Бронебойные васильки

Утро нерадушно встретило меня раздражающими лучами солнца, ударившими сонному мне в глаза. Я не выспался, сон вышел тяжелым и хоть я и не просыпался, но все равно чувствовал себя вымотанным. Заспанный взгляд метнулся по комнате, зацепил столик на колесиках, на котором мне привозили еду, похоже, завтрак я проспал. Но кроме остывшей каши и чая, на вкус отвратного, как и во всех больницах, я разглядел белый халат главврача и его недовольное лицо. Похоже, моя вчерашняя выходка его далеко не порадовала. Я сел, сонно щурясь. Мозг упорно отказывался стряхивать дрему и приступать к своим прямым обязанностям. Зато нога уже начала посылать в "штаб организма" сигналы. Ей столь резкая и длительная нагрузка тоже не сильно приглянулась. - Вольфганг, это возмутительно! - начал Аристарх, плывущий у меня перед глазами, словно вдруг решил изобразить медузу или желе. Я моргнул пару раз и он бросил это занятие. - Но со мной ведь все в порядке, так? - чтобы родить этот мало-мальски осмысленный вопрос мне пришлось изрядно напрячься. Но все же через несколько минут я смог устало выдавить из себя это предложение. Настроение было хуже некуда. Ей богу, уж лучше было не просыпаться! - Дело даже не в этом, - врач посмотрел мне в глаза. - А в том, что вы ушли, никого не предупредив. Вы хоть представляете, какой переполох подняла ваша пропажа? - Представляю и прошу искренних извинений, - я пододвинул к себе столик и принялся за еду. Она была холодной, безвкусной и неприятной, но есть я хотел сильно, поэтому и это принесло мне небольшую радость. - Но я ушел не сам. Меня забрал Наумов или как там его? Ему срочно понадобились мои знания. - я быстро пережевывал кашу, с толикой злорадства представляя себе, как этот сухощавый дедок устраивает Союзу разнос. Плохое настроение никуда не делось, но немного лучше мне стало. - С ним мы еще поговорим, - нахмурившись, пообещал Аристарх, но, как оказалось, буря еще не миновала. - Но вы же взрослый и умный человек! Почему коляска осталась в палате и вы пошли сами? Вам же нельзя так перегружать ногу! Про вашу самодеятельность с тяганием кровати я вообще молчу! - Вы тоже меня поймите, доктор, но рассиживаться я здесь не намерен. Как только это станет возможным, я займусь делом. - жуя, ответил я главврачу. Смотрел я на него серьезно, выжидающе. Было интересно, насколько глубоки моральные пределы старикашки. - Это я уже понял. На языке даже вертится одно нелицеприятное слово, которым называют подобных людей, но я приличный человек и такими словами не пользуюсь. Я закатил глаза. Ну надо же! А стержень советского человека в нем железный, если не титановый. Впрочем, на моей стороне время. - Вам нужен подопытный или цветущий труп? - я очень прозрачно намекнул ему на то, что выздоравливать в скором времени не собираюсь. В воздухе повисла злая тишина. - Вы поганец, Вольфганг, форменный поганец и разгильдяй! - воскликнул главврач и вышел из палаты. Похоже мое упрямство способно вывести из себя кого угодно. Я слабо улыбнулся. Разгильдяем меня назвали впервые. Может, просто боялись сказать мне это в лицо? Но вот легкие шаги Аристарха послышались снова, и он ввалился в палату, держа в руках костыли. - Не знаю, чем вас не устраивает каталка, но не хотите - не надо! Но тогда пользуйтесь хотя бы этим. - Спасибо огромное! - я резко вскочил с кровати и несколько грубо выхватил у него костыли. Это и впрямь было лучшим выходом. Я мог ходить сам, но нога не напрягалась очень уж сильно. Сразу захотелось испытать новое средство передвижения. Неумело прошагав по комнате от одной стены до другой я остановился перед Аристархом. Впервые за все это время я стоял, общаясь с ним. Толи я скрыто переживал, толи еще что, но почему-то осознание этого принесло мне эйфорию. - Ну хоть в этом мы нашли общий язык, - вздохнул врач. Я белозубо улыбнулся ему. Не думал, что счастье можно испытывать так легко. Наверное, так чувствуют себя все калеки... Ах, как хорошо, что нога у меня на месте и идет на поправку! - Согласен, но... - я многозначительно замолчал. - Шустрый вы, Вольфганг, и нетерпеливый, рушите мои представления о терпении немцев, - пошутил он или говорил всерьез я не понял. Но это меня и не интересовало, да и не было это правдой. Я ждал его следующей реплики с замиранием сердца. - Ладно, думаю вы вполне себе готовы к тестам, вчерашний марафон до кабинета главнокомандующего штабом это показал, - изрек он через некоторое время, видимо, сдавшись. Я с трудом удержался от радостного вскрика и широкой глупой улыбки, уже готовой расползтись по лицу. Трудно сохранить достойный вид, когда тебе сообщают о том, что ты будешь жить в тот момент, когда ты уже одной ногой в могиле. - Когда приступим? - тихо поинтересовался я. Во рту разверзлась Сахара, захотелось сделать хоть глоточек воды. - Если вы готовы, то прямо сейчас, - так же спокойно ответили мне. И я пошел, нет, полетел на костылях в лабораторию Аристарха. Запинаясь, едва не падая с непривычки и сбивчиво дыша, я шел, не обращая внимание ни на что. Цель была впереди и я хотел дойти до нее как можно быстрее. Но вот знакомый поворот туго завернул влево и я разглядел заветную дверь в десяти метрах от себя. Момент - и я уже у нее. Волнуясь, остановился у входа и стал ждать самого главврача, чуточку отставшего. Первый порыв радости улегся и я начал нервничать. А вдруг ничего не получится? Лекарство-то неиспытанное. Вдруг я просто окочурюсь тут из-за какой-нибудь ошибки в расчетах или отравлюсь чем-нибудь? Но выбор у меня невелик: либо рискнуть, либо просто ждать скорой смерти. Поэтому меньшего из двух зол в этой ситуации просто нет. Выбор куда более прост и прямолинеен: хочешь жить - прими неиспытанное лекарство, устал бороться и готов умереть, пожалуйста, можешь и не пить. Перспектив очень много, хе-хе. Одна ведет в никуда, другая в принципе тоже, но она интересней. По-моему, выбор очевиден. - Вы же помните о наших условиях? - спросил главврач, когда подошел. - Я похож на забывчивого? - вопрос был риторический, я даже не повернулся. Хотелось поскорее начать. Аристарх ничего не ответил и открыл дверь своего святилища науки, пропуская меня вперед. Я тяжело двинулся с места. Начинать идти на костылях после остановки - все равно, что сесть на велосипед и начать разгоняться с максимальной скорости. Тяжело и натужно. Когда же мы оба оказались внутри, он снова повернул ключ в замке, закрыв нас внутри. Я колебался несколько секунд, а потом все же отложил костыли к стене и прошел последние шаги сам. Старый медик вздохнул, глядя на меня и сделал выражение лица а-ля: "и сколько мне еще долбить одно и то же?" Было видно, что он очень хочет выдать витиеватое ругательство, но советский стержень не давал ему этого сделать. Я сел напротив. - Вы служили? - спросил Аристарх. - Было дело, - пожал я плечами - А что, заметно? - Армейская выправка выдает вас с головой, - главврач скрылся за монитором, но голос его смягчился - Но на закостенелого вояку вы не похожи. Даже странно. Мне стало не по себе. Желательно было бы ответить, но вариант "я был главнокомандующим Третьего Рейха" явно не подходил. Выгляжу я молодо, так что вид войск нужно выбрать тщательно, иначе немедленно последует вопрос: "а почему вас не мобилизовали в самом начале Катастрофы? Всех служивших же мобилизовали." - Я контрактник - ляпнул я первое, что пришло на ум. - Знаете, после школы сразу отправился дань Родине отдавать, а там и остаться решил. У меня отгул был, когда все случилось, ничего не успел предпринять. А потом уже - своими силами. - Немец на контрактной службе в России, интересно... - пробормотал он и я понял, какие перлы выдал. Аж стыдно стало. Идиот, выкручивайся теперь! - У меня мама - русская и у папы гражданство РФ. Я в Германии ни разу не был. - ну, бред, он и в Африке бред! Такого идиотизма я еще не выдавал. Бр, чувствую, как кончики ушей стыдливо покраснели. - Ясно, - Аристарх скользнул по мне изучающим взглядом и, прокрутившись на компьютерном кресле, повернулся к сейфу. Быстро набрал код (я не преминул возможностью подглядеть его, приподнявшись, заглянув ему через плечо, правда, запомнил лишь часть ). Затем, он снова повернулся ко мне, на этот раз с баночкой таблеток и небольшой ампулой розоватого вещества. - Лекарство состоит из двух частей, - начал объяснять врач. - Не думаю, что вы поймете расширенное объяснение, поэтому попытаюсь объяснить максимально просто, - он кашлянул, собираясь начать монолог. Я не мешал ему собираться с мыслями. Ничего не сказал и о его заниженном мнении о моих познаниях в медицине. Пусть лучше считает меня солдафоном, интеллект которого чудом поднялся выше уровня "пень обыкновенный". Вояка я далеко не самый лучший, да и на поле боя я не был ни разу. Но лучше пусть считает меня туповатым. - Итак, средство, изобретенное мной, состоит из вакцины, в которой содержится большая доза лекарства, после чего практикуется фармакотерапия таблетками с тем же веществом, но в других количествах и с добавочными элементами. Это делается для того, чтобы определить, как отреагирует организм на составляющие препарата. Если все хорошо, то вполне достаточно и таблеток, но сегодня вы должны ничего не есть, чтобы в крови не было ничего постороннего, иначе завтра я не смогу точно замерить результаты влияния вакцины на ваш организм. Я внимал, жадно впившись взглядом в розоватое вещество - мое спасение. Врач говорил еще что-то, но не столь важное, чтобы я это запомнил. Потом - дело техники. Аристарх умело набрал вакцину в шприц, обработал локтевой сгиб моей правой руки ваткой, смоченной спиртом, и, пощупав вены, отработанным движением вогнал тонкую иглу в одну из них, медленно ввел лекарство и вот я уже сижу, прижимаю ватку к маленькой ранке и чувствую, как по телу разливается тепло надежды. - Ну вот и все, - сказал медик, выкинув использованное в мусорку. - Осталось только ждать. - С этим я уж как-нибудь справлюсь, - усмехнулся я. Поганое настроение рассосалось, теперь его можно было смело назвать просто "так себе", как все называют его в те моменты, когда хотят, чтобы до них не особо докапывались. - Учитывая вашу непоседливость, я готов поспорить, - весело отозвался Аристарх. Видимо, ему начало эксперимента тоже подняло настроение. - Этого у меня не отнять, - саркастически бросил я, вставая. Хотелось чем-нибудь заняться. Нога снова взбунтовалась, но уже не так сильно, как вчера, хотя все равно ощутимо. - В палату? - поинтересовался Аристарх. - Наверное, - я пожал плечами. И как он выправку углядел, вроде как обычно хожу. Спина идеально ровная, плечи расправлены... Эх, ну и черт с ним. - Только по пути загляну к одному знакомому, может, там задержусь. - Понятно, - главврач застучал пальцами по клавиатуре, работал. Лица не было видно за монитором. - Я, если что, здесь. Дорогу найдете? - Спрашивается! - фыркнул я, беря костыли. Из кабинета я вышел сам, закрыл дверь, а уж потом оперся на деревяшки и потопал, стараясь вспомнить, какими коридорами вел меня СССР. Приходилось все время спрашивать дорогу, останавливаться и делать передышки, чтобы сильно не нагружать ногу, ей еще предстояло "тягание кроватей", как выразился мой спаситель. В итоге, до кабинета "Наумова" я дошел примерно через сорок минут, за которые раз сто успел проклясть и водителя бронемобиля, из которого я выпал, и компанию мертвецов, погнавшуюся за нами тогда, и себя, за то, что полез вперед. Выпал бы другой, а может, и никто не выпал. Хотя тогда возможно я погиб бы при столкновении, так что тут нельзя судить строго. Вот и знакомая суета главного штаба. Люди в форме ловко снуют по коридорам, мелькают погоны, из аквариума радистов доносится непрерывный рой разноязыких голосов. Похоже на базе стараются поддерживать связь со всеми выжившими. На меня начали коситься чаще. Н-да, я наверное выгляжу тут, во всем этом многообразии зеленых военных оттенков, как белая ворона со своими костылями да простецкими рубашкой и штанами. Но останавливать меня никто не стал, все были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на какого-нибудь калеку. Меня это, конечно, злило, но сейчас эта моя временная неполноценность была только на руку, так бы ко мне, наверное, уже прикопались бы, а так я вроде как из их братии, только покалеченный, а значит имею полное право тут находиться, заслужил. Перед дверью "Наумова" я замялся. Вчерашние обида и злость снова зашевелились в груди. Что я скажу этому типу? Да мы в два счета поцапаемся и я снова пойду откашливать цветочки, если не обзаведусь еще одной "клумбой" на своем теле. Но тут внимание со стороны вояк стало возрастать, я понял, что кто-нибудь в ближайшее время подойдет ко мне и поинтересуется, чего это я толкусь у двери главнокомандующего, да и вообще, почему это я так подозрительно выгляжу? Вот один уже пробивается. Не долго думая я быстро, чуть не упав на костылях, шмыгнул за дверь. Тут меня уже преследовать не будут. И снова приглушенная тишина кабинета. Только сегодня тут жутко воняет спиртом. Я поморщился и взглянул на своего врага. Обида и злость вмиг сменились злорадным торжеством. СССР пил! И ладно бы коньяк на донышке бокала, так нет, он хлестал водяру прямо из горла и даже не дрогнул, когда я зашел! - О, вот и наш нервный приперся, - проговорил он, отлепившись от бутылки. Говорил он пока внятно, но кончик носа и щеки уже налились румянцем. - Чего тебе в палате не лежится, неужели мало? Я оторопело уставился на него. Нет, коммунист был любителем ее, родимой, как говорят русские, "сомелье" со стажем, но надирался крайне редко, а за банку пива на рабочем месте мог устроить такой разнос, что бедолаге, у которого эта банка была обнаружена, впредь сама мысль о подобном казалась бы дикостью и сумасбродством. И никогда СССР не стал бы попрекать собственными принципами. Он был как мой главврач, только еще более упертый и закостенелый. Так что картина, происходящая на моих глазах, была чем-то из ряда вон выходящим. Но мысленно я торжествовал, это приносило мне удовлетворение. Советский самостоятельно превращает себя в свинью, да еще на рабочем месте! Это ли не сказка для нациста до мозга костей? Видеть, как те, кого ты считаешь расходным материалом, с лихвой подтверждают это звание. Вчерашнее ощущение опустошенности мигом исчезло. - Ничего себе, Великий Союз попрекает собственными принципами, такое кино редко где увидишь. А где режисер? Я ему руку пожму, - съехидничал я, подходя ближе. На этот раз костыли не перекочевали к стене, усталость крепко прописалась в теле и я не рискнул бы идти сам. Лучше уж так, чем совсем опозориться перед этой пьяной свиньей, упав на ровном месте. - Не ерничай, без тебя тошно, - мучительно простонал Союз, чуть отодвигая пойло в сторону. Бережно так отодвигая. Я сглотнул. На секунду почудилось, как вонючий спирт стекает по волосам. - Неужели это приносит удовольствие? - спросил я уже нормальным тоном. Надо бы попытаться вести себя чуть по-другому. Пока он в таком состоянии, я, скорее всего, в относительной безопасности и неудача не обернеться вчерашним шоу. Надеюсь... - Как бы тебе сказать... - задумался Союз, язык его уже начал заплетаться. - Алкоголь веселит, когда пьешь в меру и не один, но бывают случаи, когда у тебя и выходу, что только надраться до овощеподобного состояния да мучаться потом от похмелья. - Пьяная философия так и прет, - я сел на стул напротив и стал очень сильно напоминать собутыльника, но меня это пока не интересовало, чувствовал - потом обратно не дойду, если сейчас не сяду. - Ты чего пришел-то? - спросил он, потянувшись за бутылью. - А можно без этого? Говорить с пьяным дурнем, знаешь ли, удовольствие сомнительное, если ты трезв, - я брезгливо глянул на руку, уже сжавшую горлышко сосуда. - Пошел ты, - СССР поднес водку к губам. - мне с тобой в любом виде противно говорить, но терплю ведь, - он запрокинул бутылку и сделал большой глоток. Я поморщился, сожалея, что вообще пришел к нему. - Я к тебе тоже отношусь далеко не трепетно, но не надираюсь ведь! - я раздосадованно отвернулся, скрестив руки на груди. Торжество торжеством, но видеть, как человек, пусть он и давний враг, так спокойно надирается, оказалось как-то... больно что ли? Да, вырос, а терпеть подобное не научился, даже стыдно. В концлагерях и бровью не повел, наблюдая за пытками, сам людей пытал, не дрогнув, а распитие спиртного в своем присутствии вынести не могу. Диктатор, называется. - Ха, не думал, что ты такой изнеженный, - усмехнулся Советский, но я услышал, как бутылка приземлилась на дальний край стола. Ее отставили. - Почему сразу изнеженный? Мне нельзя иметь при себе парочку вещей, которые я на дух не переношу?! - окрысился я, поворачиваясь. - Да знаем мы все твои неприязни, за четыре года выучили. Многовато их у тебя для одного человека, - СССР смог произнести это, не разу не сбившись, глаза блестели холодом. Этого я уже стерпеть не смог. На ватных ногах я поднялся на костыли и собрался выходить. Хочет надраться в говно? Пожалуйста! Только я при этом присутствовать не собираюсь. - Я, пожалуй, потом зайду, - обронил я, повернувшись к нему спиной. Ну и вонища же тут! - А чего ты вообще приперся? - бросили мне в след. Я вздрогнул от неожиданности. - Так, ничего особенного, просто хотел попросить тебя направить меня в какой-нибудь исследовательский отдел, наверняка тут такой есть. Я бы хоть делом занялся, лекарство какое от этой напасти искать помог бы, - вышло суховато, тратить силы на интонации ради куска мяса, накачанного сивухой, который по пробуждению и не вспомнит о вчерашних событиях, не хотелось совершенно. - Постой, - я услышал, как он шуршит бумагой и развернулся. СССР начиркал что-то на листочке, сложил его вдвое, встал и, подойдя, протянул его мне. Похоже алкоголь еще не полностью овладел его мозгом. Пока только речь слегка хромает. Но все равно он тупое бухое бревно! - Передашь Бенгальскому лично в руки, если сразу к нему не пустят, скажешь, по моему распоряжению, - только и сказал он, когда я принял свернутую записку. - Спасибо, - удивленно протянул я и сунул листок в карман. Как ни крути, я ожидал увидеть трезвого коммуниста и долгого спора, а не вот этого происшествия, сильно смахивающего на клоунаду. - Да забудь, - отмахнулся русский. - Отделу сейчас рук не хватает, так что я себе услугу делаю, а не из доброты душевной тебе помогаю. - Ясно, - я снова развернулся и уже положил ладонь на ручку двери, когда Союз вновь зазвенел бутылками, их у него явно было больше одной. - Если спросят, скажи я велел никому не входить. - Ага, конечно, - я вышел, с наслаждением вдохнув воздух, не пахнущий спиртом. Какая же он свинья! Мог и подождать моего ухода, так нет, внаглую дальше водочку жрет. Военное положение у них, а как же! - Ну как он там, совсем плох? - спросили у меня. - Он-то? - я окинул взглядом рослый чин в годах, с соответствующим штабному офицеру пузом. Да тут похоже многие в курсе происходящего за дверью. Ничего себе армейская дисциплина! - Отлично! Банкет в самом разгаре, велел передать, чтобы никто не входил. Боится, что помешают. - Не скажите, я бы наверное тоже пил, если бы мне такое сообщили, - чин как-то сочувственно на меня посмотрел и, вздохнув, пошел дальше по коридору. Его реплику я быстро забыл, других забот хватало. Довольно быстро дойдя до лабораторий, я спросил у первого встречного человека в белом халате ученого, где найти Бенгальского. Он удивленно на меня посмотрел, дескать, зачем калеке к его начальнику, но как до кабинета дорогу объяснил. Я скупо поблагодарил ученого и отправился туда, к счастью, никто меня не задержал и козырять разрешением Наумова мне не пришлось. Бенгальский раздраженно встретил меня, блестя линзами очков. - И на что мне инвалид? - картинно вопрошал он, читая записку Союза. - Я не инвалид, нога скоро заживет и костыли не нужны будут, - возмутился я. - Что заканчивали? - никак не отреагировав на мое возмущение, спросил главный ученый. - Я специалист по ядам, - ответ был весьма уклончив, но не мог же я сказать ему, что за плечами у меня фельдшерские курсы и тонны учебников и различных научных трудов по химии и медицине, прочтенных самостоятельно, да старенький наставник, в чьей лаборатории я начинал свои исследования? - Темним, значит, - протянул Бенгальский. - Ну да ладно. Нам сейчас и такие на вес золота. Денис! - крикнул он и в кабинет влетел запыхавшийся лаборант. Похоже, с учеными и вправду была напряженка, даже практикантов недоставало. - Что-то нужно, Виктор Павлович? - спросил он. - Знакомься, твой новый коллега... м-м-м, как ваше имя? - спросил Бенгальский плавно, с грацией хищника повернувшись ко мне. Фамилия Виктору Павловичу очень подходила. - Вольфганг, - ответил я. - Вольфганг Виграм. - Очень приятно, Денис Штырин, - молодой аспирант протянул мне руку и я пожал ее. Мы вместе вышли из кабинета Виктора Павловича Бенгальского и парень провел мне небольшую обзорную экскурсию. - Тигр рвет и мечет, - признался он мне в конце пути. Я усмехнулся, услышав, как величают Бенгальского его подчиненные. - Когда эта напасть приключилась, выходной был, все, кто мог по домам разъехались, вот и сидим теперь тут, с личным составом в пять человек, включая четырех ученых и одного лаборанта, то есть меня. А начальству лекарство подавай. - Я тоже на выходные ехал, на дачу, когда первые твари поползли, - сказал я, чтобы поддержать разговор. Надо бы заиметь друга на этой базе, а разговорчивый практикант вполне подходит на эту роль да и возраста мы с ним почти одного. - Чудом спасся, только военная подготовка спасла. - А ты, Вольфганг, субъект интересный, - заговорщески подмигнул мне Денис. - Отслужить успел и в химии с биологией разбираешься. - Так уж вышло. У меня в семье все военные, даже мама, вот и отслужить пришлось, в дань семейным традициям, а то учиться бы поехал без средств к существованию, - я развел руками, насколько позволяли это сделать костыли. - Понимаю. У меня папа тоже против был, говорил "не мужская профессия" , - согласился Штырин. Мне повезло, путь был выбран правильно. - Ладно, пойдем работой займемся, а то Тигру сейчас на глаза попасться не очень хочется, - предложил я, вызвав у нового товарища одобрительный смешок. - Да, ты прав. Тигр лодырей не терпит, пошли! - и он повел меня на рабочее место. До вечера я сидел у микроскопа, занимался всякой грязной работой, пока ученые о чем-то спорили. Голова к вечеру начала пухнуть, хотелось спать. - Ну как ты тут? - Денис плюхнулся на кресло рядом, он тоже вымотался за день. - Сносно. Слушай, а почему бы вам не позвать на помощь врачей из госпиталя? - Не велено, - скривился Штырин. - Мы уже сколько раз просили - не дают. Дескать, скоро масштабные операции, медики должны быть всегда наготове. Так и мыкаемся впятером. - Понятно, как думаешь, они полевых врачей берут? - спросил я. - Ты что, в рейд намылился? - удивился лаборант. - Тебе ноги мало? Не буди лихо, пока оно тихо, слыхал такую пословицу? - я кивнул. - Вот и сиди тут, нам помогай и радуйся, что в зомби не превратился. - Да я так спросил, - махнул рукой я. - За друга одного переживаю. - А, ну тогда ладно, - успокоился Денис. - Не-а, врачей берегут. В рейды еще ни разу не брали, хотя кто-то уже просился. У них там все первой помощи обучены. - Спасибо, у меня прямо гора с плеч, - улыбнулся я. - Не за что, - мой собеседник начал крутиться в компьютерном кресле. - Скажи, а Наумов всегда такой... м-м... не соблюдающий дисциплину? - спросил я через время. - Ты что, не знаешь? - парень остановился и удивленно посмотрел на меня. - Видимо да. - Это не просто человек, это воплощение Советского Союза, - прошептал мне в самое ухо Денис. Я изобразил удивление. - Да, я тоже в шоке был, как узнал, но ты никому не говори, что я тебе сказал, ладно? - Буду нем, как могила, - пообещал я. - Так вот. Как раз в тот день, когда Катастрофа приключилась, в Москве саммит проходил. Россия, США, Франция, Великобритания и Германия собрались в Кремле для переговоров, да так и остались там, когда зомби полезли, вроде как в ловушке. Но вроде как все у них хорошо было, оборону держали. Вчера же связь с ними пропала, а разведка доложила, что к Красной площади и Кремлю не подобраться, все наводнено трупаками... и внутри тоже. Прорвали оборону, вот и связь оборвалась. Живы ли они сейчас - никто не знает. Я замер. Мир, вставший с ног на голову преподносил очередной сюрприз на блюдечке, с золотой каемочкой. И где-то там, далеко в Москве находится мой сын, родная кровинушка, о которой я совсем забыл. Возможно, он даже мертв и мне не достанется даже тела, но эту мысль я гневно отбросил назад. - С тобой все в порядке? - беспокойно спросил Штырин. - Да, я просто... задумался, - заторможенно ответил я. Мозг огнем жгла одна-единственная мысль. Почему СССР не сказал мне?