Хорошие девочки

Санса сидела за столиком спиной к двери, чтобы Гарри не успел сбежать, только увидев ее. Кроме того, она повязала голову платком, как в старых фильмах, и не снимала темные очки, и она прекрасно знала, что вечером прочитает о себе очень интересные вещи в городской группе официантов в соцсетях – она и сама несколько месяцев назад была не против иногда позубоскалить о странных клиентах, хотя это и было чертовски неприлично, и в общем-то была не против, чтобы и о ней чего интересного сегодня сказали. Ждала с нетерпением. Гарри она тоже ждала с нетерпением. Как в ту ночь, ждала, когда же закончится с ним секс. Во всем была виновата Миранда. Это она настаивала, что Сансе нужен мужчина. Прожужжала ей все уши, что длительное воздержание приводит к раннему климаксу, седым волосам и морщинам. Теперь-то Санса была уверена, что к седым волосам и морщинам ее приведет именно секс. Секс с Гарри, который был призван от седых волос избавить. Уф. Если бы она тогда не переспала с Гарри, она не пошла бы грабить магазин, и скольких проблем можно было бы избежать… Санса еще раз передумала эту мысль и поразилась ее безумию. Она переспала с Гарри и ограбила магазин. А после того – изобразила беременную шлюху, вынесла пистолет из под охраны, ограбила и сожгла автостоянку, ограбила банк, и, по неподтвержденным слухам, убила Тайвина Ланнистера. Что стало с тобой, Санса Старк? Расскажи это ей год назад, Санса была бы в ужасе. Собственно, она и сейчас была в ужасе. Наверное. Короче говоря, во всем была виновата Миранда и ее помешанность на мужиках. После Джоффри… Санса долго не могла даже и думать о мужчинах. Секс с ним точно не вызывал желания заниматься сексом хоть с кем-то еще. Больше того, первые пару лет Санса вообще старалась от мужчин держаться подальше, а уж секс-то… Одно время Санса думала, что навеки останется фригидной, благодаря Джоффри. Она ходила на свидания с мальчишками из университета, но дальше двух-трех походов в кино ни с кем не получалось… Пока в ее жизни не появился Герольд. Он был хорош собой: светлые волосы с единственной темной прядью, настоящие, не крашенные, он показывал ей детские фотографии; темно-фиолетовые глаза, как у Таргариенов, опять же, настоящие, а не линзы, которые часто любят косплеящие Драконье Семя неудачники; высокие скулы, подбородок, нос – все на месте. К тому же он говорил по-ройнарски, изучал политологию, цитировал наизусть «Искусство Войны», а в постели был просто… Вот только, сюрприз-сюрприз, он оказался скотиной. Ой, никто не удивлен? Как неловко. На самом деле, то, что он был самовлюбленной эгоистичной скотиной можно было понять хотя бы потому, что он носил в телефоне свои детские фотографии. Кто такое делает, кроме самовлюбленных скотин? Самовлюбленные скотины, которые думают, что Санса Старк где-то припрятала доставшуюся от родителей кубышку, которую он может попробовать захватить. Как только он узнал, что Санса и правда нища, как септрианская мышь, он тут же растворился в закате. А потом, после долгого периода воздержания, Санса подумала, что одна ночь с симпатичным Гарри ей не повредит. Как раз в этот момент к ней и подошел Гарри. Он совсем не изменился за прошедшие месяцы, да и с чего бы? Это не он был беременным, грабителем и подозреваемым в убийстве. Он был обычным улыбающимся блондином с дурацкой улыбкой и дурацкими светлыми волосами. Ну да, повтор. Но это было все, что характеризовало его как личность, что же теперь делать? – Миссис Баратеон, – радостно воскликнул Гарри, обходя ее со спины. – Здравствуйте! Я совсем забыл сказать, как я сочувствую вашей утрате! Обойдя ее и развернувшись к ней, он застыл, тупо уставившись на него. Санса сняла очки и нежно ему улыбнулась. – Есть два типа вдов, Гарри. Одни вздыхают, другие отдыхают. Если честно, Маргери из последних. Тебе не надо ей сочувствовать. Сядь! – скомандовала она. – Сядь и не устраивай скандал. За вон тем столиком сидит Танда Стокворт. Тебе хочется, чтобы она услышала, как Санса Старк устраивает сцену Гарри Хардингу из-за непризнанного ребенка? – Санса улыбнулась. – Мне терять нечего, Гарри. Гарри нехотя присел. – Санса, – нервно начал он, – у меня нет денег. Я уже говорил. Я не могу… – Знаю, – перебила она его. – Что дальше будет, тоже знаю. Натравишь на меня свою тетушку? Гарри, это было жалко. Прятаться за юбками своей тетки… – Не натравливал я ее, – обиделся он, – тетя Анья мне как мать, и она… – Моя мать, – снова перебила его Санса, – ни за что не потерпела бы, чтобы ее сыновья бегали от своего долга. Так что не надо о матери. И я пришла не за этим. Она заранее выложила конверт, который лежал у тарелки с лобстером (обед за счет Маргери, и какого черта, от пары сотни драконов Маргери не обеднеет, а Сансе было нужно успокоить нервы. Только благодаря отличному лобстеру с Драконьего Камня она и могла сейчас так хладнокровно говорить с Гарри). Санса подтолкнула конверт к Гарри, когда к ним подошла официантка. – Вы готовы сделать заказ, сэр? Гарри помотал головой, но Санса лучезарно улыбнулась официантке. – Мистер Хардинг будет особое блюдо от шефа. Правда ведь, Гарри? И бокал арборского золотого. Официантка приподняла брови, но когда Гарри ничего не добавил, просто ушла. – Что это? – спросил Гарри, подозрительно глядя на конверт. – Твой отказ от опеки. И мой отказ от алиментов от тебя. Гарри изумленно расширил глаза, с интересом глядя на конверт, но Санса быстро его успокоила. – Нет, это не все. Это не значит, что ты так просто соскочишь с крючка, Гарри. Это твой ребенок, и она имеет право на все, что положено ей по закону. – Она? – переспросил Гарри, и Санса кивнула. – Поздравляю, Гарри. У нас девочка. – Но я же говорю тебе, у меня ничего нет… – Да, я уже слышала, Гарри. Не волнуйся, я не собираюсь делить с тобой твои старые носки и пилить надвое твою игровую приставку. Но… Ты наследник Арренов. – Не наследник я нихрена, – грубо ответил вдруг Гарри. – Этот гребаный Робин… Санса кивнула, доставая сумочку. – Я хотела тебе кое-что показать. На прошлой неделе Арья целыми днями проторчала в библиотеке, листая старые журналы, и не зря. Санса достала копию фотографии. – Знаешь, кто это? На фотографии был молодой мужчина в военной форме, офицер времен Войны на Ступенях. Бравый и лихой вид, фуражка, улыбка, ямочки, светлые волосы, голубые глаза. – Не-е-ет, – озадаченно протянул Гарри, разглядывая фотографию. – Хотя лицо знакомое. На кого-то ужасно похож, не могут понять на кого. – На твое отражение в зеркале, Гарри, – раздраженно вздохнула Санса. – Но я так никогда не фотографировался, – искренне изумился Гарри, и Санса едва сдержалась от желания стукнуть его по голове. – Это фотография твоего дяди Джона, – Санса едва удержалась от грубостей, но тут Гарри превзошел самого себя. – Ого, я не знал, что в его времена уже была цветная фотография! «Семеро помогите, я рожаю ребенка от дебила» – бессильно подумала Санса. Она заскрипела зубами и бросила перед Гарри вторую фотокопию – копию страницы в журнале «Жизнь», со статьей под заголовком «Наследник Арренов идет добровольцем на фронт» - страницу, полную цветных фотографий. – Хотя, – продолжал размышлять Гарри, – «Унесенные вихрем» ведь в то время и сняли, да? А это цветной фильм. «Техниколор» называется. Хороший фильм, тетя Анья очень его любит, хотя история Запада, конечно, чересчур романтизируется, она говорит… Санса опять едва сдержалась от желания треснуть его по голове. – Отвлекись от кино и фотографий, Гарри, – прошипела она. – Посмотри еще раз. А теперь вспомни, как выглядит твой драгоценный кузен Роберт. Чтобы до него дошло, на что она намекает, она бросила на стол еще одну фотографию. Фотографию тетки Лизы в молодости. – Ух ты, а она была горячая штучка, – удивился Гарри. – Кто бы мог подумать. Кстати, похожа на тебя… Он тут же испугался. – Наша дочь же не будет похожа на Робина, да? – Будем надеяться, – сквозь зубы ответила Санса, решив проигнорировать «нашу дочь». – Об этом я и хотела с тобой поговорить. Вы с твоей драгоценной тетей Аньей уверены, что Робин – сын дяди Джона? Гарри расширил глаза. – Ух ты! А ведь и правда, – но надежды Сансы были раздавлены следующими словами. – Дядя Джон и тетя Лиза – это и твои дядя Джон и тетя Лиза! Мы с тобой родственники! Жесть какая, это же инцест, как у Таргариенов каких-то. «О Семеро, смилуйтесь надо мной», – Санса едва не застонала. – Гарри, – сказала она. – Гарри, сконцентрируйся. Я повторяю. Вы уверены, что Робин – сын Джона Аррена? Робин, с его темными волосами и темными глазами, маленьким ростом, впалой грудью, сын голубоглазого блондина Джона Аррена и голубоглазой и рыжеволосой Лизы Талли. Семеро побери, Санса очень надеялась, что это не какой-то закон генетики, потому они с Гарри и правда были похожи на молодых Джона и Лизу. – Генетика намного сложнее, чем просто внешность, – неожиданно для Сансы сказал умную вещь Гарри. – Это понятно, – согласилась Санса. – Но когда молодая женщина выходит за бездетного старика, на полстолетия старше нее, поневоле задаешься вопросом… Гарри нахмурился. – Я о таком и не думал… – Да. Собственно, думать может и не обязательно. Может быть, даже если Лиза и прижила ребенка от другого, старик Аррен мог об этом знать и быть согласен. А даже если и не знал, он признавал ребенка. Если он сам не подаст отказ от отцовства, то все это не имеет смысла. А он… Насколько он в плохом состоянии? Гарри вскинул брови. – А откуда ты знаешь? – Гарри, ради Семерых. Все это знают. Что твой дядя Джон выжил из ума. И это неудивительно, было бы удивительно, если бы он в его возрасте еще не выжил. Но насколько он еще вменяем, чтобы затребовать анализ ДНК? – Я не знаю. Когда я видел его в последний раз, он называл меня Элбертом, и жаловался что у Роберта родилась дочь. Наверное, Роберта Баратеона имел в виду? Вряд ли у Робина есть дети. Ну и кроме того, твердил, что «сестра Неда» совсем не годится, что-то про Таргариенов, короче, чепуха какая-то, но… Вряд ли он сейчас вообще соображает, что у него есть сын. И кроме того, тетя Лиза оформила на него опеку. – Да… – Санса поджала губы. Опека. – Кстати, об опеке. Если даже Робин – сын дяди Джона, пусть как угодно, но… Над ним тоже оформлена опека. И если… Она снова порылась в сумочке. – У твоей тети Аньи наверняка есть знакомые медики. Пусть покажет это, – она протянула еще один лист, – специалистам. – Что это? – Гарри наморщил лоб. – Это список лекарств, которые я должна была давать Робину каждый день, когда жила у них. Я погуглила некоторые, и у меня возникла мысль… Короче, пусть твоя тетя покажет этот список знакомым врачам. И если что, у меня есть еще. Потому что это было не все. Эти списки часто менялись. И врачи приходили каждый раз новые. Гарри непонимающе уставился на нее, и Санса пояснила. – Пусть твоя тетя не говорит этого врачам, но пусть как следует подумает. Знаешь, такое красивое слово: «Делегированный синдром Мюнхгаузена»? Гарри наморщил лоб. – Э-э-э… Сериал же такой был недавно? Про Речные Земли? С Виннафрид Мандерли и Барбри Дастин? Там еще убитым девочкам зубы выдирали? – «Острые предметы», – Санса кивнула. – Да, Гарри. Про это был сериал. – Хых. – Гарри снова посмотрел на список лекарств. – Надо подумать. – Подумайте. – А зачем тебе это надо? – Гарри задал очередной глупый вопрос. – Гарри, милый. Как я уже сказала, я не собираюсь делить твою игровую приставку. Но если ты получишь состояние Арренов, будь уверен, я постараюсь урвать для нашей дочери долю. – Увидев, как он возмущенно открыл рот, она приподняла руку, останавливая его. – Но для этого это состояние тебе еще нужно получить. И я постараюсь тебе в этом помочь. Чем смогу. И если в процессе получится как следует наказать тетю Лизу, то – двух птиц одним камнем. Но об этом Гарри было знать необязательно. Закончив разговор, Санса постаралась поскорее убраться, оставив Гарри в одиночестве поглощать особое блюдо от шефа, предварительно заверив, что все будет записано на счет Маргери, и он мог не стесняться (последние дни Санса почему-то чувствовала какое-то раздражение на Маргери). Она была невообразимо утомлена его глупостью, и вспоминала, что их свидание тогда тоже было невообразимо скучным, потому-то из ресторана она пошла с ним в клуб и там набралась до бросания чепца за мельницу, чем все закончилось – всем известно. Дома ее снова ждал сюрприз. Санса уже настолько к этому привыкла, что удивлялась, когда вечера в их с Арьей квартире проходили скучно и предсказуемо. По крайней мере, это хотя бы не были преступники. На ее диване сидела Мирцелла Баратеон. – Санса, привет, – слабо улыбнулась она. – Приютишь меня на пару вечеров? Рядом с Мирцеллой сидела Арья, а в кресле напротив замер Джендри, во все глаза пялясь на Мирцеллу. Время от времени он спохватывался и старался отвернуться или заняться чем-нибудь другим, но потом снова замирал и заглядывался на Мирцеллу. И Мирцелле было заметно неловко, а потому она постоянно нервно оглядывалась то на Джендри, то на Арью, пока объясняла, что произошло. Произошла, в принципе, совершенно простая вещь. Мирцелла ушла из дома. Из-за Серсеи. Из-за кого же еще? – Я… Я вчера ночевала в гостинице, но… Мама пришла туда и устроила скандал. И я хотела пойти туда, где она не догадается меня найти… – Поэтому Ширен… – поняла Санса, но Мирцелла замотала головой. – Нет, про Ширен она не знает, и… Семеро знают, у Ширен уж точно есть где пожить, но… Ширен уехала к своей маме в Простор, и… У них тяжелые отношения, и сейчас грузить ее еще и моими отношениями с матерью. А дядя Станнис… Дядя Станнис бы точно ее ко мне не пустил, но… Дядя Станнис, он… – Она передернула плечами, объяснять тут было нечего. – Он арестовал дядю Джейме, ты ведь знаешь? И он говорил совершенно ужасные вещи. Я слышала, он звонил маме, и он говорил что-то совсем ужасное, мама была в истерике. Мама. Мирцелла утерла слезы. – Мама. Она теперь всегда в истерике, – Мирцелла снова бросила неловкий взгляд на Джендри, который снова уставился на нее. Санса с Арьей отлично понимали, почему он так ее разглядывает – не каждый день встречаешь свою незнакомую сестру. Но Мирцелла-то этого не понимала. Санса сделала страшные глаза, повернувшись к Арье, и та подскочила, хватая Джендри за руку. – Так. Мы уходим. Ты не волнуйся, Мирси, я сейчас почти постоянно живу у Джендри, так что… Занимай мою комнату. Без проблем. Джендри, пошли, – скомандовала Арья, и Санса с Мирцеллой посмотрели им вслед. Повисло неловкое молчание. – Санса, – вдруг начала Мирцелла. – Этот Джендри… Он… Он… Мой брат? Санса выпучила глаза и ошеломленно раскрыла рот. – Откуда ты знаешь? – Саааанса, – Мирцелла хихикнула. – Санса, он же был моим отцом! У меня сотни его фотографий! – Она достала телефон. – Вот, смотри, это их с мамой свадьба! Это они с дядей Станнисом и моими дедушкой и бабушкой. А вот дедушка Стеффон и дедушка Тайвин, когда были молодыми. Санса нахмурилась, глядя на эту фотографию. Издалека она могла видеться, как будто это стояли бы рядом Джейме Ланнистер и молодой Роберт. Или Джоффри и Джендри… Но Мирцелла показывала уже другую фотографию, она, маленькая, на руках отца. Она вдруг всхлипнула. – Я знаю… У них с мамой был несчастливый брак. У них был ужасный брак, Санса. Папа… Он постоянно ей изменял, я знаю. У него есть дочь, где-то в Долине, ее воспитывал Джон Аррен. Санса не стала поправлять ее, что Мия уже много лет жила в Столице, и что она не раз посещала эту самую квартиру. – И мама говорила, что у него их много. Моих единокровных братьев и сестер. Шестнадцать, представляешь, Санса, шестнадцать… – Мирцелла всхлипнула, утирая слезы. – Мама была пьяна, когда рассказывала это. Очень пьяна. «Шестнадцать у него и трое у меня». Она… Она постоянно пьет, Санса. И… – она понизила голос. – Она… Я думаю, она принимает наркотики, Санса. Санса округлила глаза. – С чего ты это взяла? – Она совсем не в себе, Санса. С самой смерти Джоффри, потом дедушка, а теперь дядя Джейме в тюрьме, и она совсем невменяемая, Санса. Я один раз нашла в своей сумочке порошок. Пакетик с порошком. Он был не мой, и я не представляю, откуда он бы взялся, такой, маленький, странный пакетик, и… Я спустила его в унитаз. А потом я видела, как мама роется в моей сумочке, и… И она такая странная. – Я знаю, что я не должна ее бросать, тем более теперь, когда Томмен… Томмен уехал, ты знаешь? Он давно уже ссорился с мамой, из-за Маргери, и дядя Тирион, он подговорил Томмена, и Томмен будет заканчивать школу в Ланниспорте и пойдет там в университет. У нас там есть, знаешь, Утес Кастерли, замок нашей семьи. Дедушка в свое время выкупил у Национального Фонда право на проживание, ну, Национальный фонд владеет всеми картинами и антиквариатом, водит экскурсии, может там жить, и дедушка всегда хотел, чтобы дядя Джейме там жил, но дядя Джейме не хотел. А Томмен захотел. И он поехал туда, будет учиться управлять, выступать на ярмарках с речами и все такое, – Мирцелла фыркнула. – Мама была разбита, она пыталась ему запретить, но Томмен пригрозил, что подаст в суд, требуя эмансипации, и ему уже семнадцать, и он может распоряжаться частью своего трастового фонда. – Мне жалко ее, Санса, но… Вчера. Вчера случилось. Ты уже знаешь, наверное, да? Вы же снова общаетесь с Маргери? Санса покачала головой. – Нет… О чем? – Пришли результаты анализов. Маргери… Это ребенок Джоффри. Санса приподняла брови. – О. – Она не знала, что сказать. – Мама… Мама совсем спятила. Она кричала, била посуду… Маргери. Ты знаешь, она, кажется, пытается свести маму с ума. Постоянно, постоянно ей названивает, оскорбляет ее, насмехается над ней, говорит гадости… А вчера… Мама опять начала… – Мирцелла вздохнула. – Я не понимаю. Я совсем не понимаю. Она… Она кричала… Она сказала такое… Я… Я больше не могла после этого с ней оставаться. Я видеть ее не могу больше, Санса. Это… Санса. Она сказала, что на этот раз Маргери точно спала с другими. Она именно так и сказала, что на этот раз это не ребенок Джоффри, что теперь-то точно не ребенок Джоффри, не как в прошлый раз, и… По лицу Мирцеллы потоком лились слезы. – Я переспросила, о чем она говорит, и она сказала, что… Что в прошлый раз это был ребенок Джоффри. Тогда. Когда Маргери потеряла ребенка. Из-за Джоффри. Из-за мамы. Она подстроила это, Санса. Она как-то сфабриковала результаты анализов, Санса, и… Это был ребенок Джоффри, и Джоффри убил его. Они с мамой убили его. Я… Я видеть ее больше не могу, Санса. Она знала это, и… Она убила собственного внука, Санса. Я… Я знаю, я плохая дочь, но я просто не могу ее теперь видеть. Я не вернусь к ней, Санса. Просто больше не могу.