Не стой на ветру

— Беа, послушай. Сорбе и Джелато пропали. Брови на лице Беа поднялись, губы приоткрылись в преддверии вопроса. Голос прозвучал сипло: — Пропали?.. — Да. И у нас есть все основания считать, что это дело рук Дьяволо. — О Боже, — женщина свела брови. Тревожная новость совсем не вязалась с карикатурностью фигуры полицейского. У Беа не было причин думать, что это какой-то несчастный случай, или что банды недостаточно стараются, чтобы найти или хотя бы напасть на след своих соратников. В мафии дураков не было никогда, уж ей ли не знать. — Мы ещё не знаем, живы они или нет, разослали письма, куда только можно, встретились со всеми нашими людьми из правительства и департаментов. Никто ничего не слышал, — Прошутто остановился, поглаживая большими пальцами тыльные стороны её ладоней. — Для них всех он как чёрное пятно. — И знают они о нём не больше вас? — Беа с надеждой взглянула на мужа. — Да, — надежда не оправдалась. — Я очень боюсь, что это только первые звоночки. Я практически уверен, что на этом дело не остановится. — Чёрт, — женщина провела рукой по волосам, чуть захватывая их на макушке. — Под удар попадаем и все мы? — Да. Это значит, что опять придётся переезжать. Опять менять квартиру — ведь дом уже давно в залоге, и если туда вернуться, то банк начнёт проверку, в сотый раз заподозрив «финансовые махинации». Никаких, ей богу, махинаций и в помине не было — просто они не задумываются, сколько стоит голова вон того про-американского политика, или, например, неугодного судьи. Дуче следит за всеми, и мафия — не исключение. Повисла давящая тишина. — Значит, нужно принимать более усиленные меры, — твёрдо закончила женщина.

***

В голове Панны летало что-то, что понять она так и не могла. Что-то, что не давало ей покоя, но сформироваться в чёткую мысль пока не могло, лишь болезненно ныло размывающимся пятном в голове. Она уже привыкла к хлопанью белёных дверей, привыкла выходить из школы и провожать взглядом Триш до угла школы, а потом идти к Наранче. По пятницам и вторникам — к Буччеллати, по понедельникам и четвергам — в городскую библиотеку, заниматься с Триш. Однако сегодня всё было не совсем так, как обычно, хотя такое происходило в последнее время довольно часто: за углом Триш заговорила с какой-то девушкой, Фуго узнала в ней местную газетчицу — сумка наперевес, белая рубашка и серая твидовая юбка. Сегодня — четверг. Сейчас Триш поговорит с девушкой, потом пойдёт навстречу Панне — кивнёт ей, и они зашагают к библиотеке. Но… — Кто это? — Фуго не заметила, как к ней подошла Наранча. Брюнетка кивнула на незнакомку. — Узнаешь? — кивнула Панна тоже и взглянула на Гиргу. Девушка поджала губы, но явного несогласия не выражала. — Если что — всё с тобой? — спрашивает Панна уже аккуратнее, тише, и Наранча оттянула край носка: блеснуло лезвие. — Со мной. — Отлично. То, что Фуго по-настоящему ценила, было их с Наранчей понимание друг друга. Это нигде не купишь, не обменяешь на старое детское кружевное платье, это появляется лишь со временем. Живёшь, живёшь — и вот человек тебе уже родной, и жизнь свою без неё не представляешь. Что-то трепетало внутри, когда угловатая фигурка Наранчи спряталась за углом вместе с незнакомой, и что-то растрескалось, когда Триш, как всегда — с гордо поднятой головой и прямой спиной, повернула на улицу и скрылась из виду. Панна перехватила ремень сумки на своей груди и вдохнула глубже. Под хрустальной люстрой звенел смех, струился дым тонких сигарет, шампанское и брют переливались в стаканах в созвучьи с весёлой, оживлённой речью, и Беа улыбалась, следя взглядом за удаляющимся блондином в тёмно-синем костюме. В общем шуме было сложно вычленить голоса знакомых ей людей, поэтому Беа ничего не оставалось, как пройти в глубь залы. На столе стояли бокалы с шампанским — какие-то уже пустые, в каких-то на дне осталось ещё чуть-чуть шипучей жидкости. Беатриче взглянула на свой бокал и поняла, что, в принципе, ему тоже место здесь — среди опустошённых стекляшек, и собиралась уже его поставить. Но краем уха уловила ритмичную речь. Плавный женский голос читал стихи. Беа не могла расслышать слов, поэтому, забыв про бокал и поддавшись интересу, стала идти туда, откуда слышался голос. Иронично — в комнате, полной света, она шла на звук. Один шаг за даму с меховой накидкой, и Беатриче увидела молодую девушку, одетую в чёрную вязаную куртку и атласное платье. Взгляды притягивали её пепельные волосы и глаза, но благоговея, Беа не отрывала взгляд с её лица. Незнакомка как раз закончила, и от всех, кто слушал её в тот момент, в её сторону полетели комплименты. Девушка улыбалась, отпивая из бокала с шампанским и благодарила их, чуть прикрывая глаза. Потом она вынула изящный серебристый (Беатриче подумала, что, может быть, даже серебряный) портсигар и лёгким движением захватила сигарету между губ. Незнакомка не успела даже опустить взгляд в сумочку, чтобы достать зажигалку, как перед ней оказалась Беа, пряча розовеющие щёки в открытом язычке огня. — Позвольте оказать вам услугу, — почти прошептала Беа, пока девушка, улыбаясь, закуривала от её зажигалки. Тёмноволосая незнакомка, к небольшому разочарованию Наранчи, быстро скрылась из виду. Но это не остановило бы её: Гирга однозначно намеревалась найти девушку, к тому же проулок между школой и домом был достаточно длинный, без каких-либо поворотов, ответвлений или закоулков. Наранча шла осторожно, стараясь сильно не шуметь — если уж Фуго девушка показалась подозрительной, то, значит, так оно и есть. В их паре по части планов всегда была ответственна именно Панна, а вот Нара больше годилась на роль исполнительницы. Чёткое разделение ролей, по её мнению, всегда способствовало быстрому и успешному достижению целей — а иначе они бы не прожили без крова и денег такое долгое время. Так должно было оказаться и в этот раз. Но в проулке стало как-то слишком тихо, и не было слышно даже возни из окон жителей и жительниц дома — и уж тем более шагов. Наранча прислушалась, но из-за нарастающего беспокойства в ушах стучала лишь кровь, блокируя остальные, тихие, но очень важные в таких ситуациях шумы. Гиргу это начинало злить — когда всё выходит из-под контроля, становится страшно. Это было просто опасно. И перерастающая из беспокойства тревога давала это знать. «Когда страшно — не думай, хватай нож», — правило номер три. До третьего правила, конечно, были и два других пункта в особом списке Гирги, но конкретно сейчас оно — самое важное. Девушка потянулась рукой к высоко задранному гольфу и аккуратно вынула нож. Прислушиваться стало слишком сложно, поэтому ей оставалось только присматриваться. Это её и подвело. Внезапным ударом её глухо вбили в каменную стену, а грудь моментально сдавило. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, и Нара распахнула глаза так широко, как будто это были последние моменты её жизни. Одновременно с движением век из её руки пытаются выбить складной нож, но девушка слишком крепко вцепилась в него, чтобы отдавать оружие просто так. Свет, падавший меж двух домов, падал и на лицо соперницы: это была та самая девушка, которая заговорила с Триш. Только вот сейчас вместо привычной охапки газет в её руках с той же уверенностью лежал Уэбли. Дуло упиралось куда-то между челюстью и шеей. «Ч-чёрт», — девушка сглотнула, и, если бы могла, то даже бы сказала. — «У этой херни очень лёгкий спуск… Одно движение, и фиг кто мою чеперушку соберёт…» Рука с ножом оказалась зажата в железные тиски, а тёмноволосая незнакомка скалилась, тяжело дыша. — Ты кто такая? И какого чёрта ты прёшься за мной с ножом? Давление на грудь ослабилось, но не сильно, лишь для того, чтобы Наранча смогла ответить. — Я… Тоже хочу тебя спросить об этом, — с непривычки прохрипела Гирга, и девушка рассмеялась. — Ты следишь за мной, а отвечать должна я? — улыбка на её лице спала, а брови нахмурились вновь. — Говори, — твёрдо приказала она. — Твоё дело… Газеты продавать, — начала Гирга, чуть улыбаясь. Только сейчас она начала чувствовать, что на её щеке девушка оставила порез, пытаясь выбить её собственный нож. — Ты не школьница… — И что с того? — Так не ошивайся… Возле школы, — говорить было всё равно трудно. — Точно, — Наранчу вдруг осенило. — Я поняла, где видела тебя раньше, — Гирга ухмыльнулась. Лицо незнакомки стало ещё более раздражённым, а револьвер в её руке очень, очень напрягающе бряцал. — И? — Ты была в газетах… Продавала фальшивые кинобилеты, а потом убила… Четверых, нет, кажется… — Троих, — резко произнесла девушка, и на этот раз в её голосе появились… грустные нотки? От этой интонации внутри Наранчи что-то зазнобило. — Так, раз мы выяснили, кто я, может, теперь соизволишь и о себе рассказать? — прежний нажим в её голосе вернулся, однако страха Наранчи как не бывало. Как будто она всковырнула этим самым тупым ножичком что-то тяжёлое, отлитое из гипса, и увидела внутри этой девушки что-то настоящее. Гирга не могла отделаться от этого чувства. Прошутто тронул её за руку, и Беа чуть ослабила и так не сильную хватку на его руке. — Беатриче, — он слегка улыбнулся, поворачивая лицо к ней и ставя опустевший бокал на поднос мимо проходящего официанта. — Про, зачем так официально, — она смахнула пепел с сигариллы в янтарном мундштуке в резную пепельницу; пепел лежал уже приличной горкой, «кажется, её уже пора опустошить» — подумала она. — Я хочу тебя познакомить кое с кем. — Хорошо? — выдохнула Беа, оглядываясь по сторонам. Она не заметила, как к ней с Прошутто приблизилась пара — молодой мужчина и девушка со светлыми, почти что пепельными волосами. — Ризотто, — кивнул Прошутто и улыбнулся, Беа услышала это в его голосе, но не увидела. — Прошутто, — кивнул мужчина в ответ. — Беа, я хочу представить тебе моего хорошего друга, и, — он чуть рассмеялся, — я бы даже сказал, товарища, и его сестру. «Сестру», — как-то слишком радостно пронеслось в голове у Беатриче. — Ризотто и Лаора, — закончил Прошутто и посмотрел на подругу. — Для подруг и друзей — Ло, — произнесла девушка, игриво улыбнувшись. — Раз ты бросаешься на меня, значит ты шпионка, — неожиданно для себя выдаёт Наранча. Обычно такие выводы делала Панна, но в этот раз выбора не было. Глаза девушки округлились и тут же сузились, но хватку она не ослабляла, всё так же крепко держа руку с ножом и упирая ствол в голову. — Выходит, мы можем оказаться и по одну сторону баррикад, — усмехнулась девушка. — Невежливо как-то припирать к стене незнакомую синьорину, не спросив её имени. Я Гино. «О, — пронеслось в голове Наранчи совершенно неуместно. — Красивое имя…» — Наранча, — с трудом приподняла уголки губ девушка, пытаясь сильно не растягивать порез. Саднило. — А имя Беа тебе о чём-нибудь говорит? — что ж, раз Гино решила начать издалека, спросив про краткую форму имени женщины, то, может, она как-то связана с ней? — А тебе? — в своей манере огрызнулась Гирга. По крайней мере это было до одури забавно — находясь между стеной и револьвером, язвить. — Я спрашиваю. Если окажешься перед ней, сколько голов полетит? — Только твоя. Гино отступила от неё на шаг.