***
— Спасибо. Линда подала ему хорошо выглаженную полосатую рубашку. Ее глаза светились радостью и гордостью, схожей с гордостью матери за достижение своего сына. Уже застегивая последние пуговицы, Пол заметил это не без улыбки на лице. — Что такое? — Ты ведь чувствуешь себя лучше, да? — Конечно, — сказал он. — Куда лучше. — Это замечательно. — И мужчина нежно поцеловал ее. — Спасибо тебе… Без твоей помощи я бы не решился на звонок. Хизер влезла между своими родителями, пока те обнимались, как и свойственно ребенку, желая разделить с ними момент любви и понимания. — А долго тебя не будет? — поинтересовалась дочь. Пол задумался. Большие глаза уставились на него с надеждой, и он несомненно любил и Хизер, и Линду, и малышку Мэри, и он любил проводить время с ними — даже вынужден был, каждый день. Но в этот раз он был занят, а также был слишком заинтригован, заинтересован встречей с еще одним горячо любимым человеком, чтобы щенячьи глаза дочери смогли его разжалобить. Сегодня он не пожалеет ни единой минуты времени, проведенной с Джоном. — Прости, Хизер, дорогая, у папы очень важная встреча, — Пол нагнулся над насупившейся девочкой, потрепав ту за щеку, — я не могу ее пропустить. — А с кем? С дядей Джоном? Маккартни напрягся, осторожно покосившись на жену. Она смотрела на дочь, не на него. -…Да. С Джоном. — И что вы будете делать? — незамедлительно последовал следующий вопрос. Действительно, а чем они будут заниматься? Пол, на самом деле, размышлял об этом всю ночь, не смыкая глаз до позднего часа, но все равно ни к чему не пришел. Разумеется, им придется разговаривать — но о чем? Семья, работа, планы… Пятнадцать минут спустя перемирия им разговаривать было вообще не нужно, а теперь они будут гулять по улицам Нью-Йорка весь день, замаскировавшись так, чтобы их не узнали — чтобы им точно удалось провести время с удовольствием. А чем они будут заняты? Пол пугала перспектива провести с Джоном пять или более часов, неловко перебрасываясь короткими фразами про погоду и про другие вещи, которые, по своей сути, их вообще не интересовали. Подсознание скромно напоминало ему о голоде, о тех вещах, которые они лишь начали и не успели закончить вчера. Он с трудом сглотнул ком в горле, появившийся от этих воспоминаний. — Будем разговаривать, пить кофе, есть корн-доги… — он поднял дочь на руки, — а потом пойдем на американские горки! — Пап, ты врешь! — обиженно воскликнула Хезер. — Вы просто пойдете пить пиво! — Раскусила! — они вдвоем засмеялись. Линда положила руку тому на плечо, и он снова похолодел. — Твоему отцу нужно учиться врать! — Да… «Прости, Линда,» сказал он мысленно.***
Люди на улице как всегда куда-то спешили. Никому ни до кого не было дела, безликие фигуры толпами заходили и выходили из автобусов, пробирались в метро, пересекали дороги в неположенных местах — раз пробки давали такую возможность. Джону нравилось теряться в этой толпе, слушать, о чем они разговаривают и внутренне насмехаться над особенно узколобыми и глупыми незнакомцами; его сегодняшний костюм прятал черты лица, превращая его в другого человека, а если у кого и возникали вопросы, то он пускал в ход неразборчивый немецкий акцент. Прогуливаясь по улицам уже час он постепенно перестал волноваться и присоединился к бурному бытовому потоку Нью-Йорка. Обнаружив себя на месте встречи, Леннон слегка занервничал. В это время в парке людей было значительно меньше, чем на улицах извне; здесь они пересекали прямые дорожки в той же спешке, не обращая свое внимание ни на деревья, ни на редкое, запуганное пение птиц на ветках. Он сел на широкую лавку и принялся пинать носками ботинок бетонную плитку. Пол должен был прийти с минуты на минуту. Прислушиваясь к шелесту листвы Джон представлял, как все будет проходить. Скорее всего, им поначалу будет неловко, но постепенно они привыкнут, начнут говорить охотнее… А когда ему признаться? Этот вопрос застрял у него в голове; наверное, он был той единственной причиной, по которой он нервничал. Его пожирало желание, и не обычного порядка — совершенно новое, волнующее желание заняться сексом в общественном месте. Его взгляд упал на человека, заходящего в парк. Он был одет во все черное, с солнечными очками на глазах, странно сгорбленный, и он направлялся в его сторону. Это был Пол. Джон смахнул невидимые пылинки со штанов и пошел к нему навстречу. Ноги безбожно дрожали и с трудом сменяли одна другую; но, как только они встали друг напротив друга, ни один, ни второй, не смогли сдержать смеха. — Тебя действительно не узнаешь! — Пол хихикал как можно тише — все-таки голос замаскировать труднее. — Я уже подумал, что ты начнешь мелочь просить! — Пошел ты! — второй мужчина разглядывал работу Пола над образом и никак не мог успокоиться. — Выпрямись! А то вызовешь лишние вопросы у прохожих. — В Нью-Йорке нет горбатых людей? — Я не об этом! — Джон засмеялся. — Ты слишком усердствуешь с актерством! — А! Понял, — солнечные очки мешали Леннону заглянуть другу в глаза, но он заметил, как его щеки покраснели. Мужчина не сдержался перед силой его обаяния и крепко обнял его, чувствуя себя по-настоящему счастливым. Пол сначала удивился, но в итоге охотно ответил, прижимаясь еще ближе. — Я скучал. -…Я тоже, — он чертыхнулся про себя; его Наполеоновские планы вдруг показались не такими реальными, как только его сердце забилось чаще всего-то от простых нежностей. Ответ дался с трудом, что не осталось без внимания. — Все в порядке? — Разумеется… — Джон отстранился от него, поправляя очки. Те, которые он сегодня надел, не подходили его плохому зрению, и поэтому всё вокруг было достаточно размыто; всё, не считая Пола. — Я очень рад. — И я рад. Их привлекли сигналящие на шоссе машины. Джон вздрогнул; он был так увлечен, что совсем забыл, что они находятся на улице, окруженные сотнями взглядов. Возможно, на них уже кто-нибудь смотрел… Страх и адреналин внутри устраивали бойню на мечах. С трудом соображая, что творит, он сжал руку Пола крепче, заставляя того наклониться вперед, и внезапно поцеловал его. Быстро, остро и в щеку, но этого было достаточно, чтобы сбить Маккартни с толку. Джон был готов поклясться, что видит его широко распахнутые глаза за темными линзами очков. — Ты с ума сошел?! — грозно прошептал он, нервно оглядываясь. Второй последовал его примеру, но, в отличии от друга, хотел увидеть чей-нибудь взгляд на себе. — Мы на людях! — Именно. А еще мы — бездомный и педофил, а не какие-то там «экс-битлы», — Джон ухмыльнулся. — Я что, похож на педофила? — Немного, — Пол возмущенно надулся, а второй засмеялся, — но если перестанешь горбиться, то сойдешь за торговца марихуаной! — Я ненавижу тебя, — буркнул он и попытался пихнуть его, но Джон увернулся, убегая вперед. — Иди сюда! — Давай, достань меня! И они продолжили гоняться друг за другом, будто бы им снова восемнадцать лет, разбрасывая по дорогам осеннюю листву.***
— По сравнению с домом, Америка — словно другой мир… — Скорее, другое время. Будущее. — Да… В этот момент перед ними появился официант. Он резво разложил столовые приборы, поставил белый чайник с аккуратным носиком и две чашки; оба вежливо поблагодарили юношу, кивнув головами, и он завертелся уже вокруг других столиков. Заведение отличалось уютом и утонченным стилем. Работники встретили странно выглядящих мужчин, говорящих с не менее странным немецким акцентом, с неприкрытым удивлением; больше нигде, кроме как на входе, они с подозрением не столкнулись — людям вокруг было просто наплевать. Только официант иногда прищуривался, видимо, заметив во внешности «педофила» смутно знакомые черты. — К нам хорошо относятся в любой точке земного шара, Макк… дружище, — Джон осекся и заговорил чуть тише. — Нет, я имею в виду… Отношение к нетрадиционной ориентации. — Что? — Ты вспомни! — он осторожно наклонил чайник и стал заполнять обе чашки черным чаем. — Вспомни, как у нас относятся к этому. Слухи возникали даже из-за опрятной внешности! — Личная обида, а? — Помолчи, — Джон ухмыльнулся. — Здесь я каждый день на улицах встречаю однополые пары. Люди тут значительно раскованней! — Мы же находимся в центре мира, чему ты удивляешься? Здесь это даже в какой-то степени модно… — И все равно — удивительно. — Привыкнешь еще… — А как реагировать иначе? — Пол подался вперед. — Я всю жизнь скрываюсь, и только после тридцати смог себе позволить взять тебя за руку на глазах других людей, не рискуя остаться избитым. — Очень мило. — сердце Джона екнуло, и он постарался над тем, чтобы выглядеть невозмутимо. У столика снова появился молодой официант и поставил перед гостями заказанные десерты. Уже собираясь уходить, он вдруг замялся. — Прошу прощения… Вы ведь… Пол Маккартни, так? Мужчины за столиком быстро переглянулись. Первым опомнился Пол. — Не понимать! Ошибка! — сказал он, снова изображая глупый акцент. Официант густо покраснел, сознавая, что зря прицепился к посетителю, а Джон, пронаблюдав за сценкой, поторопился отвернуться к окну, изо всех сил стараясь не улыбаться. — Извините, приятного аппетита вам… Пол спрятал нижнюю часть лица в черном воротнике своей куртки. Сдержать смех было непостижимо трудно. — Уморительно… — выговорил Джон. Маккартни загляделся на то, как широко он улыбается, как расслабленно себя ведет; Леннон снова доверял ему, не стеснялся выражать все, что думает, да и сам Пол позволял себе быть беспечным. Прямо как в старые добрые. Тепло согрело его сердце. Через пару минут они уже принялись за блюда: простые, но очень демократичные торты, с мягким наполнением и дорогой на вкус глазурью. — Кстати, Пол… — Да? — Можно мы кое-что обсудим? — Конечно, — сказал он. Столкнувшись взглядом с Джоном, он увидел, что он волнуется. Удивленный, он наклонился ближе, готовый к чему угодно… — Помнишь, что произошло вчера… когда… — Когда из-за тебя нас чуть не раскрыли? Отлично помню. — Только не говори, что будешь дуться! — Ничего не обещаю, — он с большим трудом сдержал улыбку, понимая, что Джону сейчас не до шуток, — продолжай. У Джона мышцы сводило от напряжения. Он готовился сделать спонтанное признание. — Тогда ты помнишь, как я рассказывал тебе об этом… Чувстве? — О возбуждении? Он раздраженно нахмурился. — Не только. Понимаешь, это… чувство риска… мне понравилось, — Леннон еле договорил эту фразу, на последних словах у него снова сперло дыхание, приходилось его судорожно восстанавливать, чтобы волнение не взяло вверх. — И я хочу… черт. — Хочешь попробовать рискнуть…? В очередной раз за день он почувствовал себя так, будто падает с большой высоты. Теперь ему было неловко смотреть в черные линзы; он знал, что глаза, скрытые за ними, пожирают его. Не ожидал он, что Пол поймет суть дела так скоро. — Да. Очень. Пол прокашлялся, хватая маленькую чашку с чаем чуть подрагивающими пальцами и сделал неторопливый глоток. Несколько секунд молчания тянулись мучительно медленно для Джона, и он тщетно пытался понять, о чем Пол задумался. — Ты же понимаешь, что это противозаконно, заниматься… — он неловко запнулся, — этим в общественных местах? — Именно! — оживлено воскликнул второй. — Разве тебе не хочется попробовать этот риск на вкус…? Прочувствовать эту опасность? — он с надеждой посмотрел в солнцезащитные очки. — Не знаю, Джон. Нам с тобой проворачивать это будет вдвойне рискованно. Он хотел возразить, уже было открыл рот, но тут же запнулся; если их поймает полиция, то в участке «маскировка» им не поможет. Стражи правопорядка узнают самый грязный секрет авторского тандема «Леннон-Маккартни», и он, описанный во всех подробностях, попадет на первые строчки «Нью-Йорк Таймс» уже на следующий день… Ужасный во всех смыслах сценарий вызвал у него сильнейший прилив возбуждения. — Я понимаю, — его лицо тут же побагровело, и он стыдливо опустил глаза, — поэтому я так хочу этого. Внезапно, его пробрало холодом. Он застыл в ступоре, круглыми глазами уставившись на Пола; носок чужого ботинка соприкоснулся с его штанами, игриво поддевая ткань и касаясь подошвой оголенной кожи. В этих прикосновениях не было ничего нежного, они были уверенные и настойчивые. Джону понадобилось еще несколько секунд, чтобы вспомнить, что стол покрывала длинная, белая скатерть; это означало, что никто не видит ничего, кроме его испуганной физиономии. Джон тут же неизбежно представил, как каждый присутствующий в этом большом кафе смотрит на него, вглядывается в выражение лица, изучает его реакцию. Он бегло осмотрелся по сторонам, но, конечно, ничего подобного не обнаружил; разумеется, посетители ничего не подозревали, а еще уважали личное пространство друг друга, предпочитая не рассматривать незнакомцев в упор. Единственное, что могло их выдать, это голос Джона, который, конечно же, рвался наружу. Пол чувствовал, как и сам начинает возбуждаться, просто наблюдая за метаморфозами своего друга. — Вам все понравилось? Джон подскочил от испуга; молодой официант застал его врасплох. Он поторопился спрятать покрасневшее лицо за длинными волосами. — Да, фантастиш! Счет, пожалуйста? — Пол звучал совершенно непринужденно и ломал все ту же комедию с глупым акцентом, пока носок его ботинка поднимался все выше и выше. — Конечно. Скоро принесу… — парень тут же удалился. Чувствуя прикосновения уже на своем паху, он с мучением кусал губы, понимая, что тело перестает подчиняться его воле. — Не двигайся, это слишком заметно. — Второй подметил, как Джон начинает ерзать на стуле. Маккартни осторожно смотрел по сторонам, изучая посетителей и вслушиваясь в неровное дыхание друга, контролируя, чтобы он не шумел. — Пол… Ох, Пол… — Это ведь то, чего ты хочешь? Скрыть возбуждение уже было практически невозможно, он тяжело дышал и его тело сильно трясло. Напряжение и волнение достигли своего пика, Леннон был готов застонать на все заведение; но страх преграждал ему путь, мешал нормально вдохнуть или хотя бы взять себя в руки. Это было не совсем то, что он себе представлял. — Нам надо… Надо удалиться куда-то. — Разве я что-то не так делаю? — Пол облизал свои пересохшие губы и остановился. Как он и боялся, Джон сам подался бедрами навстречу. — Я же сказал, не двигайся! — Прошу… Я хочу большего, Макка, — прошептал Джон; он мечтал обнять его, поцеловать, снова прикоснуться к нему, ощутить жар его тела. Желание становилось сильнее с каждой секундой, и люди вокруг сдерживали его, как на привязи, не давали возможности что-то сделать, не принимая в этом вообще никакого участия. Невозможность даже просто дотронуться до мужчины напротив толкало Леннона все ближе к бездне отчаяния. С его уст сорвался жалобный вздох, достаточно громкий, чтобы Пол услышал его, и достаточно тихий для окружающих. Маккартни заметно напрягся, просыпаясь от дурмана, в который он добровольно погрузил их столик; он обнаружил себя доводящим Джона до состояния исступления, и его внешний вид вовсю сигнализировал, что еще чуть-чуть, и тело перестанет подчиняться его воле. Тогда их по-настоящему заметят, и последствия будут по-настоящему серьезными. Он решил; им надо где-нибудь уединиться, прямо сейчас. Только он поднялся со стула, как у стола снова возник официант. — Вот ваш счет, — молодой парень остался стоять на месте; он ждал, когда деньги будут заплачены, и, судя по особенному взгляду, была надежда и на чаевые. Пришлось сесть обратно, мало того — улыбнуться, и поскорее заплатить. Пол благодарил небеса за то, что в кошельке у него оказалась крупная купюра, так что он смог заплатить и за Джона. Его личной миссией сейчас было не привлекать лишнего внимания к своему неестественно тяжелому дыханию и красному лицу, и он удачно справлялся, скрывая лицо за руками и длинными волосами. Официант, к ужасу Пола, покосился в сторону его друга, но ничего не сказал. Заметил ли он, заподозрил ли что-то — неясно. — Без сдача, без! — попросил Маккартни. Глаза парня зажглись радостными огнями. — С-спасибо! Хорошего дня вам! — он лучезарно улыбнулся и, забрав посуду с их стола и запихнув деньги в карман фартука, поспешил уйти. Они смогли выдохнуть в облегчении. Потенциальная опасность в виде официанта миновала, и нужно было действовать быстро. Ни один, ни другой не могли больше терпеть. Пол встал со стула и, взяв Джона под руку, поднял на ноги и его. — Идем, — он кивнул, а затем сам повел Пола. Не то, чтобы он был в курсе, куда идет; ноги сами вели его, и не на выход, а за угол, где находятся туалеты. Они остановились в коридоре перед тремя дверями: мужской уборной, женской и особенной, для инвалидов. Как только из мужской вышел посетитель и зашел за угол, они поспешно зашли внутрь, оставшись незамеченными. — Поли, черт возьми… — Джон выдохнул в явном облегчении. — Это было… было… — Здорово? — шепотом сказал он. — Я знаю. — Почти здорово. Мне этого мало, ты знаешь. — Да… Ты, как и всегда, не умеешь терпеть, — он заметил, как сильно пересохли его губы только сейчас и поспешил их облизать, на что получил довольный и хитрый взгляд Джона; он приблизился к нему ближе, обвивая руками изящную талию, и избавил того от солнечных очков, наконец-то заглядывая в любимые карие глаза, мутные от возбуждения. Его лицо покраснело и пылало жаром. — А кто в этом виноват, по-твоему? — он сделал пробный кивок бедрами навстречу, его пах соприкоснулся с пахом Маккартни. Чтобы еще сильнее раззадорить застывшего на месте друга он продолжил свои движения, с мягкими стонами выдыхая ему в ухо и опаляя горячим дыханием шею. — Ты ведь понимаешь, что нам нужно быть очень и очень тихими? Иначе нас поймают. — Я смогу, а вот насчет тебя… очень сомневаюсь. — Вызов принят. — С этими словами Пол ворвался в его личное пространство, которое едва ли нарушала даже его жена ровно с того момента, когда они встретились в последний раз, хватая его лицо обеими руками и целуя в губы. Его поцелуй получился как выстрел — быстрый и стремительный, и они уже через секунду снова смотрели друг на друга, в этот раз более напуганно, чем раньше. Но это быстро прошло, они снова слились воедино, пробуя уже забытый вкус их губ. Пол отметил, что почти ничего не изменилось — запах сигарет, а вот Джон подметил милую особенность — сигареты и корица, с чем-то сладким, напоминающим апельсины. Джон ворвался к Полу в рот с новой силой, как только они перевели дыхание, входя внутрь с языком, и, конечно, он ему разрешал, со страстью хватая его за бедра и сжимая так сильно, что уже через пару мгновений он услышал возбужденный стон. Когда он оторвался от него снова, Джон нетерпеливо подался бедрами вперед, нахально надеясь спихнуть Маккартни с себя; но он проворнее — заводит руки ему за голову и смыкает губы на шее, вспоминая, как на ныне бледной и чистой коже одежды красовались его засосы. Он сдержал сильное желание поставить один прямо под шеей, спустился чуть ниже и с удовольствием присосался к коже, слушая недовольное шипение. Теперь на предплечье багровела замечательная отметина. — Ну и зачем это? — Автограф. — Идиот, — Джон усмехнулся, взмахом головы поправляя очки, чтобы увидеть его лицо. — Но мне нравится. Он игриво улыбнулся и, выставив колено вперед, надавил им на промежность Пола, заставляя взволнованно вздохнуть. Он и сам не заметил, насколько сильно возбудился, и Леннон очень по-дружески указал ему на это, продолжая натирать болезненный стояк ногой. Опять дразнит, еще немного — и как ребенок язык покажет. Но Пол ему не позволит. — Готов мне отсосать, Леннон? — Нет-нет, дорогуша, — он нахмурился, — если ты после этого еще и выебать меня хочешь, то ты зажрался. — Слушай, а это разве мне больше всех надо было устраивать этот цирк и ебаться в общественных местах? — Ты уже со мной в одной лодке, чего толку жаловаться? — Ты невыносим! Пол раздраженно выдохнул и опустился перед ним на колени, не смотря в глаза. Он знал, что Джон победно улыбается. Пусть получит, что хочет, главное — чтобы заткнулся, а там и до вознаграждения за труды недалеко. — И сними эти чертовы усы, — раздраженный, он сдернул их с его лица, уверенно положив на раковину. — Другое дело. Теперь он узнавал его черты лица еще лучше; черт, они слишком сильно манили к себе, сводили с ума. Один его взгляд мог заставить Пола потерять контроль над собой. Собственно, он уже его потерял. Не медля ни секунды, Пол обхватил губами головку, впуская конец члена в рот и, сантиметр за сантиметром, насаживаясь на него все глубже. Этого было уже слишком много для Джона. Он охотно подавался бедрами навстречу, что Полу совсем не симпатизировало, и ему приходилось постоянно держать его бедра на месте, продолжая свою работу. Ему нравилось наблюдать, какое влияние его прикосновения оказывают на состояние друга; спустя столько времени он оставался все таким же несдержанным и жадным, если не стал еще хуже. Пол и подумать не мог, что спустя один только день после ссоры он будет отсасывать у него в просторной (и на том спасибо) уборной, в кафе в центре Нью-Йорка. Пока он, старательно выдыхая через нос, старался вобрать в себя все больше и глубже, чувства страха и тревоги отпускали его, давая насладиться открытой перед ним картиной. В его представлении, еще вечер назад, их первое за долгое время «воссоединение» произошло бы гораздо позже, чем оно уже случилось; случалось, происходило на его глазах! Столько «я скучал» хотелось сказать, что он предпочел и вовсе ничего не говорить, и вложить их в действие; сделать движения максимально нежными, приглашающими, настойчивыми. Он нелепо задохнулся, как только Джон махнул бедрами вперед, вынуждая Пола пропустить его член глубже в горло. Витая в облаках, он совсем забыл поддерживать его таз на одном месте. — Блять… Ох, черт меня дери, — выдохнул Джон; его колени подкосились от настолько приятного ощущения. Прижатые к члену влажные стенки горла медленно, но верно подводили его к долгожданному оргазму. Так сжимать его внутри умел только Пол… По крайней мере, он был единственным, кто был способен так сделать из всех многочисленных партнеров, которые были у Леннона. И он был единственным, кто знал, что он это безумно обожает. Мужчина даже удивился, когда почувствовал это заново, спустя два с лишним года; ни с кем другим он к такому не прибегал, вся практика ушла в небытие, вместе с Полом… Пол закашлялся — слишком много на себя взял. То ли от жадности, то ли переоценил свои способности. Челюсти начинало сводить от неестественного положения. Горло еще сильнее сжалось на члене, доставляя мазохистское наслаждение своему обладателю, и Маккартни напряженно застыл в одном положении, стараясь не дышать. Нескольких секунд было достаточно, чтобы Джон издал стон, переполненный нужды и желания. Почувствовав, как друг дрожит в его руках, он отстранился. Дал себе отдышаться, рукой потирая заболевшие суставы на лице — все-таки так долго держать рот открытым он сильно отвык. Когда дыхание восстановилось, он вытер выступившие на глазах слезы. Затем поднял взгляд наверх. Джон смотрел на него в ответ горящими от похоти глазами. Правда, при этом с силой зажимая себе рот. — Что случилось? — Я… Мне кажется, я был слишком громким, — признался он без колебаний. Но он не выглядел, как виноватый или испуганный. За ладонью пряталась довольная улыбка, и Пол тут же это выкупил. Он поднялся на ноги, отводя его ладонь в сторону и целуя его прямо в ухмылку. На губах ощущалась мелкая дрожь — явный показатель его экзальтации. Этот азарт, как вирус, заражал Пола, попадая прямиком в кровь, и заставлял сердце биться еще чаще. Он вцепился ногтями практически в корни его отросших, рыжеватых локонов, и оттянул назад, желая снова припасть губами к шее, зацеловать солоноватую от волнения плоть. С трудом втягивая воздух через нос, Пол подметил приятный запах кондиционера, что был у того на волосах, и, видимо, он же и делал их настолько шелковистыми и блестящими. Джон охотно подавался навстречу, с большим энтузиазмом отзываясь на каждое прикосновение, реагировал даже на очевидные поддразнивая, но, к сожалению, был вынужден сдерживать свой голос. Но именно этого он и хотел. Хотел, чтобы Пол дотрагивался до него, а он балансировал между миром блаженства и реальным миром, где их могут застукать; хотел побыть эдаким часовым на пересечении двух вселенных, и все ради прекрасного чувства адреналина. Нечто подобное он испытывал давным-давно, когда они с Полом впервые пробовали переспать. Джон был уверен, что тот коктейль любопытства и страха они тогда поделили на двоих. Конечно, те ощущения не шли в сравнение с этими, острыми, что он испытывал сейчас, но у них явно имелись общие корни. Пол отпрянул от него, лишь для того, чтобы бесцеремонно пошариться по карманам его темной куртки. Совсем скоро, в левом кармане, он нащупал то, что искал, и Джон тут же ухмыльнулся. — Ты действительно готовился! — он вздрогнул в предвкушении, наблюдая за тем, как Пол открывает тюбик с лубрикантом. — Неплохо, Леннон. Неужто был уверен, что затащишь меня куда-нибудь с самого начала? — И ведь затащил-таки, — ответил Джон, добавив голосу немного силы, но он все равно прозвучал слабо. Пол предупреждающе сжал пальцами его бедро. — Да, у тебя получилось, — сказал Пол низким шепотом, пробирающим до дрожи. Внезапно, ручка двери дернулась, вытягивая их двоих из небольшого мирка, который они себе здесь устроили. Джон почувствовал, как леденящий холод пробирает его от головы до пят, его член отреагировал следом. Конечно, дверь была заперта, и, кто бы там ни был за дверью, он развернулся и ушел. А что, если незнакомец никуда не ушел, а остался, чтобы подслушать их? Руки мужчины задрожали, сжимаясь в кулаки. Это было бы еще лучше — оставить этого незнакомца теряться в догадках, пока они мучительно сдерживают свои голоса, наслаждаясь друг-другом. Как было бы великолепно! Джон осознал, что Пол не двигается. Его взгляд застыл на двери, грудь вздымалась и опускалась как от внезапной панической атаки. Судя по его виду, он действительно перепугался. — Ты в порядке? — аккуратно спросил Джон. Маккартни резко повернулся обратно с растерянным взглядом. — Да… Я в норме, — сказал он, улыбаясь, но спрятать волнение у него не получилось. Это было эгоистично со стороны Джона, подумать, что Пол почувствует в процессе тоже самое, что и он. Пол тоже волнуется и чувствует адреналин, но сейчас это совсем не то волнение. — Ты уверен, что хочешь продолжить? — Блять, ты решил спросить об этом сейчас? — он мгновенно помрачнел, и Пол прикусил язык. Они уже зашли слишком далеко, оба оставались сильно возбуждены; единственное, что оставалось делать, это закончить начатое. От вида Джона сзади у него перехватило дыхание: руки, согнутые в локтях, упираются в холодную кафельную стену, ноги расположены чуть шире плеч, спина изящно выгибается. Пол задрал его рубашку, рассматривая узкие бедра. Тогда он понял, что ему просто необходимо скорее войти в него, чтобы почувствовать, как он сжимает его член внутри себя и как сильно его хочет. Отбрасывая тревожные мысли, мужчина решительно надавил на тюбик, выдавливая побольше лубриканта себе на два пальца. Джон наблюдал за этим, прикусив нижнюю губу; он уже представлял, как сложно будет сдерживаться, и ему не терпелось все это поскорее испытать. Холодные, покрытые вязкой субстанцией пальцы медленно и осторожно проникали в него, растягивая стенки. Ощущения Джон посчитал сносными, хоть и слегка неприятными. Это был вполне ожидаемый дискомфорт после долгого перерыва, и он держал в голове то, что будет вознагражден за терпение. Пол не мог не заметить его напряжения и всеми силами отвлекал от этого, покрывая шею нежными поцелуями. — Твоя щетина колется… — признается Леннон чуть позже. — Ты собираешься отращивать бороду? — Помолчи… — неожиданно грубо бросил второй. Он был слишком сконцентрирован на том, чтобы качественно растянуть Джона. — Да, наверное. — Буду рад… Увидеть ее на твоем лице… Да перестань ты, я же сказал, колется! — Ты прямо как ребенок! — Ты не лучше, — ухмылка исчезла с его лица, как только два пальца внутри него надавили на чувствительный бугорок, — таких сладких поцелуев я уже давно не получал. Как будто меня целует влюбленный подросток… — Ты не можешь заткнуться, да? Джон хрипло посмеялся, понимая, что эту перепалку он победил, и все-таки говорить перестал. Боль полностью прошла и три пальца двигались внутри него без трудностей. Полу бесконечно нравилось наблюдать, как Джон нетерпеливо насаживается на них, с каждым толчком становясь все громче и громче, и как он матерится, когда его дразнят. — Давай, скорее. Ну же! — пальцы вышли из него и тут же занялись ширинкой, расстегивая брюки. Полу было физически больно сдерживать возбуждение, больше ждать он не мог. Освобождая пульсирующий член из нижнего белья он снова использовал лубрикант, смазывая свой орган холодной субстанцией по всей длине. Про резинку он и спрашивать не стал; он знал, что Джон будет категорически против. Наблюдая за тем, как Пол подготавливает себя, тот жалобно простонал. — Я соскучился по нему, — прошептал он, отсылаясь к члену. Маккартни не смог не улыбнуться; он демонстративно еще раз надавил на тюбик. Ему хотелось, чтобы их первый раз спустя долгое время прошел как по маслу. Джон торопил его, соблазняя и подталкивая к краю еще до начала, и сам дрожал от вожделения. Как Пол и рассчитывал, член вошел внутрь легко и почти свободно; Джон сжался внутри от излишнего возбуждения, но быстро сориентировался и стал расслабляться, пропуская его внутрь полностью. Их обоих трясло, конечности слабели. Опаленные своей страстью, они подавались навстречу друг другу, быстро находя общий ритм. — Я тоже скучал… Боже, как я скучал… — голос подводил Пола, становясь все громче и громче. Шепот срывался на сиплый скулеж, который он сдерживал, кусая губы. — Не отвлекайся… — Джон тоже уже был близок к своему пределу. Слишком долго он терпел сегодня и слишком долго ждал этого момента; это, наконец, случилось, и чувства обострились в три раза, очень скоро приближая их обоих к экстазу. Невыносимая, мучительная боль скопилась внизу живота, и он принялся ласкать себя в такт движениям. Его обостренный слух уловил чей-то смех. Это был ни Пол, ни галлюцинация; тонкая, металлическая дверь отделяла их от другого мира, который продолжал жить своим чередом. Это были несколько девушек, они что-то громко и оживленно обсуждали. И даже представить себе не могли, что происходит буквально в трех метрах от них. Если бы они увидели их, были бы они напуганы? Скорее всего. Но что было бы потом? Они были бы в отвращении? А вдруг захотели бы присоединиться? Фантазия Джона вышла за рамки приемлимого. Наверное, он был бы рад больше, если бы хотя бы у одной из них была склонность к вуайеризму. Одурманенный похотью, он не сдержался и застонал в голос. Пол тут же остановился, рукой моментально зажимая тому рот. Его тяжелое дыхание также замерло. Вся реальность ненадолго застыла. К своему ужасу, мужчина понял, что и девушки за дверью замолчали; они точно слышали это, и теперь прислушивались. Джон попытался убрать руку, но Пол только сильнее прижал его к стене, заставляя застыть. Он обернулся — карие глаза смотрели то на него, гневно, то на дверь, внимательно и напряженно. Секунды медленно тянулись одна за другой. Их действительно могли обнаружить. Что, если они уже ушли, но не просто так, а направились прямиком к работникам заведения, сообщить о том, что услышали? — Ты слышала? — тихо произнесла одна из них. Еще хуже, они оставались на месте и держали их под прицелом. — Там что… — Райли! Это не наше дело, — отрезал второй голос за дверью, более прямой и уверенный. — Это разве законно…? И я, вроде, слышала два мужских голоса… Это значит… — Райли! Хватит говорить об этом! Я не собираюсь влезать в это. Тебе какая разница? — Но Пег! Все четверо услышали, как дверь справа открывается, и голоса снова стихли. — Я повторюсь, я не хочу разбираться в том, что там происходит. Теперь, будь добра, дай мне свою косметичку, или можешь возвращаться обратно к девчонкам за стол… Соседняя дверь снова закрылась на замок, и голоса девушек смолкли окончательно. Пол с облегчением выдохнул. Все обошлось, снова. В таких обстоятельствах его нервы мотало как на американских горках; только он расслабился и дал себе насладиться тем, чего так ждал, как какие-то незнакомки все испортили, оставляя его в страхе и с бешено колотящимся сердцем. — Почему мы вообще делаем это здесь… — разочарованно прошептал он, заново пристраиваясь; как бы там ни было, он все еще был сильно возбужден и хотел довести дело до конца. Просто он представлял их первое «воссоединение» не таким напряженным и опасным. Однако, Джона это никак не коснулось. Он практически ничего не слышал, кроме своего громкого сердцебиения. Кровь приливала к щекам, дыхание могло сбиться на пустом месте. Львиная доза адреналина разлилась по всему телу, и он как никогда был близок к тому, чтобы кончить, не доходя до конца вместе с Полом. Маккартни не мог не заметить оживление друга в своих руках, и это его слегка озадачило. -…Тебя возбуждает опасность, не так ли? — Джон застыл, а потом повернулся к нему лицом, таким лицом, что он сразу почувствовал себя глупейшим человеком планеты. — Это был тупой вопрос, да? — Ужасно тупой, — согласился Джон, и он испытал чувство дежавю. — Неужели ты специально так громко простонал? Чтобы подвергнуть нас опасности? — Ты будешь меня осуждать? Для начала, обрати внимание на своего маленького друга, — Джон двинулся, сжимая член внутри себя, и Пол задохнулся от неожиданности. — Может, ты не заметил, но я отлично чувствую, как он затвердел. Пол не мог поверить ни своим ушам, ни собственным чувствам. Все, чего он хотел, это найти оправдание такой реакции, которую он, действительно, не заметил сразу. Джон снова дразнил его, пользуясь тем, что он застыл на месте, и двигался самостоятельно, насаживаясь на возбужденный половой орган с легкостью и умением, ловко манипулируя его набирающим силы оргазмом. В глазах Пола стремительно темнело и голос снова собирался выйти наружу; ему пришлось закрыть рот ладонью, чтобы не дать этому случиться. — Давай, Поли, не стесняйся, — произнес Джон на выдохе, — дойдем до конца вместе. Эти слова стали точкой невозврата для него; он собрался с силами, схватил друга за бедра и с силой стал направлять его, управляя ритмом. Джон быстро переступил через себя и подчинился, позволяя ему взять контроль над этой фрикцией, но порой все равно направлял Пола под нужным углом, устремляя его внимание на чувствительный бугорок внутри. Совсем скоро он стал попадать по простате с каждым новым толчком, и перед глазами Джона заплясали сверкающие огни. Он надрачивал себе разными порядками, стремясь снять болезненное напряжение, но оно никак не уходило. И не только в члене, но и в грудной клетке, где сидел закованный в цепи голос. Маккартни вышел из него, как только почувствовал, что скоро кончит, одним резким рывком разворачивая любовника к себе и целуя в губы. Оба простонали громче, зная, что в поцелуе утонет большая часть звука. Джон обхватил оба члена руками, быстро доводя их до взрывной кульминации, последствия которой остались на руках Джона и на одежде. Пол измученно упал в объятия друга, прижимая к себе ближе и уже с иссякающими силами целуя в губы снова. Ленивый, нежный ответ свидетельствовал о том, что не он один испытал лучший оргазм за последнее время. Соседняя дверь с хлопком закрылась, шаги двух девушек прозвучали рядом, а затем совсем стихли. — Вот черт, — недовольный шепот вывел Пола из транса. Джон требовательно отпихнул его от себя, подводя к раковине и включая воду. — Надо срочно застирать одежду… — Точно. Ты прав, — Маккартни дождался, когда его друг домоет испачканные руки, а затем присоединился, отмывая белые пятна с черной ткани майки и черных брюк с помощью теплой воды и салфеток. Три минуты — и все признаки измены были устранены. Джон с облегчением рухнул на пол, прислоняясь спиной к стене, а Пол опустил крышку унитаза и устроился на нем. Дыхание еще не до конца успокоилось, как и сердцебиение. — Я теперь думаю… — О чем? — Как нам выйти вдвоем из одной персональной уборной? — Пол смутился, а Джон только посмеялся над этим. — У тебя есть идеи? — Нет, но… Догадываюсь, есть у тебя? — Пол изогнул бровь. В глазах Леннона засверкала плутоватость, не означающая ничего хорошего для Пола. — Есть одна идея. Но, боюсь, тебе не понравится.***
Улица, как и раньше, разрывалась от самых разных видов шума — от голосов людей до рева автомобилей на дороге. Так много всего происходило, что Джон не мог сконцентрировать свой взгляд на чем-нибудь конкретном, и не особо-то хотелось. Губы непроизвольно растягивались в ухмылке, как только он вспоминал о цирке, что они устроили. Выскочить из уборной в образе двух влюбленных немцев, это надо было еще такое придумать! Пол поначалу противился, предлагая прокрасться, но остаться незамеченными было невозможно; в коридоре они бы точно столкнулись с кем-нибудь. Так, утанцовывая от стыда, они продолжали изображать иностранцев, пока не вышли за двери заведения. Уже на улице Джон долго смеялся, вспоминая удивленные лица трех мужчин и одной женщины, а Пол, наоборот, сильно смущался, ссылаясь к тому, что они все равно привлекли к себе слишком много внимания. «Помни, мы — бомж и педофил,» говорил ему Джон, «и на Леннона и Маккартни еле-еле похожи». Джон отлично знал, что Нью-Йорк сам по себе шумный и всегда голоден до сенсаций, но вот лезть в личную жизнь каких-то двух ненормальных иностранцев, отдаленно похожих на звезд, никто не станет. — Ты меня слушаешь? — А? — Пол подарил ему разочарованный взгляд. — Прости, я задумался. -…Что, все еще отходишь от своего лучшего оргазма за последние пару лет? — он довольно улыбнулся. — Да иди ты, — нахмурился Джон. — Ты меня обманул. — Просто признай, что я идеальный любовник. — Улыбка не сходила с его лица. Ноги, еще вялые после секса, несли их двоих по шумной улице. Ему нравился тот факт, что они действительно потрахались в общественном месте, и никто из мимо проходящих не знает об этом; никто из них никогда не увидит того Джона Леннона, который представал перед ним. — А я и не отрицаю, — ответил Джон с улыбкой. Они оба были истощены и одновременно рады, что это случилось, поэтому перепалки казалась актом ненужным и неуместным. Сейчас Джону хотелось тишины, уйти куда-нибудь подальше от шоссе… например, обратно в парк. — Может, по мороженому? — Нет-нет, я больше не пойду с тобой ни в одно кафе. Я уже выяснил, чем это может закончиться, — реплика Пола заставила их обоих рассмеяться. — Идиот, в парке! А там можно и отдохнуть. Я заплачу. — Я как будто на первом свидании… — драматично выдал Маккартни. — Меня опять подкупают мороженым… — Все, Макка, хватит, пошли. Не хочу прийти домой к жене подозрительно уставшим. К тому же, я давно его не ел! Пол вспомнил о том, как пропустил вчера процесс готовки этого самого мороженого прямо у себя дома. Теперь он не мог перестать фантазировать на тему того, как здорово было бы приготовить мороженое с Джоном вместе, в уютной, домашней обстановке.***
…Пол пригрозил Джону, что вот так танцует под его дудку в последний раз; сначала ему показалось, что друг оценил его актерские способности, но теперь стало ясно, что его нагло эксплуатируют в своих целях. Леннон наблюдал за «представлением» со стороны, тихо хихикая; лицо мороженщика надо было видеть! Вряд ли он что-нибудь заподозрил, скорее бедолага остался удивлен и сконфужен. Но свою работу он выполнил, вручив двум псевдо-иностранцам по рожку мороженого из двух шариков. Закончилось все тем, что они вдвоем устроились на лавке среди деревьев — и подальше от мороженщика — где, доев шоколадную сладость, снова разговорились о том о сем. Очень трудно было выдержать линию разговора, когда все мысли были заняты любовью к человеку напротив. — Ну что? Когда в следующий раз встретимся? Попробуем… еще где-нибудь, — сказал Джон тонким голосом, не забывая флиртующе подмигнуть. Пол внезапно изменился в лице. — Да, к слову, насчет этого… — он прочистил горло. Джон смотрел него с любопытством и волнением и ждал, пока он продолжит. — Я послезавтра уезжаю обратно в Англию. — Что? — он сразу был перебит, что, в целом, можно было ожидать от Леннона. — Почему ты не сказал мне раньше?! — Подожди, Джон… Это насчет переезда, — промямлил Пол быстро, с трудом выдерживая тяжелый и разочарованный взгляд друга. Он быстро опустил глаза на его нервно сжатые в кулаки и накрыл их своими ладонями, чувствуя, как они напряглись только сильнее. — Я собираюсь переезжать с Линдой и детьми в новый дом, он находится на окраине Нью-Йорка, и вещи… Нужно договориться об их перевозке, понимаешь? — он набрался смелости и снова посмотрел на друга, успокаивающе поглаживая его руки своими большими пальцами. Физиономия Джона слегка смягчилась, и он с облегчением выдохнул. — А я уже подумал, что ты уедешь… — сказал он, усмехаясь над самим собой. Черт, он действительно подумал, что Пол оставит его и умотает в Англию! — А почему ты хранил это в секрете? — Ну, есть причины… — Пол отвел блестящие озорством глаза. Джону оставалось только посмеяться над его выражением лица. — Что? Что у тебя на уме? — он встряхнул его в нетерпении, как какая-нибудь кокетливая девушка. Когда Маккартни начинал играть в игры с ним, он терял терпение еще быстрее, чем обычно, и Пол знал это. -…Пока я могу себе позволить содержать и квартиру, и дом, так что… — он протянул последние слова, и Джон нетерпеливо закивал головой, догадываясь, к чему он клонит. — Я думаю, у нас появится место, где мы сможем побыть наедине. — Пол возвратил Джону подмигивание. — Хотел удивить тебя. Джон вместо ответа разделил с ним крепкие, полные счастья объятия. Он с силой сдерживался от того, чтобы не закричать от переполняющих его эмоций. Этот день определенно был полон счастливейших моментов за прошедшие пару лет жизни, и теперь он понимал, что впереди их ждет еще больше. — А разве ты не хочешь попробовать… Еще где-нибудь? Пол моргнул несколько раз, еще не до конца понимая, что Джон имел в виду. Скромная ухмылка на пол-лица помогла ему расставить все на свои места. Он задумался, неуверенный, что хочет ответить. Он соврет себе, если не признает, что ему понравилось, и, конечно, ему хотелось, чтобы Джон оставался всем доволен. Нежно улыбаясь, он очень по-собственнически сжал его ладонь в своей. — Я очень люблю тебя, Джон, ты это знаешь, — щеки Леннона еле заметно порозовели, он продолжал, — но если мы будем рисковать слишком часто, то однажды нам наверняка не свезет. Уголки губ Джона опустились; он понимал, что ведет себя, как капризный ребенок, игнорируя реальный мир в пользу своим эротическим фантазиям. Его идеи, которые он так желал воплотить в реальность, подвергали опасности не только его собственную репутацию, но заодно и Маккартни. Разумеется, ему не хотелось навредить ему или себе самому. — Ты прав… — он признал правоту суждений друга. Конечно Пол был прав, но он все равно расстроился и неумело прикрывал это улыбкой. Ему стало чуть лучше, когда Пол бережно погладил его по спине; от него ничего невозможно скрыть. — Но, знаешь… Иногда можно и поиграть с огнем. — Маккартни наблюдал, как его друг моментально меняется в лице, смотря на него круглыми от удивления глазами. — Ты знаешь, что иногда ведешь себя, как идиот?! — он беззлобно рассмеялся, безгранично счастливый. Даже при всем желании ударить Пола посильнее за его «сюрпризы». — Извини, ничего не мог с собой поделать! — второй также широко улыбался, и с силой терпел свое сильнейшее желание снова примкнуть к его губам. Джон заметил эту особенную искру в его глазах и придвинулся поближе, но Пол вовремя остановил его, страшно краснея. — Подожди! — А о чем ты сейчас говорил? Не об этом? — Джон хитро поднял брови, опуская ладонь на его колено, но она была вскоре неловко сброшена. — На сегодня мне хватит риска, — сказал он ровным, строгим тоном, буквально вынуждая Джона выпрямиться в спине. Довольная ухмылка не сходила с его лица, несмотря на прямолинейный отказ. — До чего же ты ненасытный. — Всегда был. — Я знаю, — Пол наклонился к его уху, переходя на шепот. — Давай в следующий раз… У меня, в моем новом доме. — Джон вздрогнул от неожиданного поцелуя. Он был настолько легкий и воздушный, что практически неощутимый; зато ласковый и переполненный нежностью. Как бы они ни были похожи, в некоторых ситуациях им был необходим универсальный компромисс; пока Джона тянуло на серьезно опасные вещи, Пол, наоборот, стремился к максимальному комфорту и уединению. Когда Джон находился в поисках романтики, Пол устраивал ее с пустого места, в том числе его тянуло к созданию атмосферы. Леннон отлично знал, как его друг любит выпить вина вместе, чтобы расслабиться, выкурить парочку хороших джойнтов, а потом, обрамленными романтическим духом, удалиться в спальню, устроиться на большой кровати с белыми простынями… Его банальность могла наскучить. Но перспектива провести такой великолепный вечер спустя время выглядела для Джона весьма заманчиво. — Давай, почему бы и нет, — сказал он немного погодя с улыбкой довольного кота. …Постепенно закатное солнце опускалось все ниже и ниже, сначала касаясь крыш высоток, а затем и вовсе пропадая из виду. Бетонная флора и фауна не позволяла проследить весь его путь — только сгущающиеся сумерки свидетельствовали о наступлении позднего часа. Парк освещали слабые, белые фонари, и зеленые листья в их свету уже не выглядели так устрашающе. Людей на лавочках и на дорогах, однако, стало еще больше. Нужда в разговорах незаметно покинула их обоих; они растворились в своем молчании и, комфортно устроившись на лавке, наблюдали траекторию падения солнца в небе. Пол изо всех сил старался не поддаваться паранойе и не обращать внимания на взгляды прохожих; тем более, Джон был рядом, его присутствие действовало успокаивающе, дарило чувство безопасности. Даже если кто-нибудь что-то заподозрит, они выкрутятся. Вместе. Медленно, но верно, подступал ночной холод. Стало неловко терпеть его, делая вид, что сидеть на одном месте все так же приятно и уютно, как полчаса назад. Тем более, под фонарями появлялись насекомые. — Хреновы кровопийцы, — Леннон уничтожил одного на своем плече. Не то, чтобы он сильно мешал. Но указать на свой дискомфорт было необходимо. — Может, пойдем отсюда? — предложил Пол, и обоим было ясно, что прогулка завершается.***
Он переминался с ноги на ногу, устремив взгляд к небу — темному и мрачному. Черные в ночи облака скрыли за собой белую луну, кое-где блестели звезды; одним словом, красиво, хоть и с веянием тоски. Внутри он понимал, что не небо виновато в том, что ему снова грустно. Никотин расслаблял, но не решал его проблемы; он успел выкурить две сигареты за то время, пока Пол заказывал такси и звонил с того же телефона домой, чтобы уверить жену, что он в порядке и скоро вернется. Он тоже думал позвонить Йоко, правда думал, но очень быстро перехотел. Подсознательно он понимал, что она просто не беспокоится о нем настолько, чтобы ждать звонка, если он задержится. Тем более, следуя его же россказням, он сейчас на студии, в творческом процессе, пишет новую песню… Он услышал, как дверь телефонной будки за ним закрылась; Пол вышел и сообщил, что такси уже совсем скоро приедет за ним. Тот благодарно кивнул, сомневаясь, что рад уезжать домой. — И как долго тебя не будет? — он уже заранее надеялся услышать, что деловая поездка займет не слишком много времени. — Три дня, Джонни, — с сожалением ответил Пол. Держа его за руки, он уже чувствовал, как скучает по нему. Настала минута расставания, и он и представить не мог, что она будет настолько тяжелой. Его легкие словно наполнились свинцом. Получится ли у него так долго продержаться? — Эй, ты чего? — Пол выдернул его из тяжелых мыслей своим мягким, нежным голосом. Снова услышав его голос, он сжал его руки еще крепче, не желая отпускать. — Ничего. Все в порядке, я просто… Я буду ждать тебя, знаешь. — Джон, — Маккартни без лишних слов инициировал крепкие, трепетные объятия, — я так рад, что все наладилось. Я обязательно свяжусь с тобой завтра, когда приеду домой. И когда закончу с делами, мы обязательно встретимся. Ты веришь мне? -…Ты сказал все, что я хотел услышать. — Леннон с удовольствием ответил на объятия, прижимаясь сильнее. — Я тебе верю.***
Всего три дня. Три дня, и все снова будет хорошо! С его лица не сходила широкая и мечтательная улыбка. Он с трудом сдерживался чтобы не начать пританцовывать, пока шел к лифту; в голове крутились бородатые хиты «Битлз» тех времен, и ощущались они такими же далекими, как печаль и тоска. Однако, чем выше поднималась кабина лифта, чем ближе он становился к этажу, на котором расположена его квартира, тем меньше и меньше оставалось желания петь веселые мотивы «Ob-La-Di, Ob-La-Da». Его неизбежно передернуло от пристального, ледяного взгляда на себе. Нет, Йоко все еще любила его, просто слегка недовольна, что ей пришлось ждать его так долго. И она ничего не знает. — Привет. — Ну что, как погулял? — он застыл, только спустя мучительную секунду осознавая, в чем дело. Он забыл снять «маскировку». Но это было лучше, чем если бы Оно действительно прочитала его мысли, или следила за ним. Это бы значило как минимум то, что она знает о встрече с Полом, а еще то, что она видела, с каким особенным вниманием они смотрят друг на друга. Но, слава всевышнему, это было не так. — У меня не получилось закончить песню… — он врал, смотря ей прямо в глаза, — и решил пройтись, для вдохновения. -…Выглядишь довольным. — Да? — ему вновь захотелось убежать от жены, спрятаться — в объятиях Пола. — Я рада, что тебе стало лучше. …Он выдохнул, обнимая подошедшую к нему жену. Конечно, она ничего не знает. Она радуется. Просто рада за то, что он перестал киснуть. Все в порядке, они с Полом будут в порядке. — Я тоже, Йоко, я тоже.