Путь саморазрушения/The Shattering

— Я очень ценю ваше искреннее желание продолжить мое обучение, магистр Галлия, — Асока стояла посреди Совета, стойко выдерживая такие холодные взгляды магистров, в то время как рядом находился Энакин. Она сама понять не могла, как ей удалось отговорить Скайуокера от безумной затеи и заставить его вернуться сюда. Да, в нем еще звучали отголоски той тьмы, что окутывала его со всех сторон после разговора с Канцлером, но его состояние, прежде крайне нестабильное, казалось, теперь начало приобретать некую устойчивость. Асока могла лишь поблагодарить учителя за то, что у него хватило ума не гнуть свою линию до конца и что он все-таки ее выслушал. Каким бы независимым и самоуверенным Энакин ни выставлял себя, порой ему просто катастрофически не хватало того единственного человека, что укажет верный путь. И даже если на этот раз подобным человеком оказался жутко надоедливый, любопытный падаван, он все-таки частично смирился с собственным горем, позволив ей взять на себя остальную работу. Так что осталось лишь доказать, что она по-настоящему достойна его доверия и никогда не подведет. — Но при всем уважении, я вынуждена отказаться, — продолжила Асока, конечно же понимая, что говорит с невиданной прежде наглостью, по крайней мере, в стенах зала Совета. Обычно, если магистры что-то приказывали, не существовало иного выбора, кроме как подчиниться — таков был закон. Но если она и правда хотела помочь Энакину, то придется даже здесь делать все по-своему, в очередной раз нарушая всевозможные правила. — Это не предложение, — произнес Оби-Ван, и она глубоко вздохнула, прежде чем к нему повернуться. — Я все прекрасно понимаю, магистр Кеноби, — осторожно начала Асока. — Я также осознаю, что чрезмерная привязанность к мастеру Скайуокеру ослепила меня, и я не видела ситуацию целиком. Я настолько увязла в собственной боли и страхе, что оказалась не в силах принять другую точку зрения. И за все эти проступки я охотно понесу любое наказание. — Наказание вынесено уже было. Но отказалась ты, — сказал Йода. — Да, я отказалась, — кивнула Асока. — Но только потому, что ради справедливости полную ответственность за свои же поступки должна понести я одна, а не на пару с учителем. Ведь это я не слушалась приказов, я не покидала медкорпус, когда с меня требовали уйти. Думаю, если бы учитель не был в коме, он бы не очень обрадовался моему поведению. — Однако это не отменяет того факта, что это твой учитель так и не научил тебя должному послушанию, — заговорил магистр Винду, и Асока уставилась на голограмму джедая, которая слегка мерцала, испытывая помехи со связью. — И Совет решил, что мы слишком долго игнорировали его нетрадиционные методы обучения. Асока глубоко вздохнула, стараясь не принимать эти слова на свой личный счет и на счет Энакина. — Его, как вы назвали, «нетрадиционные» методы обучения спасали мне жизнь даже в таких условиях, когда казалось, что никаких шансов уже нет. Он научил меня выживать, приспосабливаться и руководить. Он сделал все возможное, чтобы показать мне на собственном примере важность каждого поступка и каковы могут быть последствия неосторожности. Лишь благодаря его терпению и пониманию я обрела уверенность, что позволило мне достичь совершенно нового уровня самоконтроля даже в таких ситуациях, в которых раньше я бы просто забилась в угол от ужаса. Его искренняя вера в мои способности только укрепила во мне решимость упорно трудиться, учиться, чтобы однажды стать великим джедаем, а его наказания за проступки всегда были справедливы и заслужены. Его готовность, и более того, желание всякий раз обсуждать мои ошибки и предостерегать от новых помогли обрести чувство контроля над своей судьбой, и доверие, которое между нами так сильно возросло, наилучшим образом отразилось в сражениях на поле боя и на эффективности командования. Мы стали легко понимать друг друга с полуслова, иногда нам не нужно даже и говорить, что особенно хорошо сказывается в тяжелых ситуациях, когда каждая секунда на счету, чтобы спасти еще больше жизней при меньших потерях. И то, что произошло в палате исцеления, не имеет никакого отношения к его обучению. Скорее наоборот, это стало результатом долгого отсутствия его наставлений. Я была так растеряна, так напугана, что на какое-то время полностью забыла обо всем, чему он меня учил все эти годы. И если смотреть правде в глаза, то с того самого момента, как магистр Пло привел меня в храм, самые значительные шаги на пути к становлению великим рыцарем-джедаем я начала делать лишь под руководством Энакина. — Я знаю, вы не очень-то и одобряете мои методы, — внезапно произнес Энакин. — Но Асока — это яркий пример того, каким должен быть настоящий джедай. Я пытался научить ее всему, чему был обучен сам под руководством магистра Кеноби, но в то же время я не мог наставлять ее так, как того хотели все вы. Я должен был следовать по своему пути. Вы свели нас вместе не просто так, и я даже подозреваю, что у вас были определенные надежды на то, что роль наставника чему-нибудь научит и меня. Так и вышло. Несмотря даже на нашу взаимную привязанность, Асока стала для меня самым большим испытанием в жизни, которое я вынужден был принять, — он слегка улыбнулся тогруте, — и величайшей наградой. Лишь вместе мы можем добиться перемен, вместе можем сделать мир еще прекраснее, но никак не врозь. Вместе мы могли бы закончить эту войну. Энакин замолчал, и вокруг воцарилась абсолютная тишина, как будто он не знал, что еще можно сказать, как еще убедить Совет, и Асока лишь надеялась, что хоть что-то из этой речи дошло до магистров. Пожалуйста. Она готова была почти умолять. Поймите же, что стоит на кону. Поймите хоть раз, просто прислушайтесь и поймите. — Мне кажется, — заговорил магистр Пло. — Возможно, мы немного поторопились с решением разлучить их, — неужели вот так просто все кончится? — Но за их поведение должно последовать наказание, — возразил магистр Винду. — И по-прежнему осталась проблема с их привязанностью друг к другу, — заметил Оби-Ван. Асоке вдруг так сильно захотелось скорчить ему рожу. Ему ли говорить о привязанностях? — Возможно, — ответил Пло. — Но я однажды видел их в пылу битвы и не мог не заметить, как стойко она держалась в тех ситуациях, когда любой другой поддался бы ужасу, и продолжала продвигаться вперед и даже умудрялась защищать других. Если говорить просто и ясно, то она стала зеркальным отражением своего учителя. Все, что она сказала — правда, и их привязанность друг к другу несет в себе куда больше преимуществ, нежели недостатков, — магистр приподнял пальцы и легко постучал длинными заостренными когтями о подлокотник, что всегда делал, когда глубоко погружался в свои мысли. — Если юный Скайуокер действительно является Избранным, следует предположить, что с ним нельзя обращаться так же, как с остальными джедаями. — Но… Что удивило Асоку, так это то, что магистр Пло даже встал и махнул рукой в сторону другого магистра, защищая свою точку зрения. — Она извинилась за свое неразумное поведение в палате исцеления. Она осознала, что была не права, и извлекла из своей ошибки урок. В самый разгар войны мы не имеем права пренебрегать эмоциональным аспектом членов нашего Ордена, — магистр положил ей руку на плечо. — Особенно молодого поколения. Каким бы дерзким и непослушным ни было поведение в ответ на наше не самое удачное решение, оно стало не столько последствием неподобающего или плохого обучения, сколько отражением этой войны на всех нас. Когда в галактике свирепствует страх, мы все-таки должны иметь друг для друга какое-то значение. — Пусть я и согласна, что проблему с их привязанностью надо решать, магистр Пло высказал правильное замечание, — сказала магистр Галлия. — Во время войны, полагаю, невозможно соблюдать весь кодекс в той же мере, как раньше, хотя мы и стараемся не отказываться от собственных убеждений даже в трудностях, однако создавшиеся обстоятельства снова и снова подвергают нас испытаниям. И пусть я лично никогда не видела Асоку со своим учителем на поле боя, я могу согласиться с мнением магистра Пло. Если даже в самой серьезной опасности они умудрялись выполнять поставленную задачу, то как мы теперь можем утверждать, что за тот момент неразумного поведения, когда об опасности не шло и речи, требуется наказание? — Это ведь вы сказали, Оби-Ван, что даже несмотря на печальный провал миссии на Агамаре, Асока блестяще справилась с возникшей проблемой и защитила не только весь отряд, но и своего учителя? Насколько помню, отчет капитана тоже утверждал, что командир Тано все это время оставалась крайне сосредоточенной и не поддалась эмоциям, приняв самое правильное решение в ее ситуации, чтобы спасти тех людей, что внезапно оказались под ее руководством. И она прекрасно со своей задачей справилась, тем более в таком юном возрасте, — сказал магистр Пло. — Вот где ее обучение и стойкость характера себя вновь проявили. — Я так и сказал, да, — пробормотал Оби-Ван, скрестив на груди руки и поглаживая бороду. Казалось, он был даже недоволен тем, что часть Совета теперь в открытую выступала против наказания за привязанность Асоки к своему наставнику. И она не понимала почему. Из всех членов Совета уж кто-кто, но Оби-Ван лучше всех знал Энакина, понимал его характер и наверняка должен был догадаться, какой страшной потерей оказалась для бывшего ученика смерть Падме. Так почему же именно Кеноби стал первым в числе тех, кто настолько яро стремился их разлучить? Не из-за тех ли резких слов, что Асока в пылу ему высказала в палате целителей? Или была еще какая-то причина, которую она пока не могла постичь? — Магистр Йода? — заговорил Ки-Ади-Мунди. — Каково ваше мнение на этот счет? Все внимание теперь привлек к себе гранд-мастер, и Асока, воспользовавшись моментом, крепко сжала руку Энакина, пока магистр Пло так удачно закрывал на них вид. Скайуокер, судя по выражению лица, сейчас прилагал все усилия, какие только возможно, чтобы оставаться спокойным в довольно пикантной ситуации, когда магистры вот так решали их судьбу — едва ли не с пренебрежением, нисколько не обращая внимания на тех, чья жизнь теперь зависела от их слов, как будто сейчас в зале не было ни Энакина, ни Асоки. После откровенного разговора в «Сумерках» Энакин вел себя довольно необычно по меркам прошедшего дня и словно находился в какой-то прострации, без каких-либо возражений приняв ее инициативу и последовав за ней. Да, он все еще горел желанием и считал необходимым прикончить Графа Дуку — то ли ради мести, то ли просто чтобы окончить войну, но тот разговор непременно что-то в нем поменял, может, даже успокоил прежний ураган эмоций и позволил ему взглянуть на мир по-новому. И на какое-то мгновение Асоке даже захотелось улыбнуться, может, рассмеяться. Потому что сейчас, находясь в зале Совета, она практически умоляла почтенных магистров не разлучать их, не отбирать у нее Энакина и учителя по совместительству; теперь же, что иронично, их роли фактически поменялись местами. Да, мудрости и опыта у наставника было все-таки больше, намного больше, но и Асока могла его многому научить. Спустя столько лет, пройденных вместе в самых тяжелых условиях, Энакин привык полагаться на ее мудрость, когда сам не в силах был найти путь. Он уважал ее мнение и зачастую менял даже стратегию, если Асока высказывала какие-то собственные сомнения. И если она каким-то образом выражала недовольство его решением, жалуясь на очевидную опрометчивость какого-либо поступка, Энакин в большинстве случаев просто соглашался и принимал любые протесты, обращаясь с ней как с равной. А искренняя вера в нее, вера в ее способности и силу, вера в непоколебимую решимость… вот почему Асока считала, что ничем хорошим их разлука не закончится, если Совет все же настоит на своем. Нет, вовсе не потому, что лишь она одна была в силах удержать Энакина от падения на темную сторону, но после того разговора на корабле, после того, как она увидела в его глазах почти отчаяние, то поняла, что просто обязана стать для него голосом разума во тьме страха и безнадежности. Пусть даже Энакин по-прежнему отвергал ее попытки, где-то на уровне подсознания он все еще полагался на ее поддержку. Так что для Оби-Вана и всех остальных членов Совета, может, ее поведение в палате исцеления и было неподобающим для джедая, но ведь она лишь продолжала делать то, что делала всегда: оставалась для Энакина путеводной звездой, была тем человеком, на которого он всегда мог положиться и кому мог доверять, несмотря ни на какие обстоятельства. Хотя, если честно, она не могла не признать, что в тот раз все-таки не очень правильно обошлась с магистром Кеноби. Магистр Пло шагнул в сторону, и Асока вынуждена была отпустить ладонь Энакина, стараясь как можно ровнее и спокойнее дышать. Что бы там ни сказали магистры Пло и Галлия, окончательное решение все же оставалось за гранд-мастером Йодой. Она даже хотела было напомнить ему, что именно он определил ее в ученицы к Энакину, и на то явно имелась веская причина, так как по своей воле Скайуокер ни за что бы не взял себе падавана. Тем более буквально еще вчера будучи сам падаваном. И хотя им двоим ни разу не довелось сражаться с магистром Йодой бок о бок, чтобы доказать эффективность их маленькой команды, гранд-мастер наверняка ведь имел в распоряжении каждый отчет о миссиях. Даже если никто не видел их острой потребности друг в друге, то, может, хоть Йода ее увидит, даже если их крепкая связь и шла вразрез с фундаментальными правилами? Хотя вполне возможно, что именно он и выступил инициатором решения их разделить. — Против кодекса это, — наконец произнес гранд-мастер. — В войне ли, в мире ли, кодекс все так же необходим, — сердце Асоки готово было вырваться из груди. — Но верю я тебе, падаван Тано. Слишком важна ты для своего учителя, — иронично, что Совет пытался превратить в наказание именно то, что для нее было наилучшим исходом. Иметь для Энакина такую ценность? Да, ведь для нее он значил целый мир, даже если это и послужило причиной временной разлуки в самом начале. — Останетесь вы вместе. Пока. На какое-то мгновение Асока удивленно уставилась на магистра Йоду, не силах поверить тому, что только что услышала. То он цитировал кодекс, как вескую причину разлучить с Энакином, то в следующую минуту уже начинал говорить что-то об ее важности для состояния Скайуокера и о том, что позволит им пока оставаться вместе. Ей вдруг так захотелось сейчас крепко-крепко обнять Энакина, прижать к себе, но это желание с огромным трудом пришлось подавить. Вместо этого Асока сложила руки вместе и слегка поклонилась. — Благодарю, магистр Йода. Зал Совета принял ее слова за окончание дискуссии, и все находившиеся здесь магистры начали обсуждать уже другие вопросы, в то время как Асока продолжала неловко стоять со своим учителем посреди помещения — Еще что сказать имеешь ты? — спросил Йода, и весь Совет резко замолчал. — Да, учитель. — осторожно начала она. Даже Энакин немного удивленно посмотрел на нее. Асока боялась тех слов, что собиралась сказать. Боялась, что ими разрушит все, чего ей таким трудом удалось сейчас достичь. Боялась реакции Энакина, а также того, что Совет, возможно, просто не захочет ее слушать. Но так как отступать уже было некуда, да и слишком поздно, она лишь проглотила свой страх и продолжила. — Я полагаю, что Канцлер и есть тот Владыка Ситх, которого мы ищем на протяжении многих лет. И он — учитель Дуку.