Сопряжение сфер

Должно быть, она действительно научилась чувствовать свою семью — или просто очень хотела — но Раздор нашелся почти сразу. Стрелок сидел на чудом сохранившемся деревянном причале в весьма живописной бухте — с точки зрения человека, привыкшего созерцать мир вокруг, конечно, а не постоянно ожидающего внезапной атаки нефилима — и кидал в воду камешки. Ярость видела это развлечение у людей: если бросить плоский камень особым образом, он отскакивает от воды несколько раз. Но ни у кого из людей, конечно, не получалось так долго и аккуратно. Заметив ее, Раздор махнул рукой, подзывая к себе. Куда-то идти он, по всей видимости, в ближайшее время не собирался. Ярость подошла, аккуратно ступая по подгнившим доскам, подсознательно ожидая, что они могут обвалиться прямо под ней, села рядом, привалившись к плечу брата. Некоторое время молча наблюдала за подпрыгивающими камешками. — Ты достал то, что нужно? — Порядок, — Раздор показал ей прицепленный к поясу контейнер, в котором билось нечто живое. — Тогда почему мы никуда не торопимся? Стрелок философски пожал плечами. — Раз уж ты пришла сюда одна, и не тащишь меня куда-то немедленно, то, думаю, особо торопиться нет нужды. Присядь на пять минут, мир не рухнет. Подумав, Ярость сделала то, что много раз за эти годы видела у людей — легла на причал, вытянув ноги и устроив голову на коленях брата. Прикрыла глаза, оценивая ощущения. И впрямь удобно. И тепло. От нагретых ли досок или почему-то еще, так сразу и не понять. — О, — удивленно-довольно послышалось сверху. — Узнаю свою сестренку. Сразу берет и делает то, что хочет. Не то что некоторые. — М? — Ярость приоткрыла один глаз, ощутив движение. Но опасности не было. Раздор всего лишь снял шлем — чего не позволил бы себе, будь рядом враги — и положил его рядом. Стянул перчатки, отстегнул и отложил кобуры — одна была пустой. Ей почему-то захотелось тут же удрать, хотя не то чтобы она никогда не видела раздевающихся мужчин. Раздор на этом и остановился, впрочем, но откладываемое оружие в чем-то даже интимнее полного обнажения. Стрелок ухмыльнулся, заметив ее удивление. — Даже любопытно, сколько еще они будут ходить вокруг да около. — Они? — Ярость закрыла глаз обратно. — Смерть может сколько угодно изображать холодную неприступность, но скрываться он умеет еще хуже, чем прямолинейный Война. — Скажем им? — И получим с двух сторон? Будут отрицать до последнего, сама понимаешь, даже если все до крайности очевидно. Так что пусть сами разбираются. Мы пока можем только наблюдать и ждать. Сколько столетий уже молчат, должно же хоть кому-то это надоесть в конце концов. Солнце, пригревающее сквозь переплетение ветвей склонившихся над бухтой деревьев, вскоре заставило ее расслабиться и перестать настороженно сканировать окрестности. Она доверяла брату, и все же взращенная привычка постоянно выискивать опасность и охранять доверенные ей жизни была сильнее. Но, ощутив в волосах чужую руку, ей уже не захотелось немедленно взвиться и оторвать ее от тела. Аккуратные поглаживания были приятны. Кажется, она почти начинала понимать, что находят в этом люди. — Отдохни, сестренка. Ты слишком напряжена, это даже нам вредно, — голос как будто бы раздавался ближе, чем должен был. Открыв глаза, она увидела склонившегося над ней Раздора. С такого ракурса был хорошо заметен тянущийся по горлу и вниз под воротник широкий шрам, которого точно не было раньше. Перед глазами снова мелькнули картинки, которые она увидела под воздействием силы Абигора. Сколько в них правды, она не знала. Но сколько-то определенно было. Не думая, не анализируя, как это выглядит со стороны, она вскинула ладонь, касаясь шрама кончиками пальцев. Иногда, она знала, в прикосновении можно почувствовать отголосок испытанной боли. Стрелок накрыл ее пальцы своими, мягко — незнакомо — ухмыльнулся. — Не стоит об этом. Прямо сейчас я жив-здоров, чего и тебе желаю. — Может, расскажешь? — она двинула рукой дальше, зарываясь в короткие волосы на затылке, притянула его ближе к себе, не зная толком, чего ей хочется больше: правды или действия. Была у людей и такая забава. — Оу, не думаю, что это подходящая тема для беседы с девушкой, — ухмылка стала откровенно дразнящей. Пару сотен лет назад ей бы определенно захотелось немедленно стереть эту ухмылку кулаком. Сейчас… должно быть, она стала спокойней и рассудительней. Может быть, повзрослела. — Думаю, это подходящая тема для беседы с сестрой, которая беспокоится. — Если я скажу «не беспокойся», поможет? — Это так не работает, — Ярость попыталась приподняться, но ее удержали. — Раздор, я… — Тшш, — стрелок на мгновение прикоснулся пальцем к ее губам и тут же отстранился, выравнивая приличную дистанцию. — Я все знаю, сестренка. И тебе нечего бояться. Обещаю. А сейчас нам пора идти. Если, конечно, ты не надумала еще и искупаться. От профилактической затрещины Раздор ловко увернулся. И как ни жаль было уходить из уютной бухты, он был прав. Она могла быть хоть немного уверена, что не потеряет брата из-за какой-нибудь глупости. У Войны и этой доли уверенности не было. А ему и без того сложнее. Нужно возвращаться к заданию. С подсказками Самаэля найти заброшенную сокровищницу не составило труда. Поднятый разводной мост и запертые ворота Всадников не смутили. Спешившись, они отпустили коней — им ломать здесь ноги уж точно не следовало. Ров, на первый взгляд, не был заполнен ядовитыми парами или чем-то подобным смертельно опасным. Заметив на другой его стороне рычаг от моста, Ярость потянула с пояса хлыст, хотя и видела, что расстояние великовато. И правда, кончик хлыста совсем чуть-чуть не доставал до рычага. А спускаться… можно, но по мосту ведь быстрее. Вставший рядом Раздор, прищурившись, тоже оценивал расстояние. Потом глянул под ноги, кивнул и уверенно подтолкнул ее ближе к краю, крепко обхватывая за талию. — Я удержу. Доверившись ему, Ярость шагнула вперед, почти ощущая под ногами голодную бездну. Она бы, конечно, не умерла, сорвавшись с подобной высоты, но времени, потраченного бы на исцеление и подъем, жалко. Но она откуда-то была точно уверена, что Раздор не отпустит, и если они и упадут отсюда, то только вместе. Это странно успокаивало и придавало уверенности в себе. Со второй попытки ей удалось-таки подцепить непокорный рычаг и потянуть, опуская мост. Теперь стало можно подойти к воротам. Осматривая кладку над воротами — здание было старым, местами покосившимся и с крошащимися камнями стен, но целым, без заметных прорех, где получилось бы пройти — Ярость заметила узкий лаз чуть выше и в стороне от ворот. Если он сквозной, у нее получится там пробраться и отпереть ворота изнутри. Коснувшись плеча брата, она указала на лаз. — Подбросишь? — Не вопрос, — Раздор сцепил пальцы в замок, предоставив ей «ступеньку», оттолкнувшись от которой, она могла взлететь вверх выше, чем без помощи. Уцепившись за край, Ярость осмотрелась и проскользнула внутрь. Кажется, им везло, и лаз действительно был сквозным. От коридора, в котором она оказалась, веяло запустением и смертью. Видимо, сокровищница оказалась заброшена не по причине ненужности, вероятнее, у нее просто больше не было хозяина. И очень странно и подозрительно, что ее до сих пор никто не прибрал к рукам. Нужно быть начеку. Отыскав переключатель для ворот, Ярость впустила брата. Ей показалось, что мгновением раньше снаружи прозвучал выстрел, но Раздор выглядел так невинно, что ей и впрямь могло лишь показаться. — Жутковатое местечко, — сходу вынес вердикт брат. — Расходимся в разные стороны или ищем вместе? От входного коридора разбегались четыре галереи, может быть, с тем расчетом, чтобы по сторонам света, но они явились сюда без компаса, так что не проверишь. То, за чем они пришли, могло находиться в любой из галерей. — Вместе. Мне здесь не нравится. Первая галерея оказалась пуста, во второй жили знакомые ей адские крабы-переростки и не было никаких сокровищ. Учитывая размер и всеядность крабов, вероятно, уже не было. Понадеявшись, что нужный браслет не канул безвестно в желудках чудовищ, Всадники перебрались в третью галерею. Пол под ногами ощутимо тряхнуло, и из незамеченного в темноте пролома выбрались клешни кого-то поистине гигантского. Раздор стоял на шаг ближе и не успел увернуться. Когда клешня, вполне способная перерубить его пополам — особенно сильным было это впечатление в темноте и на адреналиновой вспышке — схватила брата и поволокла куда-то вниз, где, без сомнения, ждала не менее впечатляющая пасть, Ярость не раздумывала и секунды: сорвала с пояса хлыст и, захлестнув его вокруг руки брата, уперлась в пол. Рывок едва не свалил с ног и ее, но, рыча сквозь зубы, она все же устояла. Удержала. Пару мгновений спустя и Раздор, стряхнув первоначальное ошеломление, сам вцепился в хлыст, Ярость услышала-почувствовала пару глухих ударов тяжелым сапогом по крепкому панцирю, а потом он все-таки дотянулся свободной рукой до пистолета. Какой-то из очереди чуть истеричных выстрелов, видимо, попал в цель — из-под земли донесся обиженный вой, и их наконец перестало тянуть вниз. Еще одним удачным пинком стрелку удалось освободиться, и Ярость поспешила втащить его к себе. Тяжело дыша, Раздор почти рухнул ей на колени, и она поспешила торопливо ощупать брата, ища следы ранений, но чудовищные клешни, к счастью, не сумели пробить броню. Ярость внимательно прислушивалась, не возвращается ли их враг, но тот, должно быть, не ожидал такого отпора. Раздор же, хотя так и не выпустил из судорожно сжатых пальцев пистолет, закрыл глаза, доверяя ей защищать его жизнь, выдохнул спокойнее. Ярость наклонилась к нему, осторожно коснулась ладони, попробовав забрать пистолет. И, неожиданно, стрелок разжал пальцы, позволив себя разоружить. — Я испугалась. — Но обошлось же, — Раздор открыл глаза, заглядывая ей в лицо снизу вверх. — Не сожрала бы меня эта тварь, в самом-то деле. — А вдруг, — она ведь правда испугалась именно этого! И покрепче вцепилась в пальцы брата, отправив пистолет в кобуру — ей доверили сделать и это. — Я же обещал. Не веришь? — Верю, — адреналин выветривался, ей наконец удалось успокоиться и взглянуть на ситуацию трезво. В действительности, ее ошеломила только внезапность нападения, противник, каким бы крупным ни был, вряд ли представлял серьезную опасность, раз его удалось спровадить пинками и парой выстрелов. Ей стало стыдно. Распаниковалась, как в первом тренировочном бою. Совсем недостойно одной из Четверых. — Спасибо, что вытащила, — вдруг серьезно сказал брат, стирая этим ее глупые эмоции. — Может быть, я справился бы один. Но вряд ли так быстро и уж точно не без вреда для себя. Ты умница, сестренка. Она попробовала улыбнуться. Получилось. — Идем дальше? Стрелок поднялся с ее колен, и ей стало жаль утерянного мгновения. Но им правда нужно было идти. Может быть, потом, когда все закончится… Живущий под полом монстр их больше не беспокоил, видно, посчитав за лучшее не связываться с такой строптивой добычей. Раздор предлагал спуститься и поохотиться, но Ярость его не пустила. Они пришли не за этим, и смысла рисковать жизнью и заданием она не видела. Вот если еще раз вылезет — тогда да. Стрелок посмеивался и утверждал, что она стала чересчур ответственной, но они оба чувствовали ее правоту, и Ярость не обижалась. Браслет нашелся — ну кто бы сомневался! — в самом конце четвертой галереи. После короткой перепалки и все-таки попавшей по цели воспитательной затрещины — хотя не исключено, что ей просто поддались — добыча перекочевала к Ярости. В ее руках браслет чуть пульсировал незнакомой, нездешней какой-то и довольно неприятной, энергией. Этому миру браслет уж точно не принадлежал, и лучше было его как можно скорее сплавить Вульгриму. Точно не пользоваться. — Возвращаемся? — браслет она упрятала как можно дальше, не собираясь даже прикасаться к нему раньше, чем придется обменивать на лекарство для старшего. Раздор качнул головой. — Кажется мне, надо дать им еще немного времени наедине. Предлагаю наведаться в Убежище, проверить, как там человечество. Сможем отчитаться, когда спросят. — Им или нам? — А ты серьезно думаешь, что получится остаться наедине в месте, где полно людей? Но мне нравится направление твоих мыслей, сестренка, можем попробовать. Покачав головой, Ярость взлетела в седло, чтобы не искушаться лишний раз. Раздор полностью оправдывал свое имя — вероятно, когда-то он взрастил в себе это специально, а может, правы были те, кто говорит, что имя определяет характер — но факт оставался фактом, большую часть времени и сил они трое тратили на то, чтобы не пришибить языкастую заразу, брат все-таки, или не дать это сделать кому-то столь же недовольному «невинной» шуткой, но не являющемуся частью семьи. Зато и сразу забывали все былые разногласия, объединенные общей целью. И, по всей видимости, сам стрелок прекрасно это осознавал. Дав ей остыть, Раздор подъехал ближе и, дотянувшись, мягко накрыл ее пальцы своими. Буйство фыркнул недовольно — кони Дальних земель очень чутко и ревностно относились к тому, кто ими правит, но поводьев стрелок и не касался. — В чем проблема? — Я просто… — она на мгновение задумалась, стоит ли, все же, нефилимы в первую очередь были воинами, и стоило ли вообще об этом думать и говорить, тем более — кому! — Я же не смогу родить ребенка и что там еще нужно для счастливой семьи? — О, Создатель, нет, я не выдержу еще одну женщину с твоим характером! — Думаешь, была бы девочка? — Почему нет? — стрелок чуть пихнул ее плечом, вызывая улыбку. Все-таки, поднимать настроение он действительно умел. — Ты ведь понимаешь, что это в обе стороны работает? Я тоже не способен зачать ребенка ни тебе, ни кому-то еще. С одной стороны — удобно. Но иногда как-то тоскливо. — И когда ты успел стать таким мудрым, братец? — Вероятно, смерть меняет не только людей, — Раздор легкомысленно пожал плечами. — Так, а с этого момента подробнее. — Не дождешься. Нет, все проще, на самом деле. Мне нравилось изучать людей, а они на многие вещи реагируют иначе, чем мы. У них не так много времени и возможностей изучать и тем более изменять свой мир, но они это делают. А когда так близко — невольно начинаешь меняться сам. Что мы могли принести этому миру раньше? Только разрушение. И чем мы занимаемся теперь? — Восстанавливаем Равновесие. — Брось, Ярость, ты понимаешь, о чем я. В условиях нашего договора было только устроить Апокалипсис, а не заниматься устранением его последствий. Но не то чтобы мы жаловались на их нарушение, так? Может быть, мы четверо изначально были немного бракованные, раз помогать другим нам нравится больше, чем разрушать. — Мне нравится разрушать. — Напомни-ка, кто пешком обошел полцарства в поисках выживших? — ехидные нотки в голосе плохо вязались с почти восхищенным взглядом. Он гордился этим ее выбором, без сомнения. И от этого тоже было тепло. — Про «пешком» напоминать было не обязательно. — Извини. — Раздор извинился. Куда записать такое событие? — она тоже вполне умела ехидничать. Как говорится, с кем поведешься. — Вот-вот, о чем я и говорю. Как представлю ребенка с твоим характером, так счастлив, что не стану его отцом. — А представь, если с твоим? — Тогда Апокалипсис стал бы меньшей из наших проблем. Но почетную обязанность населять Землю все-таки придется оставить людям. И кстати, это не значит, что ты в чем-то ущербнее среднестатистической человеческой женщины. Ты уникальна, сестренка, и вовсе не потому что осталась последней представительницей рода нефилимов. Просто сама по себе. По-дурацки звучит? — Да. Но… Я понимаю. Спасибо. Убежище встретило их суетой и гулом растревоженного улья. Первым делом Всадники отпустили коней — самим за людей сойти сложно, конечно, да они и не собирались, но и про кучу человеческих страшилок со своим участием они тоже были наслышаны — пешком надежнее и менее угрожающе. Идти стоило на звук молота — в любом случае, главным здесь оставался Ультейн, вежливо будет с ним поговорить в первую очередь. Однако реальность, как водится, немного внесла коррективы. Стоило им подойти ко входу в Убежище, как от темноты отделилась долговязая фигура мужчины в потертом желтом плаще. Поперек носа человека шел шрам, правая рука лежала на прикладе ружья, и как-то сразу было понятно, что он в любой момент готов пустить его в ход. Ярость помнила, как первый раз пришла в Убежище — то еще, первое, почти сразу после Апокалипсиса, — и как напуганные люди разбегались от нее. Угрожать ей оружием — это что-то новенькое. Как и ощущение сканирующего взгляда, словно человек взвешивает, каким именно способом их убивать. Они пришли с миром, да и вообще всегда были сильнее людей, этому серьезно настроенному человечку одного удара хватит, чтобы переломиться. Естественные реакции на столь явную угрозу пришлось подавлять. Тем более странно ей было осознать, что брат уже стоит на полшага впереди и, прищурившись, рассматривает человека довольно неприятным взглядом. Впрочем, это длилось всего мгновение: спустя него мужчины расслабились и убрали руки от оружия (и да, она видела стремительное движение ладони возле кобуры, и нет, она определенно не нуждалась в том, чтобы ее защищали от человека). — Я тебя помню, — с долей сомнения произнес человек, убирая ружье за спину. — Когда все это только случилось, мы встречались. — Охотник, — кивнул Раздор. — Отказался идти в Убежище. Все-таки не выжил? — Выжил. Не хочу об этом, — Охотник посторонился, освобождая путь. Не то чтобы на самом деле он вообще был им некой серьезной преградой, но немного в человеческом поведении Ярость все же разбиралась. Если бы они действительно были врагами, человек сражался бы до последнего, чтобы не пустить их внутрь, и неважно, насколько безнадежным для него был этот бой. — И немного жалею, что тогда не прислушался к твоим словам, Всадник. Раздор молча склонил голову, признавая — хотя Ярости что-то подсказывало, что тогда он вряд ли встречался с людьми в своем истинном облике. Она помнила, как сначала шарахались от нее спасаемые. Но, должно быть, этот был из тех, кому Азраил рассказал о происходящем. И роли Всадников в нем. Внутри людей было ощутимо больше, чем она помнила, но и само Убежище было другим, уже не в стволе огромного дерева — сложно вырастить такое за пару дней, хоть ты и творец. Новым Убежищем стал отреставрированный небоскреб, она слышала, как снуют люди на разных этажах. Здесь явно не могло быть все человечество, маловато места для всех, но многие. Вероятно, теперь Убежище и было тем, чем должно быть в глазах людей то, что называют «убежищем» — временным пристанищем, чтобы справиться с ситуацией, получить помощь и идти дальше, строить свою новую жизнь. Не последней точкой для тех, кому некуда идти и невозможно спастись. — Госпожа! — всего пары секунд, проведенных внутри, хватило, чтобы к ней тут же кинулась светловолосая женщина. Порывшись в памяти, Ярость с удивлением опознала одну из тех, с кем уходила через портал. Селена или Селеста, имя она слегка подзабыла, погибла вскоре после этого, от какой-то человеческой болезни, и Ярость до сих пор помнила, как та отчаянно цеплялась за ее руку, не хотела уходить, потому что у нее оставалась дочь, которую она не успела выдать замуж, для людей это почему-то было очень важно. Должно быть, Источник душ и ее посчитал жертвой Апокалипсиса и воскресил. Женщина смущенно остановилась в одном шаге, и Ярость сама опустилась на одно колено, позволила себя обнять — она помнила, что для людей тактильный контакт важен, и со временем научилась переносить его спокойно, не вздрагивать и не хвататься за хлыст, думая, что ее хотят убить. — Что с моей Кристи, госпожа? Как она… там? Она честно постаралась вспомнить. На ее глазах сменились несколько поколений, первые поселенцы нового мира не все смогли справиться с потрясением и прожить долго. И хотя она честно старалась защищать их, все, что она действительно могла — оставаться рядом и уничтожать их врагов. Разобраться в сложных переплетениях человеческих суеверий, социальных конструктов и догматов ей было уж точно не дано, помочь с внутренними проблемами человеческого сообщества — тем более. Но Кристи она вспомнила. Как и то, что сама помогала ей подобрать партнера — крепкого бойца, чтобы мог защитить ее и потомство. — Кристи прожила примерно пятьдесят человеческих лет. У нее двое сыновей. — Она была счастлива? Ярость пожала плечами. В первое время ее не занимал этот вопрос, важнее была их безопасность, но позже, начав разбираться и вникать в их жизнь, она, кажется, научилась понимать, что это такое, «человеческое счастье». — Думаю, да. — Хорошо, — женщина улыбнулась и отошла. Выглядела спокойной, сразу занялась чем-то. Теперь ей предстояло заново жить в этом мире. И Ярость вдруг поняла, что ей интересно, как Селеста назовет свою новую дочь. Ультейн оказался занят: творил что-то в кузнице, велев отойти и не приближаться к ней ближе десятка метров раньше, чем закончит. А Раздор, мгновением раньше пропавший из ее поля зрения, внезапно обнаружился этажом выше в кругу людей, выглядящих потрепанными и уставшими, с гитарой в руках. Заметив ее красноречивый взгляд, стрелок ухмыльнулся. — Искренне надеюсь, что мне удастся не порвать струны. Ей было странно, насколько легко принимают их здесь. Будто Всадник Апокалипсиса, деловито подкручивающий колки, настолько обыденное зрелище! Люди могли бы обвинять их в случившемся — и были бы отчасти правы, — могли бояться их и ненавидеть. Много ли здесь таких как Селеста, помнивших, как они с ног сбивались, разыскивая и спасая выживших, помогая им? Наверняка больше тех, кто просто погиб в первые же минуты после появления на Земле Войны. У них были поводы не относиться к ним так спокойно. Если только когда-то она и впрямь недооценила людей. Стоило зазвучать первым аккордам, как жизнь в Убежище будто остановилась. Спустилась тишина, будто бы даже молот в кузнице творца замер. Люди-то уж точно дела побросали и, затаивая дыхание, подбирались поближе. Из-под пальцев стрелка выходило что-то очень нежное и лиричное, совершенно незнакомое, почти нереальное. Даже предположить невозможно, что их Раздор, вечная язва, умеет что-то подобное. — Это серенада, правда? — восхищенно выдохнул кто-то совсем рядом, и только тогда она осознала, что и сама опустилась на пол, заслушавшись и перестав обращать внимание на окружающее. — Возможно, — лукаво усмехнулся стрелок, и Ярость готова была поклясться, что брат смотрит на нее, а вовсе не на задавшую вопрос почти-девчонку. — Все возможно. В этом новом мире, в этой новой жизни… А сейчас извините, сеанс музицирования окончен. И лучше вам куда-нибудь спрятаться, что ли. Одновременно с тем, как стрелок аккуратно передал кому-то гитару, снаружи раздался тяжелый удар, сотрясший землю и все Убежище до основания. Прозвучали несколько вскриков, кто-то упал, но Ярость уже выскочила на ближайший балкон, в полной уверенности, что брат следует за ней. На поляне перед Убежищем осматривался — пока еще только осматривался, но это лишь вопрос времени, притом небольшого, когда тварь почует нефилимов и ринется за ними, — огромный древний голем из застывшей и оживленной лавы. Слуги Обугленного совета пришли за дезертирами. И он мог навредить собравшимся здесь людям. Мог — и сделает это, если его не остановить. Ярость развернулась. Прыгать с балкона ей показалось неудачной идеей, высоковато, пришлось бы потом потратить несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, к тому же нет ничего проще, чем попасть по ним в воздухе, и незачем так рисковать, если можно аккуратней и незаметней спуститься и выйти через первые этажи. И неожиданно обнаружила, что на пути Раздора преградой стоит Ультейн. И что творец почти в панике. — Ну и в чем проблема? — мрачно протянул стрелок, делая попытку обойти его. — Один раз я уже выпустил тебя из этого Убежища. И помню, чем все закончилось. — Не из этого. И если бы не я, дракон просто спалил бы его раньше, — Раздор потянул из кобуры пистолет, свистяще выдохнул и с раздражением загнал его обратно. Не здесь же. Не с ними. — Не надо стоять у меня на пути, творец. Там голем Обугленного совета. И я не оставлю сестру разбираться с ним в одиночестве. — Слушай старших, мальчишка! — О, так мы играем в эти игры? Хорошо, — в тоне стрелка ясно слышалась ледяная усмешка. После нее враги обычно падали с простреленными лбами, не успев осознать, что произошло. Ярость шатнулась вперед, не вполне уверенная, что не придется его останавливать. Но Раздор всего лишь поднял пустую руку, нарочито медленно отщелкнул крепления шлема и, прежде чем хоть кто-либо успел что-то сообразить, метнул его в лоб творца. И, пока тот пытался проморгаться, спокойно подошел к Ярости. — Идем, сестренка. И, Ультейн. Извини, но каждый из нас должен делать то, для чего создан. Мы не пустим эту тварь к людям. Тем более что она пришла только за нами. Надеюсь, что только за нами. — Мальчишка. — Может быть… Нет, не останусь. Не проси, творец. Я никогда не боялся умирать. — Да я не про то. Лови. Резко развернувшись, Раздор поймал брошенный ему револьвер. Хмыкнул, наскоро проверяя. Похожий, да не тот. Но для пустующей кобуры подойдет. — Спасибо, творец. Береги людей. — Давно враги не видели твоего лица, — нервно усмехнулась Ярость, шагая к выходу из Убежища. А она давно так не нервничала перед битвой. — Не думаю, что голем успеет кому-то об этом рассказать. Помнишь, что я обещал? — Что мне нечего бояться. — Обещание все еще в силе. Что бы я ни говорил там, — Раздор неопределенно мотнул головой в сторону основной части Убежища, где остался творец. — Умирать сегодня я уж точно не собираюсь. Так что мы просто покрошим эту тварь и вернемся к нашему заданию. Договорились? Ярость отрывисто кивнула. Сейчас она как никогда четко понимала, чего хочет: правды или действия. Определенно действия. Голем в ее планы не то чтобы не вписывался совсем, но на пути стоял. Так что начать придется с битвы. — Хотя, честно сказать, от прикрытия бы не отказался. — Могу предоставить, — с лестницы чуть выше выглянул Охотник. — На четвертом этаже есть удобный балкон. — Совсем не обязательно человеку лезть в свару между Всадниками Апокалипсиса и Обугленным советом. Мы справимся, это я так. — Мне тоже больше незачем бояться Смерти. И я могу помочь. Стрелок скептически глянул в сторону человеческого ружья. Вздохнул, перебросил Охотнику неведомо откуда извлеченную коробку с патронами. Надписи были на земных языках — и откуда она у него? — Покрепче, чем то, что у тебя, как я успел заметить. Големы ребята твердые. И постарайся все-таки выжить, иначе мне будет обидно. Человек кивнул и скрылся на верхних этажах. Оставалось лишь сделать последние несколько шагов. То, что голем их заметил, мгновенно стало ясно по упавшему почти вплотную камню. Брызнула каменная крошка, Ярость закрыла лицо предплечьем. По ругани рядом догадалась, что брат либо не успел, либо отвык вести бой с открытым лицом и совершенно напрасно не посчитал нужным. Ухватив стрелка за руку, Ярость потащила его за собой — нужно было отвести голема подальше от Убежища, обезопасить людей. — Есть идеи, как его убивать? — Никаких, — она отмахнулась хлыстом от тянущейся к ним каменной лапы. Лапа обиженно отдернулась, но ясно, что такой трюк можно провернуть лишь единожды. — Я слышала человеческие легенды о големах… Здесь должен быть тот же принцип, не из ниоткуда же люди это взяли. Должно быть что-то, что позволяет ему двигаться, но что, где, как — не имею понятия! — Осторожнее, — теперь Раздор сдернул ее с места, оберегая от следующей брошенной глыбы — их голем выдирал прямо из земли. Вскинул пистолеты, отвечая короткой очередью, качнул головой. Бессмысленно палить по камню — боли он все равно не почувствует. А подходить ближе, рискуя подставиться под взмахи тяжелых каменных лап, идея плохая и неинтересная. — Придумала! — отпрыгнув от тяжелого удара двумя лапами по земле, она прижалась спиной к спине брата. — Эта штука наверняка должна как-то отличаться от остального тела. Какой-нибудь артефакт или вроде того. Ты сможешь по звуку определить, где у него не камень, а что-то другое? — То есть ты реально думаешь, что он будет стоять на месте, пока я бегаю вокруг и ищу как его грохнуть? — Я отвлеку его. — Сестренка, ты сошла с ума. Осторожней, ладно? — Попробую. Разбегаемся, — слыша за спиной почти беспрерывные выстрелы, бьющие в камень, она скачками рванула вперед, почти под ноги голему. Хлестнула по ногам, уклонилась от ответного пинка. Голем попытался поймать ее, пришлось резво отскакивать в сторону. Под ногой внезапно оказался край какой-то ямы, Ярость покачнулась, уже красочно представляя, как ее расплющивает каменная лапа. Пуля, удачно выпущенная с балкона четвертого этажа, попала по лапе, отламывая один из пальцев. Пока голем соображал, что случилось, она выпрямилась и, отсалютовав невидимому помощнику рукоятью хлыста, перепрыгнула на ровную площадку. Еще пару минут ей удавалось успешно отвлекать голема, постоянно перемещаясь и ударяя по ногам — не то чтобы это приносило какой-то толк. А потом, видно, отчаявшись поймать ее, голем переключил внимание на другую цель. Она успела услышать только глухой удар. А в следующий момент уже упала на колени рядом с тихо шипящим от боли Раздором, благоразумно не пытающимся вставать, сама не помня, как оказалась тут. — Спокойно. Жив. И буду, — отрывисто, на выдохах проворчал брат. — А ребрам явно конец. Так что пока без меня. Справишься? — над головой грохнул еще один выстрел «прикрытия». — Я нашел. — Где? — она смогла заставить себя разжать вцепившиеся в его плечо пальцы, но встать — еще нет. — Затылок. Не знаю, как ты туда доберешься. Могу попробовать… — Нет, восстанавливайся, — рядом было что-то вроде навеса, можно надеяться, что он останется в безопасности. Особенно если надежно занять голема собой. — Я справлюсь. Быстро осмотревшись, она заметила рядом подходящее здание в два этажа. Скорее, развалины здания, но ей была нужна лишь опора, которую могли дать даже остатки перекрытий. Ярость пробежала между ногами голема, раз ударила хлыстом, отвлекая, кинулась к зданию. В спину полетела очередная глыба, ей хватило интуиции уклониться в верную сторону. Подпрыгнула, уцепилась, подтягиваясь сначала на первый этаж. За спиной слышался тяжелый топот — голем шел за ней. Отлично. Добравшись до второго этажа, она резко развернулась и прыгнула, позволив хаосу, который всегда где-то рядом, облечь тело, изменяя и усиливая его. Впечаталась-вцепилась ногами в плечи голема, ударила хлыстами несколько раз, вымещая накопившуюся агрессию. Никто во всех мирах, никакой Совет и никакие его прихвостни, не смеет трогать ее братьев. Тем более не смеет остаться после этого в живых. Еще удар — и хлыст со звоном встретился с чем-то слишком твердым, не разбиваемым. Но если не разбивается это само, то можно просто разбить все вокруг, эффект ведь должен быть тот же? Голем дергался, стараясь ее сбросить, время превращения катастрофически истекало. Из затылка голема показался крупный белый кристалл, она дважды ударила вокруг, занесла руку для третьего, но уже не успела. Удержаться на неровных плечах врага в обычном облике ей все-таки не удалось. Срываясь вниз, она еще пыталась зацепиться, но тщетно — и особенно обидно, что оставались всего один-два удара, и она выломала бы кристалл. За пару мгновений до удара о землю ее аккуратно подхватили знакомые руки. — Что ты здесь делаешь? — Эй, у меня сломаны ребра, а не ноги, ничто не мешало просто дойти. И уже все в норме, — усмехнувшись, Раздор поставил ее на ноги, но одна его рука так и осталась у нее на талии. — Позволишь мне закончить? Она отрывисто кивнула, наблюдая, как брат в несколько точных выстрелов разносит последнюю перемычку, еще удерживающую кристалл в голове голема. И пока кристалл падал к их ногам, голем уже начал разваливаться. — Знаешь, я решила. К демонам. Не хочешь мне ничего рассказывать — твое право. Но не думай, что я позволю тебе еще хоть раз выкинуть что-то подобное. Иди сюда, — не обращая внимания на сыплющиеся сверху камни, Ярость рывком притянула его к себе. * * * Целуя сестру, Раздор был точно уверен, что слышит раздающиеся с балкона четвертого этажа Убежища аплодисменты.