Эллин

Лондон, 1889 год.

      Экспресс «Ливерпуль — Лондон», грузно пыхтя, протащился вдоль перрона вокзала Юстон, когда до полуденного свидания часовых стрелок оставалось минут пять. Волна встречающих и грузчиков тут же накатилась на еще не отошедший от одышки поезд.       Да, Лондон ничуть не изменился. Столь знакомый одеколон сырости, гари и несвежей рыбы еще в тамбуре ударил в ноздри. Или это его бизонья шуба настолько пропиталась дымом гаванских сигар?.. Кроули повел носом. Нет. Его шуба пахла приятно (будто хранила память о травяном букете прерий), в отличие от этого вонючего города. Будь его воля, укутался бы в кучерявой шерсти с головой: Лондон редко радовал солнцем и теплом.       Сойдя на перрон, Кроули свистнул паренька-носильщика и вверил ему свой бесчисленный багаж. Его перевозка до кэба оказалась сущим адом, опаздывавшие пассажиры хлынули навстречу прорванной плотиной. Им противостояла партия прибывших вместе с Кроули пассажиров «Океаника». Безудержный поток понёс их к выходу, и Кроули изо всех сил старался миновать препятствия в виде громоздких сумок, котомок и чемоданов, которые так и норовили разбить его хрупкое тельце. За этот Ад носильщик был награжден однодолларовой купюрой.       — Энтони, ты ничего не забыл? — часть багажа обрела голос.       — Я топчу это бренную землю столько, что мне позволительно забывать. А что?       — Ты отдал бедняге не те деньги.       — Ничего. Разменяет, или украдут. Будь моя воля, я бы приучил эту отсталую страну к долларовой системе. Ни шиллингов, ни фартингов, ни гроутов, ни крон. Только доллары и центы — красота! — Кроули повернулся к кэбмену. — Трогай в Сохо. Угол Риджент и Бик-стрит.       Когда тот доставил их по указанному адресу, Кроули торопливо соскочил на мостовую, бросив напоследок:       — Дальше справишься без меня. Жди в гостинице.       — Как скажешь. — И кэб тронулся дальше, скрываясь за изгибом улицы.       Оставшись один, Кроули перевел дух. Глупое человеческое сердце трепыхалось, будто лягушка на сеансе гальванотерапии, и никак не желало вести себя прилично. Долбило грудную клетку, желая выпрыгнуть из нее вон. Тише! Сжав кулаки, Кроули сглотнул и осмотрелся.       Слава Сатане, здание стояло на прежнем месте. Та же знакомая вывеска с издевательски неправдивой фамилией Фэлл, та же дверь… Ох, ноги бы его здесь не было, но судьба загнала его в угол. Придется обратиться к Азирафаэлю. Одна просьба. Малюсенькая. Крохотулечная! И он снова сгинет из этой страны, в которой кроме туманов, смога и ханжей ничего и не было.       Кроули распахнул дверь, звякнув колокольчиком. Он уже хотел было привычно кликнуть Азирафаэля, но, переступив порог, не на шутку встревожился. Жуткая перемена! Взамен уютному родному бардаку — ровно поставленные, как кровати в казармах, книжные стеллажи. Аккуратные блестящие таблички с названиями отделов. Стрелочки-указатели! И главное. Ни следа от прежнего хлама, ранее зиккуратами возвышавшегося над колобками пыли. Последних тоже не наблюдалось. Убежали сами? Прогнала метла, и съел совок?!       Посетители в магазине и вовсе добили. Обыкновенно Азирафаэль спроваживал любого непрошеного гостя, и тот больше никогда не возвращался. Теперь люди захватили весь магазин: расхаживали между полок, листали приглянувшееся книги или просили мальчонок на побегушках найти что-то конкретное. Многие толпились у написанного от руки объявления «31 марта, 19:00, обсуждение «Трое в лодки не считая собаки» Джерома Капки Джерома. Автограф-сессия от автора! Требуется предварительная запись. Количество мест ограничено». Три стопки мартовского выпуска журнала «Домашние куранты» будто бы рекламировали объявление на столике рядом.       Взяв для предлога дурацкий журнал, Кроули бросился к задней комнатке. Спокойствие, только спокойствие! Сейчас он узрит Азирафаэля, скрючившегося за столом, с остывшей бурдой в рядом стоящей чашке — и все увиденное окажется пустячным кошмаром.       Но скрючившегося Азирафаэля не было. Даже прямого. Никакого. И стола не было. И дивана. Вместо этого в их затоне громоздился свеже выкрашенный лакированный прилавок, за которым стоял такой же лакированный юнец, у которого улыбки раздавались вкупе с книгами.       — Прекрасный выбор! — пропел он, когда Кроули бухнул журнал прямо перед ним. — Не желаете ещё приобрести «Янки» Марка Твена? Тоже литературная новинка. Яркое, сатирическое произведение! Прекрасный американский писатель.       — Вы издеваетесь? — Бровь нервно дернулась.       — Что вы. Ни в коем случае.       — По мне не видно, что я американец? Я знаю о янки столько, что ваш Марк Твен сгодится только как средство от бессонницы.       Юнец скептическим взглядом окинул его шубу, фетровый стетсон и остановился на темных очках, которые надежно скрывали глаза.       — Не знаю, сэр. — Он кокетливо улыбнулся. — Сколько американцев ни видел, а такого импозантного, как вы, в первый раз.       — Какого-какого? — стиснул зубы Кроули, но вовремя смерил свой гнев. Тут не салун, чтобы при каждом призраке оскорбления светить дулом кольта. Да и Азирафаэль не одобрит… — Держи свои сорок пенсов. Лучше скажи, хозяин где?       — Вам старшего или младшего?       Кроули поперхнулся. Это ещё что за новости?!       — Полагаю, что старшего. Ан… Энджела. Сколько его знаю, у него не было привычки отлучаться.       — Увы, его нет. Он бывает здесь только по утрам с девяти до двенадцати. Но вы можете оставить свою визитку, и я, несомненно, ему передам.       — К черту визитку, — рявкнул Кроули, теряя терпение. Возмущенные мины покупателей и гул дышавшей в затылок очереди только подливали масла в огонь. Тут вообще не должна образовываться очередь. Как и покупатели. — Где он?!       — Боюсь, я не в праве разглашать подробности частной жизни мистера Фэлла. Он человек занятой.       — Ах, значит, мы теперь такие занятые?! — Кроули загнанным взглядом оглядел магазин, а затем впился им в винтовую лестницу. — АЗИРАФАЭЛЬ. ВЫХОДИ. Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ГДЕ-ТО ТУТ. Я СЕЙЧАС КУПЛЮ ВЕСЬ ТВОЙ МАГАЗИН С ТОБОЙ В ПРИДАЧУ.       — С-сэр, если вы не прекратите кричать, я позову констеблей. — Улыбка юнца испарилась, будто ее никогда и не было. Он явно не собирался терпеть буянящего в магазине. — И, как я сказал, мистера Фэлла тут нет. Вы с ним разминулись где-то на час. Если угодно, поищите на Портленд-плейс двадцать три — клуб «Искусных рыболов». Если в таком виде туда, конечно, пустят. Попытайте удачу там.       — НАХАЛ! — И, бесцеремонно сунув Клапку Джерома под мышку, Кроули было направился к выходу, но напоследок обронил. — Держи бесплатный совет, сынок: не втюхивай тупо два товара разом. Предложи два товара и один в подарок.       — Возьму на заметку, — кисло ответил юнец и нацепил на лицо белозубую рекламную улыбку для следующего покупателя. Молниеносное преображение от лёгкого презрения до располагающего благодушия. Пускай и суррогатного. Далеко пойдёт.       Кроули сразу направился на Портленд-плейс. Чертыхаясь попеременно американскими и британскими ругательствами, он дошел до того места, где сутулая Риджент-стрит нелепо перерождалась в Портленд-плейс. Чуть не доходя до Риджентс-парка, он наконец приметил на противоположной стороне светлое, точно из монолитного мрамора, четырехэтажное здание с разбухшим золотым карпом над входной группой.       «Дорого-богато», — подумал Кроули и хотел было уже перейти дорогу, но так и замер на месте.       Тяжелые дубовые двери разверзлись, и из таинственного здания белым пуховым облаком вылетел Азирафаэль (несомненно, он)… а следом какой-то бородатый верзила. Азирафаэль деловито поправил котелок, проверил отутюженные лацканы пальто, зарылся подбородком в меховой воротник и, как ни в чем ни бывало, взял верзилу под руку.       Они трещали, сходя с лестницы. Трещали на переходе. Трещали, покупая газету и два жирных, богатых кремом пирожных.       Кроули стоял в каких-то шести футах, прислонившись к уличному фонарю. Смотрел, как верзила ловит ангельские улыбки с перемазанных кремом губ темными внимающими глазами.       Азирафаэль отпустил густые усы а-ля Буффало Билл. В левую мочку вгрызлось маленькое блестящее колечко. Начищенные штиблеты выглядывали из-под полосатых брючин. Детали меняются из века в век. Но что-то неуловимое остается неизменным: гусиные лапки у глаз, голубая радужка, с цветом которой не сравнится ни ясное небо с рекламных буклетов, ни морская лазурь, розовые губы, будто бы всегда приглашающие для…       — Мальчик мой, ты меня балуешь, — фыркнул Азирафаэль, когда прикончил свое пирожное и тут же получил половинку недоеденного верзилой. И вопреки всем мыслимым и немыслимым приличиям, Азирафаэль принялся за то, что ему отдали. — Пройдемся пешком до театра Гаррика? Купим билеты на «Распутника» Пинеро.       — Вам не хватает распутства дома?       — Оливер, не спорь с афишей. Она гласит, что это «высоконравственная постановка, могущая послужить назиданием для грядущих поколений».       — Только не говорите, что и мальков на нее поведете.       — Непременно поведу!       — Мистер Фэлл, вас исправит только могила! Хотя для нее вы неприлично молодитесь. Ладно, постараюсь достать вам контрамарки…       — Нет-нет, Оливер, не расточай свое время. Лучше отдай распоряжения насчет готовящейся рыбалки с лордом Челси. Чтобы не случилось как тогда, с маркизом Суинбери…       — Можете не волноваться, мистер Фэлл. Но, право, поезжайте с нами! От одного вашего присутствия рыба теряет голову и клюет даже без всякой прикормки.       — Приеду ближе к концу. Пусть лорд хорошенько нагуляет аппетит.       Оба разразились дружным смехом, который причинил Кроули едва ли не физическую боль.       — О, мистер Фэлл, — спохватился верзила, — Скажите, как быть с этим оригиналом, мистером Уайльдом? Он опять явится завтра, я полагаю.       — Прошу, не говори о нем в таком тоне, — Как заголосил! Будто перчатку в лицо бросили! — мистер Уайльд точно такой же член клуба, как все остальные. Мы все ему будем крайне рады.       — Не подумайте, что я что-то имел против. В клубе все поголовно заражены изяществом его слога и костюма. Но в том то и беда. Мистер Уайльд снова заразителен во всех отношениях. Понимаете?       — Что, опять? — спросил Азирафаэль. Защищающие нотки в голосе испарились, уступив место неприкрытому осуждению. — Вопиющая халатность! Хорошо, я поговорю с ним.       — Да уж поговорите, — натруженным голосом буркнул верзила, — Или это сделаю я сам. Не хотелось бы помять его броский костюмчик.       — Ох, Оливер. Не трогай его. Он, конечно, не апостол, но… он мой проект, так что придется потерпеть его какое-то время.       — Почему я не ваш проект?!       — Ты уже законченный шедевр, и не нуждаешься ни в каких правках. — отмахнулся Азирафаэль. — А с мистером Уайльдом работать и работать. Необтесанный мрамор. Лучше скажи, что будем делать с домом на Кливленд-стрит? В прошлый раз мы так ничего и не решили. А я до сих пор не простил, с какой прытью они увели Альберта прямо у нас из-под носа!..       Альберта?! Конкуренты? Проекты? О чем они вообще?! Кроули в смятении хмурил брови. Парочка однако уже дошла до театра Гаррика, и Азирафаэль быстро расплатился в кассе и спрятал охапку билетов в карман пальто.       Кроули не думал о маскировке. Нет. Он преследовал Азирафаэля от самого клуба, но его присутствия будто бы никто не замечал. Но, покончив с билетами, ангел наконец соизволил осмотреться по сторонам. Его взгляд заблуждал по парадным фасадам, на долю секунды остановился на ресторанчике напротив театра, но затем вновь равнодушно заскользил по окрестностям. И, наконец, остановился на нем.       Азирафаэль насмешливо округлил бровь. Повел подбородком в сторону ресторанчика. А затем, шепнув что-то своему спутнику, бодрой походкой отправился на обед. Спутник, пускай и с недовольством, пошел куда-то своей дорогой. Наконец-то!       — А я было подумал, что стал невидимкой, — огрызнулся Кроули, плюхаясь на стул напротив Азирафаэля. Тот уже успел избавиться от пальто, перчаток и котелка, и теперь скрупулезно изучал меню. Как и всегда.       — Такого мамонта тяжело не заметить. Что за цирк? Шуба?!       — Я мерзну! — капризно сказал Кроули, сняв свою любимицу и похоронив под ней соседний стул. — А в ней тепло. Да не морщись ты, ни одно животное не пострадало. А ты теперь идешь в ногу с модой? Прощай, бобровые цилиндры?       — Приходится, — осторожно отозвался Азирафаэль и явно хотел сказать что-то еще, но подоспевший официант был готов принять заказ.       В ожидании ромштекса под устричным соусом Азирафаэль баловал себя аперитивом.       — Да-а-а-а, был в твоём магазине. Унес оттуда журнал с этим Джеромом и отвратительное настроение.       — Как?! Неужели не понравился сервис? Я объявлю Уиллу выговор! А на книгу не пеняй, последняя глава, кстати, весьма остроумна.       — «Сервис»? «Выговор»? Ты серьезно, ангел?! Может у меня на родео отбило память, но ты круто изменился.       — Ты тоже. Как посмотрю, ты все-таки разбогател, раз вернулся.       — Я из той непутевой породы демонов, что держат слово. Но я освобожу тебя от утомительного рассказа, как это богатство мне досталось.       — Отчего же? — спросил Азирафаэль, принимаясь за поданный дымящийся ромштекс. — Я с радостью послушаю. Только что же ты себе ничего не заказываешь? Мне поделиться?       «Как посмотрю, ты тут много с кем делишься», — но Кроули буркнул дежурное:        — Я пообедал в поезде.       — Вот как…       — Не обижайся, что прямо с порога. Но я попрошу тебя об одной маленькой ангельской услуге.       — Поздно, я обижен! — сказал Азирафаэль с досадой, но сдобрил фразу дежурной улыбкой. — Но когда это нам мешало? Что за услуга?       В ответ Кроули протянул сложенную пополам бумажку. Азирафаэль неспешно развернул ее, и его брови тут же подскочили на месте.       — Это слишком. И не потому что я скряга, или мне не по силам. Но слишком много благодати придется вложить. Я не могу так разбрасываться силами….       — Ты не сделаешь?!       — Обратись к священникам, Кроули. А меня избавь от этого.       — Мне нужна ангельская! Ангельская! Я сел в лужу! Попал впросак! Насолил кое-кому… А это — страховка!!!       Азирафаэль задумчиво погладил свою масленную волосатую гусеницу над верхней губой. Не усы, а кулинарный дневник «что отведал Азирафаэль за день». Подсохшие крошки от пирожного, которое было уплетено на улице, мозолили глаз. Кроули еле сдерживался, чтобы не взять салфетку и не почистить эту щетку самостоятельно.       — Страховка? — с любопытством спросил Азирафаэль.       — Я перешел дорогу парочке наших. Там, в Америке. И они обещали мне прогулку на тот свет! Не в Ад, похуже. А учитывая, что я не герцог и не князь…       — За тебя никто не будет вступаться, понимаю. Но, как уже сказал, ничем не могу помочь.       — Что, вот так возьмешь и бросишь меня в щекотливой ситуации?!       Азиарафаэль умел безжалостно улыбаться. И умел быть сволочью, которой стоило опасаться. Но все-таки Азирафаэль был ангелом. Его ангелом. Поддержкой и опорой, на которую, Кроули наивно надеялся, можно рассчитывать.       — Думаю, это больше по твоей части. Бросать. В щекотливых ситуациях.       — Я не хочу об этом говорить. Что было, то было. Прошло.       — Так значит? — Азирафаэль звякнул вилкой о тарелку. — А я хочу об этом поговорить. Даже сквозь опиум я слышал твое «возлюбленный»!.. Я так бежал! Боже. Я спустился в тот смердящий туннель, ко мне приставала шлюха, а ты даже не замедлился! Ты же видел! Я хотел догнать тебя! Я… я так испугался, что ты заползешь в какую-то щель и заснешь. Я… все, что со мной произошло. Все берет начало оттуда… из того дурацкого туннеля.       — О чем ты, ангел?       — О возлюбленном! — раздраженно повторил Азирафаэль и решительно впился в него глазами-льдинками. — Ты меня любишь?!       Вот так вот. Прямо. Убить вопросом. В лоб.       Кроули нервно сцепил пальцы в замок. Была невинная дружеская беседа — и вот те на! ждут объяснения в любви. Хоть убей, он не помнил собственного признания. Он же не мог так оплошать и ляпнуть что-то столь старомодное? Возлюбленный. Какая возвышенная дрянь, тьфу.       — Ангел, опиум сыграл с тобой злую шутку. Мы затеяли шалость, но шалость не удалась. Помню, что злой на всех и вся сел в первый попавшийся кэб и уехал обратно к тебе — в книжный. Прождал тебя пару часов, но ты куда-то запропастился. Я посчитал, что ты не захочешь меня видеть какое-то время и подался в Штаты. Вот и вся история. Какой туннель? Какой возлюбленный?       — Ты… не забегал в туннель Темзы?..       — Нет? — Кроули растерянно потер щеку. — Я что, идиот?       На какое-то мгновение воцарилось неловкая тишина. Азирафаэль кусал губы, часто моргал и крутил пустой штоф в руке. Не сжимал бы так сильно. Лопнет — порежется.       — Значит, идиот тут я? Мне слышится не то да и видится тоже, — и Азирафаэль печально рассмеялся. — Где мой такт? Прости меня.       Смех был жуткий. И не потому что ангел раньше никогда так не смеялся. Кроули чувствовал, как в нем просыпается липкое чувство вины. За трусость. За побег. За учащённое сердцебиение, которое он никак не мог укротить.       — Проехали. Что бы там в притоне ни произошло, оно умерло двадцать семь лет назад. А вот то, что скоро умрет твой единственный друг!..       — Если думаешь, что я тут один как перст, то ты ошибаешься, — Азирафаэль пришел в себя и вновь принялся за обед.       — О, значит ты богат друзьями?! Интересно, кто они? Этот твой верзила и Уайльд?       — Верзила? Ты про Оливера? Ох. Он — да. А с мистером Уайльдом все сложнее… в любом случае, я уже сказал, что не могу тебе её дать. Но, если запахнет жареным, ты всегда можешь укрыться у меня на Портленд-плейс. Я предоставлю тебе защиту.       — И слушать рыбацкие байки от клубных трутней?! Нет уж, спасибо, — И беспощадно скомкав салфетку, Кроули встал из-за стола. — Раз ты бесполезен — мне пора. И вытри усы уже. Отвратительно.       Азирафаэль не удостоил его прощанием, демонстративно разрезав остывшее мясо. Ну и не надо.       — Как прошла встреча с друзьями?       — Он мне не друг. А, впрочем, как ты узнала?       — Ты с утра как на иголках. Почти не куришь. Забавно, перед деловыми встречами ты спокоен как удав.       «И приходить к нему накуренным?..»       — Свалилась же на мою голову такая наблюдательная жена, — Кроули, не разуваясь, плюхнулся в кресло, надвигая стетсон на лоб — все, его здесь не существует. Любой поймет этот знак.       — Наблюдательность для женщины скорее порок, чем достоинство. И надолго мы в Лондоне?       Увы, знак был проигнорирован.       — Не торопись разбирать чемоданы. Мне нужно собраться с мыслями.       — Надеюсь, твои «мысли» не будут ломиться завтра к нам в дверь? Твоя привычка класть револьвер под подушку начинает меня беспокоить.       — А ты не заглядывай под мою подушку. И спи на своей, — огрызнулся Кроули.       — Я тебе не враг. И я предлагала попросить помощи у отца!       Кроули подавил истерическое хихиканье. Смертный его спасет, несомненно. А началось-то все с сущего пустяка! Стоило только добропорядочному демону открыть сеть гомеопатических аптек на пять-шесть штатов, как другие демоны, гораздо менее добропорядочные, начинают без повода присылать коровьи кишки к порогу. Ладно. Повод все-таки был. Да, бросил он клич «От спиртного тяжко стало? Покупай марихуану!» Прекрасный! Еще никем не занятый рынок сбыта. Девственные, страдающие от похмелья души! Кто, если не Кроули, освободит их от губительного гнета зеленого змия? Недавние пропойцы срывались с барных стоек и бежали в аптеку за его настойкой каннабиса. Гораздо дешевле, чем бутылка бренди! А эффект-то какой! Правда, жизнь городков стала в разы скучнее: прекратились пьяные перестрелки, семейные побои и прочие последыши спиртного. Да-да: он мнил себя чуть ли не святым.       Успех был полный. Он вложил самую малость, а получил состояние. Правда, мимоходом пришлось жениться на дочке богатого плантатора в Луизиане, чтобы расшириться, но взамен! Какой бонус в виде приданого! Бескрайние плантации машущей зелеными лапками марихуаны!       Увы, демоны из воротил алкогольного рынка расценили его блестящую находчивость несколько иначе. Именно по этой причине, вместо своего миссисипского особняка, он сейчас прозябал в номере класса люкс без центрального отопления, довольствуясь пробирающей до костей сыростью Темзы. Начинал снова подрагивать, как при плясках святого Витта.       — Мне попросить грелку? Или, может, разжечь камин? — И снова чудеса женской наблюдательности! Благо, что уже не предлагает согреть своим телом. Отказывать молящим влажным глазам надоело до зубного скрежета.       — И того, и другого, и можно без хлеба! — проворчал Кроули.       Джейн кивнула и вышла. Ох. Навсегда бы!        Наверное, на правах мужа ему стоило бы задуматься о приличиях и подыскать ей служанку. Эти южане, поговаривают, питают ненависть к любому труду. С другой стороны, он вряд ли выдержит еще одну женщину в радиусах меньше десяти футов от себя… к тому же ненужный риск и лишняя паранойя. Да, правильно. Нечего ее расхолаживать. Сама рвалась за ним, как верная горлица, хотя могла дальше сидеть-попевать в отцовской золотой клетке. Теперь пусть терпит.       Кроули одобрительно кивнул, когда Джейн вернулась вместе с горничной. Латунную грелку ему доставили прямиком в постель. Горничная разожгла камин. Огонь уютно затрещал, неторопливо нагревая спальню. Ох, хорошо как. Большего и не надо.       — Спасибо, — сухо сказал он, когда они снова остались наедине.       Джейн только вымученно улыбнулась. Удалилась за ширму. Будто в этом есть какая-то необходимость. Южанское воспитание! Нет, здешние климат и нравы окончательно вышибут дух из этого тельца. Хотя, даже в тревожной полудреме, Кроули ей завидовал. У нее хоть было очарование юности, он и того лишен.