Хорошие девочки

– Ну? – нетерпеливо спросила Арья, и Санса вопросительно посмотрела на Брана. – Если коротко: нет, никакого «речного» языка не существует. Да, это фальшивые документы. Нет, я не нашел ничего по Алейне Стоун и Джону Лордхенду. Да, это по-видимому банковские счета, – Бран был явно разочарован в себе. – Флешка? – рассеянно спросила Санса, и Бран кивнул. – Да, это самое важное. Флешка зашифрована, и я признаюсь, что не сумею ее расшифровать. Я не хакер, что бы там не говорил твой приятель, – Санса фыркнула. – Но… У меня есть знакомые. – Санса прищурилась, глядя на него. Тон у него был подозрительный. – Помнишь, я рассказывал, про Миру и Джойена Рида? Санса наморщила лоб, припоминая. – А, ребята с Севера, которые гостили у нас как-то? Ты еще говорил, что общаешься с ними в сети. – Да. Так вот, я не хакер, а они – да. Не буду вдаваться в детали, но… Если кто и может добыть всю новую информацию, то они. Я хочу съездить к ним, показать копии документов и флешку. – Съездить? На Север? Но… Не удобнее ли будет, если они приедут? То есть… – Санса смешалась. Она не хотела говорить, что имела в виду кресло Брана, но прозвучало именно так. – Они наверняка смогут вести свое расследование и отсюда, и к тому же, твоя учеба… – Им будет удобнее вести дела из их места. У них там вся техника, все такое. И к тому же… – Бран замялся. – Они живут не совсем на Севере. То есть, на севере, но… – Бра-а-ан? – подозрительно протянула Арья, когда брат замолчал. – Они живут в Застенье. – Застенье! – вскрикнула Санса, вскакивая на ноги. – Не поедешь ты ни в какое Застенье! Там все террористы! – Санса! – простонал Бран, запрокидывая голову. – Ну что ты выдумываешь? Ну какие террористы? – Одичалые! – разозлилась Арья. – Дикие террористы, больные на всю голову! Тебе что, рассказов Джона мало? – Это все просто отдельные случаи, не преувеличивай. У нас не было проблем с Застеньем уже лет пятьдесят. Мира и Джойен спокойно там живут. В общем, я думаю к ним слетать и показать все. И нет, я не нуждаюсь в твоем разрешении, уж извини, я совершеннолетний! – разозлился он, когда Санса открыла рот, чтобы заспорить. – Я вылетаю туда уже завтра. Да, я уже купил билеты. – На какие деньги? – возмутилась Санса. Она пока не говорила о деньгах, которые получила от Сандора, «ее долю» из сейфа мастерской – не прятала, просто опасалась пока их тратить. – Я одолжил у Миры. – Ох… – Санса вздохнула. – Теперь и ты влезаешь в сомнительные дела. – Ну, не одной тебе же это делать. На обратном пути я поеду поездом. Заеду к Рикону, может удастся встретиться с Джоном. – Не думаю, что он порадуется, что ты ездил в Застенье… – рассеянно сказала Санса. – У нас нет войны с Застеньем. – Технически, – заметила Арья, – мирный договор до сих пор не подписан. – Практически, – махнул рукой Бран, – это не важно. У нас в универе учатся ребята из Застенья, разве они террористы? Игритт, Эррок, профессор Тормунд Джайентсбейн с кафедры палеонтологии. – Вот профессор Джайентсбейн однозначно террорист, в этом я уверена, ты только на вид его посмотри! – Санса фыркнула. – Ладно. Я позвоню Маргери и отменю все, помогу тебе собрать вещи. – О, начинается, – Бран развернулся от нее, направляясь к собственной комнате. – Ничего не отменяй. Вещи свои я и сам собрать смогу, попрощаться мы успеем завтра, а сегодня езжай к Маргери. Прими ванну в шикарных апартаментах, поспи на кровати королевского размера, поешьте на ужин устриц с самым дорогим арборским вином. Правда, Санса, – он повернулся к ней у входа в свою комнату. – Не отменяй. И разузнай у Маргери, что она знает о Бесе? Маргери позвонила ей прошлым вечером и попросила заночевать сегодня у нее в ее новой квартире, потому что Элинор собиралась на свидание, Лорас и Ренли снова уехали в Дорн, и она не хотела оставаться одна. Сансе не очень хотелось идти, но идея о ванной и устрицах казалась заманчивой, и при этом, действительно, может стоило поговорить с Маргери о Бесе. Например, как Маргери узнала у Тириона адрес Сансы. Ведь она говорила, что узнала у него. «Все видит, все слышит, все знает». Санса присела, раздумывая. Она достала копию письма на непонятном языке и задумалась. «Никакого речного языка не существует». Возможно, что нет. Но Санса решила, что стоит все же спросить у Эдмура. Она не навещала дядю уже несколько месяцев, и теперь было самое время. Понадобится время, чтобы организовать свидание, но обычно недели на это хватало. Но отправить заявку следовало прямо сейчас. К Маргери Санса поехала на такси, не желая в этот вечер садиться за руль. Квартира, снятая Маргери, была в одном из самых фешенебельных районов Королевской Гавани, недалеко от Красного Замка, огромного старинного дворца, в котором заседал Парламент и располагалось правительство, и множество других учреждений – здание было таким огромным, что могло сойти за отдельный город. Санса бывала там в библиотеке, и ей там не нравилось. Мрачно, неприятно, и в общем, ощущение чего-то нехорошего – возможно, полагала Санса, так на нее действовали читанные ею книги по истории этого места – оно было создано на крови, и кровью закончилось его царствование, во время Великой Революции, когда прямо во дворе этого замка гильотинировали короля, его жену и множество дворян, включая одного из предков Сансы. После Революции и случившегося в то время Великого Пожара, столица Республики надолго переехала в Старомест, и только по окончанию Террора, Гражданской войны и принятия Конституции, вернулась в Королевскую Гавань, которую еще долгое время приходилось восстанавливать и перестраивать. Санса читала работы историков, наблюдавших реставрацию замка в прошлом веке, когда порядком подразрушенное здание начали готовить к его роли правительственного здания, и истории о найденных тайных проходах, скелетах, замурованных в разных тоннелях и темницах, секретных коридорах с опасными ловушками, одна из которых убила целую бригаду строителей, порядком щекотали ее нервы, и оттого Красный Замок казался ей еще страшнее и опаснее. Из окон дома Маргери, подумала Санса, должен был открываться красивый вид на Красный Замок. Из дома Старков тоже открывался красивый вид на Красный Замок. Особняк «Дом Лютоволков» было построено Криганом Старком незадолго до Великой Революции, как раз в то время, когда дворяне перестали сидеть по своим замкам и крепостям в провинции, а собирались в столице, при дворе и на глазах короля Эйгона Великолепного, первого и последнего абсолютного монарха Вестероса – блистательного, прекрасного, воина, торговца, строителя, политика и любовника, украсившего и перестроившего королевство – и разорившего его в итоге до такой степени, что его правнук закончил жизнь на гильотине. Особняка «Дом Лютоволков», прекрасный и чудесный, с великолепным видом на гавань и Красный Замок, теперь принадлежал увядающей кинозвезде… Санса иногда видела ее по телевизору, Барбри Дастин, красивая и ехидная, она теперь славилась только своими лошадьми. Зачем ей нужен был «Дом Лютоволков»? К чему теперь было об этом думать? Санса вошла в лифт и нажала кнопку. Когда она спросила портье номер квартиры Маргери, он только презрительно оглядел ее с ног до головы, отметив ее дешевую одежду, и лениво повторил: «Восьмой этаж», и Санса вспыхнула. Да, она совершенно отвыкла от домов, где лифт выходит прямиком в квартиру, занимающую целый этаж. Когда-то для нее это было обычным делом, и стыд зажег ей щеки, едва не до слез. Быть бедным не стыдно, говорили люди – но седьмое пекло, как же иногда это было унизительно. Двери лифта раздвинулись, и Санса шагнула внутрь. Открывшаяся ее взору обстановка поразила ее. Это был лофт, с грубыми необработанными стенами, огромными, чуть ли не во всю стену окнами, по потолку проходили провода, ведущие к прожекторам, служившим люстрами. Мебель тоже выглядела грубой и аскетичной, хотя Санса не сомневалась, диван окажется мягким и удобным. Стиль этот был довольно модным, подумала Санса, но это так не подходило Маргери. Квартира скорее была уместнее для мужчины-холостяка, возможно бывшего военного, подумала она, разглядывая шкафчики, более похожие на шкафы в казармах. Это не было жилище будущей мамочки. – Я тоже подумала, что Маргери сошла с ума, – раздался за спиной Сансы голос, и Санса едва не подпрыгнула. Оленна Редвин, маленькая, сухонькая и тоненькая, как травинка, суровая и страшная, как сам Тайвин Ланнистер, бывшая премьер-министр, покинувшая пост еще двадцать лет назад – но до сих пор под окнами Красного Замка случались протесты, на которых жгли чучело «Королевы Шипов» и проклинали ее. Пять лет назад, вспомнила Санса, один из таких протестов был под окнами гостиницы в Пеннитри, и Оленна вышла на балкон в роскошной шубе, с бокалом вина в одной руке и сигаретой в другой, и с усмешкой поглядывая на протестующих, дирижировала их скандированием «Гори, ведьма, гори». Либеральные журналисты называли ее высокомерной и оторванной от реальности представительницей элит, а консервативные – неустрашимой, верной своим принципам железной леди. – У кого ты снимаешь эту квартиру, Маргери? – крикнула Оленна в сторону, и из соседней комнаты вышла Маргери, вытирая руки салфеткой. Она подошла к Сансе и чмокнула ее в щеку. – Я не знала, что она придет, – шепнула она ей на ухо, но Оленна услышала. – Уж извини, что не захотела оставить свою беременную внучку одну, когда на нее охотится эта безмозглая гусыня Серсея Ланнистер. Гуси, дорогая моя внученька, редкостно тупые создания, но упрямые, коварные и безжалостные, и их глупость только придает им опасности. – Здравствуйте, мисс Редвин, – наконец выдавила Санса. – Здравствуй, здравствуй, – махнула та рукой. – Идем, присядешь со мной, поговорим. Маргери там готовит ужин. Иди готовь свой ужин, Маргери. Она готовит какую-то веганскую чепуху, уж придется нам с тобой потерпеть это сегодня, год назад Маргери спятила и пересела на кроличью диету, так что не удивляйся, если ее ребенок родится дебилом – это из-за недостатка белка. Хотя, учитывая, кто его папаша… Ты правда хочешь увеличивать шансы? Маргери закатила глаза, но послушно пошла прочь, явно не желая спорить. – Ну а ты, мясо ешь, я полагаю? Или тоже хочешь, чтобы ребенок дебилом родился? Санса хихикнула. – Я не вегетарианка, мэм. – Вегетарианка! Вот оно, это слово, которое я уже и забыла. Теперь все веганы. Я думала, вегетарианцы спятили, знала б я, до чего дальше дойдет. Боги свидетели, надо было ввести расстрелы для слишком умных, когда я была у власти. «О боже мой» – подумала Санса, идя вслед за Оленной к дивану напротив телевизора. – Ты только посмотри, телевизор. Целыми днями Маргери только и делает, что чавкает травой и смотрит телевизор. Понятно, что на такой диете мозг отказывает, да еще вдобавок и пролактин, так что ни на ничто умнее телевизора она и не способна, но надо ведь стараться! Санса укусила себя за щеку, чтобы то ли не расхохотаться, то ли не взвыть. – Ну а ты, в университете же учишься. Что там с твоими оценками? Сильно ли по ним ударил пролактин? – не став даже дожидаться ответа, она тут же продолжила. – В наши времена ни о каком пролактине и не слышали, так что поводов распускаться у беременных не было. Это сейчас – пролактин, шмолактин, гимнастики для беременных, техника дыхания, дотракийская гимнастика, носятся вокруг беременных, как с писанными торбами. Тоже мне драгоценности, беременные, на свете семь миллиардов человек, не такая уж и редкость – беременные женщины. Да, тебе вставили и попали, куда не надо, а всем вокруг теперь вокруг тебя плясать. Когда я была беременной, я попала в шторм на нашей яхте, и мой болван муж застыл, как идиот, каким он и был, и я тут же взяла все в свои руки, отдала распоряжения, скомандовала, кому надо, надавала пощечин, кому надо, и в целости и сохранности вывела нас всех к берегу. Случись сейчас такое, начнут ведь верещать «ах, опасность, ах, неосторожность» . Моя бабка, беременная, в осажденном Арборе от дорнийцев отстреливалась во время восстания. «О боже мой» – снова подумала Санса. – Кто, кстати, отец твоего ребенка? Не идиот ли какой? А то идиоты уже достаточно расплодились, пора это прекращать. Надо было ввести принудительную стерилизацию для идиотов, когда я была у власти. Хотя это, конечно, не решение. Вот к примеру, Тайвин Ланнистер, уж насколько умнейшая голова, и жена его была умница-разумница, хотя потаскуха еще та, но голова на месте была, вот вроде и не повод стерилизовать, а какие дети-дебилы у них народились, поражаться не устаю. До сих пор помню, встречаю как-то Ланнистера с его сынком, то ли восемь ему было, то ли девять, спрашиваю, кем хочешь стать, когда вырастешь? А тот и отвечает: «астронавтом». Еле-еле я сдержалась, чтобы не спросить Тайвина, уверен ли он, что жена ему близнецов не от соседа нагуляла. Санса закусила губу. – Санса, можешь мне помочь немного? – раздалось из соседней комнаты, и Санса, наскоро извинившись, рванула к Маргери. Маргери перемешивала салат в миске, но больше ничего как будто не было. – Подумала, что тебя пора спасать, – усмехнулась Маргери и указала ей на шкаф. – Помоги накрыть на стол, там посуда. – Что ты готовишь? – Овощную запеканку с тыквенным пюре и запеченные яблоки. И салат по-норвосски. Санса кивнула и принялась доставать подходящие тарелки. – Помнишь, мы однажды учились готовить? – вспомнила она, и Маргери рассмеялась. – Твоя мама нас чуть не прибила. – Ну, если вспомнить, как мы уделали кухню… Я бы сама нас прибила. Твоя квартира… Маргери, она немного не в твоем вкусе. – Я хотела поскорее свалить от Ренли. Кроме того, что Ренли вообще следует принимать в гомеопатических дозах, от их с Лорасом жилища у меня чуть кровь из глаз не шла. Дорого-богато, золото, лепнина, бархатные шторы – когда я вошла в эту квартиру, я едва не разрыдалась от облегчения. Достань из холодильника графин с лимонадом, пожалуйста, – Маргери заправляла салат маслом. – Как я уже говорила, я не знала, что бабушка придет. Она вообще-то должна уже была быть в Хайгардене. Думаю, она опять разругалась с папой. Или с мамой. Или с Уилласом. Или с кем угодно. Она со всеми ругается. – Кроме тебя. – О да, – Маргери махнула в ее сторону ложкой для перемешивания салата. – Меня ей пробить еще не удалось. Хотя она очень старается. – Никогда не пойму, как у тебя получается. – Я ее любимица. А теперь любимица вдвойне. Я ношу под сердцем ее первого правнука. – Не думай, что я считаю это достижением. Любая идиотка способна раздвинуть ноги и не отпихнуть мужчину до того, как он в нее спустил, – старухе, похоже, стало скучно. – И я все еще надеюсь, что твои братья возьмутся за дело. Им даже еще легче будет, чем тебе. – Санса отвернулась, едва сдерживая хихиканье, пока Оленна садилась на любимого конька. – Помню, твой дед, когда я рожала, бегал и орал: «Мы рожаем, мы рожаем!». Потрясающая наглость, у меня чуть схватки не прекратились. «МЫ рожаем». Это как муха на хомуте у лошади кричит, что «мы пахали». Чуть не прибила его тогда. Помню, твой папаша, – ткнула она пальцем в Сансу, – тоже как-то приходит, весь в мыле. Видите ли, переволновался, «Кейтлин родила». Хотя бы хватило совести сказать, что Кейтлин родила, а не он. Помнится, Роберт тогда аж затрепыхался весь на радостях, когда Нед сказал, что это девочка. Тут же завел шарманку «поженим детей, породнимся, наконец-то, будем настоящей семьей». Я думала, Станнис их обоих на месте тут же пришьет. Санса с Маргери переглянулись, и Маргери насмешливо сделала страшные глаза. – Вот Роберт, он к родам относился как обычно относятся мужики, и это понятно – шел бухать. Уходил в такие запои, что любо-дорого. Серсея всегда со своим бесполезным братцем рожала. Вот он и носился вокруг «Ах, Серсея рожает». Тоже мне невидаль, рожает. Бегал с таким видом, будто она не ребенка рожает, а ядерный реактор гасит. Я бы сказала, что он вел себя как отец, если бы ему не было так плевать на детей. Покажи ему ребенка, кривится, будто говном перед его носом помахали. Красивый парень, но до чего же бессмысленный. – Бабушка, за стол, пожалуйста, – с трудом пробилась в ее монолог Маргери, расставляя тарелки с запеканкой. Санса неловко присела, не отводя взора от Оленны. – Что это, овощи? Кроличья еда. Станнис вот тоже вечно эту траву жевал, с тех пор, как попал в секту, до того был мужик как мужик, а там и переключился на подножный корм. Я всегда… – Генеральный прокурор Баратеон был в секте? – Санса так изумилась, что перебила Оленну. – Конечно, был. Как раз и случилось, когда его родители погибли – самолет разбился при посадке, бедные мальчики были в аэропорту и все видели. Ну вот тогда он в секту и попал. Какому-то эссосскому богу поклонялись, пророчица у них там была, красавица, что твоя кинозвезда, вечно в красном ходила. Они и рады были Станниса к себе заполучить, компанию он не получил, но кое-какое наследство у него было, закружили ему голову, только и ходил потом, как идиот вместе с ними – танцевали у костра, голые, жгли все, до чего дотянуться могли, сердечки рисовали повсюду, вандализм, короче. Джон Аррен тогда ко мне примчался: Оленна, милая, спасай. Пророчицу мы ту прищучили, конечно, они умудрились рощицу сжечь, недалеко от Штормового Предела, выли там что-то о том, что роща была посвящена ложным богам… – Богороща? – Она самая, правда, ненастоящая, так, деревья посадили и обозвали богорощей. Ну, вот их они и пожгли, тут-то мы их и прижали. Пророчицу депортировали, сектантов постарше посадили, а Станниса во флот, чтобы ему там мозги прочистили, и вроде как получилось, мысли теперь у Станниса – в лесенку и ровными рядами, как солдаты на параде. Единственное, что от секты у него и осталось – это кроличья еда и жена его бывшая, он с ней там познакомился. – Я была удивлена, что мистер и миссис Баратеон развелись. Они, кажется, подходили друг другу. Маргери фыркнула. – Селиса Флорент? Она никому не подходила, брось. Кошмарная женщина. – Не то слово, – согласилась Оленна. – И сама она, и вся ее семейка ушастиков. Чем думал Станнис, я никогда не пойму. Конечно, пророчица высосала из него изрядно денег, но какая-то сумма-то оставалась, он легко мог найти себе красотку с приятным характером, а женился на стерве Селисе. Понятно дело, из-за денег. – Бабушка! – укоризненно сказала Маргери, но Оленна махнула на нее рукой. – Вернувшись с флота, он пошел просить денег у Роберта, это потратив-то деньги на своего огненного бога-то. Потрясающая наглость, конечно же, Роберт ему ничего не дал, вот Станнис и женился на Флорент. С подачи папаши Флорент он и пошел на меня войной, с прокуратурой Штормового Предела, когда пытался обвинить меня в коррупции. Ха! Уж пообрывали мы ему с Мейсом и Пакстером перышки. А теперь он генеральный прокурор Вестероса и, говорят, в Сенат идти собирается. До чего докатилась наша страна. – Все это, конечно, – сказала Оленна, прожевав кусочек, – работа старого болвана Джона Аррена. Теперь он, конечно, совсем растение, но пнем он был еще с молодости. – Простите, что? – удивилась Санса. – Растение? – Альцгеймер, дорогая, Альцгеймер. Об этом не распространяются, но люди-то знают. Раньше-то мы говорили просто «впал в маразм», теперь вот на все есть красивые названия. Звучит-то как – Альцгеймер, куда приличнее, чем маразм. Хотя в итоге все одно и то же, пускает слюну и ходит под себя, пока его жена потихоньку пускает его компанию по миру. Ты уж прости, дорогая, она твоя тетя, но Лиза – та еще штучка. Окрутила старика, когда скончался его любимый племянник, которого он в наследники готовил. Не Хардингам же было компанию оставлять? Нищебродское семейство. – Санса быстро приподняла бокал с лимонадом, пряча за ним лицо. – Хардинги-то обрадовались, но тут Лиза подсуетилась. А то ж, сестрица пошла за одного из богатейших в Вестеросе людей, как же она и вдруг рыбину поменьше поймает? Вот и отловила себе старикашку. Уж не знаю, от кого она ребенка завела, но теперь-то она счастлива, как форель в реке. Ухаживает за старикашкой, ухаживает за сынишкой, все ее жалеют и потакают ей, а она и рада-радешенька. Только вот что я вам скажу, девицы. Поищите в своем интернете другое красивое слово. Делегированный синдром Мюнхгаузена, вот оно это красивое слово. – Да вы что? – ахнула Санса, резко ставя бокал на стол. Маргери перевела взгляд с бабушки на Сансу. – Что, простите? – А, вижу, ты уже знаешь, что это? А ты Маргери, поищи, поищи в интернете. Ты, Сансочка, может и не помнишь, а ведь родился малыш Робин крепким и здоровеньким, и даже своими ножками ходил. А потом вдруг началось: астма, эпилепсия, мышечная дистрофия, и еще уйма болезней. Ах, как не повезло бедному маленькому богатенькому мальчику. И рядом мать, всю жизнь на него положившая, и все вокруг нее: ах, бедная, ах, героиня, ах, стольким пожертвовала. Ну-ну. Видели мы, чем она жертвует. Мужчинка этот плюгавый, что вечно вокруг нее вертится, рост – метр в прыжке. Мизинец, так его называют. Вот бы уж кого я бы на месте Хардингов проверила, если еще надеются отцепить себе долю. Вы доели уже? Пойдем-ка в гостиную, желаю коньячку. Санса была в восторге, чувство неловкости пропало, и она была готова и дальше с большим интересом слушать старуху – информация из нее лилась, как вода из неисправного крана. Жаль, не получалось пока придумать, как этот кран поворачивать в нужную сторону. – Включи-ка, Маргери, телевизор, что-то от тишины у меня уши звенят. Дай сюда пульт. Она принялась переключать каналы. – Торги на Мирийской бирже закончились на показателе… – Щелк! – Ведьмаку заплатите чеканной монетой, оуоуоуо!... – щелк. – … открытый космос астронавты Бриенна Тарт и Арис Окхарт… – щелк. – И снова с вами реалити-шоу «Семейка Отерис!» – щелк. – … по словам губернатора Болтона… – щелк. – Итак, с нами была Мирри Маз Дуур, и скоро на нашем канале премьера третьего сезона «Предсказания и пророчества Божьей Женщины». – Ох, бабушка, хватит, – Маргери вырвала у нее пульт. – У меня есть подписка на поток, давайте посмотрим новый фильм с Даарио Нахарисом. – А, Даарио Нахарис, красавец-парень. Включай, включай, посмотрим. Как называется-то? – «Принц стрекоз». – Семеро помилуйте, неужто про Дункана Таргариена? – Скорее всего, бабушка, ведь это знаменитая история любви. – Ну, посмотрим, посмотрим. Санса собралась. Что-то ей подсказывало, что Дункана и его прекрасную Дженни ожидают тяжелые два часа – и вовсе не оттого, что им приготовили сценаристы. Старуха не подкачала. – Барристан Селми в роли Лионеля Баратеона. Хорош был мерзавец в молодости. Барристан, конечно, брось глупые шуточки, Маргери. Ох, был хорош. – Сколько лет этой Мерривизер? Сорок, кажется? Натянута, что твой барабан, а губищи-то, до пола оттянуты. – На экране в озере купались голые крестьянки, за которыми подглядывал из кустов главный герой со своим оруженосцем. – Крестьянки-то, тощи, что оглобли. И уж конечно, в те времена все крестьянки эпилировались воском, ну конечно. Даже в наши времена волоса там не удаляли, это теперь всех мужиков на педофилию потянуло, не могут, когда волосы там… – Парик у Нахариса, конечно, позорный, но все равно красавец, истинный красавец. Таргариены, конечно, не такие были, я то помню. – Вы встречали Таргариенов? – оживилась Санса. – Конечно, встречала, видела как тебя. Белесые, как поганки, худые такие же, а глазки так и бегают, так и бегают, под лохмами их нечёсаными. Помню, помню я Эйриса Таргариена. Нечистыми делами занимался, Тайвин с ними возился тогда. Но хозяином считался Эйрис, правда Тайвин вовсю уже тогда под него копал. Джейме Ланнистер, брат твоей драгоценной Серсеи, у него секретарем работал… – Джейме? – поразилась Маргери и расхохоталась. – Джейме и вдруг работал? Не может быть! – Тогда Тайвин еще надеялся, что из его бессмысленного сына выйдет хоть какой-то толк. Гонщиком хотел быть, думал, чемпионом Формулы 1 стать, в детстве и юности вечно какие-то гонки выигрывал, правда, сдается мне, что это папаша ему титулы покупал… – Ты несправедлива, бабушка, дядя Пакстер всегда говорил, что Джейме был талантливым гонщиком, и наверняка стал бы чемпионом, если бы отец не запретил ему гоняться… – А стал принеси-подай при Эйрисе Таргариене. А после смерти Таргариенов он только и делает, что зад рядом с Серсеей просиживает. Как Роберт его не прибил, я не понимаю. Куда сестрица, туда и он, поди и в постель к ним ложился. Собственно, я и думаю иногда, что может Роберт и шурина своего потрахивал. Я всегда подозревала, что Джейме Ланнистер – любитель поиграть на заднем дворе. – Бабушка! – смеялась Маргери. – Да я уверена, что Джейме не гей! – А почем тебе знать? Женщин вокруг него никогда и не было, а тут два варианта, или шпагоглотатель, или ходит через черный ход. – А вы знаете, что случилось с Таргариенами? – вдруг спросила Санса, и Оленна резко заткнулась, покосившись на нее. – Бабушка? – удивленно спросила Маргери, когда пауза затянулась. – Бабушка, ты знаешь? – Ее глаза засверкали от любопытства. – Знаю я многое, – отрезала Оленна. – А если б я к тому не знала, когда язык придержать, я бы до своих лет не дожила. В пожаре они погибли, – сказала она после долгого молчания. – Некоторые. От детей и косточек не осталось. – От детей? – Да, младшенькие, мальчик и девочка-младенец. Пожар-то был такой сильный, а дети маленькие, понятно, что и горсточки пепла от них не осталось. Эйрис, его жена, старший сын и его подружка с детьми – их нашли полуобгоревшими, а вот комнаты, где малыши были, обрушились, и там от них и следа не нашли. – И все же, что случилось, бабушка? – Маргери нахмурилась. – Эйрис устроил пожар, в котором все погибли, ведь так? – Может и так, – кивнула бабушка. – Был там один мальчишка… Несовершеннолетний. С придурью. – Она вздохнула. – Огромный, как гора, но совершенно безмозглый. Так и не поняли мы, что случилось, но был он весь в крови, а подружка младшего Таргариена, Мартеллша, она, судя по всему, изнасилована была. Что уж там в итоге вышло, никто до конца и не понял. Да только потом все загорелось. Младшего Таргариена нашли с пробитой грудиной, а из Эйриса пули выковыряли. Парнишку того заперли в психушке. Джейме Ланнистера в саду с пробитой головой обнаружили, так он ничего и не помнил. Потом и решили, что тот парнишка пролез в дом и изнасиловал Мартеллшу, а когда его поймали, перебил всю семью и дом поджег. Как он это устроил – Семеро знают, тупой был, что твоя пробка, а вот все же. Хотя есть мысли, что… – Что? – Хватит! – отрезала Оленна. – Давайте кино смотреть. Утром Санса вышла в кухню, выпить бокал воды, и нашла там Маргери. Та сидела за столом, прикрыв глаза. – Не выспалась? – хихикнула Санса, и та вздохнула. – Бабушки иногда бывает слишком много. А мне сегодня сдавать анализ… – Тебе лучше перенести, если ты сегодня переутомилась, могут быть ложные показатели… – начала Санса, но Маргери усмехнулась. – Ложные? – она засмеялась. – Да, это было бы забавно. Анализ на отцовство, Санса. На отцовство. Санса присела рядом с ней, глядя в ее лицо, не отрываясь. Лицо Маргери было мертвым, как камень. – Ложные. Я до сих пор не представляю, как Серсея тогда это провернула… Как она устроила, чтобы… На этот раз я договорилась, чтобы анализы отправили в несколько лабораторий, даже в Эссос. На этот раз ее фокус не пройдет, Санса. Не пройдет. Санса смотрела на нее пристально. Казалось, что она не лжет. Но… Да. Казалось. – Но даже если это опять ей удастся, – Маргери ощерилась, – я без боя не сдамся. Джоффри кремирован, а анализы его родственников еще не показатель. Да и даже если бы и так, я была женой Джоффри Баратеона, официальной, даже если они сумеют опять провернуть этот трюк, им теперь так просто не лишить ребенка отцовства, – она положила руку на живот, глядя прямо перед собой. – Мой ребенок получит то, что его по праву. Я не отступлю. Санса подумала о том, что причиталось по праву ее ребенку. Если Робин – не сын Джона Аррена… Она вдруг подумала, а если пойти с этой идеей к профессору Уэйнвуд? Заключить с ней мирный договор? Пусть проверят Робина на родство с Арреном и Мизинцем… Или проверить Лизу и Робина на синдром Мюнхгаузена… В гостиной раздался шум. – Маргери, сделай мне кофе. И яйца мне пожарь, я твою траву сегодня есть не буду. Седьмое Пекло!!! – закричала вдруг Оленна, и из гостиной послышался грохот. Санса и Маргери переглянулись и помчались к ней. Оленна стояла, широко раззявив рот и выпучив глаза, прижимая к груди пульт от телевизора. Девушки перевели взгляд на телевизор и замерли, увидев надпись по низу экрана. «Тайвин Ланнистер мертв».