Очевидцев не выбирают

Кто бы мог подумать, что Кроули воспримет признание так легко и невозмутимо. И хотя всех подробностей дела он пока не узнал, щекотливая тема уже сама развязала язык демону-искусителю. Кто бы мог подумать, что Азирафаэль будет шокирован, услышав похожий случай из его уст. История могла показаться наигранно драматичной для стороннего слушателя, но ангел с уверенностью мог бы заявить, что эта демоническая черта далеко не для придания антуража повествованию. — Дорогой, то есть ты тоже провернул такой трюк с бессмертием?! — Ну да, — непринужденно качаясь на стуле, Кроули также непринужденно чесал подбородок. — Не вижу смысла в общении без гарантии хотя бы на тысячу лет, что собеседник не скопытится после последней встречи. — Я тоже так считаю. Ангел тихонько вздохнул с облегчением. Та беспечность, с которой Кроули вел разговор внесла надежду на благоприятный исход случившейся заварушки в американских СМИ. «Он как и я создал бессмертного и до сих пор не расскрыт! Может не стоило так переживать?». Но с другой стороны ангелу восточных врат было досадно думать, что на протяжении всей их дружбы у Кроули было определенное существо на замену. «До чего же глупо я поступил! Я удерживал дистанцию между нами столько лет, полагаясь, что он продолжит искать со мной встречи? Я — наивный дурак! Конечно у него было полное право найти мне замену!» Пока эти мысли огорчали светлую голову блуждавшего по лезвию служителя Рая, на кухне воцарилась тишина. Продолжалось это ровно до тех пор, пока Кроули не издал громкий глоток, едва не захлебнувшись, затем привычная невозмутимость лица искривилась в истерический оскал. До него дошли слова Азирафаэля. — Погоди. Ты сказал «Трюк с бессмертием»? Ты же не имел в виду… — Я подарил человеку вечную жизнь, мой дорогой. — спокойно заявил на это ангел. — Как и ты. — Ты что? Ты сделал своего дружка подобным… Ему?! — О чем ты? Люди и так созданы по образу и подобию… — Да знаю я эту песню! — прорычал демон, в бешенстве смахнув свою кружку со стола. — Я говорю: ты сумел уподобить человека высшим силам, наделив его властью над смертью?! Азирафаэль в страхе отпрянул от напитка, пролепетав что-то невнятное. Внезапно ему стало некомфортно. Поднять глаза и взглянуть другу в лицо он пока не решался. Напрасно Кроули уставил на него наполненные тревогой змеиные глаза, ведь он видел перед собой откровенного безумца, суицидника, бросившего вызов самому Создателю. — Человеку раньше давались не менее могущественные силы, — неуверенно оправдывал себя букинист, не смея поднимать глаз. Это бы раскрыло его позорную беспомощность. — Исцелять больных например, не испытывать физической боли, предвидеть будущее, наконец… — Да что ты говоришь! Насчет будущего — тут уж явно наши старались, вовсе не эта гребанная небесная канцелярия! «Ангел, что же ты натворил…» — Кроули мысленно запаниковал. Он прикрыл в немом опасении рот кистью руки, но быстро сместил ее, закрываясь от всего услышанного ладонью. Этот жест мог отдаленно напомнить фейспалм, однако здесь и не пахло хоть какой-нибудь усмешкой или стыдом. «Неужели тебе совсем не дорога твоя шкура, ангел?» Из какой только задницы демону не приходилось доставать своего пернатого друга, но чтобы сотворить такое — до какой же степени надо быть безрассудным созданьем! Вернее было бы сказать, до какой степени надо стать одиноким, чтобы опуститься до общения со смертным… Внезапная боль в висках остро разнеслась по телу змея-искусителя. «Страх одиночества! Вот ради чего он всегда лезет в пекло! Ох, Ази…» Внутренний паникер Кроули уступил место неправильной черте для демона — сочувствию. Но, увы, бразды правления этого небесного проявления в душе падшего ангела были переданы в руки гнева. — Надо же было додуматься — истратить лимит чудес на бесценный дар бесконечной жизни! — Ведь ты сам проделал тоже самое, вопреки жизненному циклу человека! — Это было чертовых четыре тысячи лет назад, Азирафаэль! Все уже забыли об этом! Если бы оба друга знали, как сейчас близки были их подопечные к очередной смерти, то невероятно удивились бы тому, как им удавалось вытерпеть друг друга такой продолжительный срок. В течение двух с половиной месяцев Генри помогал в инфекционном отделении волонтером. Ему удалось отстоять место для Адама в секторе коматозных пациентов, так что теперь бедняга Лукас спокойно выдохнул и перестал себя винить. Дела в морге шли весьма ужасно: тела всё заполняли холодильные камеры, бледные лица уставших медиков не уступали мертвым, напоминая собой ходячих призраков. Казалось, будто в здании даже среди живых людей не оставалось капли жизни — пандемия измучила всех. — Когда же кончиться этот кошмарный поток трупов? — простонал Лукас сквозь пальцы ладоней. Его обеденный перерыв только что завершился, едва Генри вышел из палаты. Сетуя на паршивую ситуацию, ассистент отвлекся на ленту новостей. — Только наступило затишье, дак нет же — эти бунтари навлекли новые вспышки! — С этим не поспорить, — фигура судмедэксперта возникла так же внезапно, как и исчезла. В руках он нес три пробирки. Подойдя к лабораторному столу, Генри ловко извлек из сосуда содержимое и пинцетом вычленил несколько крупных частиц. — Помнится мне, во времена пандемии испанки люди тоже не могли дышать . * — Да, и то и другое можно назвать «синей смертью», но согласитесь, посиневшее от насильственной асфиксии лицо темнокожего не совсем вяжется с кислородным голоданием от испанского гриппа. — Я имел в виду, что рассовая сегрегация сродни болезни. Разжигая конфликты фитилём ненависти, они подрывают иммунитет города и его жителей. Я не сторонник массово разбоя угнетенных, но и оправдать нынешние действия полиции никак не могу. Беспредел! — Моя бабушка выросла на севере Ирландии, а прадед был евреем, — невзначай ляпнул молодой человек, но с видом знающего продолжил. — Эти нации тоже когда-то ненавидели. А теперь! Кто бы знал, что сейчас по ту сторону Ла-Манша живут одни из квалифицированных специалистов, а сельское хозяйство прогрессирует, благодаря евреям! — с гордостью заключил он. Чувствуя, что рассказ лишён внимания, Лукас сделал паузу и многозначительно подытожил. — И вам конечно же это не интересно. — Похвально, Лукас, — Генри погрузился в анализ, едва слушая своего коллегу. Увлеченный микроскопом, он сделал лишь одобрительный жест рукой. — Не знал, что тебя волнует жизнь угнетённых. — По правде говоря, не совсем, док. У меня уже мозг лопается от рутинной работы, и я подумал, почему бы мне не покопаться в родословной на худой конец? Все равно новый том «Пожирателя душ» мне не почитать… Если бы Генри не был так отрешен от разговора, то вероятно одарил бы Лукаса разочарованной миной. По его мнению, знакомство с генеалогическим древом должно начаться, как минимум, с детства, что и делали в семьях во времена его юности. Даже крестьяне имели такую тенденцию. Увы, многие традиции в обществе были похоронены под слоем пепла Второй мировой, что так внезапно порвала родословные связи. Генри, не заинтересованный болтовней о новинках среди индустрии комиксов, неосознанно поспешил сменить тему. — А как насчет заполонивших сеть виртуальных экскурсий? Ты не думал об этом? — Неужели вы считаете, что я похож на ценителя музейных экспонатов, док? — зная консервативные пристрастия своего начальника, Лукас не сумел сдержать сарказма. — Извините конечно, но я со школы не люблю посещать эти места. Я пытаюсь побороть скуку, а не нагнать ее! Стеклянная пластинка слезла с микроскопа, после чего музыкальные пальцы судмедэксперта водрузили на ее место новую, уже с другим образцом. — Как дела с поиском Священного грааля? — шутливо спросил ассистент, имея в виду вакцину. — С таким рвением у вас могут закончиться все клетки вашего тела, не то что антитела! Вместо ответа Лукас получил неопределенный вздох. — Я серьезно, Генри. Вам надо придержать коней! Ладно, после первого заболевания вы восстановились, но второе исцеление — еще не повод нарочно лезть в пасть к зараженным! Надо помнить, что бывший ассистент — ныне полноправный коллега, хоть и не может найти общие интересы с наставником, но не лишен к нему привязанности. За время работы с Генри он вдохновлялся и восхищался его незаурядностью, наслаждался тем, что имеет возможность наблюдать и учиться у него. Новость о том, что Генри Морган лежал в инфекционной больнице очень напугала его. Потерять такого человека для полиции было бы прискорбно — его нестандарные методы работы были очень ценны во время расследований. Конкретно для Лукаса потеря Генри дала бы повод для глубокой депрессии. Он дорожил им как хорошим собеседником и разносторонней личностью, как профессионалом своего дела, как человеком с загадочным прошлым и как потенциальным другом. — Я восхищаюсь вашим бесстрашием, но боюсь, что третий раз мне придется похоронить вас уже не мыссленно. Мутация вируса не прекращается, а как известно, Бог любит Троицу. Упоминание Провидения вдруг отвлекло Генри Моргана от исследования. Он бросил все внимание на ассистента, его взгляд стал затуманенным и отрешенно-мрачным. Сознание вернулось к неприятному флэшбеку о его первой жене. О, если бы Генри мог знать наверняка, что пережив каких-то жалких две смерти, на третьей наступит избавление от бесконечного существования, то он бы поспешил заразиться короной еще быстрее. — Не припомню, чтоб меня трижды настигала Божья кара… — это все что мог заключить человек, над судьбой которого распорядились и поглумились потусторонние силы. С ехидностью в лице он добавил. — Ты не говорил мне, что придерживаешься религии. — А это важно? — По крайней мере, я не уповаю на помощь из ниоткуда. Очень сомневаюсь, что такое «везение» на меня снизашло, якобы от ангела-хранителя. Но это лишь мое мнение, не более того. — Генри, вы атеист? — Я скорее агностик, Лукас. Религиозная полемика двух коллег закончилась, не начавшись. Ассистент только с грустью заявил, что не стоит быть таким критичным к своему небесному хранителю. Он с детской наивностью верил: ангелы (хотя они и невидимы) слышат все мысли и слова своего протеже, поэтому могут быть очень обидчивыми. К конкретному ангелу это тоже можно отнести. *** Нет, не так. Относилось это к конкретному ангелу. — Поздравляю, — беззлобно произнес Кроули. — По шкале косячности ты перещеголял меня самого! — силясь успокоить нервозность, демон запустил пальцы в волосы. Отведя взгляд от единственного создания, которое разделяло его же страх, он от безысходности закусил губу. Давить на ангела ему не позволила бы остаточная крупица совести. А обидеть его и задеть — уж от этого Азирафаэль застрахован не был. — Почему ты так жесток ко мне? — ясные глаза букиниста все-таки устремились на мрачную гримасу своего визави. Их нездоровый блеск отрапортовал об ангельском отчаянии. Он надеялся хотя бы на сочувствие, но как же глупо ждать этого от оккультного существа. — Ты не можешь осуждать меня за то, что сам сотворил — это низко Кроули! — Тебе напомнить, что я и не такое проворачивал — я вообще-то бога из себя строил для людей! И не один раз! Падшим нет ограничений, а вот ты — другой разговор. Поэтому могу и буду осуждать! Пальцы покинули рыжую шевелюру хозяина так же быстро, как падала на пол вторая кружка с кофе. Теперь худая фигура демона опиралась руками на стол и строго смотрела на трясущиеся руки ангела, размазавшие по щекам слезы. — Тебя ведь подвергнут анафеме за такое кощунство, — мрачно заявил Кроули. — И не говори мне, что ты не читал Закон Божий! Если твои узнают… -…Хочешь назвать меня покойником? — после паузы закончил мысль ангел. На его лице проскользнула жалкая тень улыбки. Почему-то из уст Азирафаэля последнее слово прозвучало неестественно забавно. Кроули решительно приблизился к заплаканному лицу и легонько приподнял чужой подбородок. Зафиксировав его, удержал внимание ангела на себе и тихо произнес: — Боюсь что так. За нарушение любых божественных канонов обычно по головке не гладят. Мне известно как обходятся с небесными созданиями в случае ослушания. Но мы на нашей стороне, помнишь? Не хочешь сам чудесить — правильно, пока не надо. Можешь рассчитывать на мои оккультные силы. Рыжеволосый демон медленно убрал пальцы с подбородка друга, оставляя на чужой коже тепло своей руки. Сосредоточенно взмахивая кистью руки в воздухе, будто избавляясь от мельчайших частиц пыли, он высушил ангельские слезы и вернул разлитым по полу напиткам и кружкам первичный облик. Немая благодарность отразилась в улыбке ангельского существа. Его мягкая рука невесомо нависла над костяшками Кроули и тихо опустилась, захватывая пространство. — Давай обменяемся телами снова! — оживленно предложил букинист, ссылаясь на безупречность плана. — Да ну тебя! — не унывая отозвался искуситель, в момент осушив эфиопский напиток. Опять щелчок и подсветка электронных часов теперь надолго застыла на полтретьего ночи. — А теперь, Ази, я хочу узнать об этом человеке! Бьюсь об заклад он — вылитый ты!