В твоём плену

– Кондраш, чай, который ты выпил... - Сергей поджал губы, в нерешительности сделав паузу, - Он с возбудителем. Поэт рывком сел, отполз, прижавшись к стенке кровати. Лицо его исказил шок. – Это я виноват. - Трубецкой стиснул зубы, - Надо было убрать его подальше или выкинуть вообще. Прости меня. Рылеев свесил ноги с кровати и уселся рядом с Сергеем, оттягивая ворот футболки. – И что мне делать? Брюнет повернулся к нему, положил руку на колено юноши: – Я... - он поднялся и присел на корточки перед поэтом, - Кондраш, ты доверяешь мне? Юноша удивился, но утвердительно закивал. Трубецкой глубже втянул воздух в лёгкие. – Тебе нужно лишь расслабиться, я всё сделаю. - он привстал, наклоняясь к поэту. – Нет! - испуганно воскликнул Рылеев и замотал головой, - Я н-не... Просто дай мне... Я пойду в душ. - он попытался приподняться. – Нет. - отрезал брюнет, удерживая его, - Я не хочу безучастно сидеть и переживать за тебя. Вдруг ты упадёшь в обморок?! – Это бред!.. – Пашка фигни не подсунет. Средство сильное. Пожалуйста... - Трубецкой ласково поцеловал юношу в щёку. Рылеев ахнул, мучительно зажмурился. Сергей обвил руками тело мальчика, поднял его на руки и сел на кровать, посадив Кондратия себе на колени. – Серёж... - слабо произнёс юноша. – Прости меня. Прости! - он покрывал нежными поцелуями личико Рылеева, - Начнём сейчас, чтобы ты был готов.(Кондраша вздрогнул) Говори мне обо всех острых ощущениях. - брюнет гладил ляшки поэта, касаясь губами его скул и щёк. – Только вчера был первый поцелуй. - простонал юноша. – Не волнуйся, ангел мой. Рылеев начал ёрзать на коленях Трубецкого. Вдруг схватил его голову и напал на губы брюнета, повалив Сергея на кровать. – Тише, солнце. - брюнет положил руки на талию поэта. – С тобой мне только хуже! - проскулил юноша. – Наоборот, Кондраш. Трубецкой рывком перевернулся, положив Рылеева под себя. Поэт раскинулся, позволив другу стащить с себя футболку, тут же стал задирать майку Сергея, ныряя под неё руками. Брюнет прикусил кожу на шее мальчика и сам снял майку, вновь склонился над тяжело дышавшим Кондратием, и их губы слились в страстном поцелуе. Руки Трубецкого гуляли по телу возлюбленного, гладя, растирая его кожу. Рылеев выгнул спину, обвил руками шею Сергея, приоткрыв ротик. Языки сплелись в жарком танце. Разум затуманивался и угасал. Только чувства. Как топкое болото они затянули обоих, заставляя забыть весть мир. Важен лишь тот, кто сейчас рядом. Трубецкой ненавидел себя за то, что заставлял кареглазого мучиться, но наслаждение всё же брало вверх. А мальчик, с несвойственной ему пылкостью, целовал друга, будто мечтал об этом не меньше. Он не видел сейчас ничего, кроме Серёженьки. Брюнет прижался губами к устам поэта, проникая языком глубже, ладони спустились ниже, сжали чужие ягодицы. Кондратий снова простонал, разрывая поцелуй: – Серёжа!.. – Мм? - Трубецкой оставлял яркие следы на шее юноши. – Я люблю тебя! – Тише... Мальчику возбуждение ударило в голову, но как брюнет желал, чтобы эти слова были правдой! Поэт извивался, но Сергей не упускал желанных губ, ласково гладя тело, старался успокоить юношу. – Серёж... Мне плохо, я хочу... – Конечно, счастье моё. - он поцеловал его щёку. Руки мужчины скользнули к пижамным штанам Рылеева, в миг оказавшись под ними. Поэт громко ахнул, запрокинув голову. Слабый утренний ветерок залетал с улицы через открытое окно, волнуя лёгкие длинные шторы. Солнечные лучи пробирались в комнату и бегали по стенам. Воскресенье. Кондратий открыл глаза, сонно разглядывая спальню. Сергей спал, нежно, но крепко обняв юношу со спины. Его ровное дыхание, греющее шею, и уют сильных рук. Рылеев хоть и обомлел в первую секунду, тут же вспомнил события ночи и раскраснелся, когда память начала рисовать красками. После их близости он сам попросил Трубецкого остаться с ним этой ночью, а тот ответил, что и не собирался уходить. В голове не укладывалось. Сам дурак, ерунды какой-то хлебнул. Но... он не мог отрицать бурю чувств, захлестнувших его. Почувствовав движения юноши, брюнет глубоко вдохнул, отходя ото сна, слегка потянулся и приоткрыл глаза. Он расплылся в ласковой улыбке, увидев Рылеева рядом, притянул ближе к себе. Губы коснулись шеи: – Доброе утро. – Доброе... – Как ты себя чувствуешь? - брюнет приподнялся и опёрся на локоть, поворачивая Кондратия на спину. – Хорошо. - покраснел мальчик. Оба были лишь в нижнем белье и поэт зачарованно разглядывал красивое тело Трубецкого, чьё тепло он ощущал всю тёмную ночь. – Кондраш, - протянул брюнет, ухмыльнувшись, - Ты чего? – А? - рассеянно переспросил Рылеев и тут же заметался взглядом по комнате, - Н-ничего... – Скажи, тебе понравилось? - вдруг спросил Сергей, понизив голос. Он сам отвёл глаза, а рука начала гладить волосы поэта. Юноша помедлил, не решаясь ответить. – Да. Трубецкой просиял и навалился на Кондратия, орошая поцелуями его плечи. Поэт томно вздохнул и обнял парня, колени его вдруг обхватили бока брюнета. Кареглазый запустил пальцы в волосы Сергея, массируя кожу головы. – Мм... Кондрашенька, ещё не полностью выветрилось? Можем повторить. - Трубецкой расплылся в коварной улыбке. – Дурак! - мальчик опять зарделся. – Кондраша... - брюнет возбуждённо водил носом по нежной коже юноши, иногда мягко касаясь её губами, - Что ты делаешь со мной?! - пылко шептал он, - Я в твоём плену! В плену!.. – А я в твоём. - улыбаясь, выдохнул Рылеев. Сергей поднял голову: – Правда? – Ну да. - юноша сделал задумчивый вид, - Ты же меня не выпускаешь никуда. Трубецкой разочарованно сжал губы, тут же улыбнулся: – Ах ты!.. - и принялся щекотать Кондратия. Комнату наполнил звонкий смех поэта. Через несколько дней поэт вместе с Мишей и Муравьёвым вышел из корпуса университета. Трое, весело переговариваясь, направлялись домой. Кондратий резко замер за несколько метров до края тротуара, брови его взлетели вверх. Проследив за взглядом друга, мальчики тоже застыли, уставившись вперёд. У бордюра стояла машина, за рулём которой, ухмыляясь, сидел Трубецкой. Стекло было опущено. Он снял тёмные очки и вперил взор в Рылеева: – Добрый вечер, ребята. Кондраша, залезай! Поэт оглянулся на друзей. Муравьёв обнял Мишу: – Иди давай! - рассмеялся он. Кареглазый улыбнулся, помахал рукой, обошёл машину и сел в неё. Сергей повернулся к Кондратию, поднимая своё окно. Он с нежностью разглядывал поэта. – Зачем ты приехал? Не стоило. - проговорил Рылеев. – Так я тебя и отпустил! Едем ко мне, возражения не принимаются. - брюнет нажал на газ. Погода была дивная, а май давно пах летом. Кондратий задумчиво смотрел в окно, вдыхая вечерний воздух, обдувавший его лицо. Трубецкой взглянул на него и замедлил ход. Машина остановилась, Сергей вышел из неё, вытащив и Рылеева, грубо притянул к себе и жадно вцепился в губы мальчика. – Ммм... Серёж... – Что с тобой, ты не рад меня видеть? – Рад. - кареглазый запустил пальцы в волосы брюнета, поцеловав его лоб, - Я немного устал. – Кондраш, я не могу без тебя. Возвращайся ко мне, живи со мной! - Сергей алчно целовал скулы юноши. – Я... - поэт был заткнут поцелуем. Уловив движение где-то неподалеку, Трубецкой оторвался от Рылеева и повернул голову на приближавшийся шум. Кондратий смотрел на Сергея и вдруг почувствовал, как похолодел друг. – В машину. - скомандовал брюнет, отвердевшим голосом, - Быстро! Ничего не понимая, поэт прыгнул в автомобиль, куда тут же заскочил Трубецкой. Он вцепился в руль и до упора вдавил педаль газа в пол. – Сиди! - рявкнул Сергей, когда Кондратий попытался посмотреть в заднее стекло. – Что происходит?! – Пристегнись и прижмись к спинке! – От кого мы уходим? Брюнет поджал губы, его костяшки побелели. – Это ОПГ. - процедил он, - Со мной ты, я не могу рисковать. – Зачем им мы? – Не мы. Я.