Теперь
Клэр точно знала, что он сбежит. Не знала только — когда. А теперь новые сомнения добавились к её переживаниям. Адрес-то на её ладони он увидел — ну и что с того? Он ведь его не просил, ха-ха. Ха-ха, пришла к нему этакая краля с улицы и подсунула адресок: на, мол, Джокер, будет желание — заходи. А если он её так и не вспомнил, то вообще полный атас. Это выглядело настоящим бредом. Она вся извелась. Несколько дней после посещения «Аркхэма» места себе не находила. Конечно, о его побеге затрубят сразу, но она намеревалась быть готовой в любой момент. Клэр неистово хотела увидеть его рядом и одновременно боялась этого, потому как, что же это такое будет теперь, когда Джокер рядом... Раньше, когда в городе творились ужасы, чинённые им, она поражалась хитрости и безжалостности гангстера-психопата, но умалишенным он ей не казался, даже наоборот. И Питер после первых бесед с подопечным, делясь с ней своими умозаключениями, говорил, что Джокер не тронутый, а своего рода гений. Питер О’Шенесси был назначенным судом адвокатом Джокера, что сперва автоматически навлекло на него часть ненависти, обращённой к преступнику. Его коллеги сочувственно вздыхали и похлопывали по плечу, радуясь в душе, что эта доля их миновала. Но Питер здравомысляще и скрупулезно относился к своей работе. Поэтому, когда с ним в начале судебного процесса изъявил желание встретиться шеф полиции Гордон и в частной беседе пытался «повлиять» не в пользу подсудимого, то Питер расценил это как оказание давления на адвоката и прямо заявил об этом комиссару. Джеймс Гордон даже пытался воззвать к совести Питера, что было неподобающе, учитывая прямые обязанности защитника. О'Шонесси принял всё как вызов и язвительно указал главе полиции на его пристрастное отношение к делу, мол, уж наверняка комиссар не старался бы так, если бы на месте Джокера сейчас был кое-кто другой, — этим Питер прозрачно намекнул на «шашни» полиции с облаками и ныне аннулированным прожектором на одном из небоскрёбов Готэма. После этого разговора отношения между О'Шонесси и Гордоном испортились. Что ж, адвокатов частенько недолюбливают, и Питер знал, на что шёл, когда сделал всё возможное, как он считал, чтобы его подопечный отправился в психушку, а не в тюрьму. (Хоть Питер и признавался потом жене, что Джокер вполне обошёлся бы и без услуг адвоката.) И что же, Питер О’Шенесси оказался прав: после ожидаемой волны всеобщего негодования его карьера резко пошла вверх. Когда в новостях показывали Джокера, выдвигающего свои видео-требования к Бэтмену, Клэр было любопытно увидеть зловещего клоуна в обычной жизни. К слову, её приятельницы подобный интерес проявляли как раз к тому, с кем играл Джокер, мечтая заглянуть под чёрную маску с ушками. А потом она встретила Джо Керра: случайное столкновение на выходе из супермаркета с небольшим продолжением общения возле её машины. Он помог ей донести покупки, которые вывалились из порвавшегося пакета. Молодой загорелый парень в широкой футболке, рваных джинсах и бандане, с аристократическими руками; странноватый внешне и в общении, но в память въелся, как кислота. Так и не смогла понять, чем он её зацепил: скорее красив чем нет — вопрос спорный, только здесь таилось нечто другое, на уровне подсознания. Наверное, его можно было назвать загадочным, потому что глаза — тёмные, затягивающие, с отблеском демонического огня — резко контрастировали с его обликом простачка. Когда он смотрел, в душе появлялось ощущение необъяснимой тревоги, казалось, что-то должно произойти прямо здесь и сейчас. Именно по его глазам она узнала Джозефа Керра в Джокере, когда взглянула на фотографии, прикреплённые к делу у Питера в папке. Джокер там был без грима и она впервые рассмотрела его шрамы. У Керра шрамов не наблюдалось, просто местами не очень гладкая кожа на лице, только глаза были одни и те же — в этом Клэр не сомневалась. ...А когда пошёл дождь, он засуетился, приставляя ладонь ко лбу"козырьком". Выпросил у Клэр в награду за свою помощь журнал и, прикрывшись им, поспешно распрощался. Клэр тогда ещё посмеялась, крикнув ему в след: «Вам бы зонтик с собой надо носить, раз вы так боитесь растаять!» Когда она поняла, что тот самый Джо Керр и есть Джокер, что-то случилось. Внезапно она стала бредить им. Может, в ней заговорила какая-то утопическая идея о перевоспитании хорошей девочкой плохого мальчика? Но это вовсе не случай альтруизма, а личная, почти маниакальная заинтересованность его персоной. А, может быть, сработал эффект резкого выброса адреналина в кровь от осознания того момента, кто на самом деле был так близко возле неё в тот день. Ну, а если копнуть ещё глубже, то плюс ко всему прочему, её терзало дикое любопытство, способен ли этот монстр на иные человеческие переживания — любовь или нежность, например; и жажда узнать его таким, каким не узнает никто и никогда, увидеть и ощутить в нём этот контраст. От этого сносило крышу. Несмотря на естественный страх и всё же присутствующую в ней нравственность, фантазии неизменно брали верх, и Клэр по прошествии необходимого для таких умозаключений времени поставила перед собой цель дать ему знать о себе. Спусковым крючком послужило высказывания о том, что лучше сожалеть о содеянном, чем об упущенной возможности. И понеслось... Самым сложным оказалось выпросить у тётки, занимающей должность главного редактора одного из издательств, разрешение на посещение «Аркхэма». Клэр нужно было убедить тётю в возвращении своего прежнего увлечения сочинительством (стихи её даже печатались в одном из журналов города в рубрике «Готэмская поэзия»). Но теперь она якобы заинтересовалась психологическим триллером, и ей просто необходима хотя бы одна личная беседа с главным пациентом этого жуткого места. Тётка Клэр сперва и слышать ничего не хотела, но под напором своей любимицы (детей у неё не было, а Клэр рано лишилась родителей, и заботу о племяннице она взяла на себя) выпросила у главного врача «Аркхэма» разрешение на однократное посещение Джокера «журналисткой, пишущей статью об одном из обществ, занимающихся реабилитацией заключённых, прошедших курс лечения в этом заведении, и их близких и родственников». Уф-ф-ф... Вот так, благодаря двойной лжи, заветная бумажка была получена. Клэр благодарила судьбу за обстоятельства и тут же ужасалась от того, что её безумный план начал осуществляться. Шли дни и недели. Закончилось лето. Клэр жила своей обычной жизнью, раньше казавшейся ей очень даже хорошей, ну, во всяком случае, она не жаловалась. Но теперь это все меркло по сравнению с ожиданием. Иногда она плакала, когда была одна, потому что иллюзия её представления о счастливой семейной да и вообще просто жизни заколыхалась в воздухе и начала медленно испаряться. Она потеряла покой. Теперь она чаще была одна, перестав видеться с друзьями, ссылаясь на занятость. Ранее общие интересы с подругами теперь стали для неё в тягость, она не находила интереса в обсуждении пищевых рецептов и мест будущих распродаж вперемешку с бесчисленными сплетнями. Да, она пыталась работать и работала, в конце концов, это было любимым делом, в которым могла забыться. Питер О’Шонесси не просто трудился, он был одержим своей работой. Впрочем, он был блистательным адвокатом и юристом. Карьера его уверенно шла в гору и Клэр всё труднее удавалось увильнуть от разных деловых обедов в качестве его супруги. Он не только умудрился познакомиться со светской знаменитостью, миллиардером Брюсом Уэйном, но даже побывать у него на приёме (Клэр тогда симулировала вирусную инфекцию с высокой температурой, чтобы только не засветиться в высшем обществе). Ей совершенно ни к чему была известность. Чего она только не выдумывала, чтобы избежать очередного приглашения. Муж старался с пониманием относиться к её застенчивости, в которой видел причину отказов. Он был планировщиком, раскладывающим всё по полочкам в своей жизни и жизни своей жены. И один из его планов, который вот-вот уже должен начать осуществляться по его замыслу, это появление наследников. Питер старался приобщить к этому жену, рассказывая о своих успешных друзьях и об их детишках. Да-да, раньше она тоже мечтала об этом. Но не сейчас. Только не теперь!*
Странный старик
Однажды она прогуливалась по тихой тенистой улице в одиночестве. Неожиданно с ней поравнялся бомжеватый старик и принялся клянчить деньги. Она не носила с собой много наличных, но сердобольность была ей не чужда, поэтому она отыскала в карманах и сумочке несколько монет. Клэр протянула их ожидающему человеку в надежде поскорее избавиться от неприятного общества. Старик неожиданно схватил, сжал её руку, подающую деньги, и прошепелявил беззубым ртом, заглядывая выцветшими глазами ей в лицо: — Пятница тринадцатое! — Что такое?! — испугалась Клэр. — Пятница тринадцатое! — повторил старик, отпуская её. Она отдёрнула, наконец, руку — мелочь выпала и зазвенела по тротуару — и бросилась прочь. Немного удалившись, она остановилась и оглянулась. — Пятница тринадцатое! — снова продребезжал голос. Затем старик подобрал монеты и побрёл в сторону парка. Клэр огляделась по сторонам: поблизости никого не было, а вдалеке, пошатываясь, шли какие-то подростки, резво жестикулируя. Она быстро свернула в переулок, ведущий на центральную улицу, и поспешила домой.*
Пятница тринадцатое
«Пятница тринадцатое», — всю дорогу в ушах звучал надтреснутый голос. Дома она попыталась детально вспомнить всю прогулку, но это ничего не дало. Единственное, показавшееся необычным, было то, что старик, получив свою милостыню, не стал благодарить, обещая молиться за её душу, как обычно говорят попрошайки, и не кинулся сразу же подбирать упавшие монеты, а только снова повторил свою фразу. Значит, главным для него было сообщить, а деньги — лишь предлогом. Изучив календарь, она выяснила, что следующее тринадцатое число наступает через три дня и это будет пятница. В городе вечерело, дул прохладный осенний ветер. Клэр заварила чай. По местной городской традиции каждую пятницу тринадцатого числа устраивался карнавал: шествие «нечистой силы», массовые гуляния, яркие костюмы, причудливые маски, продажа соответствующей атрибутики, и всё в этом духе. Так уж повелось, что горожане любили чертовщинку. Это был особенный город, который повидал немало и вполне заслужил право на лишний праздник. «Готэм...» — ей нравилось звучание этого слова, что-то мистическое вибрировало в его звучании. Клэр стояла у окна в кухне и пила чай. Мысли о судьбе Готэма вновь привели её к воспоминаниям о последних представлениях Джокера пред заключением в «Аркхэм». И о Бэтмене, который после череды чудовищных головоломок злодея сдал его полиции, и сам, объявленный в розыск за совершённые убийства, канул в небытие… Донёсся знакомый звук подъезжающего автомобиля. «Питер. Что-то сегодня рано…» Дверь в холле открылась и закрылась. — Клэр, ты уже дома? — послышался бодрый голос. — Клэр, дорогая, у меня отличные новости. Клэр моментально насторожилась, и между бровями появились складки. Но она встряхнула волосами и повернулась с чашкой чая в руке, улыбаясь мужу. Входя, Питер бросил стопку газет на стол. Подошёл, чмокнул жену в лоб и стал вглядываться в её лицо сияющим взглядом, ожидая ответной реплики. Она подняла брови и улыбнулась шире: — И? Что же это за отличные новости, Пит? Тебя повысили? — М-м, нет. Пока нет, — он интригующе посмотрел на жену, — но на данном этапе это даже лучше. Он прошёлся по кухне, открыл бар, достал бутылку с ромом и плеснул в стакан. Жестом предложил Клэр, но она отрицательно качнула головой. Одним глотком Питер осушил содержимое стакана и продолжил: — Я буду вести одно из дел Брюса Уэйна. Питер О’Шонесси торжествовал. — Поздравляю тебя, Пит, ты… это так здорово, — она старалась выглядеть как можно радостнее, поставила чашку на стол, подошла и поцеловала мужа в щёку. Он обнял её и приподнял. — Клэр, это чертовски хороший повод немного гульнуть! — произнёс он заговорщическим тоном. — Давай устроим себе сегодня пьянку с продолжением… в спальне, а? — Он хитро улыбнулся. Клэр сняла с него очки, прислонила ладонь к его гладко выбритой щеке и посмотрела в ждущие серые глаза: — Давай… только не сегодня, Пит, — ей стало стыдно, — я еле на ногах стою, прости. — Хорошо, раз так, тогда тебе и не придется стоять, я всё сделаю сам. Он опустил супругу и прильнул к её губам — приятный аромат мяты… Клэр всё же решила уступить, в конце концов, он был идеальным мужем и уж точно ничего плохого ей не сделал в отличие от неё. Пит уже снимал с себя пиджак, когда в одном из его карманов зазвонил телефон. — Вот же чёрт! Извини, моя милая, я не могу не ответить. Клэр всё еще думала о том, что её муж просто само очарование, мечта любой женщины в плане построения счастливой семейной жизни. В придачу он обладал незаурядной внешностью — она замечала, как смотрят и реагируют на него женщины. Правильная форма головы, густые волосы тёмно-пепельного цвета, подчёркивающие серые глаза; красивое, словно выточенное лицо; и ослепительная улыбка, перед которой раньше она не могла устоять. Но теперь. На что все это она променяла теперь? Она вздохнула. Её взгляд упал на газеты: на первой полосе одной из них красовалась фотография знакомого лица всё того же миллиардера Уэйна, сопровождавшаяся небольшой заметкой с броским заголовком. Клэр подошла и взяла газету: «Известный светский лев замешан в скандале с проститутками из западной Украины, — о, боже, опять он где-то замешан, этот Брюс Уэйн. Всё никак не остепенится, а пора бы уже…» — Клэр, я знаю, это непростительно, — прервал её размышления муж, разводя руки в стороны, — но мне сейчас просто необходимо подкорректировать кое-какие бумаги, — Питер убрал телефон, подошёл и поцеловал жену. Заметив, что она читает статью, добавил: — Кстати, я не сказал тебе ещё об одной не менее приятной новости. Брюс Уэйн устраивает у себя в отеле банкет и мы в числе приглашённых. Так что, будь готова, дорогая, отказ смерти подобен. — И вышел из кухни. — Господи, Питер, когда? — Клэр почти что заныла. — В пятницу тринадцатого! — крикнул из холла Питер. «Стоп». Перед её глазами возник сегодняшний старик и ясно всплыли события тех дней, когда она видела в той же газете заголовок про что-то вроде «Миллиардер Брюс Уэйн сбежал с русскими балеринами», а потом тоже был банкет, на который заявился Джокер… В её голове, словно последний кусочек пазла встал на своё место, и картина начала проясняться. ДЖОКЕР! Он подал ей знак через старика — так думала Клэр. Возможно, она и ошибалась, но просто так ждать она больше не могла, ей необходимо было действовать. Она быстро вытащила из своей сумки блокнот с ручкой и начала лихорадочно думать, что же ей надо успеть подготовить и перевезти в «подвальчик» — так она называла эту небольшую квартирку, которую сняла, когда задумала провернуть план посещения Джокера в «Аркхэме». Питер знал о факте, что она где-то снимает какое-то помещение для своей работы, но особо не интересовался, так как серьезно к её занятию не относился: фьюзинг — хобби жены — пусть занимается на здоровье, если хочет. Клэр набросала примерный список. «Одежда и обувь (так, взять ненужное у мужа — кошмар), что-то из еды и питья (купить — а что он ест-то? — всё равно купить), нехитрые медицинские препараты для оказания первой помощи (ужас — просто ужас), что ещё... ах, да, грим… или косметика… (это уж совсем без комментариев)». Она сделала записи и выдохнула. Но вдруг подскочила: «Ах, ты, ещё же чёртов банкет! — обхватила голову руками. — Думай, детка, думай!» Детка. Так он назвал её в психушке. А как она будет его называть? И будет ли у неё такая возможность? «В психушке, угу». Клэр сидела за кухонной стойкой, руки её были сложены на столе, и тяжелая голова легла на них, закрывая блокнот.*
Приготовления
На следующий день Клэр стала изображать дикую занятость с неожиданно свалившимися на голову заказчиками с супер-заказом, от которого она никак не могла отказаться, потому что клиенты пришли от очень хороших знакомых и к тому же могли заключить с ней долгосрочный контракт. Каждый день она пропадала в подвальчике, привозя всё необходимое. Она приобрела высококачественный профессиональный грим и все приспособления для полного изменения внешности. Такие штуки используют гримёры в кино. От осознания последнего ей становилось не по себе: купила ему грим для того, чтобы он разрисовал себе лицо и смог сделать что? Взорвать, например, что-нибудь или взять заложников на крыше небоскрёба и выдвинуть требования, засняв себя на камеру? Нет, вовсе нет. Она думала о том, как ему отлично замаскировать шрамы и исчезнуть, скрыться ото всех, кроме неё. Она думала, как его спрятать и... защитить? «Уберечь своё сокровище», — она саркастически усмехалась с выражением боли на лице, понимая отчасти, куда она влезает и что обратной дороги не будет. Тем не менее, она продолжала благоустраивать подвальчик, попутно наблюдая, не следит ли кто за ней. Свою маленькую "Volkswagen New Beetle" она оставляла за квартал от переулка, где находилась квартира. Никого подозрительного, по её мнению, не было, да и вообще, к счастью, там редко попадались прохожие. Между приготовлениями её обуревали фантазии на тему будущей встречи. Она рассчитывала на многое, вернее, ждала. Ждала от него всего того, чего только может ждать безумно влюблённая и сгорающая от страсти женщина. Итак, в пятницу тринадцатого ни свет-ни заря, уверив мужа в том, что вначале она посетит салон красоты и только потом обязательно явится на проклятый банкет, Клэр села за руль и уехала.***
* * *