Сопряжение сфер

Несколько шагов обратно до отеля ощущались как дорога на эшафот. Ему слишком страшно узнавать правду — себе-то можно не лгать и не делать вид, что колени дрожат просто от усталости — и все же, он понимал, что медлить и откладывать последний шаг просто нельзя. Может вдруг оказаться слишком поздно. Брата он нашел там, где и ожидал — под стеной отеля. Кажется, он пытался подняться, может быть, даже несколько раз, прежде чем потерял сознание. Война рухнул на колени рядом, сдернул с него маску. Мельком отметил, что им же самим сломанный нос, кажется, уже в норме, значит, хотя бы амулет работает… Дыхание было. Слабое, прерывистое, но все же было. Вот только оставалось ощущение, что прекратиться оно может в любой момент. — Не смей, слышишь? — почти прошипел он, наклоняясь к брату. — Не смей никуда от меня уходить. Тем более я не отпущу тебя туда снова. Осторожно выудив из сумки полученное от Мурии зелье — рука позорно дрожала, и он всерьез опасался, что хрупкое стекло может треснуть, лишив его последней надежды — Война осторожно напоил им брата. Попробовал бы сам для начала, но его и было-то на один глоток, да и не то чтобы в их ситуации могло стать сильно хуже. Тем более брат ей доверял, яд бы шаманка подсунула вряд ли. Покачал головой, вспомнив о восьми пролетах довольно крутой лестницы, и максимально осторожно подобрал старшего на руки. Посреди улицы заниматься лечением уж точно не имело смысла. Устроив свою ношу на кровати, Всадник вытащил и кинул на рассохшуюся тумбочку медицинский справочник, который забрал из библиотеки — совет Вульгрима в кои-то веки был не лишен смысла. На земных языках он, правда, в отличие от брата, не читал, но рисованных схем должно хватить. Только бы внутренние повреждения ограничивались переломами, с которыми хоть немного понятно, что делать. Прах влетел через остававшееся открытым окно, нервно заскакал по подоконнику. Война протянул руку, коснулся перьев, пытаясь успокоить ворона. Кто бы еще его самого успокоил. Окончательно доломанный протез перестал повиноваться вообще, да и живая рука все еще нервно дрожала, без перчатки особенно заметно, а работа предстояла тонкая и непривычная. Единственной доступной тканью, которую можно порвать на перевязки, оказалась его накидка, от которой Война избавился с каким-то мстительным удовольствием. Подвязал волосы, чтобы не лезли в глаза. И, наконец, вплотную занялся ранами брата, перестав откладывать и искать отговорки. Переломанных костей оказалось и в самом деле немало, но, аккуратно складывая края разломов и перематывая полосами ткани, он постепенно приходил к выводу, что именно по этому пункту все не так уж страшно, если удастся удержать его в постели хотя бы некоторое время. Под лопаткой нашлась глубокая рваная рана, похоже на то, что брат наткнулся на обломок чего бы то ни было, прорвавшего плоть, и потерял немало крови. Хуже то, что он, ко всему прочему, еще и ударился головой, и Война правда не знал, как это подействует на брата в нынешнем состоянии. Черепа у нефилимов, конечно, были крепкие, но всему есть предел. Убедившись, что сделал все, что мог, он устало выдохнул, опускаясь на пол рядом с кроватью. Прах перелетел ближе, снова устроился на спинке, мазнув крылом ему по щеке, но гонять обнаглевшую птицу сил уже не было. Положив руку брату на грудь, Война ткнулся лбом в свободное от повязок плечо. Его никто не видит — Прах не в счет, не сдаст — можно позволить себе слабость. — Прошу, только не переставай дышать… Ты нужен мне, брат… Кажется, он все-таки задремал, — хоть и давал себе клятву не терять бдительности — очнувшись от осторожного прикосновения. Настороженно вскинулся, рука сама рванулась за оружием и замерла на полдороге. — Тебе так лучше, — Смерть аккуратно заправил ему за ухо выбившуюся прядь. На что-то большее, чем хриплый полушепот, ему недоставало сил, но, пока его не заглушала маска, этого хватало. — Иди ближе, я помогу. — Тебе вообще не стоит шевелиться. Старший чуть качнул головой, медленно садясь, протянул руки к наплечникам. Покачав головой, Война пересел ближе — остановить что-то задумавшего брата точно не смог бы, снова, а заставлять далеко тянуться, в его-то состоянии, слишком жестоко. Подрагивающие бледные пальцы справились с креплениями, отбрасывая тяжелые наплечники вниз. Грохот металла об пол потревожил Праха, подняв голову, тот каркнул недовольно, потряхивая крыльями. Смерть усмехнулся уголком рта, и Война замер, стараясь запомнить образ. И подавить желание все-таки сломать чертову маску, лежащую сейчас рядом со справочником, чтобы брат прекратил наконец за ней прятаться. Избавившись от чем-то мешающих ему частей брони, Смерть заставил его повернуться, нажал куда-то, чем-то щелкнул, и левой руке стало слишком легко. Война чуть было не шарахнулся от неожиданности, но сумел заставить себя остаться на месте. Сломанный протез отправился на пол к наплечникам. — Зачем? — Бессмысленно таскать сломанное на себе. Не беспокойся, приду в себя, сделаю тебе новый. Если до этого на нас не свалится что-нибудь еще. Все-таки странно, что он был один… Война помрачнел. — Ты хотя бы немного понимаешь, насколько безответственно было кидаться в бой в твоем состоянии?! Я-то некромантией не владею, мне вернуть тебя не под силу. Смерть вдруг отшатнулся, и звук, прорвавшийся сквозь стиснутые зубы, больше всего напоминал сдавленный стон. И, учитывая, как тщательно он обычно прятал истинные эмоции, о чем-то хорошем это однозначно не свидетельствовало. — Больно? — Война попытался уложить его обратно, но брат вырвался, пряча взгляд. — Может, ты все-таки расскажешь, что с тобой происходит? Что еще с тобой сотворил Источник душ? — Источник здесь не при чем, — он закрыл глаза, склоняя голову. Вздохнул. — Если бы я знал, как это тебе сказать… — Воспользуйся тем, что сейчас я точно не стану тебя бить. Усмехнувшись, Смерть передвинулся, прислоняясь к его плечу. — Если бы это было единственным, что меня пугает в данной ситуации, я бы давно нашел в себе силы рассказать. Но… Я не знаю, как тебе в глаза смотреть после того, что сделал, — он помолчал. — Знаешь, ты прав. Это именно та причина, по которой я шагнул в Источник сам, хотя вырвать осколки амулета было возможно. — Расскажи. Я постараюсь понять, — желая его поддержать, Война сделал то, на что никогда не решился бы прежде — накрыл ладонь брата своей, переплетая пальцы, и осторожно сжал. Брат покачал головой, но, вопреки ожиданиям, вырваться не попытался. Зажмурился и глубоко вздохнул, словно собирался бросаться в ледяную воду. — Действительно, сколько можно с этим тянуть… Я давно должен был рассказать тебе. Должен был с самого начала. Но, по всей видимости, я просто трус. Помнишь безумного Хадримона? Война кивнул. При всем желании, довольно сложно забыть того, кто тебя убил. Как и поистине адскую боль, сопровождавшую рану, ставшую смертельной. — Тот контейнер, что я дал тебе, был подставным. — Что?! — Настоящий увез тогда я. Нельзя было рисковать, кровь раваимов нужно было уничтожить. Если бы я рассказал тебе правду, если бы ты отдал ему контейнер ради сохранения своей жизни, Хадримон мог что-то заподозрить, начать проверять. И догадаться, что его провели, раньше, чем настоящий контейнер окажется вне его досягаемости. Фактически… Это я тебя убил. Боль была вполне сопоставима с той, что в свое время причинила пуля Черного Милосердия. И ударила не в пример точнее — в самое сердце. Узнать, что не просто был предан своей же семьей — что был разыгран и кинут в отбой, как мелкая карта. Даже не поставлен в известность о реальном плане. Но… будь все действительно так, как кажется на первый обиженный взгляд. Не молчал бы он об этом решении столько столетий кряду, не причиняло бы оно столько мучений — а застарелую, хроническую боль он в брате ощущал отчетливо, хоть до этого момента и не понимал причины. Будь он действительно не важен, Смерти не удалось бы переломить суть своей магии, ведь некромантия не способна вернуть жизнь — лишь ее изломанное временное подобие. И не пытался бы он искупить вину, убиваясь сам. — Так твое зверье таскается за мной, потому что ты хочешь извиниться и не знаешь, как? — Не думаю, что здесь можно отделаться простыми извинениями. — Если хочешь знать мое мнение, — Война протянул руку, касаясь перьев дремлющего — или успешно притворяющегося таковым — ворона. Прах не пошевелился, и он вернул руку обратно — поверх ладони брата. — Свою вину ты искупил. И если это единственная причина, по которой ты лезешь к демонам в пасть, пожалуйста, прекрати. — Не единственная, — Смерть чуть качнул головой, неосознанно цепляясь за его пальцы. Поморщился. — Быть человеком на редкость неудобно. — Мы это исправим. Только, прошу, до тех пор веди себя осмотрительнее. Я бы справился с големом сам. А ты действительно мог тот удар не пережить. — Я трус, Война. Я боюсь однажды снова испытать то, что почувствовал, когда нашел тебя мертвым. — Это не трусость. Абигор это тебе показал, верно? Поэтому ему удалось тебя схватить? — Мудрость великий дар, — печально усмехнулся старший. — Рад, что ты запоминаешь мои уроки. Хочешь сказать, наступил тот момент, когда мне придется прислушиваться к твоему мнению? — Могу просто привязать к кровати, пока не поправишься. — Не посмеешь. — Проверим? Рассмеявшись, брат слегка встрепал ему волосы. — Лучше притащи что-нибудь почитать, практичнее цепей будет. Не то чтобы мне вправду необходимо искать приключения, пока с трудом на ногах стою. Где Раздор и Ярость? — Ищут последние ингредиенты. Скоро должны быть здесь, — Война подобрал раскрытую книгу, валявшуюся на полу: даже ему было известно, что с ними так обращаться не стоит. Задумался. Когда они исправят состояние брата, это уже не понадобится, но… Но. — Ты умеешь… Как это называется, «первая помощь»? — Умею, — старший довольно кивнул. — Младшее поколение поначалу было весьма неаккуратным. Как думаешь, кто с вами возился? Война недоуменно моргнул. Этого его память не сохранила. — Да-да, братец, если бы не я, шрамов у тебя было бы куда больше. Вот если б тебя еще хоть иногда удавалось поймать до того, как ты куда-то влезешь. Впрочем, это и сейчас не изменилось. Я научу. Но для этого тебе потребуются две руки. — Я подожду, — младший незаметно перевел дыхание. Он еще не знал, что будет после того как они закончат здесь. Ему просто жизненно необходима была хоть какая-то гарантия, что брат еще некоторое — наверняка недолгое, но все же — время пробудет рядом. — Что с нами всеми происходит, — Смерть покачал головой. — Когда же мы разучились просто разговаривать. — Кажется, никогда не умели. Не для того созданы, — он ощутил липкое прикосновение страха. Разговор, который пугал старшего, простым явно не будет. — Ты знаешь, что я без колебаний отдам жизнь за любого из вас и сражусь с любым врагом, независимо от его силы и положения, — Смерть развернулся к нему, и Война с изумлением — и ужасом — заметил, что у брата подрагивают губы, словно он не в силах справиться с эмоциями. — Но если существует во всех мирах нечто поистине драгоценное, ценнее любых сокровищ и любых знаний любого мира, ценнее проклятого равновесия, ради которого я уничтожил свой род, нечто, за что я готов шагнуть в само Забвение, ни мгновения не сожалея — то это ты и твоя жизнь, Война. Однажды я уже совершил ошибку и чуть было не потерял тебя, но повторять ее я не имею права. Всей выдержки Войны едва хватило, чтобы не отшатнуться после этих слов. Он мог подозревать, или надеяться, или тешить себя иллюзиями. Но услышать прямое признание все же было для него слишком. Слишком внезапно и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Очень осторожно он снял ладонь с руки брата — прямо сейчас слишком опасался не справиться с эмоциями, а стоило нажать еще чуть сильнее, и он просто переломал бы ему пальцы. И без того хватит увечий. — Не волнуйся, брат, — в голосе старшего теперь звучала искренняя печаль. — Я не попрошу ответной любезности. — И все же, эта любезность у тебя есть, — Война соскользнул на пол, поймав обе ладони брата в свою. Смотреть снизу вверх на кого-то, равного ему по росту, он терпеть не мог. Но готов был сделать единственное исключение. — Ты можешь рассчитывать на мою преданность и доверие и впредь, брат. — Ты все равно подвергаешь сомнению каждое мое решение. — Иначе было бы слишком скучно. Вздохнув, Смерть шатнулся вперед, прислонившись своим лбом к его лбу, и прикрыл глаза. — Прости меня, — прозвучало тихим выдохом. Возможность видеть его так близко, ощущать прикосновение холодной кожи уже само по себе было достаточным извинением. Протянув руку, Война крепко стиснул плечо старшего. — Конечно. Но все же, мне бы хотелось, чтобы такая ситуация больше не повторилась. Я готов умереть снова, если нужно, но я хочу при этом знать, за что умираю. — Не повторится, — Смерть чуть качнул головой. — Могу я попросить об ответном одолжении? — Попросить ты можешь все, что угодно. — Будь осмотрительнее сам, насколько ты сможешь. Независимо от того, что совершил Абигор, лезть к нему было довольно безрассудно. Тем более втягивать в это сестру. Война метнул быстрый взгляд в сторону ворона. Сомнений нет, откуда именно брат об этом узнал. — А ты действительно не понимаешь, почему я к нему полез? — За артефактом, но в этом на самом деле не было такой острой необходимости, — Смерть попытался разорвать дистанцию до приличной, но Война не позволил. Он еще не все сказал. — Артефакт был только поводом, ты не хуже меня это понимаешь. И если ты считаешь, что я позволю кому-то безнаказанно тебя калечить, ты очень плохо знаешь меня, брат, — он не умел красиво говорить, он вообще всегда был больше про действие. Вот снести стену — это да, это он умел. Объяснить словами чувства, да еще так, чтобы поняли верно, всегда было сложнее. Но, может быть, можно не объяснять, а показать. Собрав остатки решимости, Война потянулся вперед и осторожно коснулся губ брата своими. Реакция оказалась немного более бурной, чем он ожидал. Ожидал он, честно сказать, что ему влепят хорошую оплеуху за наглость — это было бы по крайней мере понятно. Вместо этого старший отшатнулся, глухо взвыв и едва не треснувшись затылком о стену. А в следующее мгновение Война каким-то образом обнаружил его в своих объятиях, тяжело дышащего и вполголоса что-то шепчущего на незнакомом языке. Справившись с эмоциями, Смерть откинул голову ему на плечо и кисло усмехнулся: — Я еще и слепой идиот, да? И давно? — Вот примерно с той истории с Хадримоном. — Ты уверен, что все еще не хочешь меня бить? — Давай вернемся к этому разговору, когда закончим здесь. Тебе надо отдыхать, я и так позволил тебе слишком много дергаться. Снова ломать тебе кости, которые неправильно срастутся, я уж точно не хочу. Тихо ворча что-то явно нелестное, брат все же позволил ему уложить себя обратно. Убедившись, что ему удобно и сунув в руки одну из разложенных по полу книг, Война прошелся по комнате, привыкая к отсутствию протеза и прислушиваясь к происходящему за пределами здания. Может быть, ему показалось, но где-то вдалеке послышалось конское ржание. А значит, скоро здесь будет более шумно. Буквально через минуту стало ясно, что ржание не послышалось. По раздолбанной брусчатке площади разнесся дробный перестук копыт, потом нечленораздельный возглас, даже не понять, чей, и наконец быстрое — слишком быстрое для простой спешки — цоканье каблуков вверх по лестнице. Он моргнуть не успел, как на брате вновь красовалась маска. Покачав головой, Война встал слева от двери. В которую пару мгновений спустя с ликующим воплем ввалился Раздор. Война отработанным движением выбросил руку вперед, поймав споткнувшегося об отсутствующую половицу брата за шиворот. Ловить отставшую от него буквально на полшага Ярость было уже нечем, но сестра, вряд ли обидевшись, просто повисла на стрелке. — Ладно, признаю, — чуть отдышавшись, просипел Раздор. — Последние два пролета определенно были лишними. Но все равно я первый. — Мы обогнали тебя на полкорпуса. — Потому что конь у тебя такой же бешеный, как ты, сестренка, — увернувшись от попытки его пнуть, Раздор небрежно рухнул на кровать в ногах Смерти, насмешливо ухмыльнулся. — Не надо так угрожающе сверлить меня взглядом. Последние ингредиенты мы собрали, осталось найти Вульгрима и сдать ему всю эту дрянь. Братец, мы вроде договаривались по поводу опрометчивых поступков? — Встречный вопрос. Тот же, — дотянувшись, Смерть достал откуда-то из снаряжения очень знакомый пистолет. — Ничего не хочешь нам рассказать? — О, а я-то гадаю, куда Ультейн его дел, — цапнув Раскаяние из рук брата, Раздор торопливо и бережно проверил состояние оружия, хмыкнул, обнаружив какую-то незначительную царапину, и отправил пистолет в кобуру. Здесь ему сражаться было не с кем. — Спасибо, что вернул. Без него было как-то… одиноко. Что ж, нам осталось решить, что делать с этим, — следующим жестом стрелок выудил откуда-то остроконечный кристалл. Точь-в-точь такой, что лежал в его сумке. — Совет явно не в восторге, что мы до сих пор живы. Дотянувшись, Смерть забрал у него кристалл. Требовательно протянул ладонь — и Война без возражений вложил в нее свой. — Сколько у них этих тварей, кажется, четверо, как и нас? Значит, где-то по Земле шляются еще два. И мы будем просто сидеть и ждать, когда они рухнут нам на головы? — Мы не станем воевать с Обугленным советом, — Смерть медленно покачал головой. — Почему это? — Потому что мы сильнее и мудрее. Не мы поставили их следить за Равновесием, и не наша вина, что власть развратила их, как и многих из тех, кого мы убивали по их приказу. Не нам решать их судьбу, но и подчиняться их решениям мы больше не станем. Но, — некромант подкинул кристаллы на ладони. — Если мы уничтожим последних из их слуг, кто способен на что-то кроме слепого подпевания им, у Совета не останется выбора, кроме как обратиться к нам. — То есть, ты предлагаешь… — Как это называется у людей, кажется, «наемные работники»? Если Совету нужен клинок, Совет его получит. Но рабов пусть себе ищет в другом месте. Вину за деяния нефилимов мы давно искупили, и Совету ничего не должны. Особенно после этой устроенной ими аферы. — И как ты собираешься объяснять это каменным истуканам? — Нам нужен Наблюдатель. Желательно живой, но… — старший неуловимо усмехнулся. — В крайнем случае, вырежем на нем письмо, может, даже действеннее получится. — Сначала решим одну проблему, потом будем приниматься за остальные. Кто пойдет к Вульгриму? — Полкорпуса, братец, — Ярость ухмыльнулась насмешливо, так, как обычно ухмылялся сам Раздор. — Я сбегаю, быстрее выйдет. Сдавайте добычу, — получив свертки с ингредиентами, она небрежно отсалютовала остающимся братьям, развернулась на каблуках и выскочила в коридор. Покачав головой, Раздор перебрал пальцами по ремню: — Ну, мне кажется, я здесь лишний, — и тоже выскользнул за дверь. Выждав пару минут — и, на всякий случай, убедившись, чтобы еще и старший не собирался куда-нибудь сорваться — Война вышел следом. Раздор обнаружился в конце коридора на широком подоконнике. Стекло, как и рама, в окне, разумеется, давно отсутствовали, так что такое положение было слегка опасным. Навернуться с высоты четвертого этажа по меньшей мере неприятно. На коленях стрелка лежал пистолет, а сам он напряженно высматривал что-то внизу, делая вид, что не замечает его приближения. Война прислонился к стене рядом, даже не пробуя поймать взгляд. — Вот уж не думал, что доживу до момента, когда ты запишешься в сиделки. Хотя ему, кажется, нужнее надзиратель. Я могу обойтись без компании, правда. Война покачал головой, удерживаясь от комментариев, сел на другом краю подоконника. — Думаешь, у нас получится? И Совет действительно так просто нас отпустит? — Ну, о «просто» лучше даже не мечтать, — Раздор пожал плечами. Неодобрительно хмыкнул, высмотрев что-то внизу. — Если он так и будет продолжать к ней клеиться, я его все-таки пристрелю. — Кого? — Да Вульгрима. Он считает, я не замечу, как он увивается вокруг моей сестры. Вот что, скажи мне, общего может быть у демона-торгаша и Всадника? — Ярость может за себя постоять. — Знаю. Мне просто это не нравится. А Совет… Что, по сути, Совет может нам сделать? Лишить сил? Так у нас своих достаточно. Убить? Не то чтобы теперь это что-то новенькое. — Так Ярость права? Ты?.. — Ой, а только ли я один? Не тебе меня отчитывать, братец. И не ему, — стрелок мотнул головой в сторону комнаты, где остался старший. — Это заметно? — Не знаю. Мне кажется, вряд ли кто-то другой поймет. У вас взгляд изменился. В нем что-то — сейчас пафосное скажу — чужое, нездешнее. Полагаю, у меня тоже, но я не смотрюсь в зеркала, — он помолчал. — Я не жалею. О многих своих поступках жалею, но об этом — нет. Это, может быть, самое правильное было, что я в жизни сделал. Кстати, у тебя за поясом торчит нечто мне очень знакомое. Может быть, сменить тему и впрямь было нелишним. Война без возражений достал из-за пояса полученный от творца пистолет. — Ультейн, да? Не помню, чтобы я давал разрешение копировать мое оружие, да еще в стольких экземплярах, — брат вскинул пистолет, целясь во что-то за окном — можно не сомневаться, что точно между рогов далекого Вульгрима. — Прицел чутка сбит, надо будет поправить потом. Но, может, оно и к лучшему. Человечеству понадобится оружие помощнее, раз уж они теперь осведомлены о реальном положении дел, — Раздор протянул ему пистолет обратно. — Вполне вероятно, он еще тебе понадобится. Надо поскорее разогнать отсюда ангелов и демонов и самим валить с этой планеты, пока оставшиеся големы не нашли нас снова. Этот мир и без наших разборок достаточно разрушен. — Согласен, но… — Разумеется, сначала дождемся обещанного исцеления для брата. Сестренка возвращается. Пойдем сделаем вид, что у нас ничего не было? — Я все еще отказываюсь понимать твои шутки. — Расслабься, брат, — Раздор спрыгнул с подоконника, окинув его внимательным взглядом, явно чтобы убедиться в отсутствии улик. Ярости бы точно вряд ли понравилась такая пристальная слежка. — Я давно к этому привык.