Равновесие

Эррор никогда не любил перемены. Он был ярым приверженцем стабильности, избегая и отгораживаясь от всего, что могло пошатнуть его хрупкий внутренний мир, а к любому новому опыту подходил с запасом скептицизма и трехкилометровой палкой. Его поврежденный код плохо переносил потрясения, улетая в мучительную перезагрузку, стоило глюку хоть немного превысить лимит поступающих данных для обработки, и чтобы действительно принять что-то, ему приходилось вводить это в свою жизнь медленно и постепенно. Терпеливо, день за днем сокращая дистанцию и давая себе привыкнуть, пока его сущность не подстроится под новую реальность и не перестанет ее отвергать. Но несмотря на весь свой консерватизм, разрушителя все же тянуло к неизведанному. Это было то самое тонкое любопытство, что было обратной стороной любого страха. Иначе почему, из всех существ, он влюбился именно в Инка? В его полную противоположность, к которой все его инстинкты и внутренние установки кричали ни за что не приближаться, но чем дольше Эррор пытался найти причины, почему он ненавидит эту радужную кляксу, тем больше обнаруживал в себе зачатки интереса. Их первый контакт не был гладким, полный поспешных и предвзятых решений насчет друг друга, но когда художник понял, как подобраться к нему, не шокируя при каждом шаге навстречу, мир глючного стремительно расширился. Это все еще было неспешно и осторожно, но Эррор все чаще позволял себе увидеть и познать чуть больше, а его порог воспринимаемой за раз информации значительно возрос. Тем не менее… ничто не могло подготовить его к этому. Всего одна встреча, и весь его мир, так кропотливо выстроенный и старательно собранный по песчинкам за все эти годы, в одно мгновение рухнул под наплывом воспоминаний. Чужих? Его собственных? Он до сих пор не знал, где пролегала та незримая граница между настоящим и прошлым, ибо все просто смешалось, утянув глюка в этот бурлящий водоворот и поглотив в пучине дремавшей в нем иной личности без возможности вновь выкарабкаться на поверхность. Обрывки образов и мыслей, отголоски эмоций и опыт целой жизни, что он с трудом признавал своей — все это в одночасье свалилось на разрушителя вместе с грузом старых переживаний, пристрастий и привычек, погрузив его сознание в хаос. Принять это казалось невозможным. Прошло несколько недель, прежде чем Эррор смог хотя бы думать об этом без постоянных перезагрузок. Всерьез осмыслить — уже другой вопрос. Сам факт, что когда-то он был обычным монстром, что у него была история и мир, что он был частью того, что так отчаянно стремился уничтожить… Но что важнее — что до Инка он был с кем-то еще, что он уже любил и был любимым, одна лишь мысль об этом поражала воображение! А также вызывала жуткую головную боль и наплывы смутных видений, стоило попытаться наложить эти внезапно всплывшие факты на его нынешнюю реальность. Изменения были слишком резкими, слишком грубыми, и последствия не заставили себя ждать, в первый раз настигнув его, когда глюк попытался вернуться домой, только чтобы чуть ли не с визгом выскочить из портала и буквально вцепиться в Инка, как в самое яркое пятно цвета в поле зрения. А на взволнованный вопрос, что случилось, разрушитель смог выдавить только серию неразборчивых бормотаний — что он ни за что не вернется в пустоту, в то безмолвное, бесконечное и одинокое место, где нет никого, кроме него, и где он был заперт так долго, моля о спасении и ожидая невозможного… Так продолжалось, пока эта тирада окончательно не скатилась в помехи и бессмыслицу, прежде чем закончиться предсказуемым отказом всех систем. Но даже когда Эррор очнулся, он еще долго не мог прийти в себя от собственных действий. Сколько он себя помнил, он отлично справлялся с пустыми пространствами, даже больше, разрушитель любил их, любил свободу, простор и незаполненность, но теперь он, казалось, заразился аутофобией от Инка. В Антипустоту глюк так и не вернулся, для верности даже заблокировав родное измерение от самого себя — сразу после того, как забрал свой пуфик, кукол и пряжу. К счастью, за последние годы у него появилось еще несколько мест, где разрушитель чувствовал себя относительно комфортно, и, после кратких размышлений, своим новым пристанищем он выбрал дом Инка, которому было почти стыдно признать, что он был больше рад, чем расстроен таким поворотом. Художник уже какое-то время надоедал Эррору с предложением жить вместе, однако вид столь дезориентированного любовника напрочь отбил желание праздновать и упиваться желтой краской, вместо этого остановив его выбор на сочувствии. Эта эмоция давалась хранителю с трудом и требовала особо выверенной смеси, но он честно постарался выдавить из себя всю поддержку и заботу, на какие только был способен. Что было не иначе как благословением в столь смутные времена, даже если глючному было сложно это признать. Инк несколько раз пытался обсудить этот инцидент, но разрушитель каждый раз заминал разговор, отказываясь комментировать свое поведение, в первую очередь потому, что сам не понимал причин. Вернее, в нем была какая-то часть, которая знала, и была часть, которая знала, что он знает, но весь его разум в тот момент напоминал несобранный пазл на десять тысяч фрагментов, коробку с которым только-только обнаружили запылившейся в старом шкафу и просто высыпали кучей на пол, оставив его медленно подбирать края и пытаться сложить из этих мелких разрозненных фактов и непроизвольных реакций цельную картину. Единственное, что радовало — больше настолько же серьезных приступов с ним не случалось, но лишь потому, что Эррор последовал своей излюбленной тактике и закрылся от мира, поставив своей новой целью избегать любых возможных триггеров. Первыми в этом списке оказались виновники его нынешнего положения, и глючный наотрез отказался видеть богов вновь, пока не приведет свою голову в относительный порядок. Им нужно было о многом поговорить, и разрушитель соврал бы, сказав, что ему совсем не любопытно, но пока даже самая мимолетная мысль о жнеце оставляла его в плену взбесившихся глюков, так что ни о какой новой встрече не могло быть и речи. Но даже так, более незначительные случаи продолжали преследовать его. Его код был одним из сильнейших, когда дело касалось регенерации, но теперь он то и дело обнаруживал свои руки тянущимися к груди, боязливо прослеживая путь от плеча к концу ребер и каждый раз удивляясь отсутствию боли, как будто там должна была быть страшная рана. Эррор любил зеркала, как и разглядывать себя в них, но теперь при любой поимке своего отражения он зависал и не сразу узнавал себя, а когда все же понимал, на что смотрит, вместо привычного самолюбования хмурился и уходил в глубокой задумчивости. А спустя несколько дней таких гляделок внезапно отказался от своего любимого синего шарфа, заявив, что тот выглядит «неправильно», и связал себе новый — красный — но так и не остался доволен результатом. И этот список продолжался и продолжался. Конечно, не все из этого было обязательно плохо. Например, среди прочего проснулась внезапная тяга к готовке. Он, разрушитель АУ, смог приготовить любимому завтрак и не спалить кухню, хотя до этого едва знал, что такое плита, а весь его рацион сводился к украденному из Андерфелла шоколаду и нарисованному Инком какао, нередко вместе с его же кружками. Но даже столь безобидный пример лишний раз подтверждал, что игнорировать изменения было просто невозможно, и они продолжали копиться с ужасающей скоростью, нарастая как снежный ком. Случайные фразы оборачивались неловкими паузами, нестабильный эмоциональный фон метало похлеще американских горок, оставляя краски хранителя или его природную вспыльчивость далеко позади, и это даже без упоминания того безумия, что творилось с его душой. Клочок магии разрывало на пиксели, топило в боли и окутывало жаром, в то время как его сущность отчаянно пыталась перестроить себя и соответствовать обновленным данным. Сказать, что это пугало, было бы преуменьшением. И это был тот редкий случай, когда Эррор опустил свой фасад неприступности и признал, пусть только Инку, но сказал, что ему страшно. И ему еще предстояло взглянуть этому страху в лицо. Пусть Рипер и Жизнь согласились дать ему время, с художником они контакта не разорвали, и от него глюк знал, что боги сильно беспокоились о нем. Если честно, судя по всплывающим воспоминаниям, разрушитель бы не удивился, узнав, что жнец все это время ночевал у них под дверью или тайно наблюдал, прячась в ином плане реальности. Но самое странное, что пока одна его часть сочла бы такое ужасным неуважением к его личному пространству, другая была бы почти польщена, окажись это правдой. Они волновались о нем, они снова хотели его… Но Эррор не чувствовал, что готов, еще нет. Хоть и понимал, что уклоняться от этого вечно не выйдет. В воздухе повисло слишком много неразрешенных вопросов и ожиданий, и больше всего давления глючный ощущал не со стороны претендующих на него монстров, а из глубин своей души. Страх потерять себя был силен, но чем больше кусочков вставало на свое место, тем больше в нем просыпалась тоска вперемешку с надеждой и, как ни странно, обидой, приправленные еще ворохом чувств, которые он не мог точно назвать. Но разрушитель точно знал, что ему нужно делать. И когда за целую неделю с ним не случилось ни одного крупного сбоя, он решил, что с этой неопределенностью пора кончать. Вот почему сейчас он был здесь. В спальне перед зеркалом в полный рост, в то время как Инк возбужденно скакал вокруг, как ласка вокруг кролика, пытаясь придать ему более подходящий для встречи вид. Эррор не возражал, на автомате ответив, что если ему не понравится, он это не наденет. Давно устоявшийся компромисс, но в тот момент одежда волновала разрушителя в последнюю очередь, ибо все его мысли были о другом. Он сам попросил художника позвонить идиоту номер два и сообщить «счастливую» весть, но теперь, когда время было назначено, а до чужого прихода оставались считанные минуты, бесчисленные сомнения вновь заполонили его голову, рисуя десятки сценариев провала и убеждая, что, возможно, ему стоило подождать еще. Беспокойство было буквально вырезано на его лице, сопровождаясь мельтешащими сбоями, и это не могло остаться незамеченным. — Не нервничай так, Эррор! — Знакомый голос вырвал его из размышлений, и хотя это явно было сказано с намерением успокоить, в интонации было слишком много взволнованной легкомысленности, чтобы оказать нужный эффект. — Это всего лишь свидание! — мурлыкнул хранитель, казалось, взбудораженный предстоящим куда больше, чем сам глюк. — Свидание не с тобой, — нахмурился разрушитель, впервые по-настоящему обратив внимание на свое отражение и то безобразие, что Инк натворил с его нарядом. Как ни странно, ничего похожего на официальный костюм не обнаружилось. Вместо этого одежда была подчеркнуто свободной и комфортной, почти домашней, но не такой, чтобы в этом было стыдно выйти на люди. Шарф художник не тронул, а также был очень осторожен, рисуя свитер — с недавних пор Эррор начал крайне резко реагировать на любое касание в области ребер, что определенно расстраивало Инка, но ему было не привыкать к воздвигаемым глюком барьерам. — О, не начинай снова. Мы это уже обсуждали, — вздохнул хранитель, покачав головой и вернувшись к добавлению последних штрихов к своему творению, но не прекращая беспечно болтать: — Я совсем не против парных свиданий, и надеюсь, у нас будет много таких в будущем, но в этот раз я лишь помешаю вам. Тебе нужно принять решение насчет него. И разве для этого не лучше личная встреча один на один? — Ненавижу, когда ты звучишь серьезно и логично. Тебе не идет, — фыркнул глюк, все же самую малость улыбнувшись и потрепав художника по макушке, также выбрав этот момент, чтобы оттащить его от себя, зная, что если он не остановит Инка сейчас, тот увлечется и начнет малевать какие-нибудь завитушки. — А вот ты серьезный слишком часто, — надулся тот, скрестив руки на груди и изобразив притворную обиду, но затем быстро переключил внимание и начал собирать разбросанные вокруг кисти и краски. Эррор не был против его творческих порывов, но одним из главных правил было убрать весь художественный мусор после. — Повторюсь, это свидание! В этом не будет смысла, если ты не повеселишься! А если Рипер тебя обидит, ни за что не поверю, что ты не сможешь надрать ему задницу. Впрочем, — на лице хранителя всплыла хитрая и излишне довольная ухмылка, — это ты сможешь сделать в любом случае. Хотя насколько я знаю, ты не из тех, кто заканчивает первое свидание в спальне. Если, конечно, не учитывать, что технически этот раз не первый… — Инк! — От столь бесстыдного заявления разрушитель буквально подскочил на месте, окончательно вынырнув из своих тревожных мыслей и вместо этого уставившись на придурка перед собой, в то время как его череп вспыхнул магией, помаргивая огоньками звезд синхронно с мельтешащими обрывками лагов. — С чего ты вообще взял, что мы… Я не… Я собираюсь на встречу с другим, и первое, о чем ты думаешь, это как мы проведем ночь?! — Чужая улыбка стала шире, и глючный тут же прикусил языки, в отчаянии замахав руками: — Нет, стой, я не хочу знать! И проблема даже не в этом! — Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, а затем нахмурился, когда на секунду вспыхнувшее смущение так же резко сменилось иной, странно неприятной эмоцией. — Если ты думаешь о таком, то почему, черт возьми, ты так спокоен? — почти прошипел он, и сам не ожидая от себя столь обвинительного тона. — Ты бы предпочел, чтобы я вставал на пути твоей любви? — озадаченно спросил Инк, склонив голову и впервые подумав, что, возможно, переборщил с позитивом. Искры веселья в его глазах чуть померкли, а рука на автомате нащупала флаконы в слепом поиске более подходящей эмоции, но он не был уверен, какое поведение тут могло быть уместно, или какой реакции от него хотели. К сожалению, этого Эррор и сам не знал. — Нет… Я… — глюк в очередной раз осекся, вновь растерявшись и никак не в силах подобрать слов, чтобы выразить эту осевшую в душе тревогу. Ему доводилось видеть ревность в исполнении Инка, и разрушитель не мог не согласиться, что битва идиотов за право обладать им была не тем, с чем он хотел связываться. Но что-то в отсутствии этой ревности и в том, как быстро эти же два идиота решили все за него, было ужасно неправильно. Однако стоило ему попытаться объяснить, что и почему неправильно, как любые связные мысли мгновенно улетучивались, оставляя его в беспомощности пялиться в пространство, будто надеясь, что остальные смогут магически прочитать его чувства и избавить от необходимости говорить. Справедливости ради, яблочные близнецы действительно могли такое, и у него была мысль наведаться к Найтмеру, но Эррор временно отложил эту идею — о чем теперь жалел, ибо совет хранителя эмоций, не важно, светлого или темного, ему сейчас не помешал бы. Скулы коснулась прохладная ладонь, и глючный понял, что снова увяз в мыслях. Инк уже собрал свои инструменты, очистив пространство, а заодно, видимо, успел сменить краски, и вместо дразнящей радости теперь его взгляд теплился нежностью. Разрушитель не отстранился от контакта, и художник позволил себе податься еще чуть ближе, успокаивающе проведя пальцами вдоль магических полос. — Все будет хорошо, Эррор, — мягко прошептал он. — А если не будет, то мы вместе подумаем, что с этим делать. Но я знаю тебя, если бы ты совсем не рассматривал такого варианта, ты бы не сомневался, а просто пресек это все на корню. И я спокоен, потому что доверяю тебе. Ты же не стал любить меня меньше, так ведь? — Я все еще люблю тебя, кальмар. К моему великому сожалению, — закатил глаза глючный, но в его тоне не чувствовалось того укуса, что был извечной маской для его попыток признать нежность. Вместо этого он казался уставшим, но вместе с тем почти… благодарным за эти слова. Инк редко говорил ему нечто настолько проникновенное, и это было именно то, что разрушителю нужно было услышать. Было просто необходимо знать, что хоть какая-то часть его жизни останется неизменной. Он все еще любил Инка. И Инк все еще хотел быть с ним… Так ведь? А если кто-то попробует их разлучить — Эррор самолично сотрет ублюдка с лица земли, бог он или нет! Эта мысль на мгновение наполнила его уверенностью, но затем разразилась внезапной вспышкой головной боли, заставив его покачнуться на месте и с силой схватиться за собственный череп. Глазницы заволокло глюками, разрывая его связь с реальностью, тогда как в голове раздались уже знакомые голоса, вот только не имеющие ничего общего с теми, что преследовали его обычно. — Да как они смеют! У меня есть жизнь за пределами обязанностей бога, но им все еще кажется, что меня можно загрузить еще больше! — обычно насмешливая и дразнящая интонация была полна холодной ярости, от которой кости Эррора накрыло дрожью, даже зная, что это нереально. Ему еще не приходилось видеть Рипера таким — что в реальности, что в этих новых воспоминаниях, тот всегда казался слишком легкомысленным и флегматичным, чтобы впадать в истерику или громко возмущаться о чем-то. А потому это видение выбило глюка из колеи особенно — настолько неуместным по настроению оно было. — И когда я пытался обсудить это… О, поверь, я пытался! Всегда лучше уладить конфликт мирно, чем доставать косу, но тебе просто надо было видеть их лица, потому что когда их увидел я, я сразу все понял. Дело не в том, что я делаю недостаточно, и даже не в том, что моя лень стоила кому-то пары минут ожидания. Нет, все дело в слухах. Стоило им прознать, что у Смерти появился кто-то особенный, и это не бог, как всем внезапно захотелось придраться к моим отчетностям по душам! — Серьезно? Сколько я тебя знаю, тебя никогда не волновало чужое мнение насчет наших отношений. Включая мое. И теперь ты вдруг позволишь им диктовать свои правила? — Чистый и без помех, Эррор не переставал морщиться о того, как неправильно этот голос звучал в его голове, но он узнал бы эту нотку язвительности где угодно. Как и тщательно замаскированную за ней волну беспокойства, что слабыми отголосками просочилась в его душу, и разрушителю пришлось приложить усилие, чтобы отделить свои эмоции от этих прошлых. К счастью, с каждым разом у него получалось все лучше. — Ты не понимаешь, Гено. Асгор — глава божественного пантеона, диктовать мне правила — его прямая обязанность, — устало вздохнул Рипер, но это была весьма вялая попытка отмахнуться. На мгновение в мыслях повисла тишина, но затем бог зловеще усмехнулся, и его тон вернул прежнюю силу, вот только на этот раз раздражение сменилось чем-то иным. Твердой и сокрушающей уверенностью, что даже сквозь дымку смутных воспоминаний доносила самую настоящую угрозу. — Но ты прав, и не ему решать, на что мне тратить те крохи свободного времени, что он мне выделяет. Тебя уже сложно назвать смертным, так что если это то, на что они хотят надавить, я напомню, сколько именно работы я делаю для Мультивселенной без единой капли уважения или платы. А если они продолжат попытки разлучить нас… — призрачный образ чужой ухмылки стал особенно острым, ярко врезавшись в сознание разрушителя, и чувства внезапно разделились, наложившись друг на друга в противоречивом диссонансе. Где-то внутри промелькнули тени волнения и опаски, но его нынешнее «я» не согласилось со старой реакцией, вместо этого вспыхнув горящим смущением, когда в его памяти раздалось смертельное обещание: — Я сотру хоть весь пантеон этих напыщенных ублюдков с лица земли, верховные боги или нет! Эррор резко открыл глаза и вскинул голову, когда видение оборвалось, выкинув его обратно в настоящее. В черепе звенело, и еще минуту он просто смотрел в пространство, не до конца осознавая происходящее и ожидая, пока глюки рассеются. Эти вспышки всегда оставляли его дезориентированным, но на самом деле этот опыт слабо отличался от его обычных перезагрузок — с той лишь разницей, что сбой он мог хоть как-то предвидеть и подготовиться. А вот о том, какая случайная мысль или слово могли спровоцировать погружение в прошлое оставалось лишь гадать, и именно эту непредсказуемость разрушитель ненавидел больше всего. Он несколько раз моргнул, фокусируя взгляд и возвращая контроль над онемевшим телом, когда обнаружил, что теперь сидит на кровати, тогда как Инк кружил рядом и с беспокойством наблюдал за ним. Руки хранителя беспомощно зависли в воздухе, как будто в желании растормошить, но он удерживал себя на случай, если глюк будет против контакта. Эррор смутно улыбнулся редкому проявлению чужой осмотрительности, а затем шумно выдохнул, окончательно возвращаясь в реальность. — Ты как? — осторожно спросил художник, как только заметил в чужом выражении признаки осмысленности. Смесь для заботы и поддержки все еще была сильна в его системе. — Это случилось снова? — Да… Маленький отрывок разговора. Сколько меня не было? — хмуро поинтересовался разрушитель, но уже не реагируя так ярко, как в первые несколько раз. — Всего пару минут. Голова еще болит? Эй, а что ты видел? Или только слышал? Ты покраснел. Это было что-то хорошее? — Разноцветные зрачки загорелись любопытством, но Инк вовремя опомнился и с силой одернул себя, быстро помотав головой. — Нет, погоди, можешь не отвечать. Это не мое дело, и ты просил не накидываться на тебя сразу же… Все, все, я молчу! — Хранитель с трудом заставил себя прекратить болтовню, для верности даже зажав рот руками и ограничившись несколькими беспокойными взглядами, но когда понял, что не сможет усидеть на месте, вновь обратился к органайзеру и достал синий флакон, впервые приглушив тот энтузиазм, которым он был одержим с самого утра. Волнение утонуло в задумчивой сосредоточенности, но забота о чужом состоянии не угасла, и после небольшой паузы художник неуверенно предложил: — Знаешь, еще не поздно отменить встречу, если тебе плохо. Эррор всерьез обдумал это — уже не в первый раз за сегодня или за последние недели, но если раньше он с легкостью мог настрочить бесконечный список аргументов «за», то теперь они все казались лишь жалкими отговорками для собственной трусости. Возможно, как раз потому, что он уже признал этот страх, как и то, что не может вечно убегать от него. Не может и дальше прятаться от этих чувств, даже если ему все еще было непросто принять эти чувства как свои. И каким бы хаотичным месивом ни были обуревающие его эмоции, чего среди них точно не было, это явного отторжения. Была неуверенность… Но если оставить все как есть, она так и будет преследовать его, и у разрушителя уже был не самый приятный опыт подобного. Он был искренне счастлив в отношениях с Инком, но несколько лет с того момента, как глючный впервые осознал эти чувства, до момента, как он эти чувства признал, были изматывающей борьбой с собственной душой и разумом. Тогда его не изводили голоса из прошлого, но и обычных с головой хватало. Сомнения грызли похлеще своры диких собак, а смертельные битвы перемежались с периодами тотального избегания в попытке хоть как-то выкинуть радужную заразу из своей жизни, вместо того, чтобы столкнуться с реальностью лицом к лицу и попытаться по-настоящему разобраться с ситуацией. Тогда Эррор точно так же опасался неизвестности, боялся впустить кого-то в свою жизнь и позволить на эту жизнь повлиять. Сам не знал, чего он хотел, и не решался это узнать. И теперь, когда он справедливо полагал, что все эти терзания позади, история пошла по второму, а если так подумать, то и по третьему кругу. Хотя стоило признать, что в этот раз было проще, ведь ему не пришлось разбираться со всем в одиночку, и глючный уже знал, чем может обернуться дальнейшее откладывание проблемы. Вот почему, хотя он снова наступил на те же грабли и сбежал, импровизированное заточение в четырех стенах затянулось лишь на пару месяцев — в реалиях Мультивселенной так и вовсе крошечный срок, что было явным прогрессом. Так что отказаться от решающего шага сейчас, когда он сам назначил и настоял на встрече, было бы по меньшей мере унизительно. И если уж речь зашла о нападках на его гордость, тот тут пути назад точно не было. — Нет, все в порядке, — заверил он Инка, хотя отчасти это было попыткой убедить не столько хранителя, сколько самого себя. — Пара видений не убьет меня, и чем раньше я с этим покончу, тем лучше. — Если ты так говоришь… — с сомнением протянул художник, задумчиво постукивая по стеклу пузырьков в инстинктивном жесте. Его взгляд стал пристальней, когда он придвинулся и непривычно серьезно уточнил: — Но если тебе станет хуже, ты обещаешь вернуться? — Если мне станет хуже, я свалю при первой же возможности, и не потому, что кому-то что-то обещал. И Риперу придется смириться с этим, — усмехнулся глюк, отвесив излишне близко наклонившемуся хранителю легкий щелбан. Беспокойство Инка было милым, но только пока тот не перебарщивал. Эррор умел постоять за себя и не любил, когда в этом сомневались. На это художник лишь засмеялся, теперь точно спокойный, но не прошло и минуты, как его отвлекло возмущение в пространстве его измерения. Это чувство было похоже на стук, вот только не в дверь, а в барьер, что окружал Дудл Сферу и служил гарантией, что в это особое место не проникнет кто попало. Хотя стоило отметить, что косе Смерти, как и еще паре исключительных существ такие правила были не писаны, и тем примечательней, что жнец решил подождать у главного входа, вместо того, чтобы просто прорезать себе проход и вывалиться где-нибудь посреди их гостиной. По мнению Инка излишняя формальность, так как он и сам возвращался домой примерно таким же способом, но разрушителю жест обещал понравиться. — О, к слову о Рипере! Похоже, он уже здесь! — воскликнул хранитель, подскочив с кровати и окинув Эррора последним оценивающим взглядом, после чего его лицо озарила излишне хитрая ухмылка, и, не успел глюк опомниться, как его затащили в красочный портал. Проходы Инка были жидкими и липкими, и хотя у разрушителя было достаточно времени и опыта, чтобы привыкнуть к ним, он не сразу зарегистрировал новое место, но что важнее, новое присутствие. Подозрительно знакомый холод волной прошел по костям, щекоча ту его часть, что он все это время старательно пытался подавить, и Эррор невольно напрягся, прежде чем крайне медленно поднять взгляд. Он не надел очков, так что зрение оставалось размытым, но разум сам дорисовывал недостающие детали, делая образ поразительно четким в его сознании. Черный балахон, что всегда пребывал в движении, как от легкого ветра, мягкий на ощупь — подсказала его память, но он стремительно отогнал эту мысль. Ткань была такой темной, что даже его собственные кости казались слегка сероватыми в сравнении с ней, а лицо жнеца тем более — мертвенно бледное даже для скелета, оно почти светилось на фоне, как луна на ночном небе. Для Рипера было обычным скрывать свои зрачки, но сейчас один из них сиял ярким голубым кольцом, что так же пристально изучало его, и хотя на мгновение разрушителя вновь настигло желание спрятаться, больше ничего плохого не случилось, так что он продолжил осмотр. Потребовалась еще минута, чтобы понять, что не он один принарядился, и фасон балахона отличался от того, что глюк видел в преследующих его образах или в их прошлую встречу. Вместо грубых веревок, что обычно закрепляли ткань, ее подвязывали тонкие серебристые цепочки, а закрепленная на груди брошь была начищена до блеска. Обуви, тем не менее, все еще не было, и Эррор невольно скосил взгляд на не менее босые стопы Инка, отмечая забавное сходство и впервые разорвав зрительный контакт, что было воспринято как повод закончить гляделки и начать разговор. — Я мог бы пройти внутрь сам, но подумал, что это будет невежливо, — улыбнулся жнец, приветственно кивая им обоим, но все еще больше сосредоточенный на главной цели своего визита. И пусть бог старался выглядеть непринужденно, разрушитель каким-то шестым чувством уловил в этом взгляде тени жадности и нетерпения. Он уже встречал этот конкретный тип внимания, восхищение на грани одержимости, и он мог только представить, чего Риперу стоит сдерживаться и вести себя цивильно. Инк себя таким, увы, не утруждал, так что сам факт, что на него не накинулись сразу же, был сочтен за хорошее начало, каким бы низким стандартом это ни было. Но если руки жнец держал при себе, на язык этот самоконтроль, видимо, не распространялся. — Ну надо же, — присвистнул он, в отличие от Эррора, ни на секунду не разрывая зрительного контакта и все еще в наглую наслаждаясь созданным Инком нарядом, хотя было видно, что для бога одежда не была центром внимания и служила лишь симпатичным дополнением к тому, что его правда интересовало. — Не стоило так стараться ради меня, но я польщен. Потрясающе выглядишь. — Я всегда потрясающе выгляжу, — самодовольно ухмыльнулся разрушитель, легко и привычно принимая комплимент, вот только для Рипера это оказалось неожиданностью. — Что? — с оттенком раздражения добавил глюк, заметив на чужом лице удивление, но когда жнец открыл рот для торопливого оправдания, Эррор уже догадался о возможной причине. И понимание лишь заставило его улыбнуться еще нахальнее. — Ха, думал, такая мелочь смутит меня? Старайся больше. В этом мире нет лести, которая могла бы перехвалить меня! — Правда? — вскинул бровь бог, подавив секундное замешательство, и вместо этого в его тоне проснулось искреннее любопытство. — Хочешь сказать, я могу сколько угодно говорить, какой ты милый, и ты не потребуешь прекратить? Не попробуешь уйти или спрятаться? — Нет? Зачем? — нахмурился разрушитель, и теперь это его выражение отдавало растерянностью и недоумением, которые, впрочем, довольно быстро испарились. — Я самое милое существо в этой Мультивселенной, и я еще никого не убивал за признание этого. Хотя если ты начнешь нести какую-то чушь, пеняй на себя. — Грубый, резкий и уверенный, — задумчиво пробормотал Рипер, ухмыльнувшись себе под нос, но не утруждаясь с понижением тона, так что его услышали. — Похоже, не так уж сильно ты и изменился. Все еще тот самый упрямый глюк, в которого я влюбился. Теперь это заставило Эррора смутиться. Его лицо затопил возмущенный румянец, и он бросил взгляд на Инка в поиске поддержки, но того, кажется, все полностью устраивало. Художник наблюдал за ними с неприкрытой улыбкой, покачиваясь на месте, а руки чуть подергивались — жест, в котором разрушитель распознал желание хранителя достать блокнот и перенести особо понравившийся образ на бумагу. Поняв, что помощи тут он не получит, глючный спрятал слегка теплое лицо в шарфе и, смирившись с неизбежным, шагнул навстречу. — Заткнись, и пойдем уже. — Позаботься о нем! — крикнул Инк напоследок, прежде чем махнуть рукой и предательски раствориться в луже чернил, оставив их наедине. Хотя Эррор затруднялся сказать, увеличилась или уменьшилась витающая в воздухе неловкость от его ухода. — Так, и куда ты собрался меня затащить? — спросил он, отчасти чтобы разрядить обстановку, но еще чтобы хоть немного подготовиться. Несмотря на то, что время встречи назначил разрушитель, все остальное он свалил на Рипера, так как сам не особо смыслил в свиданиях или романтике. У него были кое-какие знания, случайно подцепленные из Андерновеллы, но АУ, живущая по правилам телевизионной драмы, едва ли могла быть хорошим примером для подражания. А если говорить о личном опыте, то все было сложно. Им с Инком потребовалось слишком много времени, чтобы определить, что они действительно встречаются, а не просто являются врагами с привилегиями, и ни на одной стадии их явно нетипичных отношений они не устраивали заранее оговоренные и спланированные встречи с целью впечатлить друг друга. Все как-то сложилось и без этого, и самым близким к обычным свиданиям, что глючный мог вспомнить, были моменты, когда художник пытался вытащить его из родной Антипустоты и показать особо понравившиеся миры, или когда он сам соглашался с компанией в звездной вселенной. Но несмотря на все свое великолепие, Оутертейл казался немного избитым выбором, и даже если остановиться на нем, в последнее время разрушитель был слишком на нервах, чтобы нагружать себя организацией чего бы то ни было в принципе. Да и вообще, это Рипер был тем, кто пытался снова найти место в его сердце, так что пусть он и проявляет инициативу в ухаживаниях. Все равно, если верить воспоминаниям, богу это было только в радость. — В одно из моих любимых мест, — улыбнулся жнец, наконец оторвавшись от бесстыдного любования и призвав косу, но хотя вид оружия Смерти настораживал, он не собирался использовать ее для битвы. Точный взмах рассек пространство, образуя портал, выглядящий как пучина черного дыма. Тот самый, что глюк столько раз видел, но никогда не мог через него пройти. Свобода, которая всегда была так близко, но в то же время так далеко… Эррор поморщился от очередного отголоска прошлого, и от него не укрылось, как Рипер попытался подать ему руку, но вовремя остановил этот жест. Разрушитель вздохнул и подошел к темному водовороту, в последний момент замявшись, но затем с мрачной решимостью провалившись в этот омут. Ощущение от чужой пространственной магии было таким же холодным и пробирало до костей, но зато не приставало к ним, как у Инка, так что он счел переход приемлемым. Звуки сменились, и глючный напрягся, когда услышал шум чужих голосов. Людное место было не совсем тем, на что он надеялся, и он был уверен, что Рипер тоже не был фанатом толпы. Не с его смертельным прикосновением. Инстинктивно, Эррор пробежался по коду вселенной, и беспокойство сменилось удивлением, когда он уставился на своего спутника. — Флаффитейл? Это же вселенная Найтмера? — О, бывал тут раньше? — полюбопытствовал жнец, пройдя вслед за ним и развоплотив свой рабочий инструмент за дальнейшей ненадобностью. — Издеваешься? — скривился разрушитель. — Конечно нет. Такие вселенные — магнит для путешественников, так что мне здесь не рады. Но мы с осьминогом общаемся, так что слышал кое-что. Знал он действительно немного. Только то, что эта вселенная была чем-то похожа на Омегатаймлайн, а точнее — в каком-то смысле она пришла ему на замену. После Великого Перемирия между близнецами Дрим и Найтмер выбрали несколько из миров под своей опекой и объявили их нейтральной территорией, открытой для посещения и свободной для проживания всем желающим. Главное правило — любые конфликты здесь были запрещены, а с теми, кто посмел устраивать хаос, хранители позитива и негатива разбирались в частном порядке. И надо сказать, что злить их, когда они впервые спустя века нашли взаимопонимание, было крайне плохой идеей. Технически, Эррору не было запрещено приходить сюда, и напротив, здесь, как нигде в другом месте, с ним должны были обращаться подобающе, но хотя глючный любил публичность, он не особо любил публику, так что плясать перед идиотами, убеждая, что он не опасен, считал пустой тратой времени. Если они не хотят понимать важность баланса творения и разрушения или принимать их с Инком отношения, это исключительно их проблемы, и Эррор не собирался позволять этому мешать его жизни. А потому в то время, как близнецы покоряли новые горизонты и активно перестраивали Мультивселенную, он оставался немного в стороне, из-за чего имел слабое представление о новых порядках. Конечно, глюк сомневался в наличии прямой угрозы, но уверенности в том, чего ожидать, это не прибавляло. Он лишь надеялся, что здешние жители не поднимут переполох — разрушитель и бог Смерти в одном месте это ядерное сочетание для любой вселенной, и он правда мог обойтись без лишних криков прямо сейчас. Впрочем, наверное, именно поэтому портал Рипера вывел их не на главную улицу, а в небольшой переулок, откуда жнец легко проследовал ко входу в соседнее здание, избежав столь нежелательного лишнего внимания. Однако прежде, чем пойти за ним, Эррор прищурился, осматривая красующуюся над дверью вывеску. На деревянной табличке гордо расположился то ли упитанный, то ли сильно пушистый кот, забравшийся в… — Я должен был знать, что это будет кофейня, — выдохнул глючный в совершенно особом виде обреченности. — Это первое место, куда ты грозился меня отвести, если я когда-нибудь покину Экран Сохранения. Это упоминание заставило бога вздрогнуть и обернуться, и на момент его выражение исказилось в странной смешанной эмоции, но он быстро подавил этот всплеск, так что разрушитель ничего не заметил. Эррор толкнул дверь, надеясь проскользнуть внутрь без лишнего шума, но у этого места были другие планы, ознаменовав приход новых посетителей звоном колокольчика, за которым последовало радостное «Добро пожаловать!» со стороны барной стойки, на что глючный приглушенно выругался в шарф. Риперу лучше надеяться, что тут подавали горячий шоколад, иначе надолго он тут не задержится. Впрочем, что за кофейня без шоколада? Он уже собирался зайти и заныкаться где-нибудь у самого дальнего столика, но стоило ему мельком окинуть помещение, и глюк откровенно застыл в дверях. Кошки. Кошки были повсюду. Десятки пушистых комочков устилали пол живым ковром, сновали по столам и стульям, точили когти о диваны и прыгали по полкам, не забывая обхаживать попавшихся под лапы клиентов. Легче было сказать, где кошек не было, и единственным относительно свободным от них местом оказалась витрина со сладостями и стойка с кофемашиной — видимо, от еды животных все же держали подальше. Что абсолютно не мешало им занимать остальные девяносто процентов пространства. Но несмотря на это, тесной кофейня не выглядела, помещение было милым и по-домашнему уютным, с теплым магическим камином, пастельными тонами декора и необычайно умиротворяющей атмосферой. Вот только у разрушителя это вызвало не совсем ту реакцию, на которую Рипер рассчитывал. — Кошачье кафе? — Эррор в шоке обернулся на жнеца, тогда как на его лице застыла то ли злость, то ли паника, когда он набросился на бога с криком, не беспокоясь о том, что об этом подумают случайные посетители: — Не знаю, каких ужасов ты про меня наслушался, но кошачий геноцид это явно слишком для первого свидания, ты так не думаешь?! В зале мгновенно стало тихо. Тут и там еще раздавалось редкое мяуканье, но даже пушистая составляющая невольных зрителей, казалось, решила притихнуть под всей тяжестью и напряженностью момента. Глючный ощущал прикованные к ним взгляды, но едва ли заботился об этом, уставившись на жнеца не иначе как в бешенстве и ожидая объяснения. Очень, очень хорошего объяснения. О чем тот, черт возьми, думал, притащив его и, главное, себя сюда?! Чего разрушитель не ожидал, это что бог Смерти рассмеется — тихо и крайне неловко, с оттенком затаенной горечи, но в то же время понимающе. Вслед за чем Рипер осторожно обогнул рассерженного глюка, пройдя чуть дальше в помещение, и наклонился, погладив ближайшую подбежавшую к ним кошку. Зрачки Эррора расширились, а душа едва не остановилась, но тонкие пальцы всего лишь зарылись в мех, почесали за ушками и пробежались вдоль спины до самого хвоста, прежде чем рука так же легко покинула животное, которое осталось совершенно невредимо и теперь мурчало и терлось о ноги, прося добавки ласки. Вся сцена была настолько нормальной и естественной, насколько же она была в корне неправильной, и Эррор едва не впал в перезагрузку, тщетно пытаясь вникнуть в только что увиденное. В последний раз, когда он проверял, прикосновение жнеца было пугающе смертельным, и из этого правила существовало всего несколько известных исключений. Сила Рипера не убивала в обычном смысле слова — он был лишь проводником в загробный мир, и именно это он и делал. Отправлял души на перерождение, но только если это перерождение возможно. Для тех же, кто потерял связь со своим миром или не имел такой связи вовсе, касание смерти было на удивление безопасно. Вот почему жнец так усердно искал собеседников и друзей среди путешественников — это был единственный класс существ, кроме других богов, кому он не мог случайно навредить. Но даже так, Эррор сильно сомневался, что все эти кошки были беженцами из какого-то рухнувшего мира — нет, конечно, такая вероятность не исключалась, но все равно это звучало как-то натянуто и не слишком правдоподобно. Однако другого объяснения на ум не приходило, и единственное, что потрясенный и вконец сбитый с толку разрушитель смог из себя выдавить, это залаганное: — Ч-что… ты… Как?! Бог лишь пожал плечами, подхватив одну из мурчащих бестий на руки, однако слегка виноватое и почти грустное выражение выдавало, что он обеспокоен неудавшимся сюрпризом. Так сильно шокировать того, чье расположение он вообще-то надеялся завоевать, явно не было в списке его планов на сегодня. — Ты же сам сказал, эта вселенная принадлежит Найтмеру. А эта кофейня — его любовнику. Об их отношениях я знаю немного, но что важно — наш король негатива заморочился и установил здесь что-то вроде защитного поля, — как можно спокойнее пояснил жнец. — Внутри этого здания физически невозможно навредить кому бы то ни было — любая опасная магия просто заблокирована. Как оказалось, даже моя. Или по крайней мере пассивная ее часть, но я же не собираюсь направлять на этих милейших созданий косу. Вот почему я так люблю это место — не только из-за кофе — но главное, тут я могу трогать кого угодно и не бояться, что они умрут. — Рипер мягко улыбнулся, почесав нежащемуся в его хватке зверьку животик, явно наслаждаясь столь редким для него контактом, но глюка эти слова лишь очередной раз насторожили — хотя уже по другой причине. Эррор резко вздрогнул и попытался призвать струны, только чтобы понять, что те не появились. Он попробовал еще раз, приложив больше усилий, и синие нити наконец сформировались, но ощущения от них были настолько блеклыми и далекими, что он сомневался, что сможет использовать их для чего-то кроме самого обычного связывания. На секунду это вызвало вспышку паники — он должен был знать, что это ловушка, что они попытаются оставить его беззащитным, чтобы напасть, чтобы избавиться от него… Разрушитель с трудом стряхнул эту цепочку мыслей. Нет, Найтмер не посмел бы допустить такое, не в одном из своих миров, ни тем более в месте под своей личной опекой, и уж точно темный хранитель не стал бы строить козни специально против него. Но тот факт, что он был безоружен, все еще его не радовал. Впрочем, чуть более глубокая проверка показала, что его ощущение кода не затронуто, и глючный не почувствовал ничего, что могло бы ограничивать его порталы, что самую малость успокаивало. Однако явно недостаточно, чтобы погасить обиду за такую подлянку, и следующее, что Рипер почувствовал, это как его больно пихнули в бок, заставив выронить кошку из рук. — Ты должен был предупредить меня, придурок! — раздраженно и на редкость требовательно рыкнул Эррор. — Если хочешь со мной встречаться, это правило номер один — можешь творить какую угодно хрень, но что бы это ни было, всегда предупреждай! А там я уже сам решу, буду я это терпеть или нет. — Я запомню, — пообещал жнец, звуча на удивление серьезно, подсознательно ощутив, что для игривых возмущений момент неудачный. К тому же он подозревал, что с Эррором этот трюк в принципе не пройдет. Что, впрочем, нисколько не помешало богу уже через минуту вернуть привычный настрой и бодро направиться к прилавку, махнув рукой стоящему за стойкой хозяину заведения, что до этого оставался подозрительно тихим, учитывая развернувшуюся перед ним сцену. — Хей, Чино! — радостно окликнул Рипер, облокотившись на столешницу и подмигнув старому другу. — Прости за весь этот шум, надеюсь, мы никого не распугали? — Думаю, постоянные посетители к этому уже привыкли. Это не первый раз, когда кто-то удивляется увидеть тебя здесь, — улыбнулся бариста в ответ, похоже, ничуть не обеспокоенный присутствием в его кафе существ с их репутацией. Хотя Эррору это выражение показалось самую малость натянутым. Это не выглядело как попытка подлизаться или ложь из страха, но скорее тот легкий оттенок неискренности, что в итоге настигал любого работника с частым личным контактом с клиентами. Дежурная маска приветливости, которой непозволительно показывать грусть или усталость, но как тот, кто годами имел дело с Инком, разрушителя это не провело. И он был достаточно знаком с Саенсом, чтобы понять, что если эти темные круги под глазницами не были врожденной чертой или попыткой в макияж, усталости тут было много. Однако при общении с жнецом, Чино, казалось, оживился. Это было видно по тому, как активно он участвовал в разговоре, вместо одностороннего выслушивания, что было обязательным навыком для такой работы. Видимо, они давно знали друг друга. Они с богом перекинулись еще парой слов, но Рипер вовремя вспомнил, что он пришел сюда не один, а потому плавно сменил тему, оставив дружеские сплетни на потом. — Ладно, я бы рад поболтать, но сегодня мое внимание обещано кое-кому другому. Что там насчет моей особой просьбы? — поинтересовался жнец, оглянувшись на своего спутника и надеясь, что эта часть его планов не станет еще одним неприятным сюрпризом. — Я подготовил комнату, — понимающе кивнул Чино, достав из-под прилавка небольшой ключ, что вновь привлекло внимание разрушителя. — Комнату? — подозрительно прищурился он, перестав выискивать среди столиков место поукромнее. Если это было то, о чем он думал, то возможно, бог был самую капельку осмотрительнее, чем Эррор изначально предположил. Совсем чуть-чуть. — Просто подумал, что ты не захочешь делать наш разговор публичным, — усмехнулся Рипер, скользнув взглядом по помещению, где несколько клиентов, что застали предыдущую сцену, теперь старательно делали вид, что не глазеют на них. Мда, видимо для этого было уже слишком поздно. Он не удивится, если уже завтра по Мультивселенной поползут самые разные слухи. Это было одновременно и главным плюсом и единственным недостатком этого заведения — расположение в АУ, где путешественников было едва ли не больше, чем местных жителей. А эти всегда отличались патологическим любопытством, и даже если их здравого смысла хватало, чтобы не приставать к существам их уровня напрямую, всевозможные шептания за спиной, увы, никто не отменял. Но жнец решил не задерживаться на этой мысли, вместо этого кивнув в сторону лестницы. — На втором этаже есть несколько отдельных комнат для более приватных встреч. Там есть меню, так что мы можем сделать заказ прямо оттуда. — Я возьму все, в чем есть шоколад, — быстро бросил Эррор, уже не слушая. Лестницу он проигнорировал, а наверх просто телепортировался, с удовольствием отметив, что такой способ перемещения тоже не заблокирован. Жнец лишь хмыкнул, еще раз улыбнувшись Чино, после чего тоже сократил путь, призвав крылья и просто взлетев вверх. Ключ подошел к двери, и разрушитель тут же принялся изучать новое пространство на случай новых неожиданностей, но больше ничего сверх шокирующего не обнаружилось. Комната была небольшой, но не настолько, чтобы казаться тесной. Часть глюка боялась, что это будет похоже на гостиничный номер, но внутри располагался лишь длинный диван, пара кофейных столиков, и тут тоже были кошки. Хотя дверь была непрозрачной и плотно закрывалась, внизу была маленькая дверца, чтобы животные могли беспрепятственно сновать туда-сюда. Но больше всего Эррора привлекла пара пуфиков, что заменяли здесь кресла, и что-то подсказывало, что это специальное изменение. Разрушитель не хотел признавать, но это было… мило. По крайней мере было видно, что идиот номер два старался, чего часто нельзя было сказать об идиоте номер один. А еще здесь было тихо. В смысле, реально тихо — стоило двери закрыться, и все звуки нижнего зала полностью исчезли как по волшебству. Хотя скорее всего в магии и было дело, и быстрая проверка кода это подтвердила, явив несколько строчек, свидетельствующих о явном вмешательстве Кошмара. В этом месте темный близнец и правда ко многому приложил щупальце — даже особо не присматриваясь, глючный обнаружил не меньше десятка слоев магической защиты, и это не считая второстепенных мелких заклинаний. Локальное шумоподавление, похоже, было одним из них, и стоило признать, сейчас это было как нельзя кстати. Почувствовав хоть какое-то подобие личного пространства, Эррор немного расслабился, наконец оставив код в покое и первым делом озаботившись проверкой пуфиков на мягкость. Неважно, как привлекательно могли выглядеть вещи, если они непрактичны в использовании, во внешнем виде не было никакого толка. Простая истина, которую разрушитель не уставал вбивать в Инка снова и снова. Рипер тоже нашел, где расположиться, усевшись напротив и позволив крыльям свободно распластаться на подушках. Они занимали довольно много места, но учитывая, что на диван глюк не претендовал, они никому не мешали. Не мешали, однако явно кое-кого заинтересовали. И не только Эррора, который уставился на черные перья со странным смешанным выражением, как будто он узнал воплощение чужой магии и в то же время как будто видел их впервые. Рука на мгновение дернулась, почти потянувшись к богу, но затем разрушитель будто очнулся от замешательства, не понимая, что на него нашло, и вместо этого вжался еще глубже в пуфик, к небольшому разочарованию жнеца. Но вот кошки оказались смелее, почти сразу начав принюхиваться к новым посетителям, и вскоре Риперу пришлось вспомнить, почему он не часто расправлял крылья в этой кофейне. Ибо стоило ему это сделать, как на них тут же открывался сезон охоты. Ему повезло, что игривые покусывания скорее щекотали, чем хоть как-то вредили, так что бог решил не лишать зверьков развлечения, лишь сдерживая смех и слегка вздрагивая, когда их нападки пробивались сквозь внешний слой перьев к более нежному пуху. Эррор, хоть и не сразу, но тоже удостоился своей части внимания — поначалу треск его помех отпугивал кошачью массу, но затем они поняли, что для них глюки опасности не представляют, и не успел разрушитель снова задуматься о ловушке, как оказался окружен. А одна особо наглая трехцветная кошка даже попыталась прошмыгнуть к нему на колени — откуда ее быстро сбросили, но та, казалось, не поняла намека и продолжила упрямо лезть к заветной цели. — Уйди, ошибка Мультивселенной! — угрожающе зарычал глюк, отгоняя от себя пушистую бестию уже в третий раз, что, по мнению Рипера, было крайне забавным зрелищем. — Ты не любишь кошек? — между делом поинтересовался жнец, и хотя его тон сквозил неприкрытым весельем, в вопрос все же закралась нотка серьезности. Если Эррору здесь не нравилось, они всегда могли пойти в другое место — к счастью, он озаботился несколькими запасными вариантами на такой случай. — Проблема в том, что они по какой-то причине любят меня! — шикнул разрушитель, пытаясь увернуться от очередной попытки оккупировать его пуфик, но если это и причиняло ему дискомфорт, то не до такой степени, чтобы спровоцировать перезагрузку или сбежать. Да и сами попытки отогнать ушастых выглядели довольно лениво, и дело не только в том, что это место ограничивало его магию. Как минимум глючный мог бы призвать нити себе в помощь… хотя что-то подсказывало, что этим он лишь подарит им еще одну игрушку. От всего этого вида Рипер не сдержался и почти засмеялся, но резко осекся и едва не взвизгнул, что напоминало почти птичий крик, когда та же кошка решила на секунду отвлечься от преследования глюка и вместо этого точным прыжком набросилась на подушку из манящих черных перьев. Крылья вздыбились вверх в резком хлопке, но уперлись в спинку дивана позади и с неожиданной силой оттолкнулись от нее, вынудив бога потерять равновесие и крайне неловко свалиться вперед, по пути чуть не задев край кофейного столика. Став свидетелем совсем не грациозно распластавшегося на полу жнеца, расхохотался уже Эррор, ослабив бдительность и не заметив, что этот маневр подбросил самоотверженную охотницу в воздух, десантировав ее прямо позади его пуфика, что позволило юркой и на редкость настойчивой кошке проскользнуть, запрыгнув разрушителю на колени, придавив его свитер в области живота и заполнив пустое пространство между тазом и ребрами, где она тут же свернулась мурчащим клубком. Щеки бога налились краской — не такое впечатление он надеялся произвести в их первое после разлуки официальное свидание. Вот почему он предпочитал не опираться на такую глупость как гравитацию, отмахиваясь от этого смертного ограничения и зачастую просто плавая в пространстве, или, когда удавалось, давал себе размять крылья в полете. Это был удобный способ перемещения, но увы, это также значило, что у него не было достаточно опыта, когда приходилось действительно стоять или ходить на своих двоих, как и считаться с другими законами физики. Уверенность Рипера слегка пошатнулась, но когда он понял, что разрушителя впервые за вечер что-то так искренне развеселило, стерев это хмурое и настороженное выражение с его лица, то и сам слегка улыбнулся, решив проглотить свою гордость в этот раз. Так что бог просто осторожно поднялся и вернулся на прежнее место, как будто ничего не случилось, но вот крылья все же дематериализовал — от греха и кошек подальше. Впрочем, веселье глюка не продлилось долго, и как только Эррор чуть успокоился и понял, что жнец вновь бесстыдно уставился на него, то поспешно притих и скрылся за защитной тканью красного шарфа. Бог от этого лишь шире улыбнулся, но врать, что ему жаль, не собирался. Вид столь открытой чужой радости что-то пробуждал в его сущности и памяти, что, как он думал, давно утонуло в песках времени, и именно такие моменты давали ему надежду, что тот, кого он любил, не исчез бесследно. Его глюк мог измениться, мог забыть его, но этот смех, как и упорное нежелание показывать эту более мягкую сторону себя, определенно остались прежними. Это могло быть глупо и неловко, но это помогло разрядить атмосферу перед тем, как им пришлось бы снова ее омрачить. А это было неизбежно. Рипер с явным нежеланием позволил своей улыбке померкнуть, когда он прочистил горло и поднял тему, которой они оба предпочли бы не касаться, но которую было просто необходимо убрать с пути. — Знаю, это неудобный вопрос для начала, но… Как много ты помнишь? Это заставило Эррора дернуться на месте, как от удара, и глюки на краткий момент взбесились, заставив лежащую на нем кошку беспокойно дернуть ухом, но разрушитель был готов к этому. Верно. Ведь именно за этим они здесь. — Не слишком много, — вздохнул он, пытаясь подобрать нужные слова. — Это не как разовое и полное восстановление памяти, скорее… множество маленьких обрывков, и я до сих пор собираю кусочки. Я не помнил, что ты любишь кофе, пока не оказался здесь, но стоило мне увидеть это здание, и я понял, что это самое естественное место, куда ты мог меня привести. И последнее время так постоянно! — В его тоне проскользнуло раздражение, а сам голос начал сбиваться, когда глюк приоткрыл шлюз в плотине всех сомнений, что уже порядком истрепали ему нервы за последние несколько недель. — Я говорю или делаю что-то, и только затем понимаю, что это влияние воспоминаний, а не мое естественное поведение. И я уже не говорю о чертовых снах и видениях! Я запутался, ясно?! Это ты хотел услышать?! — Нет, — как можно спокойнее и мягче возразил жнец, отчасти понимая причины чужого срыва, и если крики были способом Эррора спустить пар, бог не собирался принимать их на свой счет. — Я лишь пытаюсь понять, откуда я могу начать. Я знаю, что не могу относиться к тебе как прежде, но воспринимать тебя как кого-то совсем незнакомого и чужого тоже неправильно. — Хоть в чем-то мы согласны, — хмыкнул глюк, скрестив руки на груди. — Я помню некоторые вещи о тебе, но сколько десятилетий назад это вообще было? Я здесь не единственный, кто изменился. — Разрушитель не закладывал в свои слова какого-то особого упрека или обвинения, скорее выражая общее недовольство ситуацией, но эта фраза, в отличие от остальных, уколола Рипера сильнее, чем тот ожидал, ибо в этом глюк был до боли прав. Пропажа близкого человека не прошла для бога бесследно, и жнец боялся, что это исказило его характер не в лучшую сторону. — Полагаю, мы оба не те, что прежде, — с заминкой признал он. — Но это не значит, что наши прошлые чувства теперь ничего не стоят. Я вижу, что тебе не безразличны вещи, что были важны тебе тогда. Иначе ты не носил бы это. — Жнец кивнул в сторону алого шарфа, что сейчас скрывал половину лица разрушителя, однако Эррор воспринял жест неправильно, от слов бога лишь растерявшись. — У тебя какие-то проблемы с моим шарфом? — напрягся он, защитно вцепившись в кусок ткани, который до сих пор ощущался как-то не так, но глюк не мог понять ни причину отторжения, ни почему в противоречие этому чувству он так держался за эту вещь. Его сознание было мыльным, как будто на грани очередной отключки или видения, но никаких конкретных образов не появилось, оставив его единственным источником информации Рипера, который уже понял, что просчитался. — Нет, конечно нет. Просто я помню, что это значит для тебя. Прости, я думал… — жнец прикусил язык, не зная, стоит ли ему сейчас все объяснить или дождаться, пока это придет к разрушителю само. Его вдруг прошибло осознание, что этого Эррор еще не вспомнил, по крайней мере не до конца, даже если богу было сложно представить, чтобы Гено потерял такую важную часть себя. И все же его мнение не изменилось — раз красный цвет был там, значит и память тоже, пусть и не в настолько явной форме, как Рипер надеялся. И теперь, когда он проболтался, глюк вряд ли согласится остаться без ответов, на что намекал крайне хмурый и требовательный взгляд. Жнец тяжело вздохнул и пояснил: — Для тебя это было напоминанием о монстре, которым ты очень сильно дорожил. И если так подумать, то и для меня тоже. — Он вновь на секунду замялся, не уверенный, как разрушитель отреагирует без соответствующих воспоминаний, но затем решил, что у него нет причин скрывать этого: — На самом деле твой старый шарф до сих пор у меня. — Ты сохранил его? — недоверчиво прошептал Эррор, мгновенно потеряв всякую язвительность. В его разуме что-то громко щелкнуло, и на краях глазниц выступили едва заметные капли магии, что скатились вдоль синих полос, заставив их светиться ярче. Хотя вместо того, чтобы так и остаться влагой, они образовали тончайшие хрупкие струны, которые протянулись вдоль его щек, но затем почти сразу растворились. — Я не мог поступить иначе, — грустно улыбнулся жнец, подавив мельчайший вздох облегчения. Он знал, что нечто столь важное не могло стереться бесследно. — Это единственное, что осталось, когда я думал, что… — бог уже дважды осекся, но так и не заставил себя произнести это. Проклятые слова оборачивались желчью на языке, ужасающая догадка, которую он отрицал признать все эти годы, боясь, что та окажется правдой. Но даже смотря сейчас на живое доказательство обратного, это не делало тот страх менее реальным, и Рипер еще не успел окончательно отделаться и забыть об этой мысли. — Я хотел сообщить тебе гораздо раньше, но согласись, с твоим избеганием у меня не было подходящего момента. Хотя я даже не был уверен, что ты захочешь вернуть его, так что… — Да. Я хочу его назад, — резко перебил разрушитель, и сам не ожидая от себя такой импульсивности, но что-то внутри не позволило среагировать иначе. Его рука сильнее сжала красный шарф, как никогда ясно ощущая, что это лишь жалкая фальшивка, и лишь сейчас поняв, что это потому что так и было. — Хорошо. Уверяю, он не пострадал. То есть, кроме того состояния, в котором он уже был, — слегка беспокойно заверил жнец, пока не зная, является ли отсутствие криков хорошим знаком или плохим. — Лучше бы этому быть правдой, — отрывисто кивнул глюк, но сам казался далеким. Странное чувство грызло его изнутри, заставляя извиваться под чужим взглядом, но в то же время отзываясь тем самым теплом, что неизменно сопровождало его воспоминания и приглушало любой дискомфорт от них. Эта чертова беспочвенная привязанность. Разрушитель разочарованно зарычал на свою глупую душу и тихо, почти неразборчиво добавил: — Спасибо. От единственного слова выражение Рипера сперва исказилось в удивлении, а затем внезапно просветлело, наполнившись чем-то искренним и нежным, как будто Эррор только что сказал что-то невероятно особенное. Глюк не отрицал, что его признательность дорогого стоит, и бог правильно делал, что ценил это, однако вид столь открытого благоговения лишь сильнее взволновал его магию, взывая к этому неназванному чувству. Почему жнец был таким милым иногда? Глупый самоотверженный идиот, порой заходящий слишком далеко ради того, что этого совсем не стоит. Это напомнило разрушителю об услышанном утром, и любопытство взяло верх. — Эй. Раз уж мы говорим о воспоминаниях. Ты и правда грозился уничтожить правящую верхушку Рипертейла ради меня? Бог откровенно подавился. Благодарность была достаточной неожиданностью, и это заставило его на мгновение расслабиться, но даже без этого момента обманчивой безопасности, он едва ли мог представить, что могло бы подготовить его к подобному вопросу. Единственный зрачок, что до этого рвано мерцал в такт его эмоциям, угас в более привычной темноте, оставив Рипера с пустым выражением глотать воздух. Рот несколько раз раскрывался в попытке что-то сказать, но все слова в один миг разлетелись, что, признаться, было весьма непривычным чувством. Жнец был известен тем, что мог потягаться с богинями слухов или правой рукой Найтмера в том, что у него всегда и на все был готов ответ, зачастую провокационный, а уж в игре с интонациями ему и вовсе не было равных. Вот только за все его существование его еще никогда не просили открыто признаться в измене родному миру — даже в тот злосчастный раз, когда поспешно обвинили его в нападении на его же возлюбленную, а затем имели наглость возмущаться, что он нарушил законы мироздания, чтобы спасти ее. — Из всего, что ты мог вспомнить обо мне, ты вспомнил это? — кое-как выдавил из себя бог, когда вернул хоть какой-то контроль над голосом, но его сознание все еще пребывало в ступоре, не в силах определиться, какая реакция могла хотя бы теоретически быть уместна в такой ситуации. — Не увиливай! Так это правда или нет? — надавил Эррор, не позволив так просто уйти от темы. Чужое замешательство уже послужило красноречивым ответом, однако разрушителю этого было мало. Нет, он хотел, чтобы жнец сам сказал это. — Да, было такое, — наконец сдался Рипер, все еще выглядя бледнее смерти — и это при том, что он сам был ее воплощением. — Я не часто срываюсь, но бывают моменты, когда просто невозможно держать все в себе. И увы, мои отношения с Советом богов никогда не были приятной темой для меня. Особенно когда они узнали о тебе. — Первый шок от поднятия этой темы слегка померк, уступив место затаенной злости, и глючный узнал этот тон. Именно его он слышал в утренних воспоминаниях, хотя в этот раз к ним примешалось что-то еще, более сожалеющее. — Было много споров, много потрепанных нервов, и да… Я открыто угрожал королю. Даже дважды. В первый раз, когда они хотели заставить меня порвать с тобой, а во второй… когда ты исчез. — Ненавистные слова все же сорвались с языка, и после них в боге как будто что-то сломалось. Воздух в комнате в один миг заледенел, а кошки, почуяв угрозу, разбежались по углам, прижимаясь друг к другу в поисках ускользнувшего тепла, за исключением той, что нашла убежище в свитере разрушителя и просто забилась глубже в него. Эррор прикрыл трехцветный комок шерсти рукой, пряча от смертельной ауры, тогда как поток нежеланных признаний продолжался: — Я не мыслил ясно тогда. И после стольких попыток расстроить наши отношения, я не мог не подумать, что это они заставили тебя исчезнуть, что они как-то причастны. Совет богов, фанатики из культа Смерти, да кто угодно, кто ненавидел или презирал меня по любой причине! — Тонкие пальцы с силой вцепились в обивку дивана, и ткань вокруг них потемнела, едва начиная тлеть, но к счастью, здешние защитные чары еще справлялись. — Я не мог отделаться от мысли, что это попытка навредить мне, использовав тебя, что это все моя вина… И я не ограничился просто угрозами, чтобы выяснить правду. Только чтобы обнаружить, что они тут не причем. — Вау, — искренне поразился разрушитель. Часть его почти хотела зааплодировать. — Твоя вина, навредить тебе. Да ты самовлюблен похлеще меня! — с новой волной смеха заявил он, широко улыбнувшись и ничуть не смущенный тем, что жнец вновь лишился речи и откровенно уставился на него, как будто сомневаясь в самой реальности происходящего. — Теперь мне даже жаль, что я не застал момента, как ты пошел в разнос. — Ты… не злишься из-за этого? — уточнил бог, отчаявшись ждать от глюка адекватных реакций. — Ге… Раньше ты бы попытался меня отговорить, — тихо пробормотал он, окончательно сбитый с толку. Он ждал осуждений и чтений морали, а не этого… Этого… Чем бы это ни было! Эррор лишь пожал плечами. — Не вижу ничего плохого в том, что моим обидчикам достанется по заслугам. И не важно, делаю это я сам или кто-то другой — пока попытка «защитить» не означает «запереть в безопасном месте без возможности поучаствовать в мести», я не против. Хотя иногда остаться в стороне и просто наблюдать может быть не так уж и плохо. Инк под красной краской это нечто, особенно когда собирается порвать на кусочки не тебя. О, а их лица, когда они понимают, что их любимый защитник не на их стороне… — На лице разрушителя всплыла откровенно злая ухмылка, а щеки затопил румянец, но на этот раз он не стал прятать свое восхищение. Художник мог быть действительно смертоносным ублюдком, когда хотел, и глючный не собирался отрицать, как сильно ему это нравится. — Так что да, я бы с удовольствием посмотрел, как ты крушишь свой мир из-за меня. — Если честно, не думал, что хоть кто-то сможет услышать о том моем срыве и назвать это правильным поступком, — нахмурился Рипер, все еще пребывая в смешанных чувствах. Даже Жизнь считала, что его тогда занесло, хотя в отличие от остальных, она была недовольна лишь его методами, а не причинами. — Это не обязано быть правильным, чтобы я это оценил. Я не рад, что ты был зол или расстроен. И я не рад, что тебе было больно из-за моего исчезновения. Но я… Это вроде как… приятно знать, что ты не забыл. Что ты искал, что ты заботился, — с внезапной теплотой пояснил глюк, слегка зардевшись, и теперь это было не только из-за упоминания Инка. — И если кто-то заботится достаточно, чтобы бросить вызов чертовому королю своей чертовой вселенной, то знай, что я последний, кто будет осуждать тебя за это. А если так охота послушать морали, попроси Дрима или кого-то еще. — Хах, — тупо выдохнул бог, тщетно пытаясь осмыслить все услышанное. Его магия успокоилась, и хотя в комнате еще витала прохлада, темная аура угасла, и кошки вновь показались из своих укрытий. — Тааак… Это значит, если кто-то к тебе пристает, и я захочу их припугнуть, мне не обязательно делать это втайне? — задумчиво уточнил Рипер, потихоньку приходя в себя и прощупывая новую почву. — Вряд ли кто-то кроме тебя или кальмара настолько выжил из ума, чтобы ко мне лезть, но да, конечно. Чем красноречивее пошлешь, тем больше я буду впечатлен, — легко согласился Эррор, одарив его еще одной самодовольной ухмылкой. — Теперь ты просто дразнишь меня, — взвыл жнец, откинувшись на спинку дивана и ощутив внезапную усталость, но вместе с тем не менее внезапное облегчение. В глубине души он знал, что все еще корит себя за тот приступ вспыльчивости и несдержанности, и возможно, в его действиях и правда было куда больше эгоизма, чем он когда-либо отдавал себе отчет, но было что-то невероятно воодушевляющее в том, что кто-то увидел его намерения и мотивы за этим. Увидел его боль и его заботу, и только им и придал значение. Даже если это значило, что моральный компас глюка явно сбился в странном направлении, но Рипер знал, что у него самого он не намного лучше. У богов были свои понятия о правильном и неправильном, и теперь, когда он думал об этом, вполне логично, что у разрушителя АУ была совсем иная система ценностей. Та, в которой его поступки были не такой уж причиной стыдиться, но вместо этого могли завоевать уважение и даже симпатию. Это была… довольно опасная мысль, чтобы строить на ней все свое мировоззрение, но жнец обнаружил, что в этот раз его это не волнует. После всего того времени, что он винил себя, хоть на секунду забыть об этой вине и почувствовать, что его усилия были не напрасны, было совершенно по-особенному приятно. Это было несколько иное ощущение, чем получить прощение — ибо Эррор в принципе не видел подобные действия как что-то плохое, но в тот момент это была незначительная разница. Больше всего Рипер боялся отторжения, боялся разочаровать, боялся оказаться недостойным своего возлюбленного после того, как дал волю своим худшим чертам… Только чтобы эти опасения растворились в тепле чужой признательности и понимания, унеся с собой значительную долю тяжести, что многие годы камнем тянула его вниз. И если это было эгоистично и аморально, пока разрушителя это устраивало, жнец был готов жить с этим изъяном своей личности. Сойдясь на этом временном компромиссе с собственной совестью, Рипер задумался, что еще им стоило обсудить, когда его мысли прервал неожиданный стук в дверь. Глючный тут же насторожился, но жнец догадывался, кто это мог быть, мимолетом бросив взгляд на нетронутое меню и пройдя к двери, намереваясь сообщить Чино, что они еще ничего не выбрали. Он оказался прав насчет личности потревожившего их монстра, однако стоило ему выглянуть из комнаты, как уже заготовленная реплика разбилась о вид хозяина заведения в сопровождении сервировочного столика. Небольшая тележка на колесиках могла похвастаться тремя полками, на каждой из которых громоздились тарелки со сладостями и разнообразные напитки, в основном на кофейной основе. — Что за?.. — Ваш заказ. «Все, в чем есть шоколад», правильно? — спокойно пояснил Чино, вкатив столик в комнату и поймав на себе пристальные взгляды еще двух пар глаз. Бариста приветливо улыбнулся глюку и забравшейся на него кошке, которые с одинаковым интересом изучали свалившийся на них подарок, но решил не отвлекать их, вместо этого вновь обратившись к жнецу: — Хотя ты так и не сказал, чего хочешь ты, так что я просто выбрал несколько новых вкусов, которые ты еще не пробовал. Тебе нравится экспериментировать. — Ты знаешь меня слишком хорошо, — рассмеялся Рипер, благодарно кивнув и с искренним любопытством наклонившись к небольшой группе кружек, стоящих на отдельном подносе, как он понял, специально для него. Обычно бог заказывал кофе в стаканчиках на вынос, но для посетителей, что собирались остаться подольше, Чино использовал керамические кружки с рельефными изображениями кошек, каждая из которых была уникальна, и которые были его личной гордостью. Выбрав первую, что ему приглянулась — с темным изящным силуэтом на фоне луны, жнец с удовольствием вдохнул пряный аромат, пытаясь угадать, что ждало его на этот раз. Он никогда не сомневался в способностях его друга, но особенно он ценил умение баристы удивлять, даже когда казалось, что все возможные вкусы и их сочетания с кофе давно должны были закончиться. Рипер осторожно сделал первый глоток, смакуя легкую горечь напитка, и его глаза загорелись, вновь явив искрящееся голубое кольцо, отражая его восторг. — Я бы сказал, что это лучшее, что я пробовал в своей жизни, но я говорю это каждый раз, и каждый раз ты умудряешься превзойти сам себя. Напомни, почему мы до сих не встречаемся? Эррор, до этого отвлекшийся на ассортимент весьма заманчиво выглядящих пирожных, едва не поперхнулся первым же шоколадным кексом, возмущенно обернувшись на жнеца и уверенный, что ему послышалось. Этот придурок не мог серьезно?.. Где-то внутри забурлило странное негодование, однако если от бесстыдного бога он еще мог ожидать чего-то подобного, то последовавший ответ действительно застал его врасплох: — Тебе придется сперва получить одобрение всех наших партнеров с обеих сторон, — невозмутимо отозвался Чино, как будто его спросили о погоде, а не попытались соблазнить в середине чужого свидания. — Найтмер не против делиться, но ты знаешь, как он строг в отношении договоренностей и согласия. И боюсь, я пока не готов навлечь на себя ревность разрушителя миров. — Я не ревную! Мы еще даже не вместе! — защитно огрызнулся глюк, но скорее рефлекторно, ибо его мыслительный процесс не поспевал за поступающей информацией. На чьей Чино вообще стороне?! Последняя фраза и слегка извиняющийся взгляд намекал, что бариста тоже считал заявление жнеца в лучшем случае неуместным, но остальная часть ответа все еще не имела смысла. Даже если они с Рипером давно знакомы, разве не должен кто-то, у кого уже есть отношения, реагировать более резко? И что, черт возьми, значит «не против делиться»? В последний раз, когда глюк его видел, Кошмар был собственническим ублюдком, не устающим жаловаться, что мечтатель слишком многого от него хочет. Ему было сложно отказаться от планов единолично править Мультивселенной, и даже зарыв топор войны, они с Дримом еще несколько месяцев не могли перестать спорить и договориться об условиях, которые устроили бы обоих. В итоге они все же нашли компромисс, но об этом Эррор узнал уже из третьих рук, а потому был без понятия, как сильно мир с братом повлиял на нрав и повадки темного хранителя. Видимо, значительно. Но как бы в действительности ни обстояли их с Чино отношения, проблема была даже не в этом. Корни этой неприязни уходили глубже, куда-то в самый центр его души, настолько далеко, что Эррор и сам не до конца понимал, на что именно он разозлился. Чувство было смутным, непонятным и чуждым, как будто даже не принадлежало ему — по крайней мере не в этом времени. Но это не делало эти эмоции менее реальными, как и не делало желание наорать на жнеца слабее — что глюк и сделал, накинувшись на бога в ту же секунду, как бариста скрылся за дверью: — Какого черта?! Ты серьезно только что флиртовал с кем-то у меня на глазах? Рипер вздрогнул и обернулся на него в недоумении, не ожидая столь обвиняющего тона и сперва даже не поняв, о каком флирте речь, когда его осенило, что глюк воспринял его маленькую шутку всерьез. Он внутренне выругался и поспешил объясниться: — Ты все не так понял! Это просто старый дружеский подкол, клянусь. — Судя по скептично выгнутой брови, разрушителя это не убедило. Учитывая, что это звучало как типичное оправдание из дешевых драм, жнец его не винил. Он вздохнул и подобрал менее шаблонную формулировку: — Чино во мне не заинтересован, и я в нем тоже. Единственная любовь, которую мы разделяем, это наша общая страсть к кофе. — Тогда зачем говорить это? — нахмурился глючный, ощущая, как это неприятное чувство набирает силу, оплетая его душу колючими лозами сомнений. Следующие слова возникли в разуме сами собой, вырвавшись без его контроля: — Ты всегда был таким! Приставал ко мне, даже когда мы были едва знакомы, а у тебя уже сто лет как была девушка! Так откуда мне знать, когда твои намерения серьезны, а когда тебе просто вздумалось пошутить? Его тон был буквально пропитан едким недоверием, но за ним проскользнуло что-то еще, что-то искреннее, и что бог внезапно узнал. Он уже слышал такой вопрос в свой адрес раньше и, в отличие от Эррора, понимал, что за ним крылось. Дело было не в ревности… Не совсем. Гено никогда не ревновал к Жизни. Но скорее беспокоился за ее чувства, и что он сам оказался лишь несерьезной интрижкой. Развлечение на пару лет, прежде чем найти новую заменяемую игрушку, и все это у Ториэль за спиной. Стоит ли говорить, что первая попытка Рипера обсудить статус их отношений закончилась грандиозным скандалом. Богине пришлось покинуть свое убежище в Тайном Саду и самой навестить маленького смертного, чтобы развеять его сомнения и убедить, что жнец не ранил ее, и что глюк был для него не менее важен, чем она. Что он любил их на равных. Но видимо те сомнения так и не покинули Эррора окончательно, ибо сейчас он смотрел на бога с тем же самым возмущением и ожидая тех же самых ответов. Это было желание честности, желание быть уверенным в чужих мотивах, что Рипер полностью понимал и поддерживал. И если разрушитель так хотел искренности, он повторит это столько раз, сколько потребуется: — Пожалуйста, послушай, — уже гораздо спокойнее, но не позволяя своему тону удариться в холодную серьезность попросил жнец, отставив кружку в сторону и поравнявшись с Эррором взглядом. Уделяя глюку все свое внимание. — Ты же слышал, что Чино мне ответил. Даже если бы мое предложение было серьезным, мне бы пришлось сперва получить твое разрешение, разрешение Жизни, и разрешение всех, с кем встречается он. Когда я понял, что влюбляюсь в тебя, я первым делом обсудил это с Тори и убедился, что она не против. — Выражение слегка исказилось в намеке на стыд, но он не позволил этому поколебать свою уверенность, когда он заверил: — Я люблю играть намеками, да, но я никогда не попробую зайти дальше, не узнав мнения всех, чьи чувства это может затронуть. Эррор бросил на бога длинный выжидательный взгляд, ища подвох, признак фальши, хоть что-нибудь, что могло бы дать ему причину встать и уйти прямо сейчас, но обнаружил лишь доверие и уважение, отдающие эхом в каждом слове. Разрушитель чертыхнулся. Он и забыл, каким убедительным Рипер мог быть, когда действительно этого хотел. Неудивительно, учитывая, что его работа — убеждать самые упрямые из душ последовать за ним. И пусть душа глюка вырвалась из круга перерождения, а после стала новой частью баланса, она никогда не была по-настоящему исключением из этого правила. — Тогда мое мнение — я не хочу, чтобы ты звал на свидание кого попало, когда ты уже на свидании! Даже в шутку! — наконец заключил Эррор, все еще старательно изображая недовольство, но уже больше для виду. Фасад, который пошатнулся от следующего же вопроса: — Что насчет Тори? — А что насчет нее? — растерялся разрушитель, не улавливая связи. — Не знаю, помнишь ли ты, но ты выглядел грустным, если я флиртовал с ней, когда ты был рядом. Если тебя это смущает, я могу проводить время с ней и тобой отдельно, — пояснил Рипер, но хотя он постарался представить это как полностью устраивающий его вариант, было видно, что такая перспектива ему не нравится. Бог был очень открыт в признании привязанностей, и избегать разговоров о собственной возлюбленной было бы крайне тяжким испытанием для него. Но пусть готовность пойти на столь отчаянный шаг в чем-то даже льстила, необходимости в такой жертве не было. — Н-нет, это… Вы уже вместе. Это другое, — помотал головой Эррор, развеяв чужие опасения. — И у меня нет к ней неприязни или чего-то такого, — быстро добавил он, чтобы прояснить этот момент, хотя если честно, разрушитель не был уверен, как именно он относится к богине. Почти все новоявленные воспоминания были либо об Экране Сохранения, либо о жнеце, однако Жизни эти образы будто нарочно избегали. Она мелькала смазанным пятном на краю сознания, но даже попытки специально сосредоточиться на этом ни к чему не привели. Он просто знал, что с какого-то момента богиня начала составлять Риперу компанию в его визитах, и на этом любые детали заканчивались. Что странно, он мог поклясться, что они не раз оставались наедине и вроде бы даже говорили, но Эррор понятия не имел, о чем именно. Все это смешивалось в крайне смутное понимание, кем Жизнь вообще была, и главное, кем она была для него. Он не помнил ее как личность, но скорее как легкое и нежное присутствие, при мысли о котором что-то внутри отзывалось мягким теплом… и острой вспышкой боли. Разрушитель поморщился от еще одной волны спонтанных и необъяснимых чувств, щекочущих на грани симпатии и горечи, и после недолгой борьбы с самим собой как бы между прочим спросил: — Как она? Жизнь. Она в порядке? Пусть Рипер сам начал тему о ней, подобный вопрос со стороны глюка оказался приятной неожиданностью. Вся цель этой встречи заключалась в прояснении их отношений, и в прошлом, Гено и Жизнь долгое время не знали, как им вести себя рядом друг с другом. Они были достаточно близки, чтобы считаться хорошими друзьями, но между ними то и дело проскальзывали отголоски этой невысказанной неловкости, и часть бога боялась, что теперь все станет только сложнее, ведь Жизнь была не только первой любовью жнеца, но и уже какое-то время новым интересом Инка. Так что было нетрудно представить сценарий, в котором Эррор воспримет богиню как угрозу и постарается отгородиться от нее, однако теперь это казалось пустым и необоснованным страхом. Конечно, глюк пытался сделать вид, что ему все равно, но Рипер слишком хорошо разбирался в интонациях, чтобы не заметить притаившуюся в его тоне тень заботы. И даже если это было обычной формальностью, просто слышать это дарило богу надежду. — Она тоже скучала. И волновалась, в некоторых смыслах даже больше, чем я, — на этот раз охотно поделился он, вновь сжав ранее отставленную кружку в руках, вглядываясь в темный напиток и наслаждаясь ощущением, как тепло пробивается сквозь керамические стенки и пронизывает его пальцы. — Так что даже если вся эта идея провалится, пожалуйста, поговори с ней хоть раз. Ей есть, что сказать тебе. Это заставило разрушителя чуть нахмуриться, но не потому, что просьба его смутила. Он в любом случае планировал встретиться с обоими богами, чтобы понять свои мысли насчет них, так что разговор с Жизнью был лишь вопросом времени. Он просто не решился звать их обоих одновременно, решив, что с приватной встречей справится лучше. Однако даже без присутствия божественной Ториэль в комнате, простого упоминания о ней оказалось достаточно, чтобы что-то в его душе сдавило, скручиваясь в пружине напряжения, пока в конечном итоге не треснуло, обнажив еще один болезненный скол. — Я мало помню о ней. Моменты о ней всплывают гораздо реже, и даже когда всплывают, они очень смутные, — признался Эррор, вжав голову в плечи и с каждым словом погружаясь все глубже в себя. К источнику этой странной боли. — Я думаю… у меня есть только одно четкое воспоминание, связанное с ней. Оно не новое, совсем наоборот. Самое раннее воспоминание о том, как я стал таким. Момент, когда я стал хоть немного осознавать себя и впервые смог покинуть Антипустоту после заточения. — Взгляд застекленел, а по всему телу прошла волна шипящих лагов, когда перед глазами предстала картина прошлого, но вместо того, чтобы полностью отключиться, он продолжал говорить: — Я свалился в какой-то случайный мир. Я не помню всего, но там были ворота в Руины и… голос. Знакомый, успокаивающий, я знал, что слышал его где-то. Но потом она вышла и… Это была призрачная вселенная и это выглядело так… неправильно. — Лицо глюка перекосило в жуткой гримасе, не в силах передать всю мощь ударившего его тогда отторжения, но зато прекрасно отражая бурю в его душе, когда он дернулся во вспышке странной осознанности и с полубезумным оскалом выпалил: — Это была не она. Она не была нашей Ториэль, она не была Жизнью! Она была чем-то противоположным, но тогда я не понимал! Я просто знал, что это неправильно! Голос сорвался на искаженный крик, под конец утонув в белом шуме помех, тогда как Эррор впился пальцами в собственный череп и прижал ноги к груди, свернувшись на пуфике комком оголенных нервов. Магия скатывалась по щекам синими струнами, оплетая все вокруг, как будто разрушитель пытался спрятаться в кокон, и хотя их сил не хватало, чтобы начать разъедать пространство, защитные блокировки трещали под напором, явно не рассчитанные на удержание подобной мощи. Даже спрятавшаяся в его одежде кошка впервые серьезно заволновалась, прижав уши и заерзав, но как ни странно, не пытаясь выбраться. По иронии, тело и кости глюка оказались единственным местом в комнате, куда не пытались дотянуться его нити, и даже находясь в опасной близости от нестабильно мерцающей души, ее убежище казалось почти пугающе надежным, как будто ей повезло оказаться в центре бушующего торнадо. Ее соратницам, однако, пришлось тяжелее, и те кошки, что не сбежали еще во время прошлой вспышки Рипера, вновь забились по углам и под мебель, тоже начиная поглядывать на спасительную дверцу. Но больше всего под удар попал жнец, пропустивший момент, когда обстановка вновь накалилась. Все произошло слишком быстро, и не успел он подумать, что в разговоре наметилось просветление, как обнаружил себя в плену стремительно разрастающейся паучьей сети. Кружку выбило из рук, и остатки кофе только чудом не обожгли и не запачкали его парадный балахон, вместо этого впитавшись темнеющим пятном в ковер. Бог заворочался в не самой удобной хватке нитей, и его первым порывом было разрезать путы или сменить план реальности, чтобы освободиться, но хотя он чувствовал, что сейчас мог это сделать, следующая мысль подсказала, что это не поможет глюку успокоиться. В памяти всплыл один из случайных советов Инка, согласно которому в моменты особой нестабильности зрение Эррора могло полностью отказать, и в таком случае струны оставались его единственной связью с реальностью. А значит, если бог сейчас начнет сопротивляться, велик шанс, что это только усугубит ситуацию. Этого Рипер не хотел, заставив себя повременить с освобождением, благо, струны были больше заняты удержанием его на месте, чем пытались действительно навредить. И на самом деле не сказать, что он такого совсем не ожидал. Жнец был наслышан об излюбленном оружии разрушителя и в каком-то смысле даже готов, что его планы сблизиться с глюком однажды поставят его в такое положение. Единственное, он не думал, что это произойдет так скоро, и пожалуй, часть его надеялась, что знакомство с чужой магией пройдет иначе — например в кровати и интимной обстановке. Увы, реальность с его фантазиями считаться не собиралась, точно так же как Эррор не собирался считаться с его попытками вернуть разговор в мирное русло: — Я понимаю, это сложно… — осторожно подал голос бог, только чтобы глючный зарычал, резко дернув рукой и эффективно оборвав любую слащавую чушь туго затянувшейся на шее нитью. Удушение скелетам не грозило, но вот пережать поток магии, ответственный за голос, при нужном уровне навыков было вполне возможно. — Ни черта ты не понимаешь! — взорвался разрушитель, прожигая взглядом пространство перед собой и с трудом сдерживая дрожь. — Долгое время… Пока этот радужный засранец не вторгся в мою жизнь, я думал, что хочу умереть, — выплюнул он еще одно тяжелое признание, и острые слова хлестнули по жнецу кнутом, куда сильнее, чем сжавшиеся в тот же момент струны. — У меня бывали срывы, мою душу рвало на части, вся моя сущность буквально кричала на меня! Я молил о смерти, хотя даже не понимал, почему я этого хочу, или, что важнее, чего я хочу на самом деле. А потом ты просто набрасываешься на меня с этими тупыми объятиями, и все вдруг встает на свои места. Я никогда не хотел умереть, я лишь хотел Смерти, хотел, чтобы ты достал свою пернатую задницу из небытия и нашел меня! И вот ты здесь! — Эррор всплеснул руками и обессиленно рухнул обратно на пуфик, разрываясь между истеричным смехом и едва заметным намеком на слезы. Потерянный и сломленный, он прикрыл глаза рукой и сделал несколько рваных вдохов, пытаясь осознать все, чему только что дал волю. Финальные мысли вышли тихими и хриплыми: — Все наконец-то правильно, но почему-то меня не покидает чувство, что без этих ответов мне жилось гораздо проще. Я едва могу доверять самому себе, и ты ждешь, что я смогу доверять вам? В вопросе не было прежней требовательности, но настолько убитый тон задел Рипера даже сильнее. Нити заметно расслабились и больше не пытались впиться в кости, но почему-то именно сейчас путы показались как никогда тесными. Он хотел подойти ближе, обнять, успокоить, но ему пришлось в очередной раз напомнить себе, что это не вариант. И это разбивало ему душу. — Я уже говорил это, Эррор, если ты не хочешь… — Самое худшее в этом то, что я хочу! — взвыл глюк с таким отчаянием, будто забивал последний гвоздь в крышку гроба. — Моя глупая душа хочет тебя, но я даже не могу быть уверен, что это желание по-настоящему мое! Я не он, Рипс, больше нет. Может, во мне есть какая-то его часть, но даже если я верну хоть все его воспоминания, я не буду таким же. Так что если ты хочешь встречаться со мной только чтобы «вернуть» Гено, — он подчеркнул это слово воздушными кавычками и лишней долей скептицизма, — тогда забудь об этом! — Я знаю! Или ты считаешь, что я совсем не думал об этом все это время? — не выдержал жнец, повысив голос и все же вырвавшись из ослабленных струн. Он пытался быть терпеливым, но каждое из чужих слов будто растирало наждачкой старую рану. — Признаюсь, я действовал… импульсивно в нашу прошлую встречу. И сперва я правда подумал, что ты… ты как Гено вернулся. Я почувствовал импульс его души, и на мгновение все остальное показалось неважным. Но затем… — Бог сжал зубы, сдерживая просачивающуюся в его голос боль. — Я видел, как ты смотрел на нас и разрывался между узнаванием и отчуждением, и уже тогда понял, что ничего не вернуть. У тебя теперь новая жизнь, новый партнер, новое имя… Но что важнее, ты счастлив с этим. — Он улыбнулся, однако эта улыбка вновь отдавала той самой горечью. — Счастливее, чем я тебя когда-либо помнил. Никакого заточения во тьме Загрузочного Экрана, никакого существования на грани жизни и смерти, никаких ран, что никогда не исцелятся. И как бы сильно я ни скучал по прошлому, я не посмел бы отобрать это у тебя. Не посмел бы забрать твою свободу ради своих эгоистичных желаний. — Ты считаешь желание быть со мной эгоистичным и все равно хочешь вернуть меня? — вскинул бровь Эррор, сохраняя защитную позу, хотя это уже меньше походило на обвинение, и казалось, что-то в ответном откровении задело его. — Не пойми меня неправильно, — мотнул головой жнец, вернув себе самообладание и нотки столь присущей ему уверенности. — Если ты скажешь, что не хочешь видеть меня или Тори, мы будем уважать это право и оставим вас с Инком в покое. Это будет больно… И скорее всего я не удержусь от того, чтобы иногда спрашивать о тебе, знать, что ты в порядке и все еще счастлив. И пока ты счастлив, мне не важно, какие отношения мы имеем, и имеем ли мы их вообще. Но, — его взгляд стал острее и пристальнее, отчего по позвоночнику глюка прошла волна щекочущей дрожи, — я смирюсь с этим только при твоем прямом и однозначном отказе. У меня нет планов рушить твою новую жизнь. Но я хочу верить, что нам еще есть в ней место. Я не хочу сделать тебя прежним и «вернуть». Я хочу завоевать тебя снова. Тебя, Эррор. — Как самоуверенно, — разрушитель постарался сказать это в своем прежнем язвительном тоне, но что-то сбило нужную интонацию. Он не знал, были ли это отголоски воспоминаний или внезапная ассоциация с вполне конкретным радужным придурком, но что-то в этой вспышке настойчивости нашло яркий отклик в его душе, подавляя прежние страхи. — Со мной будет сложно, — добавил он спустя краткую паузу, отвернувшись и меж тем понимая, что обрек сам себя. Ведь это не было «нет». — С тобой всегда было сложно, — усмехнулся Рипер, все же шагнув вперед, воспользовавшись тем, что выстроенный глюком кокон начал таять, больше не вставая стеной между ними и позволив ему приблизиться. — Но один раз я уже справился. Думаешь, не осилю во второй? — Я посмотрю, как ты попробуешь, — отозвался Эррор, встретив дерзкую ухмылку бога своей и впервые за последние недели почувствовав, что все так, как и должно быть. Осколок собственной сущности больше не казался таким чуждым в его грудной клетке, и глючный вновь ощутил себя самим собой, хоть на момент отбросив вопросы, а что же это на самом деле значило. Тело окатила волна непривычной расслабленности, и разрушитель сдвинулся на пуфике в поисках прежней удобной позы, меж тем опустив руку на живот, чтобы поправить сбившуюся ткань свитера, где с легким удивлением нащупал слегка растрепанный меховой комочек. Трехцветная кошка выбралась из своего убежища в складках ткани и настороженно огляделась, но обнаружила лишь такую же трехцветную руку у своей мордочки, о которую тут же бесстрашно потерлась. Эррор хмыкнул и мягко пробежался по шерстке под звук радостного мурчания, что странно гармонировало с гудением его помех. Возможно, эта ошибка заслужила свое место рядом с ним. И не только эта. Пожалуй, крики не были признаком хорошего свидания… Но как ни странно, стало действительно легче. Теперь, когда вся тяжесть прошлого не давила на его хрупкую душу, и они оба больше не держали эту боль в себе. Боль утраты. Боль от желания вернуться. И страх принять это желание. Неготовность принять самого себя. И все же… Рипер был готов принять его. Глюк окинул бога новым, задумчивым взглядом, когда тот наклонился за упавшей кружкой, проверяя поверхность на возможные трещины. Не хотелось расстраивать Чино. Но тогда как жнец отвлекся на сохранность посуды, внимание разрушителя зацепилось за бледные, молочно-белые костяшки пальцев. В том, чтобы быть скелетом с белыми костями не было ничего особенного, но обычно цвет уходил в бежевый или грязно серый. Особенно ярко это было видно, если затащить любого из них в Антипустоту, где любое различие оттенков мгновенно становилось очевидно. Однако в случае Рипера он вдруг понял, что впервые видит настолько чистый цвет. И даже раньше, когда почти вся его одежда была полной противоположностью его цветовой гаммы сейчас, кости Смерти казались светлее. Инка бы это, наверное, ужаснуло, но у Эррора было иное мнение на этот счет. Хотелось рассмотреть поближе. — Дай мне руку, — внезапно попросил глючный, уже в который раз за день удивив своего спутника. — Сейчас, или я передумаю! — пригрозил он для верности, но богу не надо было повторять дважды, и уже в следующую секунду тот оказался рядом, нетерпеливо протягивая ладонь. Тонкие, хрупкие на вид кости, от которых тянуло ледяной прохладой. Разрушитель шумно втянул воздух и для начала медленно соединил их пальцы, прощупывая свою реакцию на контакт, прежде чем полностью обхватить чужую руку своей, дрожа от чуть знакомого, но вовсе не отталкивающего ощущения. — Холодные… Прямо как у Инка. — У него тоже? — полюбопытствовал Рипер, завороженный легкой щекоткой лагов и меж тем мысленно отметив, что холод это уже не первое сходство, которое Эррор находил между ними. Впрочем, он не видел сравнение как что-то плохое. Если у них с хранителем было так много общего, это просто значило, что они поладят. К тому же нельзя исключать, что это было из категории того, что глюк находил привлекательным в любых монстрах, и если его вкусы не сильно изменились со временем, богу это было только на руку. — Он бездушная пустышка, — фыркнул Эррор, но любой намек на оскорбление растаял в свете синеватого румянца. Яркий контраст с красной магией, что отложилась в памяти жнеца, но тот факт, что этот цвет акомпонировал его собственному куда больше, не позволил воспринять это изменение как что-то плохое, напротив, отозвавшись искренним восхищением и даже самую малость собственническим удовлетворением. — Нет источника внутренней магии, согревать тело нечему. Но… Мне это всегда нравилось. Моя гаптофобия обжигает, поэтому что-то холодное… — Разрушитель смущенно замолк, оборвав путанную попытку в объяснения, не привыкший раскрывать такие подробности своего восприятия. А когда понял, что прикосновение порядком затянулось, резко отстранился. — Только не говори этому придурку! — О, я не буду. Такую информацию лучше приберечь для себя, — мурлыкнул жнец, вернувшись в свою любимую стезю и игриво подмигнув. И хотя он хотел, чтобы касание продлилось дольше, он не позволил потере контакта расстроить его. Со стороны глюка даже столь краткая близость уже была щедростью, и бог научился ценить каждый ее миг. — Это не соревнование! — закатил глаза Эррор, пряча остатки румянца в шарфе. — И вообще, ты же понимаешь, что сейчас я доверяю ему больше? — Да, но это не значит, что в конце я собираюсь довольствоваться меньшим. — Тц. Пока вы не деретесь, мне без разницы, — отмахнулся разрушитель, решив не задумываться об этом слишком сильно. Он сам виноват, что дал идиоту номер два шанс. — Но если начнете ныть, что кому-то я уделяю больше времени, а кому-то меньше, кину в игнор обоих, пока не успокоитесь! Хотите моего внимания — скажите об этом, но не ведите себя так, будто я обязан это внимание давать. Рипер понимающе кивнул, хотя в этот раз делать мысленную пометку на будущее не пришлось. Это был уже выученный урок. Но раз уж об этом зашла речь… — Что насчет прикосновений? — уточнил он, сжав ладонь, в которой все еще сохранялось теплое и слегка покалывающее ощущение от недолгого контакта. Теперь, когда они оба немного успокоились, момент казался подходящим, чтобы прояснить личные границы. Глюк всегда был довольно требователен в этом плане, и если чужое поведение до этого момента было хоть каким-то признаком, то эта его черта только обострилась. — Не трогай меня, если я специально не скажу, что ты можешь. И даже тогда предупреждай. Я должен знать, что ты хочешь сделать, — отчеканил Эррор заученные наизусть слова. Инк забывал слишком часто. Хотя из-за давней привычки это прозвучало отчасти грубо, и он запоздало попытался смягчиться: — Но… если контакт небольшой или через ткань, должно быть не так плохо? И я точно не реагирую на магию. В любом случае пройдет какое-то время, прежде чем мои глюки привыкнут к новому присутствию, так что не ждите тесных прижиманий в ближайшие месяцы. Всяких извращений это тоже касается! — Значит, никаких объятий, — вздохнул жнец, больше в утверждении, чем в вопросе, и лишь наполовину разочарованно. Часть его хотела подколоть разрушителя по поводу последней ремарки, но это была полностью отдельная тема, и он не хотел рисковать своим местом в постели еще до того, как это станет реальной возможностью, если вообще станет. Им еще предстояло обсудить эту часть их отношений, но это стоило сделать всем вместе и явно не на первом свидании, когда любая уверенность в чем-либо в лучшем случае шаткая. — Один раз ты на меня уже набросился, и ты видел, чем это закончилось! — шикнул глючный, инстинктивно напрягшись, однако взгляд на секунду предательски метнулся богу за спину. Об обычных объятиях не могло быть и речи, но… Крылья были магией, не так ли? Может быть… Может быть позже. — Я уже понял, — поспешно согласился Рипер, лишь самую малость вздрогнув от очередного напоминания о той своей промашке. Вид чужой перезагрузки и правда был… тревожащим, и он не хотел заставлять Эррора проходить через это снова. Вместо этого он сменил тему и задал более насущный вопрос: — Ну хорошо, недотрога, и как же мне тогда тебя впечатлить? Разрушитель возмущенно задохнулся на прозвище, но наткнулся на излишне довольную ухмылку жнеца и решил не реагировать на провокацию, вместо этого окинув взглядом забытые сладости и остывающее кофе. Лишняя доля сахара звучала потрясающе прямо сейчас. — Можешь начать с того, что скажешь, что здесь самое острое, — с легким вызовом отозвался глючный, все еще показательно отвернувшись и сосредоточившись лишь на еде. Пусть он недотрога, но эти идиоты сами знали, кого пытались охмурить. И Эррор должен был признать, что порой дразнить их было весело. Бог тоже обратил внимание на столик, где до сих пор громоздилось весьма щедрое подношение Чино. Видимо, бариста не был заинтересован в стирании его кафе с лица земли в ближайшее время и определенно постарался со взяткой. Или же это было его способом поддержать друга в личной жизни. В любом случае это сработало, и жнец надеялся использовать это себе на пользу. Конечно, он больше разбирался в напитках, но ему доводилось пробовать здешнюю выпечку, и даже если она не шла ни в какое сравнение с готовкой Тори, пару рекомендаций он дать мог. — Хм, если я правильно помню, те конфеты были довольно ядреными, — наконец определился с выбором Рипер, указав на миску с чем-то похожим на шоколадные шарики, обвалянные в пудре и ореховой крошке. — Увлекаешься пряностями? — с улыбкой спросил он, наблюдая, как на посоветованный им восточный десерт чуть ли не набросились. — Мои языки странные. У каждого из них свое предпочтение. Так что то, что мне нравится, во многом зависит от того, каким языком я пробую. Шоколад единственный универсален, но да, я люблю острые приправы, — не стал отрицать разрушитель, будто в подтверждение своих слов быстро лизнув конфету каждым из языков, найдя, которому из них сладость пришлась больше всего по вкусу, и лишь затем отправив угощение в рот. Контрастная смесь защекотала магические сенсоры, на что Эррор восхищенно зажмурился, сразу потянувшись за добавкой. Шоколад всегда улучшал его настроение, и после пятой конфеты его вновь пробило на честность: — Хотя иногда я думаю, что мое восприятие вкуса сломано само по себе. Как будто… оно постоянно заглушается чем-то? Не знаю, с недавних пор мне иногда кажется, будто мой рот заполнен металлом. — От одного упоминания он скривился, заев неприятное воспоминание еще одним пряным шариком и пожаловавшись: — Вот уж противное ощущение. Теперь я не могу есть шоколад вместе с фольгой как обычно — в последний раз, когда я пробовал, меня чуть не вырвало как Инка. Жнец тоже слегка нахмурился, потягивая кофе уже с другой добавкой и на самом деле подозревая, в чем причина нелюбви к металлическому привкусу. Глюк часто жаловался на это в прошлом, хотя тогда кровь не просто затмевала все остальное — Гено так привык к ее вкусу, что в итоге перестал его замечать, точно так же, как он привык к вечной боли от его шрама. Но бог никогда не считал, что подобное смирение с реальностью это хорошо, даже если тогда они мало что могли сделать с его состоянием. И хотя о том, что теперь это вновь обернулось сложностями для Эррора, было тяжело слышать, это означало, насколько стабильнее стало его тело, раз теперь эти раздражители стали чем-то ненормальным — какими они и должны быть. Это была интересная тема для размышлений, однако где-то на середине Рипер отвлекся, и сам не заметив, как залип на длинные синие языки. Он уже успел прознать об этой новой особенности — в основном из хвастливых разглагольствований Инка, вот только одно дело слышать, и совсем другое — видеть самому так близко и в поразительных деталях. Справедливости ради, разрушитель явно не слышал о приличиях за столом и не делал даже малейшей попытки спрятать их, пока дегустировал все разнообразие предложенных десертов, но мысль укорить глюка в неряшливости была последней в черепе бога. Вместо этого его лицо затопила яркая магия, и прежде, чем он смог осознать это и остановить себя, жнец выпалил: — Могу я поцеловать тебя? Разрушитель уже дважды за день чуть не подавился, и его щеки сильнее залились синевой, на этот раз с россыпью сверкающих созвездий. — С-сейчас? — Прости, слишком рано? — тут же пошел на попятную Рипер, внутренне проклиная себя за несдержанность. Было бы легко свалить все на шутливый флирт, но он не хотел, чтобы Эррор считал, что он вообще неспособен относиться к таким вещам серьезно. И на этот раз его желание было искренним. Глючный еще какое-то время сверлил бога Смерти взглядом, разрываясь от противоречивых мыслей, но уже в который раз не нашел в себе отторжения. Предложение было смущающим, но оно не казалось неуместным. Это то, что делали на свидании, верно? И возможно, ему было самую малость любопытно. Узнать. Вспомнить. Внутри легким уколом отозвалась частичка, напоминавшая, что у него уже есть партнер, но Инк был не против, верно? Черт, да этот бесстыдный кальмар поцеловал Рипера раньше него! Развратный образ опалил сознание и поставил горячую точку в любых сомнениях. Хотя в отличие от хранителя, у него какое-то подобие приличия еще было, и поэтому он провел четкую черту: — Без языков. — О, да ладно. И это после всего, что я о них слышал? — притворно расстроился жнец, однако широкая улыбка выдавала, что на деле он ликовал. Он уже успел приготовиться к тому, что его пошлют на все четыре стороны за бестактность, и весь настрой будет испорчен, но похоже, сегодня ему везло. — Я сказал обойдешься! — отрезал глюк, но вместо того, чтобы полностью отказаться от этой идеи, схватил бога за край балахона и рывком притянул к себе, еще на секунду замешкавшись, но затем с мрачной решимостью подавшись вперед, сократив расстояние и с тихим стуком столкнув их зубы. Хотя он остался верным своему слову и плотно сомкнул челюсти, чтобы не дать и малейшего шанса углубить поцелуй. Магические потоки встретились, и они оба удивленно вздрогнули, привыкая к ощущениям. Первое, что Эррор понял — Рипер отличался от Инка. Художник спокойно давал ему захватить контроль, тогда как жнец определенно наглел и был искренне удивлен, когда встретил ответную инициативу. Впрочем, его это лишь подстегнуло. До этого слегка неловкий и изучающий, поцелуй плавно перетек в борьбу за лидерство, но та не затянулась, и разрушитель отступил первым, оттолкнув бога так же резко, как и начал все это. Однако даже этого оказалось достаточно, чтобы идиот номер два казался абсолютно счастливым. Что же до самого Эррора… Какую-то минуту он старательно пытался увильнуть от собственных чувств, но оправдания и лазейки кончились, и в итоге он не смог не признать, что ему понравилось. И не только поцелуй. Прохладное присутствие, сладости, кафе, бесстыдный флирт и даже мурчащая на коленях кошка. Он до последнего думал, что эта встреча докажет, что ничего не выйдет, и прошлое стоит оставить в прошлом, но вместо этого наткнулся на осознание, что именно этого ему и не хватало. В его жалком клочке души каким-то чудом нашлось место не только для одного монстра — что, как он думал, уже слишком много — но он лишь теперь начинал принимать этот факт, как и понимать, что это на самом деле значит. Так может быть, Инк был прав, и это не было так плохо. И если так, то просто может быть… Он действительно был готов попробовать.