От Второй Мировой.

— Подготовьте машину. - сухо сказал Хельсинки, подчиненным и прошёл в свой кабинет. Он, пытается скрыть дрожь в своих руках, стоит только ему представить, что буквально в соседней комнате Петербург переживает нечто ужасное. Финн, пытается успокоится вот только ни черта не выходит перед глазами стоит то счастливое, детское личико русского но это видение вновь сменилось тем как Петербург, весь дрожащий в объятиях Берлина тихо плачет и умоляет недруга остановится. У финна леденеют кончики пальцев, собрав чемодан с необходимыми вещами, чтобы вернуться обратно к себе в Финляндию. Внутри что-то бушевало не дававшее возможности спокойно вздохнуть, он пытаясь отгородиться от всего, вышел на улицу и всё же не удержавшись взглянул в единственное окно где горел свет в голове тут же мелькают множество воспоминаний... Флэшбэк: На улице стояла тёплая погода, лёгкий ветерок трепал непослушные волосы ребёнка которому на вид было лет 8 от силы. Оглядевшись по сторонам юная столица поставила миску наполненной едой, долго ждать не пришлось и из кустов выглянула белая макушка щенка. Петербург, тут же расплылся в мягкой улыбке и подозвал собаку к себе. — Ручеёк! - радостно выкрикнул город, и подбежав к счастливой четвероногой подружке он потрепал её за ушком. Присев на корточки рядом с щенком, Питер поглаживал мягкую шёрстку. Сегодня Петербургу удалось достать из кухни для своего любимчика пару косточек и отваренное мясо с наваристым бульонном. Когда же с трапезой было покончено Ручеёк, в знак благодарности облизнул руку своему хозяину. — Петербург сколько можно кормить этих бездомных шавок!? Ты столица или придорожная деревня? Быстро ко мне в кабинет. - Петербург вскочил на ноги смотря как на него надвигается старший брат и тут же попытался закрыть собою щенка. Чувствуя надвигающуюся опасность щенок оскалился пытаясь защитить своего не только хозяина но и друга коим является для Ручейка Северная Пальмира. Петербург хотел было успокоить щенка, но Москва хватает младшего брата за руку и насильно тянет к себе, Ручеёк расценив подобный жест как нанесение вреда своему Петербургу и как хороший друг принялся его защищать, вцепившись молочными зубами за ногу Москвы. — А ну прочь безмозглая шавка!- рыкнул москвич отбросив собаку в сторону, испугавшись за него Петербург попытался успокоить брата: — Москва, прошу не надо. Давай вернёмся в дом. - на это старший брат лишь брезгливо отодвинул столицу и взяв рычащую собаку за шкирку сильно бросил об стену дома так, что был слышен хруст позвонка. У Питера моментально навернулись слёзы, вывернувшись из хватки он подбежал к Ручейку: — Ручеёк, милы мой Ручеёк. Очнись пожалуйста, умоляю. - но ничего не последовало, под маленьким тельцем появилась небольшая красная лужа. По мордочке Ручейка скатывались одинокие слезинки, щенок посмотрел на своего хозяина и издал последний вздох. Петербург с ужасом отпрянул весь в слезах, закрыв лицо руками. Москва, хотел было успокоить брата, но тот лишь отстранился от него и убежал куда глаза глядят... Ближе к вечеру уже было темнее и над городом начинался дождь, Хельсинки направившись вдоль по Неве, чтобы сократить путь до отеля увидел сидящего у берега знакомого ребёнка. Питер, пустыми глазами смотрел на прибой Невы постоянно потирая руки. — Петербург? - малыш обернулся и Хельсинки увидел покрасневшие глаза не успел он и расспросить о том, что произошло как малыш Петербург бросился к нему обняв и уткнувшись носом в тёплую одежду, лишь тихо шепча «братик» Конец воспоминания... Петербург зажмурившись прислушивался к шуршанию одежды, которое сменилось медленным шагом немца. Берлин, сняв с себя последний атрибут коим являлось нижнее белье, всматривался в смазливое личико русского пленного. Петербург, прижавшись к спинке кровати обнял себя за плечи, чтобы хоть как-то унять дрожь в теле, он и не заметил как Берлин уже оказался рядом с ним. Грубые руки огладили талию, наклонившись к шее немец шумно вдохнул аромат тела, проведя рукой по позвонку он спустился к женским трусам с милым бантиком на боку и приспустив резинку огладил округлую задницу. Питер, желавший отстраниться от липкого страха отвернулся к окну, сжавшись. Немец, недовольный тем, что пленный не соблюдает его правила уложил его полностью на кровать заставив смотреть лишь на себя. Когда-то небесные глаза, что заставляли тонуть в этом воплощении, превратились в тускло-серые искавшие своё спасение во всех подряд. Язык по-хозяйски проник в рот, жёстко впиваясь в губы даря всем известный французский поцелуй, худые ноги раздвинутые в сторону подрагивали. Берлин, очертил руками выпирающие рёбра, а после провёл языком по ключицам и вот он уже собирается снять трусы с партнёра как его останавливают руки пленного. — П-пожалуйста не надо, Берлин только не это. - тихо промолвил русский, но Берлин лишь нахмурившись рывком снял нижнее бельё, чем очень напугал русского. Тот быстро перевернулся на живот и хотел было отползти на безопасное расстояние, но не тут то было. Немец недовольный таким поведением притянул русского за ногу и приподнял за бёдра, и не заботясь о подготовке резко вошёл выдавив крик из уст Питера, который после перешёл в невольный стон, что так тщетно пытается скрыть прикусывая простынь хотяб немного заглушить стоны греховного удовольствия. Берлин хватает русского за клок волос и тянет на себя заставив тем самым выгнуться до хруста в костях. Петербург жалостно завыл словно раненый зверь, что был пойман кровожадным охотником. — Жалкая пародия на Европу. - зло прошептал на ушко немец, шлёпнув по заднице, а после резко вошёл внутрь излившись внутрь. Петербург упав на кровать с надеждой, что на этом всё и закончится. Перевернув практически бессознательное тело на спину Берлин тыкнул плоть с остатками спермы в сомкнутые губы. Глаза Питера расширились и он найдя силы отпрянул, затрясся головой и прикрыв ладонями рот. И даже систематические удары по животу не смогли заставить русского открыть рот, Берлин вскакивает с кровати и мигом оказывается у стола, открыв ящик ключом он достал от туда хороший кожаный ремень с железной вставкой. Взяв Петербург в железную хватку, он сумел надеть подобие кляпа, который не позволял острым клыкам сомкнуться, Питер недовольно закряхтел но результатов это не дало, на молодые клыки железо всё так же давило принося дискомфорт. Спустив русского на пол Берлин, сев на край кровати расставил ноги и схватившись за волосы смог заставить принять сопротивляющегося русского по самую глотку, пульсирующая плоть во рту отдувала тошнотой, да и сам немец делал поступательные движение от которых жгучий ком в горле. От накатившихся слёз разобрать, что к чему было просто невозможно, когда же белая субстанция заполнила рот, вытекая по уголкам губ можно было лишь разглядеть довольную ухмылку на лице врага. Откинув в сторону пленного, Берлин довольно потянулся и накинув на себя халат, пару раз приложил Питера об стенку, а затем довольно и громко произнёс, наблюдая как безвольное тело сползает на пол. — Стража! Дайте мне цепь подлинней...