Возвращение блудного попугая

«Мне грусmно, nоmому чmо я meбя люблю, И знаю: молодосmь цвеmущую mвою Не пощадum молвы коварное гоненье. За каждый свеmлый день uль сладкое мгновенье Слезамu u mоской заnлаmuшь mы судьбе. Мне грусmно… nоmому чmо весело mебе». «Отчего» Михаил Лермонтов

      После последней встречи я не видел Кешу уже неделю. Он не выходил на улицу по вечерам, не выходил на улицу в принципе. Я серьёзно подумывал о том, мог ли он обидеться на меня за мою выходку. Бросил вот так просто и пошёл, не попрощавшись. Тупо, но... Кеша не баба, чтобы обижаться на всякую херь, поэтому я быстро откинул эту мысль, как и засунул собственную совесть глубоко в задницу.       Погода в тот день выдалась жаркой. Дышать сухим воздухом было невыносимо. Прохлада квартиры не спасала, так как открытые окна напустили горячего воздуха. Была суббота. Мать укатила с хахалем своим в закат, бля, а я успел уже два раза встать под холодный душ. После обеда позвонил Паха и предложил сходить на речку. Я согласился моментально. Собрался быстро и выбежал из квартиры. Пока дошел от своего подъезда до санькиного, пот уже ручьем стекал с меня. Поднимался по ступенькам нарочито долго, чтобы насладиться сырой прохладой.       На лестничной клетке друга, я на пару секунд бросил взгляд на кешину дверь. Интересно, что он сейчас за ней делает.       Через десять минут я, Саня, Серый, Ксюша и ее две подруги стояли у подъезда, в ожидании приезда Пахи, который сам предложил себя в качестве извозчика.       — О, Ксюх, сгоняй наверх, позови этого... Рыжего, пусть с нами потусуется, вливается как-то в коллектив, епта. — неожиданно для меня предложил мой друг. Сердце отчего-то стремительно забилось, не то от волнения, не то от блядской жары. Ксюша улыбнулась и зашла в подъезд. Спустя пару минут вернулась. Одна.       — Ну и где? — спросил кто-то.       — Он... Не хочет. — как-то странно ответила Ксюша, опустив голову вниз, и я сразу заметил что что-то не то.       — Ну, не хочет, как хочет. — хохотнул Саня, — А вот и Пахан!       Старая тайота серого цвета заехала во двор и остановилась перед нами. Из неё доносились громкие басы. Это приподняло моё настроение и я первый крикнул, кинувшись к тачке:       — Я спереди!       Речка у нас в пяти минутах езды от города. Мелкая и неширокая, поплескаться сойдёт. Когда мы приехали и выползли из машины, солнце достигло самого пика, палило нещадно.       — Ну че, отдыхаем! — Паха вытащил из багажника ящик пива, девчонки повытаскивали всяких ништяков, которые купили по дороге.       Береговая линия была заполнена людьми и мне, на самом деле, нравится такое, придаёт какой-то безопасной атмосферы.       Спустя час уже все искупавшиеся сидели на постеленных покрывалах и разливали. Ксюша сидела в стороне, сказала, что пить не будет. Сидела, клевала чипсы и бросала короткие фразы своим подругам, которые во всю крутились вокруг нас в купальниках. Ксюша же была в бежевых широких брюках и в расстегнутой рубашке белого цвета, надетой поверх какой-то черной майки. Она единственная из всех, кто просто помочил ноги. Раньше она была не такой, она любила такие посиделки, была чуть ли не их зачинщиком, а теперь... Теперь это не та Ксюша. Это девушка, пережившая изнасилование, но она держалась, старалась быть сильной, она и была такой. Как брат.       К вечеру, когда солнце село, Серый достал из багажника гитару и затянул песню. Девчонки вились вокруг, подпевая, а Ксюша сидела рядом с братом, обнимая его руку.       — Ну, что, пора всем баиньки? — заключил Серый, прервав мелодию, — Давайте складываться.       На улице уже изрядно потемнело, когда Паха выкинул нас во двор. Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Шёл я веселый, подвыпивший и представлял как сейчас лягу в кровать и усну без задних ног. Отплавал. Фигура на лавке остановила меня, потому что это была самая знакомая мне поза из всех существующих.        Кеша, поджав под себя ноги сидел и явно ждал меня, раз у моего подъезда.       — О, здорова! А ты че тут? — моя улыбка пропала с лица, когда он поднял на меня свою голову. Губа разбита, бровь рассечена и в целом видок был не очень.       – Извини. Я долго не появлялся и... — начал неловко, теребя свою штанину.       — Ебать... Че с тобой? — я наклонился к нему как-то слишком близко, рассматривая. Настроение моментально испарилось.       — Да так, поругались просто. — отмахнулся Кеша и отстранился от меня.       — Блять, ахуенно. Ты себя то видел?       Кеша вытер рукавом нос и поднял плечи. Охуенно отдохнул. Покупался блять.       Я дернул Кешку на себя, наверное, даже слишком резко. Тот зашипел, но поднялся на ноги.       — Пошли ко мне.       — Погоди. Нет. — Кешка вывернулся от моей руки и отступил.       — Или я ментам на твоего дядьку ебаного доложу. И свернут его к хуям. — конечно же я врал. Сначала бы я его свернул. Шею.       — Я... — рыжий мямлил, но двинулся в мою сторону. Медленно так, но решительно.       — Мам, я с другом! — крикнул я с порога вглубь квартиры.       — С каки... — мама вышла в коридор, вытирая руки полотенцем и замолкла на полуслове, раскрыв рот, — Костик, что случилось? Кто этот?       — Какие-то мудаки напали, ему домой нельзя в таком виде, он у меня останется. Это Кеша, кстати. — слишком быстро проговорил я, стягивая с себя кроссовки.       — Здравствуйте. — рыжий подаёт голос сзади.       — Здравствуйте... А, может мне родителям его позвонить? — мама порывается на кухню за телефоном, но я торможу её.       — Не, не надо. У него мамка в больнице, ей нельзя волноваться щас. — Кешка тут же кивнул. Видимо, алкоголь влиял на деятельность моего мозга, потому что на трезвую голову я бы с вероятностью в 90 процентов не смог бы придумать что-то быстро.       — Ладно, а... Молодой человек, может вам в больницу? — рыжий мотает головой.       — Кость, помоги мальчику умыться, я сейчас всё обработаю. — говорит мама, прижимая руку к щеке. Чего-чего, а такого она не ожидала сегодня. — Кость, ты пил что-ли? — спрашивает, когда прохожу мимо неё с рыжим.       — С друзьями на речке были.       Как только дверь в ванную комнату закрылась, Кеша заговорил:       — Спасибо тебе, спасибо... Я не знаю... Я в долгу буду. — и смотрит на меня глазами чуть раскосыми, незаметно совсем из-за цвета. Хамелеон какой-то. Красивые, что пиздец. Девкам такие нравятся. Глаза в смысле.       В зале моя мама осмотрела раны моего новоиспеченного друга. Крутила его голову в разные стороны, а тот будто не дышал. Стерпел всё: от жжения перекиси, до липкого соприкосновения пластыря с кожей.       — А кто тебя? — спросила аккуратно маман, поглаживая Кешу по плечу, как родного сына.       — Я не... Не разглядел. — виновато отвёл глаза. Тут моя мама приложила ладонь к его лбу.       — По голове не били? — и тут я тоже замираю, в ожидании ответа.       — Нет, только... По лицу.       — Сотрясения нет, слава Богу. А папа? Папа-то где? — спрашивает мама так удивленно, что мне самому захотелось спросить тоже самое у Кеши. Но замечаю, что мать обращается ко мне.       — Дома. Он у него... Строгий, поэтому не поймёт. Кешка к тому же уже позвонил ему, сказал, что заночует у друга. — выкрутился я, поглядывая на улыбающегося Кешу.       — Ой, ну тогда хорошо. Идите пока, я сейчас постельное принесу. Кость, ты на пол ложись давай, а мальчика на кровать. — оба кивнули и ушли ко мне.       Комната моя была слишком маленькой даже для двух человек. Мне даже показалось, что стало труднее дышать, но это конечно бред всё. Дождавшись постельного белья, я постелил и себе и гостю.       Кеша сидел на краю, будто стеснялся чего. Ну как будто? Он всегда такой. В комнату вошла мама:       — Ты хоть футболку какую-то свою дай. Кость, че как маленький-то? — и вышла, пожелав спокойной ночи.       Достаю первую попавшуюся тряпку и протягиваю рыжему, одновременно вовлекая в диалог:       — Твой блядский дядя не потеряет?       — Нет, он на смене. Вернется к десяти. Завтра утром.       Неловко натягивает на себя мою футболку, повернувшись ко мне спиной. Замечаю, помимо выпирающего позвоночника, красные и белые полосы, будто чем-то тонким и обжигающим пришлись удары. Порываюсь спросить, но понимаю, что меня начинает накрывать злостью и потряхивать как не знаю что. Кулаки сжимаются, наполняясь злостью к человеку, которого даже не видел никогда. Отворачиваюсь к двери, чтобы не смотреть на это. Хочется стукнуть по стене с силой, но не могу. Точно не при нём. Шиплю, сжимаю зубы и принимаюсь готовить себе место на полу.       Лёжа на полу, через тонкое одеяло чувствуется твердая поверхность. Смотрю на тёмный в ночи потолок и думаю обо всём. Заснуть не получается, хотя хотелось бы.       — Кость. — доносится сверху тихо, отчего я замираю и перестаю дышать.       Кешка лежит совсем на краю, повернув голову вниз на меня.       — Что? — спрашиваю так же шёпотом, а сам думаю о том, что, наверное, даже рад, что рыжий не спит.       — Ничего. Я уснуть не могу. Давай поговорим? — говорит глухо из-за подложенной под щеку руки, но тем не менее бодро.       — О чём?       — Ни о чем. Просто поговорим.       Я молчал. Не знал что спросить. Что спросить, чтобы не про дядю пидора, не про аварию, мне и не приходится ничего говорить, потому что Кеша сам начинает:       — Я с Ксюшей познакомился, когда только переехал. Извини, ты, наверное, ревнуешь ее и всё такое, но мы просто... — он не успевает договорить, потому что я тут же затыкаю:       — Мы не встречаемся.       — А... — бросает коротко и замолкает, а я опять бью себя мысленно по голове.       Хочу сказать про то, что видел в каком состояние его спина, хочу спросить, но понимаю, что как только вспомню, начинает переполнять ярость.       — Мы тогда ехали домой. — говорит Кеша тише, а я вслушиваюсь, — Разговаривали ни о чём. На встречку вылетел какой-то пьяный мужик, ну и мы вылетели с трассы. Он на месте погиб, а мама в больнице. Не смогли спасти.       Я молчу долго, потому что вообще не представляю что говорить в таких ситуациях. Смотрю в глаза Кеши, кажущиеся в темноте черными и понимаю, что не могу произнести ни звука. Кешка, как назло, лупит на меня в ответ, не моргая. И я сдаюсь:       — Прости, что доставал тебя с этим и...       — Ничего, правда. Я сам захотел рассказать.       — Пойду покурю. — я начинаю подниматься с пола, но Кеша приподнимается на кровати и останавливает меня рукой:       — Не надо.       Как-то сразу слушаюсь и ложусь на место, хотя желание покурить достигает высшего уровня на невидимой шкале. Рыжий продолжает смотреть на меня сверху.       — Ты нравишься Ксюше.       А то я не знал. Спасибо, что сообщил.       — Да.       — А почему ты тогда...       — Она мне как сестра, мы дружим с детства, поэтому нет. — говорю слишком отрывисто и быстро, даже как-то зло.       — Ладно. — молчит какое-то время, — У тебя классная мама. Моя была такой же.       — Да, она любит гостей. А что твой дядя? Почему не настучишь на него? — зачем я спрашиваю, зная ответ. Просто, чтобы потянуть диалог, признаюсь сам себе.       — Не хочу в детдом отправиться.       — Тебе нравится, что он тебя пиздит или че? — грубо выдаю я и тут же извиняюсь.       — Я не могу обижаться на тебя. — бросает тихое, разворачиваясь от меня к стене.       — Почему? — сглатываю тугой комок, понимая, что наговорил лишнего.       — Потому что это ты.