***
Гермиона сидела и просто смотрела в одну точку, слез уже не было. Наверное, даже слезы когда-то кончаются. Она не заметила, как кроме нее и Рона в комнате никого не осталось. – Миона, все будет хорошо, слышишь? Я с тобой. Все будет хорошо, – кажется, он повторил это уже раз сто, но девушка была поглощена своим горем и не слушала. Время подходило к полуночи, поэтому Рон взял Гермиону на руки и отнес в их с Джинни комнату, чтобы уложить спать. Парень опустил ее на кровать, накрыл одеялом и хотел уже выйти, как услышал тихую просьбу: – Побудь со мной, – прошептала девушка. Немного помедлив, Рон скинул кроссовки и залез на кровать, обхватил Гермиону обеими руками, крепко прижав к себе и уткнувшись носом ей в волосы. – Спасибо. 2002, март – Любимая, сегодня я хочу сказать тебе спасибо! Встретив тебя, я познал смысл настоящей любви. Обещаю, что, пока я живу, я буду чтить и уважать тебя. Я стану лучшим для тебя и буду работать над тем, чтобы наши отношения с каждым годом были все лучше. Я обещаю быть честным и прислушиваться к тебе, всегда уважать твое мнение. Обещаю, что буду верным тебе душой и телом. Обещаю быть твоим навек. – Любимый, сегодня я хочу сказать тебе спасибо! Благодаря тебе я снова смеюсь, я улыбаюсь, я снова научилась мечтать. Я вижу впереди наше счастливое будущее и с радостью проведу с тобой весь остаток жизни. Я буду заботиться о тебе и поддерживать в трудную минуту. Я клянусь тебе в верности и преданности до конца жизни! 2002, май – Я твой муж, и ты будешь делать, что я тебе сказал. – Рон, успокойся, я не могу сидеть в четырех стенах, ты же знаешь! – Заткнись, я не разрешал тебе говорить! – Что? – Что слышала. Я решил, что ты будешь сидеть дома, значит, так и будет. – Какого черта? И тогда он ударил ее впервые. От этой пощечины было не столько больно физически, сколько погано на душе. Гермиона не могла поверить, что ее Рон, такой добрый милый Рон, смог так с ней поступить. Он не был похож на самого себя: глаза застилала пелена гнева, руки сжаты в кулаки, скулы напряжены. Гермиона медленно встала. Рон сделал шаг ей навстречу, но она резко выхватила палочку и направила ее на мужа. – Не подходи ко мне, – и она трансгрессировала на Гриммо, 12. Раньше здесь была Штаб-квартира Ордена, но сейчас дом пустовал.***
Рон объявился на утро. Плакал, просил прощения, стоя на коленях, списывал все на воздействие алкоголя, и она простила, оправдав его тем же. Вернувшись домой, они уснули, обнявшись, но внутри Гермионы все еще оставался неприятный осадок. Она долго размышляла, стоило ли так просто прощать ему проступок. Но ведь они знают друг друга столько лет, многое пережили, Рон не раз бросался ее защищать, и он действительно раскаивается. «Все будет хорошо», – с это мыслью она провалилась в сон. 2002, июль Вернувшись домой с работы, Гермиона застала Рона на кухне. Он сидел за столом, перед ним стояла початая бутылка огневиски и стакан. Девушка села напротив. – Что случилось? – Неважно. – Расска… – Я сказал, не твое собачье дело, – он резко встал, отчего стул опрокинулся. – Рон, успокойся. Просто расскажи мне, что произошло, – Гермиона медленно встала со стула и начала пятиться к выходу с кухни. Палочка, как назло, осталась в прихожей. Вместо ответа парень быстро подошел к девушке, схватил ее за запястье и бросил на стену, отчего она ударилась головой. В глазах запрыгали звездочки. Прижав ее всем телом и стиснув руки над головой одной рукой, второй он схватил ее за подбородок и впился своими губами в ее. Гермиона всеми силами пыталась вырваться, но физически он был гораздо сильнее. Из глаз брызнули слезы. – Рон, отпусти, мне больно! – Заткнись! Закрой пасть, – прорычал он и отстранился, но лишь затем, чтобы размахнуться и ударить. От этой оплеухи сознание помутнело, и, теряя сознание, она лишь успела почувствовать, как Рон стягивает с нее брюки…***
Проснувшись утром, Гермиона еле смогла поднять голову с подушки. Это движение отдалось тупой болью, и ее затошнило. Рона рядом не было, а в квартире стояла мертвая тишина. Посмотрев на часы, девушка поняла, что на работу она проспала, да и вряд ли она смогла бы сегодня там появиться. Превозмогая боль, она поднялась и прошла в ванную. Посмотрев в зеркало, девушка ужаснулась – губа распухла от ссадины, а на скуле сиял яркий синяк. Воспоминания вчерашнего вечера нахлынули новой волной боли, и Гермиона вдруг четко поняла – это не прекратится. Быстро, насколько было возможно, приняв душ и одевшись, девушка вернулась в спальню, схватила дорожную сумку и начала скидывать туда необходимые на первое время вещи. Палочки нигде не было, но сейчас это было не так важно. Она просто должна уйти отсюда как можно быстрее. В прихожей раздался хлопок аппарации, услышав который, девушка замерла. – Миона? – это был Рон. – Миона, где ты? Она слышала, как он обходит комнаты, но не могла даже двинуться с места. Страх сковал ее тело, а тупая боль в голове делала это состояние еще более мучительным. Он вошел. – Миона, что ты делаешь? – Рон, послушай… Мне… мне нужно ненадолго уехать. Это… по работе. Знаешь, там какие-то проблемы с домовыми эльфами. Нужно мое вмешательство. Рон стоял и молча смотрел на нее. Пауза невыносимо тянулась. Вдруг он резко дернулся с места и начал приближаться. Гермиона съежилась, готовясь к новому удару. Но удара не было. Он упал на колени. Опять. И плакал. Опять. – Миона, прости меня. Я так тебя люблю. Я не знаю, что на меня нашло. Я обещаю, этого больше не повторится. Никогда, слышишь? Я очень тебя люблю. Не уходи, слышишь? Ты так нужна мне. Он обнимал ее за ноги и содрогался от плача. Что на нее тогда повлияло? Любовь? Жалость? Теперь не скажет и она сама. Но, возможно, это была самая большая ошибка в ее жизни. Потому что все повторилось.***
2008, март Типичный английский дом в магловской части Лондона не отличался от сотни таких же. Сюда Рон перевез их после первой попытки. Никто не знал, где они теперь живут – ни родители, ни Гарри с Джинни – никто. Уже почти 6 лет Гермиона жила без магии – свою палочку обратно она так и не получила. Теперь она все делала по дому сама: убирала, готовила, даже занималась садоводством, ведь это была ее единственная возможность побыть на свежем воздухе наедине с собой – без Рона. Он никуда не выпускал ее одну, а на всех дверях и окнах стояли запирающие заклинания. Гермиона жила будто в клетке. Она была обязана поддерживать чистоту в доме. Она была обязана разнообразно и вкусно готовить. Если Рона что-то не устраивало – удар. Она была обязана ублажать своего мужа, исполняя в постели все его прихоти и желания. Гермиона задыхалась: от отвращения, от ненависти – к нему и к себе, – от безысходности. Сумма, которую она копила, была ничтожно мала, как и возможность побега, но девушка верила, что все когда-нибудь закончится – либо свободой, либо смертью.***
Сегодня у них годовщина. Любая жена, будучи счастливой, была бы рада такому празднику, но для Гермионы это значило, что все должно быть особенно идеально. Она замариновала мясо в красном вине и апельсиновом соке с солью и перцем еще вчера, отчего стейки будут сочными и нежными и приобретут приятный аромат. Гарниром станет картофельный гратен. Также она сделает салат с голубым сыром, крутонами и итальянской заправкой. Рон любит, чтобы овощи в салате были мелко нарезаны, и она сделает, как ему нравится. До возвращения мужа оставался час, и Гермионе нужно было привести себя в порядок – черное облегающее платье до колена с тонкими бретелями, босоножки на высоком каблуке в тон, волосы распущены и струятся по плечам и открытой наполовину спине. Рон будет доволен. Гермиона вернулась на кухню и включила духовку, чтобы ее разогреть, когда открылась входная дверь. – Миона? – ее передернуло. Он всегда называет ее так. Дурацкое прозвище. – Милый, я на кухне. Ужин скоро будет готов. Он остановился в проеме, прислонившись плечом к косяку, и наблюдал за ней. – Ты прекрасно выглядишь. – Спасибо, – она улыбнулась, посмотрев на него. Он любит, когда она ему улыбается. Рон медленно подошел к Гермионе и обнял ее за талию. Она прижалась к нему в ответ. Потому что так нужно. – У меня для тебя кое-что есть, – он показал ей продолговатую коробочку красного цвета и открыл ее. Внутри лежало колье отвратительного вида – одно из тех, что можно подарить городской сумасшедшей. – Какая прелесть. Мне очень нравится, – так нужно ответить. – Я надену сам. – Конечно. Он застегнул «украшение» и положил ладони на шею девушки. – Ты такая красивая, – прошептал он, обжигая ее ухо горячим дыханием. Гермиона закрыла глаза и томно вздохнула. Ему так нравится. Рон медленно провел ладонями от шеи по спине к бедрам и, взявшись за них, притянул ее ягодицы к своему паху, где явно ощущалась эрекция. Она поняла, чего он хочет и что она должна делать. Девушка развернулась к нему лицом и поцеловала в губы, одной рукой оглаживая член через брюки. Рон застонал, а после взял ее за ягодицы и усадил на кухонную тумбу. Отодвинув ее трусики, он ворвался в ее лоно сразу двумя пальцами – это было неприятно, но Гермиона продолжала самозабвенно целовать его губы, скулы, шею. Она расстегнула ремень и ширинку и залезла к нему в трусы – сразу пахнуло немытыми гениталиями. Теперь она должна встать на колени и взять член в рот. Так она и сделала, чем вызвала одобрительное хмыканье Рона. Он держал ее за волосы и беспощадно врывался ей в глотку. Колени нестерпимо ныли. – Сегодня праздник у нас обоих, – с этими словами он поднял ее и уложил животом на стол, задрал платье и, не церемонясь, разорвал белье. Он вошел с размаху и до самого конца, и Гермионе стоило невероятных усилий превратить стон боли в стон наслаждения. Вколачиваясь в нее до основания, Рон терзал ее грудь прямо через платье. Услышав характерные стоны, она поняла, что он скоро кончит, и изобразила оргазмический припадок, изо всех сил сжимая его член вагинальными мышцами. Излившись в нее, мужчина упал сверху, тяжело дыша. Встав, он достал из внутреннего кармана пиджака палочку и почистил себя и ее. – Белье не надевай, – сказал он и ушел в гостиную. Послышались звуки включенного телевизора, где диктор вещал про «Пушек Педдл» – любимую команду Рона. А Гермиона все еще лежала на столе, давя в себе крик безысходности.***
– Все было очень вкусно, – Рон улыбнулся краешком губ. – Можешь убирать. Гермиона собрала грязную посуду и прихватила вино, чтобы убрать в холодильник. – Зачем ты убрала бутылку? Гермиона застыла в нерешительности и вернулась к столу. – Эм… я думала, ты закончил. Но я могу налить тебе еще, – она добавила ему в бокал вина. Выражение лица Рона стало холодным. – Если хочешь что-то сказать – говори. – Мне нечего сказать. – У тебя такой взгляд… – Все в порядке, Рон. Все хорошо. Градус напряжения в воздухе резко повысился. Рон со злостью махнул рукой, отчего бокал улетел со стола и разбился. Гермиона вздрогнула. – Сколько раз я должен попросить у тебя прощения? Девушка бросилась убирать осколки. – Ты никак не успокоишься. Каждый день, каждую минуту ты хочешь, чтобы я извинялся, чтобы я страдал! – Нет-нет, все нормально, Рон, все хорошо, – она положила руку ему на запястье, чтобы попытаться успокоить. – Знаешь, я лучше налью тебе кофе. – Что?! – Рон вскочил и, сжав шею девушки одной рукой, прижал ее к стене. – Хочешь уйти от меня? – схватив за волосы, он швырнул ее на стул, отчего тот затрещал. – Я дал тебе все! Все, что мог! – он снова схватил ее за волосы и дернул в сторону стола. – Перестань, прошу тебя! Лежа животом на столе, Гермиона ощутила под рукой нож и, взяв его, резко развернулась к Рону лицом. Руки дрожали. – Пожалуйста, Рон, успокойся! – она была практически в истерике. – Что ты хочешь от меня? А? – Рон выбил нож из ее руки и, снова схватив ее за шею, уложил на пол. Он душил ее. – Послушай! Слушай, Миона! Ты же знаешь, что я люблю тебя! – кричал он, сдавливая горло все сильнее. – Я подарил тебе колье не просто так! Ты заставила меня! Не сопротивляйся, блядь, не дергайся! Я так люблю тебя, а ты хочешь уйти от меня! Боковым зрением Гермиона заметила, как на полу слева что-то сверкнуло. – Я знаю, ты этого хочешь, сука! «Нож», – промелькнуло в ее мыслях. Не задумываясь, Гермиона схватила его и всадила Рону куда-то под ребра.