Глава 32
1 июня 2020 г. в 11:34
Светлейший Хорнеджитеф лениво наблюдал за передвижениями юнца и думал. Он наконец-то понял, кем являлись местные маги. Они были потомками римлян. К закату его жизни Рим как раз начал активные завоевания и грозился стать самой мощной силой цивилизованного мира. Видимо, это произошло. А его родная магическая школа канула в небытие. Как же это произошло? Почему?
Юнец с кузеном и семьей Дэвис ужинал, а Хорнеджитеф продолжал свои рассуждения. У египтян были свои очень сильные стороны. Например, чары глаз Гора. Жрец еле успел предупредить юнца, чтобы тот помалкивал об этом знании. Оно должно остаться достоянием его рода и рода Дэвисов, что, на взгляд Хорнеджитефа, было уже почти одним и тем же. Да, глаза Гора, которые позволяли видеть магию… Насколько слабее слепой воин — зрячего? Настолько же маг, владеющий этими чарами, сильнее не владеющего. Конечно, сейчас в исполнении юнца это не более чем забава. Но в высшей точке своего развития они позволяли видеть, что готовит враг, и даже воровать его магические секреты. Эти чары были одними из самых охраняемых тайн их сословия. За эти чары жрецов называли златоглазыми. Ведь во время их действия глаза наполнялись тяжелым красным золотом. Были жрецы (и Хорнеджитеф среди них), которые настолько часто использовали эти чары, что они становились постоянными. Застать такого жреца врасплох магией было практически нереально. Хорнеджитеф сомневался, показывать ли это заклятие детям, но ничего более простого из чар разума не вспомнил. В любом случае, чем раньше они освоят Уджат, тем лучше. Это было заклятие, особенности работы которого постигали всю жизнь. Увидеть магию — ещё не значит понять её предназначение.
Детей пригласили в кабинет, где строго и обстоятельно стали рассказывать о вреде воровства. Вообще Хорнеджитеф сильно выделялся на фоне других жрецов благодатного Нила. Он был скорее политиком, чем волшебником. Хотя нет, не так. Хорнеджитеф был, скорее, всем понемногу. Ведь политиков среди жречества тоже хватало. Но все они занимались только политикой, практически не уделяя внимания дару богов. Жрецы чаще всего были очень сосредоточены на каком-то направлении. Например, строители пирамид зачастую вообще не знали других заклятий, кроме пера Маат. Да, они были с этим заклятием невообразимо сильны и искусны. Например, известно, что жрец Петес передвигал все три Великих пирамиды, чтобы придать им более величественный вид. Легенды говорят, что он делал это одновременно. Врут, конечно. Но в то, что кто-то мог магией поднять пирамиду, Хорнеджитеф верил. К тому же вместе с силой строители пирамид развивали и точность пера Маат. Самые опытные из них могли одновременно оперировать несколькими десятками элементов, буквально за мгновения слагая величественные здания. И так было со всеми направлениями. Жрецы могли всю жизнь посвятить одним единственным чарам. Начальный храмовый курс был ознакомительным и предполагал, что посвященный благодаря ему просто выберет, чем будет дальше заниматься. Хорнеджитеф же всю жизнь старался пить из всех источников.
Юнца и двух его подельников разложили на кушетке и обрабатывали их голые зады гибкой кожаной полоской. Хорнеджитеф праздно отметил, что за годы, прошедшие с его смерти, наказания детей стали значительно мягче: ни тебе плетей, ни палок, ни голода. Могла ли такая тяга к специализации сыграть свою роль в падении всей египетской школы? Могла. Глядя правде в глаза, нужно было признать, что взаимодействие между жрецами было налажено плохо. Структуры у египетского жречества, можно сказать, что не было. Да, был хорошо структурированный и очень эффективный дом жизни. Но целители всегда были несколько отделены от остального жречества. Как и члены дома мёртвых. Среди всех этих бальзамировщиков, смотрителей гробниц, плакальщиков и слуг, соблюдавших обряды покоя умерших, настоящих жрецов с божественным даром было от силы несколько человек. Те, кто серьезно занимался магией душ. Большая же часть магически одаренного жречества занималась тем, чем хотела. Причем отношения друг с другом у них зачастую складывались отвратительные. Подставить, предать, оклеветать, отравить — излюбленные приемы жрецов в отношении к себе подобным. Верховный жрец ничего с этим сделать не мог. Да он и не хотел. Ни один из них. Хорнеджитеф понимал реальную ситуацию: магически одаренные жрецы были фактически другим народом внутри государства Египта. Они не разделяли общих ценностей, не подчинялись общим законам, часто были одиночками. И, честно говоря, развитие всей школы при такой ситуации было под большим вопросом. Насколько видел Хорнеджитеф, египетская школа волшебства достигла за четыре тысячелетия значительно меньшего, чем потомки римлян за каких-то две тысячи лет.
Плачущего юнца и двух других детей развели по разным комнатам и закрыли на замок. И всё? За то, что они не сумели скрыть воровства, только это? Н-да, потомки латинян тоже измельчали. Но, по крайней мере, их школа выжила. Светлейший Хорнеджитеф полагал, что причина кроется в разнообразии их заклинаний. И относительной простоте создания новых. Родная для Хорнеджитефа школа магии знала ровно сорок заклинаний — по количеству известных священных знаков. Может быть, существовали ещё какие-то тайные, которых он не знал, но жрец сильно в этом сомневался. Конечно, многие из этих заклинаний были очень универсальны, какие-то достаточно многогранны, чтобы одного заклинания хватало на целое направление. Например, символ Амента давал доступ почти ко всему разнообразию магии душ. Он попробовал вспомнить, есть ли что-то в магии воды, кроме заклинания Ше, но ни одного другого так и не вспомнил. И так было практически во всех сферах. Помимо заклинаний, конечно, существовали ритуалы, которые несколько разнообразили арсенал жрецов. Но это не шло ни в какое сравнение с римской школой, количество заклинаний в которой не поддавалось никакому подсчету. Позвоночник Анубиса, да у них было отдельное заклинание для наливания вина из амфоры в кубок! С другой стороны, тебе не нужно было несколько лет постигать перо истины, развивая свой разум и воображение, чтобы научиться с помощью Шшу Маат воздействовать на жидкость. У тебя для каждой, даже для самой странной и незначительной вещи, были свои простые, легко усваиваемые заклинания. М-да… Судьба его школы печальна, но видимо — закономерна. Может ли он что-то с этим сделать? И хочет ли?
Юнец тем временем пытался выбраться из комнаты. Уджат не подействовал — логично. На Шшу Маат не решился — объяснимо. Проскользнул под дверь, обратившись водой — оригинально. Вопрос с желаниями Хорнеджитефа был довольно интересен и напрямую связан с его нынешней формой существования. Жрец сравнил свои внутренние движения и побуждения при жизни (насколько он их помнил) и в этом странном состоянии. И нашёл некоторые отличия. Из котла его посмертных эмоций полностью исчезла эмоция «хочу». Не то чтобы в конце жизни он фонтанировал желаниями и мечтами, но всё-таки испытывал их. Ныне же все его действия подчинялись можно, надо или так будет правильно. Он ещё мог испытывать удовольствие, но он не хотел его испытывать. Сейчас «хочу» для него заменил интерес, простое чувство любопытства. Возможно, это было как-то связано с отсутствием своего тела. Существенно отличалась и активность, которую он проявлял, будучи живым, и нынешняя. Сейчас он как будто постоянно пребывал в полусонном состоянии. Тем не менее этот полусон, насколько жрец мог судить, не влиял на силу его разума. Видимо, Хорнеджитеф был чем-то средним между реальным живым человеком и призраком (у тех эмоциональная сфера была ещё более поврежденной). Ещё такое полусонное состояние могло объясняться тем, что ему больше не нужен был сон. Хорнеджитеф работал сейчас над временным отключением сознания, надеясь, что это сделает его более активным.
Юнец с помощью той же элементальной формы проник в комнату кузена. Они хотели вместе попасть к третьему мальчишке, но перенести вместе с собой кого-то ещё юнец не мог. Хорнеджитеф много знал о душах. Не так много, как истинные говорящие с мертвыми или как повелители душ, но достаточно. Магия, конечно, может всё, но жрец в достаточной степени был уверен, что мёртвые не возвращаются. Вы можете установить с мёртвым связь, чтобы попросить совета или что-то узнать. Вы можете использовать останки человека, в том числе его разум или душу. Но это не будет сам человек. Смерть — это расслоение оболочек души. И ты, как прежняя их совокупность, перестаёшь существовать. Какие-то из оболочек могут оказаться очень похожими на тебя прежнего, но это лишь иллюзия. Призрак — это всего лишь след одной из частей души. Или изредка сама часть. В любом случае, не целое. И все части души просто не смогут забраться в Ка другого человека, как он забрался в Ка юнца. Возможно ли, что где-то есть другие части души Хорнеджитефа, и эта оболочка, которой он сейчас является, поддерживает с ними связь? Маловероятно, это слишком сильно противоречит царящему в космосе порядку.
Юнец с кузеном сообразили, что самостоятельно задачу выхода не решат, и призвали по зеркалу наследника Дэвисов. Тот ругался, но ограничился только подзатыльниками. Слабак. Впустил их в комнату младшего брата и запер всех троих. О, начинает становиться интересно: юнец решил попрактиковаться в этом новом римском заклинании. Целительство было, пожалуй, одной из немногих областей, где знания Хорнеджитефа были меньше поверхностных. Их, можно сказать, не было совсем. Он, конечно, знал символ Анкх, на котором строилось почти всё целительство. Но это был тот случай, когда знать знак, звучание и желаемый результат недостаточно. Без очень глубокого знания строения человека и его природы Анкх не излечивал даже самую мелкую царапину. Когда жрецу нужна была медицинская помощь, он обращался к магам Пер Анкха или вызывал демона-целителя. В экстренных же случаях прибегал к помощи амулетов. Тогда как Римское заклинание, кажется, не требовало такой глубокой подготовки. Что ещё раз объясняет живучесть школы.
Юнец призвал посох и нацелился на не такой уж и красный, по мнению Хорнеджитефа, зад кузена. Юнец как всегда забыл о разнице в силе между палочкой и посохом. Жрец стал прикидывать, какой может быть максимальный эффект у заклятия исцеления кожных покровов. К сожалению, наверняка он не знал, поэтому приходилось фантазировать. Ну, Дадли не женщина, так что девственность к нему не вернётся. Что плохого может случиться? В голову ничего не приходило. Только если исцеление происходит за счет сил организма, наверное, есть риск сжечь себя изнутри. С одной стороны, как наставнику Хорнеджитефу не следовало поощрять учеников в их желании устранить последствия наказания. С другой стороны, был интересен эффект заклинания. Жрец решил не вмешиваться.
О, как занимательно! Похоже, целительная магия не так проста вне зависимости от школы. Складывалось ощущение, что эффект от наказания только что благодаря заклинанию удвоился. Дадли взвыл. Интересно, от чего это? Можно предположить, что часть от возросшего потока магии оказалась направлена не туда. Или банально юнец напортачил с заклинанием. Да, кажется, так и есть. После второго применения ситуация вернулась к изначальной. Более традиционный для детей способ решения проблемы — мазь — остался в комнате Дадли и (другой экземпляр) в комнате Гарри. Тут приготовить его было не из чего совсем. Дадли поспешно натянул штаны пижамы и предложил сначала поэкспериментировать на себе. Разумно. Судя по реакции юнца, первый цикл из двух заклинаний прошел у него точно так же, как у Дадли. О, лучший опыт — собственный. Хорнеджитеф не знал, что юнец исправил, но третье заклинание, судя по всему, оказалось удачным. Жрец сожалел, что не видит со стороны, как юнец пытается направить посох на собственный зад, одновременно выписывая знак. Зрелище наверняка было презабавным. Потом он вернулся к экспериментам над Дадли. И даже с первого раза справился. Третий мальчишка был последним. Его пришлось долго уговаривать, но справился юнец с первого раза. Похоже, осознал, в чём была его ошибка. Мальчишки забрались на кровать и уснули. Светлейшему Хорнеджитефу пришла пора посетить сны Дадли. Нужно объяснить ему важность мелких деталей при планировании.
Петунья Дурсль, сидя впотьмах на кухне, крепко сжимала чашку с чаем и, не отрываясь, смотрела на свет одинокого уличного фонаря. Она бы пила сейчас чего-нибудь покрепче, но пара добавок и так делала чай отличным успокоительным. Женщина не понимала, что на неё нашло. Она, которая всегда против телесных наказаний, не только сдала троих детей, но и отправила на расправу родного сына и собственного племянника. Положим, выдала детей она практически машинально. Магия ещё была для неё очень непривычной, поэтому волна, поднимающаяся изнутри, просто не дала бы ей смолчать, не поделиться с кем-нибудь, что она смогла почувствовать движение дерева рядом с ней. Кстати, сегодняшнее путешествие в магический мир показало, что ей магов можно особо не бояться. Петунья нутром чувствовала, что ни одна из волшебных палочек, которые она встретила на своём пути, вреда ей не нанесёт. А при некотором усилии может обратиться против хозяина. Петунья не знала, только ли из дерева их делают, но с деревянными у неё проблем не было.
Но это всё не оправдывает её спонтанную жестокость. Точнее, в ней взыграло чувство справедливости: она поняла, что Роджеру попадёт за этот проступок и как. И теперь грызла себя в темноте. Вернон на удивление спокойно воспринял ситуацию. Что делало её состояние ещё хуже. Она ощущала себя страшно виноватой перед детьми. «Надо загладить вину!» — твёрдо решила она. Женщина ещё не знала как, но она что-нибудь обязательно придумает!