В твоём плену

Ранее: – Это ОПГ. - процедил он, - Со мной ты, я не могу рисковать. – Зачем им мы? – Не мы. Я. Сумерки быстро сгущались. Машина мчалась по узким дорогам, варьируясь между внезапными ямами и кочками. Кондратий с замиранием сердца следил через боковое зеркало за преследовавшими их автомобилями. Свет фар угрожающе слепил, а двигатели ревели, стремясь сократить расстояние. Вдруг одна из машин отделилась от остальных и свернула на другой путь, пропав из виду. Поэт вжался в спинку, ухватившись руками за сидение. Сергей выключил фары и всё сильнее вдавливал педаль газа, взгляд его приобретал уничтожающий оттенок. Он резко крутанул руль, и машина, мгновения балансируя на двух колёсах, изменила направление, влетев в переулок. Рылеев завозился, вглядываясь в дорогу позади. Несколько чёрных автомобилей просвистели мимо их поворота. Оторвались? Поэт неровно выдохнул. Трубецкой вытер пот с лица, но не терял бдительности. Только бы добраться до дома! – Со мной не безопасно... - внезапно произнёс брюнет. Кареглазый поражённо уставился на него: – Я тебя не брошу! – Не будь ребёнком, Кондраш. - сердце Сергея сжалось. – Но!.. - Рылеев смолк и отвернулся, - Что ты предлагаешь? - голос звучал надломленно. Трубецкой не успел ответить, потому что в этот миг из-за угла вылетела чёрная машина, загородив собой выезд из переулка. Сергей вдарил по тормозам, автомобиль завизжал. Остановившись почти вплотную, брюнет оглянулся, собираясь дать задний ход, но и там путь оказался отрезанным. Они в ловушке. Прежде, чем из чёрных ястребов повыскакивали бандиты, Трубецкой сам схватился за ручку двери: – Ни в коем случае не высовывайся. Я люблю тебя. - и вышел из машины, хлопнув дверью. Кондратий застыл, царапая ногтями сидение. Мир внутри начинал рушиться. Мир, в котором он только нашёл своего человека. Сергей!.. Неужели всё кончено? Поэт даже не успел сказать ему о том, что он тоже! Тоже любит его! Навернулись слёзы, а поперёк горла встал ком. Безумно хотелось кричать, сорвать голос. Выскочить и машины и броситься за ним! За его Серёжей! Душа металась в агонии, умоляя вернуть его. Поэт даже не мог предположить, что сейчас произойдёт. Едва Трубецкой покинул автомобиль, к нему тут же пристали два рослых мужчины, подхватив за локти, подтащили к своей машине. – Тут пацан! - закричал кто-то, возникнув рядом с окном Рылеева. Не успел Кондратий опомниться, как его за ворот вынули из автомобиля и крепко схватили. Словно в замедленной съёмке поэт увидел, как Сергей оборачивается к юноше, лицо искажается ужасом и невыносимой болью. Но брюнета тут же силой заталкивают в чёрную машину. Получив какой-то знак, преступники подхватили Рылеева, засунули и его в свой автомобиль, но не с Трубецким. На запястьях затянулась верёвка, с двух сторон прижали два банда и в полном безмолвии группировка покинула место происшествия, забрав с собой двух человек. Облака заволокли небо и ночь выдалась тёмной. Дома постепенно становились ниже и исчезали за спиной. Они пересекли черту города и выехали за его пределы. Рылеев смотрел в затонированные окна, думая запомнить путь, но это было бесполезно – не видно ни-че-го. Зачем им Сергей? А сам Кондратий? Если поэт не был в планах, вряд ли у него завидная участь. Мальчик сильнее съёжился. Люди в машине казались неживыми. Словно каменные глыбы, бездушные роботы, они сжали Рылеева и выполняли свою функцию, не выражая абсолютно никаких эмоций. Машины въехали в тёмный и густой лес. Деревья стояли близко друг к другу и не пропускали ни одного лучика света, так что, как только вход в него оказался позади, поэт перестал различать даже очертания за окном. Под конвоем юношу ввели в массивное, но не высокое здание, стены которого, что внутри, что снаружи не отличались яркостью тонов. Преобладал чёрный цвет. Окна, если были – так же затонированы. Первый этаж большей частью являлся длинным залом, устланным ковровой дорожкой. Стены пусты и безмолвны, но казалось Кондратию, что это только иллюзия. Члены ОГП закрыли вход и встали рядом и вдоль стены, отрезая пути отступления. Из двери в другом конце зала показался высокий человек, одетый в строгий костюм, идеально сидевший на его стройном и статном теле. Он расплылся в удовлетворённой улыбке, чуть вздёрнув подбородок, когда к нему подвели Сергея, смотревшего волком. – Трубецкой. - ласковым голос не был, как главарь банды не старался. – Романов. - выплюнул Сергей. – Ты не рад меня видеть? - произнёс Николай с фальшивым изумлением, - Неплохо ты в субботу вырвался из рук моих ребят! - тут же рассмеялся он. Брюнет враждебно молчал, а Николай лениво повернул голову к входу и брови его подпрыгнули, когда он увидел там Рылеева. – А это ещё кто? - надменно поинтересовался Романов. – Он был с Трубецким. - отчеканил стоявший рядом бандит. Николай коротко глянул стальным взглядом на Сергея и бросил равнодушно: – Убрать. – НЕТ! - вдруг сорвался Трубецкой с силой дёрнувшись в сторону поэта, но его удержали, только крепче схватив. – Так. - лидер сдвинул брови, а ноздри его гневно раздулись, - Мальчишка тебе дорог. - он тут же взял себя в руки, но бросил на Кондратия полный ненависти взгляд, - Он? Серьёзно?! Эта мелкая букашка? - вдруг остервенело завозмущался Романов, - Чём он лучше меня?! - он бурно выдохнул, уголок рта его дрогнул, - Я СКАЗАЛ УБРАТЬ! - неистово прогремел Николай, глаза его яростно вспыхнули, костяшки сжатых кулаков побелели. Истошные крики Сергея потонули в оглушительном звуке выстрела. Кондратий дрогнул и ослаб, потянувшись к полу. – Кондраша!.. - заскулил Трубецкой, снова рванувшись к возлюбленному. В миг душа и сердце потухли. Всё вокруг перестало существовать, только юноша, без чувств лежавший на холодном бетоне. Понимание, что он не может помочь поэту только сильнее убивало. Его смысл жизни, его счастье, маленькое солнце погасло. В груди поднимался сокрушительный пожар неумолимой ненависти ко всему. – Придурок! - набросился Романов на стрелявшего, - Чтобы эта мразь мне ещё кровью своей всё перепачкала?! Сергей вспыхнул, рывком сбросил державших его, двумя мощными ударами вырубив их, и замахнулся на Николая, но брюнета тут же вновь схватили, заломав руки за спину. – Опустите оружие. - произнёс Романов, пронизывая тяжело дышавшего Трубецкого взглядом, - Быть с трупом не интересно. Он шагнул к Сергею. – Его больше не-ет! - протянул главарь, - Но есть я! И ты мой. Если прекратишь рыпаться, мы станем идеальной парой. – Вы говорите это младшему лейтенанту МВД. - процедил Трубецкой. – Ну и что? - пожал плечами Романов, - Свой в полиции - это же сказка! – Ни за что! – Плохой мальчик. - улыбнулся Николай и поднял подбородок Сергея на себя, приближаясь к суровому лицу. Трубецкой дёрнулся и отклонился, но это мало помогло. Губы Романова были уже в миллиметрах, когда снаружи тишину прорезал далёкий звук сирены, который всё приближался. – Что за... - скривился Николай, - Как?.. – Моё местоположение всегда известно. - теперь злорадно улыбнулся Сергей. Все смешались. Мысль о том, что их защищённое место было обнаружено смутила умы бандитов. Они лихорадочно пытались собраться. Через несколько минут двери были вскрыты и в здание хлынули полицейские отряды. Начался хаос. Трубецкой снова вырвался из чужих рук и бросился туда, где лежал Рылеев. Его уже выносил один из сотрудников полиции. – Капитан! - воскликнул Сергей, подбегая, - Отдайте его мне! Это мой... Мой друг! - сердце сжалось и будто порвалось, когда он увидел Рылеева. – Разберись с ним и возвращайся, если сможешь. - кивнул полицейский, передавая Кондратия в руки брюнету, - И спасибо, Сергей. Трубецкой выбежал из здания. Сзади слышались крики, свистало оружие, но парень не слышал ничего, он только смотрел на безжизненное тело, алевшее на его боку пятно и чувствовал, как слёзы застилают глаза, а в горле встаёт ком. Мальчик вдруг чуть вздрогнул. – Се-рёжа... - поэт слабо шевельнул губами, не открывая глаз. – Кондраша! - выдохнул Сергей, не веря своим глазам. Он положил поэта на землю, стащил с него футболку, разорвав её, перевязал рану, скинул свою куртку и надел на юношу. – Держись, солнце моё! Прошу, держись! - всхлипывал Трубецкой. Мальчик тихо стонал. Брюнет вскочил в первую попавшуюся машину, благо ключи были внутри, уложив Рылеева на заднее сиденье, и, давая газ, помчался в сторону города. С трудом угадывая дорогу, Сергей наконец вылетел на основной путь и вдавил педаль в пол. – Как он? - подскочил брюнет к доктору, вышедшему от поэта. – Да не суетитесь Вы, - поморщился врач, - С ним всё хорошо, но юноша ещё слаб. Чем же его так оцарапало? – Оц..?! Пулей. - тут же выпалил Сергей. Изумление выразилось на лице стража здоровья, он поджал губы, но произнёс: – Ему очень повезло, но ваш друг потерял немало крови. Скоро он придёт в себя. – Могу я?.. - Трубецкой указал на дверь палаты. – Да, конечно. Я скоро подойду. Сергей вошёл в комнату и опустился подле Рылеева, смотрел на него с секунду и вдруг схватил его руку, прикладывая хрупкую кисть к губам. – Прости меня... Прости!.. - простонал он, зажмуриваясь. – С-серёж?.. - негромко произнес мальчик, чуть распахивая глаза. Сергей расплылся в счастливой улыбке и осыпал лицо лёгкими и влажными поцелуями. – Сер!.. – Чч, тише. - прошептал брюнет, - Не говори ничего, ты ещё слаб. - он не мог оторваться от этой нежной кожи. Его поэт. Он с ним и всё будет хорошо. Рылеев точно что-то хотел сказать. Казалось, что очень много. – Мы поговорим потом, обещаю. Обо всём. Отдохни, пожалуйста. - брюнет аккуратно касался губами его щёк. – Т-ты будешь здесь? - с надеждой спросил Кондратий. По долгу службы стоило вернуться в центр событий. – Да, я буду здесь. - Сергей сел на стул рядом, не выпуская ладонь поэта. Мальчик улыбнулся и закрыл глаза, совершенно расслабившись. На утро, дождавшись, когда Рылеев проснётся, получив от поэта поцелуй и уверенность, что всё в порядке, Трубецкой помчался на работу. ОГП была наконец обезврежена. Полиция долго и тщетно боролась с ней, не могла найти корень зла. Благодаря Сергею он был обнаружен и уничтожен. Вечером брюнет снова появился в больнице, прихватив для Кондраши продукты и вещи. – Серёж, да меня отпустят скоро. – Не уверен. - произнёс Трубецкой, ставя на тумбочку питьевой йогурт. – Кондрашенька! - дверь резко распахнулась и в палату вбежала девушка. – Наташ? - удивился Рылеев. Трубецкой слегка окаменел в лице. – Ой... - она сильнее смутилась, увидев Трубецкого, - Здравствуйте, Сергей. Спасибо Вам огромное, Вы можете идти, я сама пригляжу за Кондрашей. - затараторила Тевяшева. – Нет. - резко отрезал брюнет, - Я сам останусь с ним. – Н-но Вам, наверное, будет не удобно, давайте лучше..! – Наташ, - ласково прервал её поэт, - Правда. Спасибо тебе, что навестила меня, я очень рад тебя видеть, но лучше остаться Серёже. Всё таки ему будет проще, как мужчине. - он лукаво улыбнулся. Девушка опустила голову. – Хорошо... - вздохнула она, - Выздоравливай скорее! - смущённая донельзя, Наташа выпорхнула из палаты, но, прикрывая дверь, вдруг замерла: Трубецкой наклонялся к Кондратию и целовал его! Целовал в губы! Мысли взорвались фейерверком, девочка, закрыв рот рукой, кинулась из больницы. Только скрылась Наташа, в палате возникли Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин. – Кондор! - первым делом вскричал Сергей, - Какого хрена?! То ты получаешь ножевое ранение, то пулю. На полчаса оставить нельзя! – Я тоже рад тебя видеть. - мило улыбнулся Рылеев. – Ну он же поэт... - смеясь, начал Бестужев. – Замолчи. - бросил Апостол, - Мы же волнуемся! Мальчики сели рядом с кроватью. – Как ты? - спросил Миша. – Всё в порядке. Трубецкой, держа ладонь Рылеева, гладил её большим пальцем. Бестужев с любопытством посмотрел на брюнета: – А как Ваши отношения? - улыбнулся блондин. – Миша! - возмутился Муравьёв. – Вы вместе? - продолжал Рюмин. Кондратий повернулся к Сергею, встретив его нежный взгляд, и чуть покраснел. Бестужев улыбнулся: – Кондраш, значит ты любишь его? Апостол хотел одёрнуть парня, но вопрос был интересным и он тоже уставился на поэта. Рылеев сконфуженно опустил глаза, чувствуя на себе три внимательные пары глаз, ощутил, как Трубецкой непроизвольно сжал его кисть. – Да. - он закусил губу, поднимая на возлюбленного глаза. Тепло и восторг разлились по телу. Сергей был готов наброситься на поэта, выразить всю свою любовь и обожание, но тут резко поднялся Муравьёв с фальшиво серьёзным лицом: – Сергей! Бестужев вскочил за ним и театрально всхлипнул. – Поздравляем! - с чувством воскликнул Апостол, протянув Трубецкому руку. Миша достал платок и сделал вид, что высморкался. Оба мальчика были готовы прыснуть и поджимали кривившиеся от смеха губы. Брюнет, усмехнувшись пожал руку Муравьёву, затем Бестужеву, который успел живо подставить свою. Лёгкое недоумение отражалось на лице Рылеева. – Это был долгий путь, но ты смог найти ключ к сердцу милого поэта! - душевно произнёс Апостол. – Господа, а давайте выпь..?! Муравьёв строго посмотрел на Мишеля и тот замолчал. – Потом. – Погодите! - прервал их Кондратий, - Вы знали? - он поражённо смотрел на друзей. – С самого начала! - рассмеялся Бестужев. – Кому, как не нам, заметить? - Апостол обнял Мишеля и чмокнул его в макушку. – С начала... - поэт отвёл взгляд и сдвинул брови. – Кондраша, Серёга бегал за тобой, неприступным, с тех пор, как увидел! - рассмеялся Рюмин, - Нам было его так жалко! А ты при одном упоминании о Трубецком в лице менялся так, что даже холодом веяло. – Прости, Серёж. Я тебе этого так и не сказал. - Рылеев взглянул на брюнета, который положил руку на его голову и провёл по пушистым волосам. – Не за что извиняться, Кондраш. И я люблю тебя. – ГОРЬ-КО! - вдруг заорал Бестужев, вновь вскочив со стула. – Успокойся! - Муравьёв надавил на его плечо, заставляя сесть. Он вдруг увидел, как Кондратий с Сергеем смотрели друг на друга и понял, что сейчас они больше ничего не видят: – Мы пойдём. Кондор, если что-то надо будет - звони! - Апостол взял Мишеля за руку и они, махнув на прощание, скрылись за дверью. Трубецкой ласково улыбнулся, мягким движением заправив кудряшку мальчика за ушко. – Как я тебя люблю. - прошептал он. Рылеев чуть потянулся к нему и Сергей прильнул к его губам. Первый поцелуй, где ощущались обоюдные, уверенные чувства. Они понимали трепетную интимность момента, сливались с наслаждением, прижимались теснее. Было что-то невинное в этом поцелуе, хотя юноши сплетались в неудержимой страсти. – Кондратий Рылеев. - открылась дверь и в палату вошёл доктор, смотря в свой блокнот. Он поднял глаза и замер: поэт обвивал руки вокруг шеи Трубецкого, губы его, раскрасневшиеся от поцелуя, чуть колыхались, пытаясь восстановить сбитое дыхание; Сергей, нависший над мальчиком, с сильно взъерошенными волосами из-за шаловливых пальчиков Кондраши, дышал ничуть не ровнее. Оба большими глазами, в которых ещё не потух огонь, смотрели на мужчину. Врач поднял брови и ухмыльнулся. – Я пришёл сказать, что завтра мы Вас отпускаем. Кажется, действительно пора, а то скоро палату нам перевернёте. - он блеснул стёклами очков, развернулся и вышел. Трубецкой вновь склонился нал поэтом. – Завтра будем дома. - прошептал он и потёрся носом о щёчку Рылеева. – Да. - удовлетворённо произнёс мальчик и крепко обнял Сергея. – Кондраша! Как экзамены? - Серёжа выцепил юношу из толпы. Карие глаза обернулись к парню и в миг радостно заискрились: – Всё прекрасно! – Ты мой умняш! А торжество? – Выдалось на славу. – Поехали ко мне? – Д-да. – Садись в машину. - Сергей направился к автомобилю. – Кондор! - к поэту подскочили Муравьёв и Бестужев. – Пойдём гулять? - рассмеялся Апостол. – Простите, ребят. - виновато улыбнулся Рылеев. Сзади завелась машина. Сергей, нацепивший тёмные очки, медленно опустил стекло, с усмешкой глядя на мальчишек. – Сегодня не могу. - поэт весело пожал плечами и прыгнул в автомобиль. Они негромко включили ритмичную музыку и, как победители, умчались в закат, испарившись в свете уходящего солнца.