На долю моей судьбы выпала наша встреча

      Мы сидели на берегу небольшого озерца, опустив ноги по колени в воду. Прохладный поток приятно ласкал ступни, переливаясь в солнечных лучах мягким блеском. — Ты так и не рассказала мне...       Ринетта глубоко вздохнула, из-под опущенных ресниц глядя на проплывающие мимо листья, упавшие в воду, видимо, из-за шалостей ветра. Она перекатывала в руке горстку земли и думала о чём-то своём. В какой-то момент мне показалось, что она попросту не услышала меня, целиком погрузившись в любование природой, но я ошибся. — Не сказала, почему не хотела быть чародейкой? — она посмотрела на меня мягко. Фиолетовые глаза, прикрытые дымкой, глядели на меня немного устало от не сходящей с них сонной пелены, но от этого не казались менее прекрасными. Я поймал на мысли, что бесстыдно любуюсь ей настолько пристально, что замечаю малейшие перемены в её лице. Я нерешительно кивнул, поняв, что медлю с ответом. И продолжил свой путь глазами от кончика небольшого носа до едва заметной морщинки на лбу и выше — к макушке головы с тёмными волосами, не нарушая потока её мыслей своими словами. — Меня с сознательного детства учили сражаться, и колдовское дело, отошедшее на дальнюю полку, в какой-то момент было заброшено, так и не начавшись, — она положила свою голову мне на плечо и сделала это настолько невесомо, что о её близком контакте я узнал только тогда, когда повернулся, и мой нос самую малость утонул в мягкой коже её розоватой щеки.       Контакт... ещё одно интересное слово, которое я узнал от Ринетты, сейчас оно оказалось весьма полезным. Она провела пальцем вдоль моего лба и легонько щелкнула меня по носу, улыбнувшись. Её прикосновения дарили прохладу моему горячему от духоты лицу. Руки Ринетты, на удивление, никогда не бывали тёплыми. Я ещё немного подумал о том, о чем хотел бы её спросить, но, как и всегда, в нужный момент все вопросы, которые я хотел задавать моей чародейке, коих было немало, неведомым образом испарялись из моей головы. То ли это случалось из-за её близости ко мне в моменты наших разговоров, то ли во время наших встреч я самозабвенно понимал, что не должен ни о чем таком спрашивать. А может, и то, и другое вместе. Иногда меня посещали угнетающие мысли, что отвечая мне, Ринетта причиняет себе боль, вороша неприятное прошлое. Но я не мог не желать узнать о ней больше. Сомнения и предположения теснились внутри, и меня распирало от дикого желания узнать ответы. Я должен быть к ней ещё ближе, чтобы суметь защитить её, даже, если она сама того не желает и будет против. И чтобы быть на это способным, я должен это сделать, хоть это и может сделать ей больно. Я в любом случае буду рядом, чтобы утешить и поддержать.       Мысль наконец образовалась во мне, и я нарушил, ставшее уже привычным, молчание. — Но ведь Гэндальф — величайший маг! Разве он не смог бы дать тебе хотя бы базовые уроки по владению магией? Ринетта, ты бы быстро научилась, ты ведь его внучка, — Ринетта вздрогнула, когда я назвал её по имени. На короткий миг её лицо исказила печаль, но она быстро вернулась в норму. Её голос звучал приглушенно, будто издалека, не так, как до этого. — Не всё так просто, Фродо. Я не прихожусь Гэндальфу родной внучкой. Он лишь нарёк меня так, потому что увидел во мне скрытые способности к волшебству. Не премину упомянуть, что я ещё и скрашивала его дни. Он крайне редко бывает один, но несмотря на это, всё равно почти одинок, — Ринетта потерла ладони друг о друга, счищая остатки земли и пытаясь согреться.       Я решил прекратить копать в направлении последнего вопроса. Пусть Ринетта и не приходилась родственницей магу, но даже являясь почти незнакомыми людьми*, они были очень похожи. В сходстве Гэндальфа и его названной внучки будто бы была замешана какая-то магия. Осознав то, о чем я сейчас подумал, мои губы изогнулись в слабой улыбке. Пиппину бы шутка пришлась по вкусу.       Ринетта мелко задрожала. Солнце скрылось, а с озера подул резкий, холодный ветер. Её голова по-прежнему покоилась на моём плече, только теперь более ощутимо — в поисках тепла. Я обхватил её талию, придвигая вперёд себя, захватывая Ринетту в плен кольца своих рук. Сопротивления не последовало. Моя милая пленница лишь сильнее вжалась в меня спиной, её тонкая шея покрылась гусиной кожей. Я еле одёрнул себя от жгучего желания прижаться к ней губами, ограничиваясь тяжёлым выдохом. Она подставила шею под моё тёплое дыхание, её пальцы попытались протиснуться в небольшую щель между моими руками, которые я держал скрещенными, тёмные волосы, хранившие запах васильков**, колыхнулись. Я пропустил её пальцы в свои ладони, которые сложил в форме лодочки, а потом сжал их, захватывая руки Ринетты в ловушку так же, как и её саму.       Найдя для себя самое удобное положение, девушка одной лишь головой повернулась ко мне. Наши лица были в дюйме друг от друга, что заставляло сердце биться с ужасающей силой. Эта близость приводила в волнение нас обоих. Ринетта дышала через рот, и я понял, что делаю то же самое. Слова сами сорвались с моих губ. ‎— Побудь сейчас моим нежным полевым цветком, а не храброй воительницей, — я даже не сразу осознал, что именно сказал, но Ринетта резко уменьшила расстояние между нашими лицами, замирая в нерешительности. Глаза в глаза, губы в губы. Я же преодолел последнее препятствие в виде нашего смущения и накрыл губами её нежные маковые лепестки, хранящие сладкий вкус прохлады. Они были, как для измученного зноем и засухой скитальца вода из прохладного родника.       Ринетта скользнула языком по моей верхней губе, что немало меня удивило, и, не дав опомниться, прижалась своими губами, отвечая. Я ощущал вкус сладкого нектара, который источали её маковые лепестки, стараясь задержать этот миг, закрыв глаза.