***
Рипер был воплощением Смерти. Но в отличие от остальных богов, он терпеть не мог свою работу. Конечно, его предназначение было важно — без него мир наполнился бы неупокоенными душами, которые навсегда потеряли бы свой шанс обрести новую жизнь. Жнец был лишь проводником, и он это прекрасно знал, а потому с трудом, но принимал свою судьбу. Вот только остальные отказывались понимать это. Смертные боялись его. Другие боги сторонились его. А сам он желал лишь тихого и мирного существования и призрачного шанса тоже быть любимым. Но его одиночество не могло длиться вечно. Рипер привык отталкивать от себя других, точно так же, как другие отталкивали его. Оскорбления приелись, обвинения устарели, и он перестал обращать внимание на такие мелочи, заботясь о мнении лишь одного монстра. О, да, его брат был лучшим. И чего бы ему этого ни стоило, Рипер поклялся, что не позволит бремени мрачного жнеца испортить вечность и ему тоже. А потом он встретил их. Еще двух существ, что приняли его. Одна была верховной богиней, что была самым прекрасным созданием, что он когда либо встречал. Они не сразу поняли друг друга, но она стала первой, кто увидела настоящего его. Та, кто смеялась и шутила вместе с ним, с кем они говорили без утайки, и с кем он впервые мог быть собой. Жизнь была благословением! Но затем он наткнулся на кое-кого еще. Крошечный осколок души, что ускользнул из его хватки. Тот, кто застрял на перепутье и отказался сдаться ему на милость. Против кого его коса оказалась бессильна, как и его касание. Единственный смертный, чью душу он не смог забрать, и кого ему пришлось добиваться. Рипер никогда бы не подумал, что влюбится в него.***
Гено был глюком своего мира. Ему была уготована незавидная судьба в ловушке вечных перезапусков, но он отказался принять ее. Отказался сдаться. И пошел против правил, зайдя так далеко, что нарушил законы собственной вселенной. За что жестоко поплатился, застряв на границе между жизнью и смертью. Вечно истекающий решимостью и кровью, запертый за пределами своего мира и больше не способный ничего изменить, он ждал смерти. Пока та не пришла за ним. Вот только не смогла увести на тот свет, а потому отказалась оставить его в покое. Сначала постоянные визиты жнеца надоедали и откровенно бесили. Потом… стали странно привычны. Пока не переросли во что-то большее. Впервые после всех страданий Гено мог сказать, что снова счастлив… Но эта новая стабильность не могла длиться вечно. Он не должен был существовать, и с каждым новым перезапуском его связь с родной вселенной истончалась. Его мир все больше отвергал его, а его сущность становилась все нестабильнее. Пока однажды его просто не выкинуло на самую границу бытия, стерев из существования окончательно и в то же время сохранив в совершенно новой форме. Он не помнил, сколько времени бродил по бесконечной белизне в поисках выхода, зовя на помощь единственного, кто стал ему так близок. Не считал, как долго плакал, сжавшись в комок, пока слезы, казалось, не отпечатались на его щеках. Не мог сказать, когда глюки размножились и заволокли все тело, а перед глазами все поплыло. Но точно знал, что в один момент это перестало иметь значение. Когда даже собственное имя стерлось из памяти, оставив позади сломанное и разбитое существо с такой же извращенной целью. Кто-то, кто жаждал смерти, но лишь после того, как покончит со всеми этими аномалиями, ни одной из которых он теперь не принадлежал. Настоящая ошибка этой Мультивселенной… Гено никогда бы не подумал, что станет кем-то вроде него.***
Эррор был разрушителем миров. И подходил к выполнению своей работы с одержимостью маньяка, ведомый единственной, самому не совсем понятной целью. Он просто знал, что должен, тяга к уничтожению была его второй натурой с момента, как он осознал себя, делая исключение лишь для шоколада, звезд и Андерновеллы. Впрочем, не то что бы об этом кто-либо знал. Он был доволен собственным одиночеством, которое было затруднительно так назвать, учитывая вечно неутихающие голоса. И лишь иногда у него проскальзывала смутная мысль, что чего-то не хватает. Как будто он что-то забыл или потерял. Но глючный едва ли обращал на такие мысли внимания, больше увлеченный стиранием очередной бесполезной АУ. Но его беспрепятственные разрушения не могли длиться вечно. И однажды на его пути встал тот, кого Эррор возненавидел с первой же секунды. Никогда не относящийся ни к чему серьезно, одетый в нелепый цветастый наряд и не расстающийся со смехотворно огромной кистью, которой, видимо, компенсировал собственный рост. Забывающий то, что только что сказал, но готовый неделями изводить его какой-нибудь застрявшей в черепе глупостью. Надоедливый радужный засранец, что вторгся в жизнь глюка из ниоткуда и с тех пор буквально преследовал его, раздражая самим своим существованием. Но что больше всего бесило разрушителя — все это было лишь фальшивкой. Он просчитал это, узнал, кем Инк на самом деле был. Лжецом и бездушной пустышкой без настоящих эмоций. Притворяющийся каждую секунду своей жизни и играющий с чувствами других. Неподвластный его струнам, а потому единственный, кто мог биться с ним на равных. Единственный… кто не ненавидел его и хотел общаться по собственной воле. Кто не скрывал своей заинтересованности и был рядом, когда никто другой не был… Эррор никогда бы не подумал, что влюбится в него.***
Инк был хранителем Мультивселенной. Он помогал творениям Создателей и трепетно оберегал бесчисленные АУ, а также вдохновлял на создание новых. Он должен был это делать, ведь это дарило ему эмоции — яркие цвета, что окрашивали его жизнь в виде таких же ярких красок, что ныне покоились в органайзере на его груди. Они заменяли ему душу, которой творец не обладал, нет, с которой он распрощался сам. И хотя обычно это его не беспокоило, подсознательно Инк продолжал искать то, что могло бы пробудить в нем сильные и необычные реакции — что-то, что могло бы заставить его почувствовать себя живым. Но эти поиски не могли длиться вечно. И в итоге он столкнулся с тем, кто смог по-настоящему его заинтриговать. Создание пустоты, как и он. Разрушитель без своего мира, а потому теперь стирающий чужие. И почти единственный, кто сумел разглядеть сквозь его маску. Честно, Инк был растерян. Он привык к своей бездушности, но присутствие глючного каким-то чудом наполняло его пустую грудную клетку теплом и этим странным почти реальным чувством, что поглощало его без остатка. Это было что-то новое. И он стал абсолютно одержим этим. Однако даже подбираясь к Эррору все ближе, художник до последнего не знал, как это назвать, пока одна его подруга не прояснила это для него. Они были знакомы какое-то время, и хотя эмоции были прерогативой Дрима, он не знал никого, кто разбирался бы в душах лучше нее. Инк случайно пересекся с ней на работе в незаконченном мире, и с тех пор они всегда помогали Создателям вместе. Что было довольно иронично, учитывая, кем они были. Богиня, творящая души, и бездушное существо, что никогда ее не получит. Но может, именно поэтому его подсознательно тянуло к этой Ториэль, ведь как и с Эррором, он видел в ней что-то непостижимое, а потому бесконечно интересное для себя. И именно благодаря ей хранитель узнал, как зовется это чувство. Но каким бы шокирующим ни был ответ, кое-что поразило его даже больше. Инк никогда бы не подумал, что влюбится в нее.***
Жизнь была в печали. Она знала, что была не единственной любовью Рипера, но это вовсе не было интрижкой на стороне. Ей нравился Гено, как и любое живое существо в этой бескрайней Мультивселенной. И она понимала, что в нем нашел жнец, согласная разделить его чувства с кем угодно, пока это означало, что ее любимый будет счастлив. А потому они вполне ладили, даже если поначалу Гено был явно смущен ее присутствием. Что было почти смешно, ведь Рипера он ни капли не боялся, и напротив, не гнушался кричать и ругаться, стоило тому лишний раз нарушить его личное пространство. Хотя они все знали, что это было лишь способом скрыть смущение. Но с ней… Создавалось ощущение, что маленький смертный считал себя недостойным ее общества. Или что так он разрушал их уже устоявшиеся отношения. Так что какое-то время встречи были неловкими, пока они с Рипером не развеяли все безумные теории, почему он мог бы быть для них обузой. Но когда все недопонимания были улажены, и тот наконец успокоился, они стали действительно хорошими друзьями. В противовес наглому и настойчивому богу Смерти, Жизнь была тактичной и утонченной. Рядом с ней было тихо и комфортно, и именно с ней Гено поделился многими страхами, о которых долгое время не хотел говорить, скрывая свои душевные переживания даже от жнеца. И Ториэль тоже раскрывалась рядом с ним. Они оба очень долго пробыли в изоляции — он на Экране Сохранения, а она — в своем Тайном Саду, сбежавшая ото всех. Одна из причин, почему они смогли найти утешение и понимание друг в друге, даже большее, чем в их общем любовнике. Или вернее, так было… Пока Гено не пропал. Жизнь только после этого поняла, как сильно любила его.***
Рипер был в отчаянии. Это было как повторение его худшего кошмара — случая, за который он ненавидел себя больше всего. Тогда Ториэль пострадала из-за его косы и фактически была мертва, вынудив Рипера пойти против своей сущности и вернуть ее с того света. И он еще сильнее корил себя за то, что смог сделать нечто подобное, но не сумел отыскать всего одну пропавшую душу, что была ему так же дорога. Гено не было. Нигде. Хотя жнец был уверен, что тот не умер, ведь тогда он сам провожал бы его. И даже если он надеялся, что никогда не придет к нему по работе, знать, что он где-то там, но не в силах найти его, оказалось куда страшнее. Это было просто абсурдно! Души были в его власти, он слышал и чувствовал каждую из них! И зов Гено всегда был самым постоянным в его голове, не затихая ни на секунду, но в то же время не раздаваясь слишком сильно, что означало бы окончательную гибель. Побочный эффект его полумертвого состояния, но именно благодаря ему Рипер всегда знал, что с его любимым все в порядке. И потому момент, когда тот внезапно затих, стал самым ужасным мгновением в его существовании. Он искал. Сбился с ног, прочесывая Мультивселенную снова и снова в слепой одержимости. Жизнь пыталась поддерживать его и помогала, чем могла, но даже их совместных сил оказалось недостаточно. Что было еще более непостижимо, ведь она была властна над душами даже больше, чем он. И это почти заставило его сдаться. Жнец думал, что больше никогда не увидит его снова… Пока к ним вдруг не заявился один из друзей Тори, который и вернул их любовь домой. За одно только это Рипер был готов влюбиться в него.***
Эррор был в растерянности. Раньше он лишь слышал о богах Рипертейла, но никогда не пересекался с ними лично, ибо разрушить их мир было бы непростой задачей даже для него. И он уж точно не собирался наведываться к тем в гости, но Инк его не слушал, почти насильно затащив глюка в чужой дом, не переставая нести какую-то восхищенную чушь по пути. Ничем хорошим такие встречи обычно не заканчивались, так что разрушитель ожидал чего угодно — неудобства, скрытой или явной неприязни, а скорее всего сразу презрения и ненависти, что было частым результатом других попыток художника его с кем-то познакомить. Но чего он никак не мог ожидать, это оказаться в объятиях Смерти. Буквально. Рипер со слезами накинулся на него в первую же секунду, как увидел, вцепившись мертвой хваткой и удивив всех присутствующих. Даже Инк мгновенно растерял все слова и замолк, наблюдая за сценой с плохо скрываемым любопытством. Но в самом большом шоке оказался Эррор. Но не потому, что терпеть не мог прикосновения, а как раз наоборот. Он почти не глючил. Был смущен, раздражен и растерян, но почему-то не смог ощутить настоящей злости на такую вопиющую наглость. Нет, каким-то непонятным образом холодные касания жнеца казались… знакомыми. Привычными. Пока что-то в голове не щелкнуло, и он не вырвался на свободу, разразившись потоком ругательств, а затем запоздало потерпев крах. В перезагрузке он застрял надолго. Дольше, чем обычно, так, что даже хранитель начал волноваться. А когда он очнулся, все встало с ног на голову. Его память пестрила образами, которые никак не могли принадлежать ему, и все же они были. Воспоминания по крошечным кусочкам пробуждались, захватывая его сознание изнутри и запутывая глюка окончательно. Пока мысли не потерялись настолько, что он больше не мог сказать, кто он, или чего он хочет. Но главное, что Эррор с ужасом понял — он когда-то любил их.***
Инк был в предвкушении. Взволнован и взбудоражен настолько, что чуть не испачкал Тори ковер, но с огромным усилием подавил в себе этот чернильный порыв. Это было бы грубо. И он не хотел портить такой потрясающий день! И да, он был именно таким. Художник не был уверен, сколько вопросов задал или сколько страниц блокнота исписал, но он хотел знать все и в подробностях, заинтригованный каждой крошечной деталью. Однако больше всего его удивила не тайна прошлого, а тот дикий микс эмоций, который она вызвала. Хранитель не знал, как ему реагировать, и с парой флаконов он точно переборщил, но было одно чувство, которого он в себе не обнаружил, и это смутило его. Он не чувствовал ревности. Хотя до этого не раз ловил себя на собственнических чертах, когда кто-то подбирался к глюку слишком близко. И это при том, что жнец был не просто рад видеть разрушителя, он претендовал на него. И Инк был почти уверен, что должен быть против, но собственные реакции говорили иначе, все больше распаляя интерес, а еще страстное желание зарисовать, как его любимый мирно покоится в чужих объятиях. Это было… странно. Интригующе. Любопытно. Но пытаясь понять причины этого парадокса, Инк понял еще кое-что. Рипер был похож на него. Даже если искренняя любовь оставалась для него загадкой, этот тип одержимости он узнал бы где угодно. Пусть жнец знал Эррора раньше и под другим именем, тот был особенным для него. И если в чем-то хранитель был уверен, это в том, что бог Смерти не отступит — не после столь долгой и мучительной разлуки. Это могло стать проблемой... Пока ему на ум не пришло откровенно безрассудное, но слишком заманчивое решение. Инку всего лишь надо было влюбиться в него.***
Маленькая комната заполнилась звонким и радостным смехом. На лице Жизни еще не высохли слезы, но она впервые за многие годы смеялась так искренне. Честно, такого она не ожидала. Она знала хранителя достаточно хорошо, чтобы при первых признаках расплывающейся хитрой ухмылки понять, что тот замыслил что-то крайне безумное, но тот смог ее удивить. Не в первый раз, ведь именно за подобные выходки она его и любила — с художником никогда не было скучно. Одна из причин, почему она понимала выбор Гено и была счастлива за него. Даже зная, что тот обрел новую жизнь и нового партнера, Инк уже давно был ей симпатичен, и если это был он, она была готова отпустить. Но чего она не знала, это что у хранителя другие планы. Тот долго и пристально наблюдал за Рипером и его внутренней борьбой, пусть не слишком разбираясь в эмоциях, но все же примерно догадываясь о ходе его мыслей. По крайней мере Ториэль точно знала, что гложет ее любовь. Жнец хотел для Гено счастья, они оба хотели. Но также они оба понимали, что Инк был неотъемлемой частью этого нового счастья. Что заставляло Рипера разрываться между желанием вернуть глюка себе и необходимостью пожертвовать своими желаниями ради того, о ком он так сильно заботился. Однако художник хотел попробовать кое-что иное. И стоило Эррору прийти в себя и с приглушенным визгом и глубоким румянцем вырваться из смертельной хватки, как он привел свой план в действие. — Так ты и правда любишь его? Даже сейчас? — еще раз спросил он, смотря на жнеца, но на самом деле обращая вопрос ко всем в этой комнате, уделяя особое внимание еще сильнее залившемуся краской разрушителю. — Я всегда буду. Каким бы… Кем бы он ни стал. Но полагаю, я опоздал? — с оттенком грусти кивнул Рипер, вновь рефлекторно протянув руку, только чтобы отдернуть ее на середине, стоило глючному вздрогнуть в ответ на движение. На его лице отразилась боль, которую он тщетно попытался скрыть за шаткой улыбкой, но Эррор заметил, скривившись в настолько же противоречивых чувствах. — Если ты думаешь, что я брошу этого радужного придурка ради каких-то воспоминаний о вас… — с нарастающей угрозой прошипел он, отползая чуть дальше и стараясь игнорировать обжигающие сознание образы. Он был доволен своей нынешней жизнью и уж точно не собирался… — Вообще-то, я думал, что ты можешь забрать его, — беспечно отозвался хранитель, откинувшись на коленях Жизни и играясь с собственным шарфом, полностью игнорируя как повисшую после его слов шокированную тишину, так и последовавший за ней громкий задушенный сбой. На одну ужасно долгую секунду Эррор почувствовал себя преданным, и на глазницах почти сформировались слезы, готовые превратиться в смертельное оружие, но тут Инк продолжил, поднявшись и в пару быстрых шагов приблизившись к богу Смерти вплотную. Его зрачки быстро меняли формы, когда он широко улыбнулся и в одном резком порыве притянул жнеца к себе. — Только если вместе с ним ты возьмешь меня. Глубокий и страстный поцелуй от теперь довольно облизывающегося художника был последним, что Рипер ожидал от сегодняшнего дня. Жизнь завороженно распахнула ресницы, чувствуя, как к щекам поднимается тепло, а разрушитель от такого зрелища окончательно утонул в глюках, едва выдавив из себя запоздалое и залаганное возмущение: — К-какого хрена ты творишь, идиот?! — Тебе не понравилось? — расстроился Инк, инстинктивно коснувшись голубого флакона, но затем потянулся к другому цвету, и на лицо вернулась прежняя хитрость. — О, прости, ты хотел поцеловать его первым? Ты все еще можешь сейчас. — Т-ты… Ты мог хотя бы спросить меня сначала! — с той же яростью обрушился на него Эррор, выкрикнув первое, что пришло на ум, и лишь минутой спустя осознал свои слова, тут же пожалев о них. — Оу, так проблема только в этом? Хорошо, тогда можно я поцелую Тори следующей? — невинно уточнил хранитель, улыбнувшись шире, когда синие отметки на щеках почти полностью растворились в свете такой же синей магии, а Жизнь не сдержала удивленного вздоха. — Погоди, я же говорил, что она мне нравится? Я уверен, что должен был… — Инк спешно схватился за шарф, пытаясь отыскать нужную пометку среди нагромождения записей, но в середине поиска резко остановился и вскинул взгляд, когда в его игривом настроении проскользнул крошечный намек на серьезность. — Хотя если ты против, мы можем уйти. Прямо сейчас. Я извинюсь, мы все забудем. Но это правда то, чего ты хочешь? — Он отвел взгляд, и впервые в его зрачках промелькнули символы сомнений. — Не то что бы я не был польщен, если тебе достаточно только меня, но… Мы оба знаем, что ты не отпускаешь принадлежащие тебе души, Эррор. Разрушитель сглотнул, чувствуя, как болезненно пульсирует его сбитая с толку сущность. Он не хотел признавать, но чертов Инк был прав, лучше всех зная, насколько жадным собственником он был. В основном потому что сам был точно таким же. И Эррор ненавидел это. Ища спасительную лазейку, он осторожно обернулся на все еще смущенного этой последней выходкой Рипера и чуть не подавился всепрожигающей надеждой, пульсирующей в чужом взгляде. Нежный и искренний смех Ториэль стал последним, что добило глючного, заставив еще раз оглядеть комнату в смеси раздражения и странного тепла, а затем уставиться на придурка, с которым он умудрился связать свою жизнь. Эррор никогда не думал, что может влюбиться в него еще больше.