От Второй Мировой.

На третий день... Петербург отыскал мелок, в голове всё перемешалось и он стал корявым почерком выводить на стенах короткие, бессвязные стишки. Терпеть голод стало уже делом привычным, ощущение того как организм начинает поедать себя, особенно прошлым вечером эти ощущения были особенно резкими и болезненными. Теперь урчание, что раньше стоял в ушах стал практически незаметным для него. Сейчас же он, не может сфокусировать и взгляда, всё расплывается, нечёткие контуры сводили его сума. Шуршание за дверью, не произвело впечатление на блокадника и он лишь отвёл взгляд в сторону. Шаги, всё приближались и приближались, перед русским стоял побледневший от чего-то фин. — Вставай нам нужно идти. - Хельсинки, помогает подняться городу и тот с немым вопросом "К Берлину, да ?" на, что финн лишь отвёл взгляд. С немцем он не виделся с того самого инцидента и был все эти дни охвачен мрачными мыслями. Петербургу с переменным успехом удалось встать, всё же прошлый день он не разу не покинул кровать. Сделав лишь один шаг на встречу к Хельсинки, он запнулся и шлепнулся бы на бетонный пол, но финн вовремя среагировал и смог перехватить того прижав русского к себе за талию. Хельсинки, удивившись своей же реакцией резко отстранил от себя Петербург, придерживая за плечи чтобы тот вновь не упал. — Пойдём скорее. - пробормотал неразборчива фин, взяв под локоть русского. В коридоре было так темно и как только Хельсинки здесь ориентируется? За окном разбушевался во всю, было так темно, что не разобрать а что же дальше тех ворот с часовыми? Есть ли за ними жизнь? Петербург свесив голову рассматривал пол до тех пор пока Хельсинки резко повернул за угол и открыл дверь, пропуская вперёд русского. Грязная белая плитка, местами отсутствовала, открытые душевые кабины заставляли пленника запаниковать. — Раздевайся. - последовал приказ от Хельсинки, Петербург недоуменно посмотрел на отрешённое лицо иностранца, фин лишь стыдливо отвёл взгляд но после взял себя в руки, вытащив пистолет. Смотря как столица Финляндии скрывает свои чувства под дулом пистолета, Петербург лишь заторможенно кивнул скорее всего сам себе, чем финну. Он снимает неторопливо с себя одежду, конечно не для того чтобы растянуть мнимое удовольствия. Просто после долгого без подвижного состояния невозможно совершать резкие движения. — Я всё. - тихо подал голос, Питер. Хельсинки усадил русского на табуретку и достав мыло, начал намывать худощавое тельце. Петербург, весь сжался каждое прикосновение будто обжигающий огонь, что касался «мёртвой» кожи. — Сегодня приезжает Берлин и он попросил подготовить тебя к.... - Хельсинки, замолк не зная как подобрать нужные слова и нужны ли эти слова? Хельсинки так запутался, несколько в себе сколько в своих чувствах к Петербург. Да, у них был лёгкий роман когда-то, но они с Петербургом остались друг для друга братьями сохранив тем самым хорошие отношения, до этого времени разумеется. Петербург лишь опустив голову, ждал своего наказания за свою слабость, он стольким верил, любил но они все его предавали заставив с каждым разом закрывать своё сердце от чужих прикосновений. Холодные потоки воды, огибали выпирающие кости, стукая по водостоку. Хельсинки, достал из сумки, что осталась неподалёку от двери и достал оттуда запечатанный свёрток с одеждой, что передал подчинённый Берлина. Распечатав пакет на ходу, он вынул белоснежную одежду из конверта и отдал его Петербургу, тот молча приняв одежду начал одеваться. Фин, не мог отвести взгляд от русского, как же для него он был прекрасен. Аккуратные изгибы тела которые были подчёркнуты лунным светом, стройные ноги что неуверенно переступали с места на место, а если только взглянуть в эти «мёртвые» глаза просто дух захватывает. — Я готов, Хельсинки. - пробормотал русский смотря куда-то в сторону. Фин, взяв за руку Петербурга, он торопливо повёл его к Берлину потому, что с каждым шагом ощущал как всё сильнее и сильнее ему хочется украсть Петербург из лап фашиста, но теперь уже поздно роковой шаг был уже сделан. — Заходите. - тут же последовал не трезвый голос, немца. Открыв дверь в роскошный кабинет Берлина, он выставил Петербурга вперёд. Питер, одетый в белое, прозрачное платье что было сильно укорочено снизу и удлиненное сзади, а чулки с чёрным бантиком придавали некой пикантности. Берлину нравилось это было видно по тому как задорно заблестели его глазки и облизнув пересохшие губы, он притянул его к себе, оставив финна у порога. — Я хотел с вами поговорить, господин Берлин. - отвлёк фин, немца от домогательств к пленному. Фашист неохотно откинул город на кровать и сняв с себя пиджаки по пути к финну. — Ну чего тебе, Хель? - устало спросил, Берлин. Хельсинки, прикрыл дверь, чтобы их не услышал Питер. — Берлин, может стоит остановится? Он ведь по сути такой же ребёнок как и ты сам, он столько пережил за последнее время и уже не сопротивляется твоим действиям, разве ты не этого хотел? - видели бы вы взгляд немца в этот момент, от серьёзного он сменился насмешливым из уст вырывается смех: — Я сниму пробу да выброшу его в ближайшей канаве. Или ты испытываешь к нему не только родственные чувства, а? - Хельсинки, быстро что-то протараторив на своём языке исчезает из поля зрения. Берлин, вполне довольный этим, вернулся в комнату где его уже ждал весь дрожащий словно осенний лист, Петербург.