Да будет так

      Я не ощущала больше ничего, кроме острой психологической потребности свалить к чертям на все четыре стороны из этой проклятой дыры, прихватив с собой кота в качестве трофея за все мои многочисленные страдания и телесные травмы. Тут и к бабке не ходи — не стоило ночевать в месте, где твою родственницу благополучно зарезали, дом превратили в один абсолютный и масштабный бардак, а тебя саму каким-то чудом оставили в живых, что хоть и было несоизмеримым плюсом, но со своими значимыми повреждениями в теле.       Я резковато поднялась с мягкой кровати, отчего все мышцы в теле судорожно отправили меня в тройное эротическое, отзываясь острой болью. Вся суть моя поморщилась от неприятных ощущений, хватаясь грязными руками за торшер, и решила, что если жизнь еще раз подкинет ей такие сюрпризы, то она непременно ответит ей тем же — только ради собственной безопасности буду носить с собой перцовый баллончик и какой-нибудь складной ножичек, имитирующий очередную женскую безделушку в бездонной сумочке.       Одинокая мысль, зацепившаяся на подкорке сознания своими хваткими ручками-ниточками, так и маячила где-то далеко, будто назойливая муха, которую я старательно от себя отгоняла и шпыняла журнальчиком с красивыми моделями на обложке. Выдохнув и сжав в руках торшер для удержания равновесия, я медленно, как старая черепаха, поползла к лестнице, стараясь обходить все острые углы, на которые так и хотело бездумно напороться мое тело. Кое-как спустившись по ступенькам, меня словно в солнечное сплетение ударило чем-то невыносимо тяжелым, а потом нагло осенило.       А не ты ли, гандона кусок, мою бабулю на тот свет отправил?       Это было почти логично. Патрон два раза в одно и то же место не стреляет, насколько же удачливой должна быть семья, чтобы к ней два раза за неделю сумел залезть маньяк? Преступники часто возвращаются на место преступления, если по какой-то причине умудрились наследить или оставить что-то важное. Что же успел оставить здесь ты, мой дорогой друг, что тебе приспичило вернуться? Что же такого важного оставил, что раз за разом пробираешься в дом, где все еще ведется расследование? Что вынуждает тебя не бояться наказания?       Бок прострелило ноющей болью, стоило доползти до ванной и ухватиться руками за многострадальную поверхность раковины. М-да уж, не то чтобы я надеялась увидеть в зеркале писаную красавицу из знакомых бабушкиных сказок, которые блистали своей неземной внешностью за три километра и ослепляли потенциальных избранников в радиусе целого города, только ожидания все же были получше. На шее лиловыми отметинами расцветали следы чужих пальцев, чуть повыше проходила неровная уродливая царапина, от которой мне во второй раз чуть не приспичило свалиться в обморок, на затылке точно был кровоподтек с вытекающим сотрясением первой степени, а на бедре набухал здоровенный синяк размером с мою ладонь.        Мне ничего не стоило трепануть матери, что всю ночь я протрахалась с каким-то красавчиком, что на какую-то единицу являлось правдой: мозги мне поимели основательно и со вкусом, только как объяснять отсутствие двери и свой предсмертный видок, я в должной степени и не придумала. Ложь во благо — меньшее из всех зол, перебирая множество вариантов, я так и не смогла придумать достойного объяснения.       В голове набатом прозвучала мысль созвониться с отцом и на какое-то время отправить мать пожить на моей квартире, пока я не разберусь с похоронами и не управлюсь с уборкой к… Предстоящей продаже? При всем уважении к Аннет и ее любви оставлять памятные вещи при себе, я бы за все сокровища мироздания не осталась в месте, где какой-то неизвестный вскрывает замки, как два пальца об асфальт. Ненадежно, опасно. Моя паранойя орала без разбора, что пора бежать и как можно скорее.        Что мешает тебе рассказать правду?       Я не из девочек, ищущих приключения, не из тех, кого привлекают перемены и желание прорываться вперед за своими целями. Я хорошо умею врать, обходить острые углы в разговорах и замолкать там, где нужно мне. Моя персона хоть и является неплохим манипулятором с долей хорошего обладания психологическими штучками, только она никак не хочет сталкиваться лоб в лоб с проблемой, когда ее можно решить тихо и беспроблемно. За спиной матери.       Хочет она этого, или нет.       — Морра, нам нужно переехать.       Я удивленно вскинула брови, смывая с лица пенку для умывания, и покосилась на мать в проходе. Мысли материальны, все так просто? Макаронный монстр услышал мои молитвы?       — Боже мой, моя девочка, — женщина несколько раз глупо моргнула, в слепом неведении уставившись на полосу у моей шеи, и кинулась в мои объятья. Сближают не месяцы одиночества, а один маньяк, да, мам? Не переезд, не потеря связи в несколько лет? — Переоденься, я такси вызову.       В голове каша. События меняются слишком медленно для моего тупого восприятия.       Мать сморгнула непрошенную слезинку и тонкими пальчиками обвела все мои полученные травмы. Я всхлипнула. Я правда все еще виню ее в прошлых грехах? После того, как сама же и защищала ее ценой собственной жизни?       Она вышла, негромко хлопнув дверью, и я наконец дала себе волю расслабиться, совсем немного поплакать. Я не знала, от чего, не было ни сформированной цели, ни конкретной мысли, за которую я могла бы зацепиться. На руки, с которых еще не до конца сошел багровый цвет, упало несколько слезинок, и я вконец почувствовала себя убитой. Мир, в котором я жила и который дарил мне гармонию с самой собой, начал рассыпаться, незримо показывая мне, что то, от чего я бежала, что я так старательно закапывала под землю сквозь пот и слезы, начало раздирать слой земли, показываясь наверх. Все мои пороки, страхи и ложь вылезли наверх, тыкая в меня пальцами, как бы намекая на собственную слабость.       Это ты, Морра, настоящая ты, которую ты похоронила. Слабая девчонка, которая быстрее загонит себя в могилу, чем примет собственные негативные черты и расскажет психотерапевту всю правду.       Холодная плитка, на которой я не совсем удобно примостилась, отрезвляла. Мне не хотелось ни в чем себя убеждать, пока я вновь не стану находиться в комфортных для себя условиях, чтобы в тысячный раз обдумать всё на свете. От плюшевого зайчика, которого я потеряла пятнадцать лет назад на чердаке этого дома, и до того, что происходит сейчас.       Сейчас меня ждала мама.       Сейчас мне хотелось увидеть в своих зеленых глазах что-то помимо бесконечной усталости.       Я отряхнула пижаму, удостоверившись, что выгляжу относительно нормально для человека, который еще полчаса назад походил на сутулую побитую собаку, которую непутевый хозяин оставил погибать на пустынной дороге. Нужно было найти нормальную одежду… Да, а еще замазать синяки под глазами, чтобы на улице не оборачивались, как на жертву домашнего насилия. Я почти вышла из комнаты, как почувствовала новый удар под солнышко и невыносимое желание выблевать все свои внутренности к чертям. Хотелось разозлиться.       Как люди могут оставлять живую душу наедине со смертью? Никогда не понимала.       Когда я избавилась от скопившейся во рту крови, на место гневу пришло недоумение. Либо мой организм запоздало начал реагировать на стресс и внешние раздражители, либо я недостаточно хорошо слушала лекции по биологии в своем учебном заведении. Куда больше непредвиденных обстоятельств я ненавидела чувствовать себя бесконечно тупой. Что ж, Морра, ты собрала комбо.       Уже сидя в неуютно-холодном такси, я окончательно призадумалась. Вон на той детской площадке я лет в пять разбила себе нос и очень долго боялась подойти к отцу, думая, что меня будут ругать и выносить мозги за собственную беспечность. На той же горке подвернула ногу, когда неудачно приземлилась, но стоически не обращала на это внимания, пока меня не забрали домой. Не то чтобы это были очень приятные воспоминания, только на душе стало так радостно-светло, что я почти позабыла обо всех своих проблемах.       Ну, позабыла, пока не вошла в отделение и суровый дядя-полицейский не начал расспрашивать меня о событиях прошедшей ночи с таким постным лицом, будто его жена подмешала в ужин пачку слабительного.       Смотри, вернулись привычные тебе подъебки, не все так плохо, подружка!       — Мисс Уайт, вы запомнили лицо нападавшего?       Лицо? Ох, прости, служитель закона, но я больше, чем уверена, что ты скажешь, будто я ударилась головой об косяк!       — Я не разглядела толком. Правда, разве что шрамы. Да, я нащупала несколько шрамов на лице, когда пыталась отбиться, — я судорожно пыталась воскресить в голове хоть что-то дельное, — Брюнет, высокий очень. На голову выше меня.       Пока вспоминала — трясти начало. Я и сама не маленькая — метр семьдесят пять, только рядом с ним все равно как мелкая мошка.       Мужчина с тяжелым негодующим вздохом нахмурил темные раскидистые брови, и я буквально смогла прочитать в его глазах, что это дело — очередной висяк, прощай обещанная начальством премия.       — Может, что-то еще? Возможно, татуировки, примерный возраст. В вашем доме хранятся ценные вещи?       Да господи, не знаю я!       — Молодой парень на вид… Не уверена, изначально мне показалось, что это женщина.       — Женщина?       — Волосы длинные, — осеклась я, — Простите, нужно было сказать сначала.       У меня шок, многочисленные травмы и абсолютное нежелание сотрудничать с людьми, которые ясно дают мне понять, что я выгляжу как малолетняя идиотка!       Офицер неопределенно махнул рукой, мол, гражданочка, покиньте помещение, что я, собственно, и сделала, круто развернувшись на платформе. Не попрощавшись. Обойдется, старый хрыщ.       Уже после процедуры снятия побоев и еще одной пачки дежурных вопросов меня подлатали и дали таблетку обезболивающего. Что ж, не все так плохо. По крайней мере, теперь я не похожа на труп, а мое состояние больше не вопит от сплошной несправедливости. Мать обеспокоенно поинтересовалась прошедшим допросом:       — Я позвонила в службу, завтра похороны. Ключи соседу передала, гроб увезли, так что дело за малым, — успокоила она меня, — Завтра вечером можешь уехать.       Что? Завтра?       — Тебе опасно находиться здесь одной, — выпалила я, схватив ее за подол платья прямо как маленькая. — Поехали со мной, а? Соберем вещи, поживешь пока у меня. Сдался тебе этот ветхий дом… Тут ветер дунет — он и развалится к херам собачьим.       Мать хохотнула и сложила руки в примирительном жесте.       — Ладно-ладно, дурочка, как скажешь. Я перед тобой виновата… Так что твоя взяла. Сейчас заедем к кое-кому, а потом все вместе вещи соберем и больше ни ногой туда. Идет?       Я не успела ответить, мимо меня, как показалось, пронесся светлый ураган милипиздрической формы. С ног чуть не сшиб. Узнав в этом недоразумении девчонку, я смачно выругалась — мерзавка даже не извинилась в ответ, на что я вознегодовала еще сильнее. Еще и куртку сигаретой прошла, да что за день-то?       — Блять, смотри куда прешь, дура!       — Морра, ну что за слова?!

***

      Тетя Маргарет, по виду, совсем не постарела с нашей последней встречи. Оставаясь такой же красивой и привлекательной женщиной, она будто не думала прибавлять в возрасте, сияя изнутри своей миловидностью и выглядя так же на двадцать с копейками. Не скажешь, что ей уже давно стукнуло за сорок. В детстве я хотела вырасти такой же красивой, как она. Что же, немного не фортануло.       — Милая, как ты выросла! Чай будешь?       — Спасибо, крестная, сейчас не хочется, — искренне улыбнулась ей я.       О-о, про эту женщину я была готова говорить много и бесповоротно. Это свет во тьме, легкий морской бриз и легкие сладкие духи в ее маленькой и до тошноты уютной квартирке. На нее хотелось смотреть, хотелось слушать и подражать ей. В общем, еще с младенчества я была уверенна, что никого красивее этой женщины в мире я больше не встречу. Фактически, так оно и было.       Она вновь засмеялась, и мы вместе с матерью улыбнулись. Видимо, Аннет думала о том же, о чем и я.       — Сейчас вернется Бетти, и можем идти… О, а вот и она! Девочки, вы, кажется, давно не виделись.       Я удивленно распахнула глаза, с ужасом понимая, что мое дневное непутевое стихийное бедствие неожиданно материализовалось в вышеупомянутую и бегущую ко мне Бетт.       — Морра, жопа тараканья, прости за сегодняшнее, я опаздывала!       На сей раз чудо непогоды само упало ко мне в объятья и непоседливо рассмеялось. Что ж, пазл сложился почти верно. В маленькой дыре кого только не встретишь, а надеяться избежать знакомых в замкнутом пространстве — дело заранее проигрышное. Бетт пусть и не была мне близкой подругой, но раньше мы часто зависали вместе до того… Как я беспардонно свалила в другой штат, оставив ее одну.       — Ты мне куртку прожгла, чудище! Ла-а-адно, я тоже рада тебя видеть!       Стараясь не обращать внимания на ноющую боль во всем теле, я крепко обняла подругу и, пожалуй, самую малость ощутила себя сукой. Было за что.       Мы вышли, тихо переругиваясь о своем, пока мать о чем-то щебетала с моей крестной. Оказывается, за все время, что меня не было, Бетти, что была старше меня без малого на несколько лет, вопреки всему поступила в ментовку, быстро продвинулась в должности и теперь вовсю хвасталась табельным оружием.       — А пострелять в птичек дашь?       — Звучит как-то не профессионально, — она хмыкнула, — Не думаешь?       — Самую малость, — хихикнула я и всплеснула руками.       Я вкратце выдала ей все свои ночные приключения, неуклюже отогнув воротник водолазки и показывая боевое ранение. Недовольно замерла, стоило подойти к нашему дому.       Бетт задумалась.       — Знаешь, на твоем месте я бы старалась быть аккуратнее, это уже не шутки, которыми пугают второклассников. Третий похожий на твой случай за месяц, начальство разводит руками. Вот, держи.       Подруга, недолго думая, вытащила из бокового кармана маленький складной ножичек и насильно всучила мне в руки.       — Лучше держи его при себе.       Я молча кивнула и оставила ее ждать вместе со всеми на входе. Мать суетилась на первом этаже, стаскивая в маленький чемоданчик шмотки и всякую мелочевку.       Итак, Морра, можешь выдохнуть, сюда мы больше не вернемся.       Боковым зрением я успела отметить, что дом, видимо, и вовсе собирались опечатать. Что ж, оно и к лучшему. Что бы там ни было, я рада. Рада, что на этом мои потрясения закончились. Надо сегодня вечером бахнуть вместе с Бетти пива и послать все это лесом. Нажраться до потери сознания и много-много говорить. Красота.       Уверенно шагая по второму этажу, я услышала, как в моей комнате надрывно пискнул кот, и понеслась еще быстрее. Надеюсь, у Маргарет нет аллергии на шерсть, ибо свой пушистый трофей я оставлять так просто не планирую!       — И где мой сла-а-адкий пирожочек? — причитаю я, забегая в комнату. Как же хочется взять в руки свой пушистый ком и поцеловать между двух маленьких ушек, только…       Только дверь оглушительно громко захлопнулась, а мое сердце пропустило сразу несколько ударов и забилось так часто, что было бы проще, остановись оно полностью. Стало страшно, нет, стало настолько отвратительно и мерзко, что захотелось исчезнуть со света белого.       — А ты забавная, — невесело хмыкнул мой вчерашний неизвестный, прижимая к себе комок черной шерсти и прицеливаясь, — Знаешь, таких жизнерадостных интереснее отправлять в койку. Орут много и так замечательно долго… Ты же покричишь для меня, дорогуша?       Мимо с оглушительным звуком пролетел нож, разрезая воздух и врезаясь в дверь. Коленки, предатели такие, подкосились, и я полетела вниз.       — Не против, если позаимствую твоего маленького друга?