В твоём плену

Кондратий, протирая сонные глаза, вышел на кухню. На часах было около 9 утра. Сергей, полностью одетый в свою полицейскую форму, куда-то быстро собирался. – Кондрашенька! - улыбнулся он, увидев юношу, - Доброе утро. Брюнет приблизился к поэту, притянул его к себе и поцеловал в щёку. Рылеев тихо промычал в знак приветствия. – Куда ты? - слабо спросил он. – Возникли дела на работе. Вернусь через пару часов. - брюнет улыбнулся и отпустил юношу из объятий. – Я пойду домой. - произнёс Кондраша, проведя пальцем по кухонному столу. Трубецкой застыл на выходе из кухни, обернулся. Отчаяние промелькнуло в глазах. Губы Рылеева сжались в тонкую полоску, он опустил голову. – Ты не подождёшь меня? Я тебя потом провожу. - Сергей подошёл к другу и положил руки на его талию, погладив рёбра. Рылеев немного рассеянно накрыл ладони брюнета своими и убрал руки Трубецкого. – Не стоит, я сам. – Кондраш... – Нет. Мучительное напряжение росло. Так много хотелось сказать, спросить, но надо ли? Сергей запустил длинные пальцы в волосы на затылке поэта и обхватил его голову, приложив к своей. С надеждой вглядываясь в лицо юноши, он стал сокращать расстояние. Рылеев неуверенно поднял голову, опуская веки, и почувствовал нежный поцелуй, накрывший его губы. – Я позвоню тебе, как закончу. - брюнет последний раз втянул такой любимый аромат поэта и отстранился. Хлопнула дверь. Рылеев рухнул на стул и схватился за голову. Чувства - это всегда тяжело, или только когда всё так противоречиво? Просто уйти?.. Надо было что-нибудь приготовить, вложив в это самые тёплые эмоции! Кондратий вскочил, просияв. Прекрасная идея! Поэт уже несколько лет жил один и его творческая натура проявлялась везде, где только могла. Любое искусство без труда входило в его руки, кулинария не стала исключением. Юноша открыл духовку и аккуратно вытащил из неё горячий противень. Аромат блюда, давно сочившийся через плотную маленькую дверцу по квартире, теперь предстал во всей красе. Рылеев устало опустился на стул, с удовлетворением смотря на свой шедевр. Взгляд упал на часы и сердце вдруг сжало беспокойство. Сергея не было уже 5 часов. Всё таки это слишком превышало заявленное время, чтобы не начать волноваться. Кондратий встал, походил по квартире. Может, так даже лучше? Он всё сделал и Сергей его не задержит. Сергей... Перед глазами появилась его ласковая улыбка. Поэт закрыл веки и память воссоздала крепкие и тёплые объятия брюнета. Поэт нащупал рукой стену и опёрся на неё боком, прислонившись головой. Поцелуй. Снова воспроизвелось знакомое ощущение. Юноша тихо ахнул, резко прижался к стене спиной и затылком. Он кусал губы и сжимал кулаки. Желание. Желание - это не любовь. - остановил он себя. А потребность?!.. Тут сложнее. Рылеев то ли хмыкнул, то ли простонал и сполз по стене на пол. Да, юноша хотел снова его увидеть. Он не знал, какие будут последствия, но решил дождаться. Время шло и напряжение становилось сильнее. Рылеев взял телефон, набрал номер и, после нескольких секунд колебаний, нажал на звонок. Гудок. Ещё один. Парень стал снова ходить по квартире, нервно поглядывая на стрелки часов в гостиной, которые равнодушно текли по кругу, давно обозначив наступление вечера. Леденящие душу гудки, резкий звук которых, при чувстве тревоги, болезненно пронизывал сознание. Они на мгновение стихли, достигнув некого лимита, и механический голос неумолимо произнёс: Вызываемый абонент не отвечает... Кондратий скинул звонок и сильно сжал аппарат в руке, рискуя расколоть его. Что-то не так. Прошло ещё около часа. Рылеев сидел в спальне, когда в прихожей щёлкнул замок, разрезав абсолютную тишину. Юноша вздрогнул и выскочил в коридор. Сергей опирался на ручку двери, смотря куда-то в стену. Поэт успел заметить, что в его глазах пылал огонь злости и отвращения, затянутый дымкой сильной усталости. Тут брюнет увидел Рылеева и мгновенно переменился в лице, расцвёл. – Кондрашенька! - казалось, он не верил в свои слова. Кареглазый облегчённо выдохнул и, неожиданно для самого себя, кинулся на шею Трубецкого. Сергей тихо рассмеялся, прижимая юношу к себе, нежно гладил по голове, целовал в макушку, зарываясь носом в волосы. Руки гладили рёбра поэта. Кондраша поднял голову, смотря в глаза парня. – Я думал, ты ушёл. Солнышко моё... - улыбнулся Сергей и потянулся губами к щеке мальчика. Но Рылеев остановил его ладошкой, заметив на лице друга глубокие порезы и засохшую кровь. Брови юноши сдвинулись: – Что случилось? Трубецкой отвёл глаза. – Небольшая передряга. Работа такая. - он виновато растянул губы. Рылеев воздержался от лишних вопросов. – Я волновался. - сказал он после недолгой паузы. Сердце Сергея сладко сжалось. – Прости. - он вновь начал сокращать расстояние, но Кондратий снова остановил его, ухмыльнувшись: – Сначала ты умоешься и мы продезинфицируем твои ранки. – Кондраш, это такая ерунда. - помотал головой брюнет, стремясь поцеловать юношу. – Нет. - Рылеев отстранился, - Давай, переодевайся. - и, бросив хитрый взгляд, вылетел из прихожей. – Так ты останешься. - выдохнул Трубецкой, в восторге кусая губы. Быстро стащил обувь, скинул куртку и вымыл руки и лицо. – У тебя есть какой-нибудь антисептик? - в ванну заглянул поэт. – Кондраша, ну что за глупости. – Есть? Трубецкой, улыбаясь, закатил глаза и указал на тумбочку: – Всё здесь. – Хорошо. Иди в комнату, сейчас приду. Сергей, бросив недоумевающий, но тёплый взгляд, ушёл в спальню. Брюнет сидел на кровати, уже начиная скучать, когда в комнате показался Рылеев. В руках он держал флакончик с хлоргексидином и ватные диски. Юноша был в брюках и рубашке. Сергей удивлённо оценил наряд поэта. – Ты куда-то уходишь?! – Пока нет. - усмехнулся кареглазый. Он подошёл вплотную, на мгновение изобразил задумчивость и сел на колени Трубецкого лицом к нему так, что обхватил его ноги своими. – Не против? – Н-нет... - брюнет слегка опешил. "Если это не сработает, я помру." - промелькнуло в голове поэта. Он положил предметы на кровать, засучил рукава, поднял руки к своему вороту и начал медленно расстёгивать верхние пуговицы. – Кондрашенька... - задохнулся Сергей, когда уже половина пуговиц болталась без дела. Рылеев, стараясь не краснеть, распахнул рубашку и приспустил её с плеч, невольно закусив губу. Трубецкой держал это солнце на коленях, пытаясь понять, в какой момент оно превратилось в такого совратителя. Поэт случайно посмотрел в глаза Сергея и моментально покрылся краской. "Нет, он всё равно невинен." - с нежностью подумал брюнет. – Кондрашенька, радость моя, зачем? - улыбался Трубецкой. – Тебе не нравится?.. - поэт погрустнел. – Нет, что ты! - он сглотнул, - Я в восторге! - прошептал брюнет, склоняясь к нежной коже, но Рылеев вновь его остановил. – Я подумал, что так ты будешь испытывать меньше боли. - настоящий рак, - Но у меня условие: - эти слова давались ему с трудом, - нельзя касаться, пока я не закончу. Ироничная улыбка не сползала с лица брюнета, но он был безмерно счастлив. Как только ватный диск коснулся скулы и прошёлся по ней, Сергей едва слышно прошипел. – Тише, потерпи немного. - обеспокоенно мурлыкнул юноша. Интересно, имел он ввиду боль или влечение? Трубецкой влюблённо смотрел на Кондрашу: рубашка многочисленными складками собралась на его локтях, легко касалась спины, струилась с колен брюнета к полу. Ровные чистые плечи, манившие орошить их поцелуями, взволнованное дыхание... Эти сосредоточенные глаза! А шелковистые волосы! И если бы он был прекрасен только внешне! Сергей полюбил Рылеева полностью, всего, каждую частичку его души, характер, привычки и манеры. Сейчас он восхищённо обводил взглядом поэта, сгорая от нетерпения. Кареглазый специально растягивал время, наслаждаясь этой игрой. Но и сам он не мог оставаться равнодушным: спокойное лицо Трубецкого и его умные глаза заставляли поэта трепетать. Он чувствовал, что уже далеко не безразличен к этому человеку, теперь это не подвергалось сомнению. Неужели любовь? Но как же так? Он смеялся своим мыслям. Рука скользила по щеке Сергея, придерживая его лицо. Поэт иногда замирал, завороженно разглядывая черты. Тогда брюнет поднимал глаза и Кондратий, сильнее смущаясь, продолжал обрабатывать порезы. Сергей закрыл глаза, чуть повернул голову вправо и поцеловал ладонь юноши. Рылеев положил ватные диски, опустил голову и, накинув рубашку на плечи, стал застёгивать пуговицы. – Погоди, ты всё? - чуть озадаченно спросил брюнет. Поэт не отвечал, пряча улыбку. – Стой, а как же?.. - тут Сергей начал осознавать, что игра не закончилась. Он попытался остановить юношу, но тот вскочил с колен и, лукаво блеснув глазками, смеясь, выпорхнул из комнаты. Трубецкой помотал головой. Вскинулся, глаза его вспыхнули и он ринулся искать Кондратия. Кухня была заперта. Брюнет, вздохнув, приложился к двери. – Кондраша, открой. - протянул он. Тишина. – Иди ко мне, Кондраш. - пауза, - Выходи, или мне придётся наказать тебя. Ответа нет. – Кондраша, последний раз по-хорошему прошу. – Что же ты мне сделаешь? - послышался насмешливый голос. – Покусаю. Снова тишина. Рылеев колебался по ту сторону. – Хочешь, чтобы покусал? - исступленно произнёс Сергей. Он вынул из кармана связку ключей от всех дверок в квартире для вскрытия снаружи. Поэт вздрогнул, услышав щелчок, и отскочил, вцепившись в кухонную гарнитуру. Брюнет появился в дверном проёме, расставил руки, загораживая проход. Как коварна его ухмылка! Он был похож на голодного волка. – Не думай убегать, Кондраш, - Сергей стал медленно наступать, - иначе я за себя не отвечаю. Ладони упёрлись с двух сторон в кухонный столик, отрезав поэту пути спасения. Брюнет с секунду наблюдал, как Рылеев лихорадочно соображает, и алчно вцепился в его губы. Дождавшись, пока мальчик перестанет что-нибудь замышлять и просто растворится в его нежности, Сергей проскользил руками от талии к шее возлюбленного и принялся расстёгивать несчастные пуговицы. – Серёжа!.. - выдохнул кареглазый, разрывая поцелуй. – Тише, солнце. - прошептал брюнет и усилил напор. Одной рукой он придерживал талию Рылеева, которого нагибал всё ниже, другая продолжала бороться с рубашкой, - Ты ведь хотел. Последняя пуговица вылетела из своей петли и Сергей начал плавно спускаться. Кондратий стал дышать чаще, вздымалась беспокойная грудь. Трубецкой куснул бархатную кожу шеи и спустил рубашку с плеч друга. Ткань с лёгким шелестом легла на пол. Брюнет сжал плечи юноши в руках и принялся покрывать их частыми поцелуями, кусал, оставляя следы. Одно плечо, второе. – Серёженька! - какая услада для ушей, - Остановись! - простонал Рылеев, - Я больше не буду убегать. Брюнет провёл носом от ключиц по чуткой шее к подбородку, выпрямился, смотря в глаза Кондратия. Тёплые его руки гладили тело юноши. Взгляды их, полные нежности и обожания, жадно ловили каждое движение лиц. Поэт не выдержал и крепко обнял Трубецкого. – Посмотрим фильм? - предложил Сергей. Рылеев кивнул. Брюнет поднял рубашку, протянув её юноше и мягко поцеловав его в лоб, и вышел из кухни. Кондратий выдохнул, достал из шкафа коробку с чаем и заварил себе напиток. Тёмный зал. Властный громкий голос. Его злорадное слово, кажется, приказ. Блеснула сталь. Оглушительный хлопок. Душераздирающий крик! – Кондраша!.. - Сергей резко сел в кровати, вырвавшись из оков сна. Он тяжело дышал, сжимая постельное бельё. В холодном поту Трубецкой вновь и вновь невольно проматывал в голове леденящий душу сюжет. Что это было... Он вскочил с кровати, выбежал из комнаты, заглянул в спальню Рылеева. Юноша спал, отвернувшись к стене. Просто кошмар. Трубецкой вышел на кухню, включил свет. Он до ужаса боится снова потерять Кондратия. Но такие сны - уже слишком. Взгляд упал на коробку с чаем. Глаза вдруг в панике расширились. Осознание произошедшего пронзило голову. Чай - подарок Пашки, а в нём..! Трубецкой ринулся в комнату Кондратия. Он застыл на пороге, вглядываясь в тёмные очертания друга. Рылеев вдруг повернулся на спину, тяжело вздохнул и уставился в потолок. Не спит. – Кондраша. - Сергей подскочил к нему и сел на кровать, - Как ты себя чувствуешь? – Серёжа... - поэт прикусил губу, положив свою ладонь на кисть брюнета, - Х-хорошо. – Точно? – Да. - юноша откинул одеяло, выгнул шею, прерывисто выдохнул. – Ничего не ощущаешь странного? - обеспокоенно поинтересовался Трубецкой. – Почему ты спрашиваешь? – Кондраш, чай, который ты выпил... - Сергей поджал губы, в нерешительности сделав паузу, - Он с возбудителем. Поэт рывком сел, отполз, прижавшись к стенке кровати. Лицо его исказил шок.