Мой ласковый и нежный ёж

Поначалу Джон опасался. Шерлок показался ему немного дёрганным и каким-то чересчур воодушевлённым, но фармацевт так отвык от обычного человеческого общения, что решил не упускать шанс. По дороге, ещё в машине, он как-то незаметно рассказал, что когда выяснился его диагноз, жена почти сразу ушла, забрав семилетнюю дочь. Незачем девочке такой стресс, если отец упадёт замертво на её глазах… Друзья как-то выпали из жизни, видимо, по этой же причине. — Мы не разведены с Мэри, — бодро и почти жизнерадостно вещал Джон. — Чтобы она без проблем могла вступить в права наследства. Судя по тому, как исказилось лицо сыщика, он много что хотел сказать о миссис Ватсон, но промолчал. Спасибо ему. — Я вообще узнал о своей болезни по счастливой случайности, — Джон засунул руки в карманы куртки. Это простое действо всегда успокаивало его. — Стал терять слух, обратился в поликлинику. Мне там: «Что вы хотите, возраст!» Но я сам медик, чувствую, что на возрастные изменения не похоже! Долго с ними бился, подозреваю, меня там уже возненавидели и психом считали, но я брал кабинеты штурмом, а врачей измором. И наконец, один из снимков с контрастным веществом показал эту опухоль… — Ватсон на какое-то время замолчал. Шерлок тоже сохранял тишину. — Сам не знаю, почему говорю это вам… — Почему бы нет, Джон. Вам страшно? — В первые дни трясло не по детски. И от страха, и от обиды. Почему я? Всегда старался вести здоровый образ жизни, не курил ни дня. Зла никому не делал, всегда старался помогать. И помогаю до сих пор. А потом подумал, что в случае чего, это будет не худший конец. Быстрый. Куда лучше, чем годами лежать на постели в памперсе, ничего не соображая и пуская слюни на подушку. Плюс эта ситуация показала, кто из близких готов разделить это время со мной… Как оказалось, никто. Тут авто остановилось. — Мы прибыли, — сказал Шерлок. Очень вовремя получилось. Квартира сыщика вызвала у фармацевта бурю восторга. И настоящий камин, и чайник, что нужно было не ставить на плиту, а вешать над огнём. И пушистый ковёр, на который они уселись на время чаепития. Они сидели и болтали как два друга детства, без какой-либо неловкости с одной из сторон. Джон всё больше улыбался и Шерлок чувствовал, что влюбляется в эту улыбку. В блеск глаз. Даже усы уже не казались чем-то неприятным. Холмс невольно представлял, как они будут щекотать и покалывать во время поцелуев. И не только в губы. Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что Джон вдруг отставил чашку и, прекратив улыбаться, спросил: — Это свидание? — Вроде того, — Холмс тоже поставил свой чай на пол. — Я не буду ни к чему принуждать, просто… понимаете, Джон… Я всю жизнь жил один. Ни друзей, ни семьи… Но этот странный сон… он будто показал мне иную реальность. Другой мир, где у меня есть вы. Человек, которого я люблю и который любит меня. И это чувство не ушло после пробуждения. — И крепнет с каждой минутой? — усы Ватсона чуточку дрогнули. — Да. Как это ни странно. — Удивитесь, но у меня тоже… Вот я сижу здесь, и чувствую себя так, будто жил тут долгие годы. И не хочу уходить. — В таком случае, предлагаю остаться. У меня есть свободная спальня. — Хм… я подумаю. И — скрипка. Вы обещали мне музыку. Или это был предлог, каким парни заманивают к себе девушек? — Нет, скрипка правда есть. Минуту… Шерлок поднялся и Джону очень понравилось его движение. Такое изящное и грациозное. Когда Холмс вышел из комнаты, Ватсону сразу же стало его не хватать. По счастью, это длилось недолго. Вот детектив вернулся, неся с собой инструмент. — Прошу в кресло. Там будет удобнее. Что хотите услышать? — На ваш выбор, — Джон чуть покряхтел, вставая. — Ох… всё же мне уже не двадцать лет. И даже не тридцать. — Устроившись в кресле, аптекарь положил руки на подлокотники и приготовился внимать игре. Тонкая фигура Холмса была создана, чтобы им любовались. Его пальцы идеально подходили для струн и смычка. Первое касание, первый звук, первый всполох души музыканта, что передался его слушателю… И началась магия. Джон забыл как дышать. Он не сознавал сколько прошло времени и о чём он думал только что. Он не ощущал слёз, что бежали по щекам в самых чувственных местах, но отмечал раскаты хохота, когда детектив переходил на весёлые композиции. Фармацевт вытягивался и едва не отдавал честь, когда гремела торжественная музыка и чуть не улетал, когда скрипач переключался на лирику… Когда Шерлок замер, а инструмент в его руках замолчал, Джон ещё какое-то время не мог ни шевельнуться, ни заговорить. Аптекарь знал, что должен как-то выразить своё восхищение игрой, поблагодарить за вечер, да и вообще за то, что этот необыкновенный человек появился в его жизни. Пусть под самый её закат, но всё же… Что Холмс украсит эти дни своим присутствием. Но как это выразить? Подходящих слов тут не подобрать. Да и говорить сейчас, похоже, ни один из их был не в силах. Ватсон поднялся с кресла, подошёл к Холмсу. Тот стоял, опустив руки, держа в одной смычок, в другой скрипку. Держал так, будто собирался вот-вот выронить оба предмета. — Это было… необыкновенно прекрасно, — с трудом выдохнул Джон. — Не зря говорят, что музыка, единственный язык, понятный без перевода. Вы просто волшебник, Шерлок. Спасибо вам. За всё. — И вам. Джон… это же… вот это всё… это же не сон? Вы… не исчезнете сейчас? — Я уже сам в этом не уверен, — проговорил Ватсон. Потом осторожно качнулся вперёд и нежно-нежно поцеловал Холмса. — Усы колятся, — улыбнулся тот, закрывая глаза. — Настоящий ёжик. Пожалуйста… можно ещё? Джон забрал из рук Шерлока инструмент, уложил его на кресло, где сидел недавно, обнял волшебного скрипача и прижался губами к его шее, целуя осторожно, бережно, одновременно чуть массируя его поясницу ладонями. Сыщик же обнял фармацевта, с силой и страстью прижимаясь к нему. Холмс больше не контролировал, где там бродят его руки и что творят, но, видимо, делали они исключительно правильные вещи, потому что вскоре до сознания детектива достучались слова: — Шерлок… ещё немного, и я не смогу остановиться. — Не останавливайтесь, — попросил Холмс. — Прошу. Тут три шага до моей комнаты. Дойдём? Шерлок услышал вздох. А потом его подняли на руки и понесли.