Мой ласковый и нежный ёж

Джон лежал и смотрел в потолок. Мало кто был бы счастлив от такого, но аптекарь был. С момента постановки диагноза он жил с мыслью, что всё кончено, что он вот вот умрёт, но теперь… теперь жизнь расстилалась впереди как поляна полная цветов под синим летним небом. И причиной этому был невероятный человек по имени Шерлок Холмс, который буквально ворвался в жизнь Джона и изменил её, повернул в другое русло. Спас. Вот только… не оставил свой телефон. Ватсон перевёл взгляд на свой аппарат, который ему разрешили включить совсем недавно. Он пытался искать Холмса в социальных сетях, в чатах, посвящённых любителям загадок, форумах сотрудников полиции и бог знает где ещё, но был вынужден сказать себе, что такой занятой и гениальный детектив просто не имеет времени на подобное. Нужно просто лежать, радоваться каждому вдоху и ждать, пока он сам придёт. Ведь он придёт обязательно. И, наверняка, скоро… но Ватсон просто не мог больше без него. Без его голоса, его рук. Без чувства безопасности, что давало присутствие рядом этого гения. Джон позвонил в справочную и попросил дать ему городской телефон квартиры, адрес которой он запомнил, и — о чудо и радость! — стационарный телефон там ещё был. Ватсон посмотрел на часы. Восемь утра. И хотя сегодня воскресенье, наверное уже можно позвонить. Даже если это разбудит Шерлока… Но разбудило Шерлока не это. Его разбудил сон. Он шёл по длинному тёмному тоннелю и его любимый ручной ёжик топал рядом с ним, гневно принюхиваясь и фыркая. Холмс тоже принюхивался. Ему был хорошо знаком этот запах. Смесь горьковатого аромата одеколона и опасности, готовой поразить в самое неподходящее место и неизвестно откуда. И сыщик хорошо знал, что, или вернее, кто является источником. Впереди тоннеля уже угадывался стул, более похожий на трон, на котором расположилась грациозная фигура его персонального кошмара. Серый костюм, ткань для которого стоила побольше чем любимый скотч Майкрофта. Любимая поза — нога на ногу, так, что на бедре лежит только лодыжка, а колено отведено в сторону. И бокал. Конечно, любимый бокал в руке. Вот только сегодня там был не бокал. Там было тёмно-бордовое яблоко. — Приве-еее-ет, радость моя! Рад, что ты нашёл время заскочить! — этот голос, что невозможно забыть, невозможно перепутать с другим. — Джим… не рад видеть тебя. Зачем ты здесь? — Ну как же, — откушенное только раз яблоко легло на круглый столик из чёрного стекла справа от стула-трона, — навестить мою любимую игрушку. Мы так нехорошо попрощались с тобой в прошлый раз. — Это ты о том «прощании» когда выстрелил в меня и сбросил с моста в реку? — Ну… не сгущай краски. — Ты пытался меня убить, чёртов псих! — Поверь, если бы пытался, мы не стояли бы сейчас здесь. — Ну конечно. Что тебе нужно? — Если честно… — теперь в руке Мориарти оказался тот самый бокал с багровой жидкостью, что крутилась в бокале от еле заметных движений кисти. — Хотел бы вернуться. Но не знаю, как на это посмотрит твой братец. Он сильно сердит на меня за мою невинную шалость? — Шалость?! — Холмс не отрывая глаз от собеседника, присел и поднял ёжика-Джона на руки. — Если это для тебя шалости, то лучше оставайся там где ты есть. — Не могу, Шерли… Думал, что обойдусь без вас, но… Каждый мой сон о нём. О Майкрофте. О его гениальном уме и горячем языке. И то, и то способно было привести меня в экстаз. — Если тебе нужен он, зачем ты явился ко мне? — И тебя ещё называют умным, — Джим поставил бокал рядом с яблоком. — Сказал же… узнать, насколько он будет рад видеть меня. А насколько — желать засадить в тюрьму до конца жизни. Можешь разузнать и ответить? По дружбе. — Мы не друзья. — А взамен, — будто не слыша этого заявления, продолжил Мориарти, — я расскажу тебе кое что важное о твоём новом приятеле, — Джим кивнул в сторону ежа, что грозно растопырил иголки, чуть ли не шипел и в кои-то веки не пытался вывернуться из держащих его рук. — С этим я могу разобраться сам. — Едва ли. Поверь, моя информация стоит твоей. У тебя четыре часа, Шерлок. Потом будет поздно. Ты потеряешь своего ёжика навсегда, — Мориарти улыбнулся и добавил что-то на ирландском. Шерлок сел на постели, растрёпанный, взбудораженный, да и что греха таить, прилично перепуганный. В первый миг ему стало легче, что это всего лишь сон. Что этот непредсказуемый психопат уже несколько лет как мёртв. Да они так и не смогли достать тело, но кто бы смог? Да и Майкрофт заверил, что… — желая успокоиться, сыщик притянул к себе игрушку. Улетучившийся сон вырвал из его рук живого ёжика, но на постели остался игрушечный. Вот только вместо успокоения, он принёс Холмсу совсем иные чувства. Пальцы ткнулись в жесткий пластик. Вглядевшись, сыщик даже ущипнул себя пару раз, надеясь, что это всего лишь продолжение сна… но похоже, это уже была самая настоящая реальность. Вместо алого сердечка с золотой надписью «Джон» лапки игрушки сжимали тёмно-бордовое пластиковое яблоко. С серебристой надписью. Приветом от того человека, тело которого, как полагал сыщик, гниёт на дне водопада. Шерлок выругался, усадил ежа в подушки, рывком сорвал с себя одеяло и принялся шарить на тумбочке в поисках телефона. Но не для того чтобы позвонить брату, а чтобы перевести ту фразу Джима, что ещё не стёрлась из памяти. Гугл переводчик выдал несколько значений, прежде чем Холмс решил, что написал более-менее верно и это имеет какой-то смысл. «Ты можешь умереть из-за него» — равнодушно сообщали ровные чёрные буквы.