Никто не смел пошевелиться. Аура власти и страха буквально вибрировала в воздухе.
В моём королевстве, да и во всём мире Сказочного острова, не было магов могущественнее Инквизиторов. Они единственные, кто знали тайны телепортации. Единственные, кто могли ограничивать магию других волшебников, пытать; призванные с одной целью — карать провинившихся и неугодных. Хотя это только слухи, и до учеников Кора такая информация никогда не доводилась, считалось, что в руках этих могущественных людей есть великое и самое страшное оружие, позволяющее вырвать из человека всю его магическую сущность. Навеки.
Зато, что я знал наверняка, — браслеты, выкованные Редхуд, не были уникальны.
Да, так порой случается, что разные ученые совершают параллельно одно и то же открытие. Потому, когда меня спасали из Петроса, я твёрдо знал, какая опасность мне грозит. Браслеты из псионита ограничивают магию волшебника, не забирая её полностью, ибо это паразит, которому не выгодно убивать хозяина. Пока они на руках — колдовать невозможно. Кроме того, я знал ещё одну особенность этой милой безделушки, которую не знала Ред, — их нельзя снять. Единственный способ избавиться от браслетов — передать другому, менее опустошенному волшебнику.
Одному Богу известно, чем платили Инквизиторы за такую мощь. Но ясно одно: власть эта стоила дорого. Так дорого, что подобных магов были единицы, и силой своей они никогда не злоупотребляли.
— Я прошу прощения за то, что нарушаю ваше спокойствие, уважаемые господа. К сожалению, дело не терпит отлагательств. — Пронесся по залу красивый низкий голос Инквизитора. — До нас дошли слухи о преступлении, совершенном низшим существом в отношении наследника престола Кора и Голубого королевства. Долгие годы нам не удавалось найти принца Мерлина из-за предателей в наших рядах, но я рад видеть, что его высочество жив и здоров. — С этими словами Инквизитор слегка склонил голову, будто не почтение оказывал, а снисхождение.
— Правосудию требуется участие принца Мерлина в процессе против принцессы фей Кристабель.
Бледная Белоснежка цеплялась за мой рукав, твердо намереваясь следовать за мной во что бы то ни стало. Как легкая белая тень рядом возникла гибкая фигура Редхуд. Девушка вложила в руку Снежки один из своих чёрных адамантовых кинжалов и перевела взгляд на меня.
— Верю, что ты не сделаешь глупость, и не оставишь её здесь ждать. — Потом она кивнула в сторону Инквизитора. — С такими друзьями и врагов не надо. — Сказав это, она скрылась среди гостей.
Я вышел вперед, не отпуская Снежкиной руки. Раз уж нашли, не имеет смысла отпираться. Внешне я не так уж сильно изменился за четыре с половиной года. Узнаваем. Врать такому сильному волшебнику бесполезно, но, возможно, удастся уладить дело миром? Чем чёрт не шутит?
— Ваша честь, я приветствую Вас. Со всем уважением заявляю, что со своей стороны снимаю с принцессы фей Кристабель всяческие обвинения. Наказание, что я понёс от её рук, было справедливым. Свою вину искупил. Претензий не имею.
— Боюсь, это вне протокола, мой принц. Прошу следовать за мной, — и немного помедлив, Инквизитор добавил. — Вы можете взять с собой вашу жену. Также хочу предупредить вас, Ваше высочество, что путь наш будет пролегать не через портал. При уровне магических помех, что создаете вы с супругой, этот способ небезопасен. Я ведь правильно понимаю, что вы не откажетесь сдать ваше оружие?
Я твердо смотрел на Инквизитора.
— Правильно понимаете. — Белоснежка крепче сжала мою ладонь.
У нас было всего пару минут, чтобы принести извинения молодоженам, прежде чем Инквизитор вручил нам мётлы.
Вечерний полёт был недолгим. Мы вошли в здание готического собора, который находился в пригороде Белого королевства. Зал был тёмен и пуст. Когда мы прошли к скамье, что стояла у алтаря, Инквизитор щелкнул пальцами. В тусклом свете появилась знакомая фигура: суровые черты лица, зеленая кожа, безжизненные померкшие крылья. Кристабель стояла на коленях. Такое унизительное положение для гордой женщины. Судя по её состоянию: ввалившимся щекам и глазам, под которыми словно залегли тени, она стояла так очень долго, скрываемая магическим покровом. Белоснежка кивком указала мне на руки Кристабель. На запястьях феи красиво переливался серебристо-ртутный металл. Иногда он легко вибрировал и будто проваливался в кожу, искажая лицо женщины гримасой боли. Так вот что измучило фею. Не время, проведенное на коленях, а боль от псионитовых браслетов, что жадно пили её магию. Но как же мне оправдать Кристабель? Значит ли это, что чтобы я ни сказал, она всё равно будет наказана? Или где-то в каморке решения Инквизитора дожидается ещё один магический преступник, кто примет мучительные браслеты?
— Вызываю свидетелей, — принца Филиппа и принца Авдиеса. — Официальным, холодным тоном объявил Инквизитор.
Ну, вот, пожалуйста. Что и требовалось доказать. Враг моего врага — мой друг. Противники объединились против меня, чтобы уничтожить раз и навсегда. Рука Белоснежки в моих ладонях стала ледяной.
Зеленый коротышка Авдиес вышел без своего полного доспеха, дабы виновные узрели его бедственное положение. До меня ему было мало дела, очевидно же, что главная цель — снять проклятие.
— Я обвиняю эту мерзкую женщину в преступлении против моего высочества. — Начал Авдиес на противной, визгливой ноте. — Она прокляла меня ни за что ни про что. Лишь потому, что я отверг её. Кроме того, это не единственное преступление на её совести. Семь принцев пострадали по её вине. Она нарочно всех красавцев делает гадкими и зелёными, вымещая свою злобу за неудавшуюся личную жизнь. Требую самой суровой кары для неё, Ваша честь. Я знаю, вы можете полностью лишить магии, тогда все наложенные проклятия автоматически будут разрушены.
Инквизитор смотрел на принцев с нескрываемым равнодушием. Потом он обратился ко мне.
— Всё, сказанное принцем Авдиесом, правда, Ваше высочество? Вы согласны с предъявленным обвинением фее Кристабель? Помните, что всё, что вы сообщите суду — записывается.
Я с сожалением посмотрел на женщину, сидящую у алтаря. Поймал её взгляд и мысленно попросил прощения.
— Я отвергаю обвинения, предъявленные принцессе фей Кристабель. Может ли принц Авдиес предоставить свидетелей, что всё было именно так, как он говорит? Да, принцесса наказывает за оскорбление и дерзость в свой адрес. Но только за это, и ни за что больше. Она имеет право на защиту своей чести и достоинства. Как видите, Ваша честь, ничто не помешало мне снова обрести человеческий облик, как и моим друзьям. Более того, я благодарен госпоже Кристабель за преподанный мне урок. Благодаря её чарам нам удалось найти самое прекрасное в этой жизни — истинную любовь. — В подтверждение этих слов я повернулся к Белоснежке, чтобы поймать её успокаивающий и любящий взгляд.
— Как принц и наследник Голубого королевства и Кора, требую снять обвинения с феи Кристабель и отпустить.
Инквизитор смотрел на меня, и лицо его было непроницаемой маской. Интересно, значат ли мои слова хоть что-то? Филипп стоял рядом с алтарём и ухмылялся. Он встал на сторону Авдиеса только чтобы заманить меня в ловушку. А ещё он прекрасно понимал, что если фею не освободят, то я этого так не оставлю.
— Боюсь, Ваша честь, фея отказалась сотрудничать с нами. Мне доподлинно известно, что под проклятием находятся ещё три человека, не считая принца Авдиеса, — равнодушно сказал Филипп. Как можно снисходительно относиться к существу, который не принимает руку помощи и сочувствия, которому дали шанс исправить ситуацию?
Кристабель молчала, не отводя от меня взгляд. Почему она не защищается? Я не мог этого понять. Похоже, смерть её не пугает. Но я-то знал, что для волшебников есть вещи пострашнее смерти.
Инквизитор не спрашивал фею, не давал ей права высказаться. Система, перемалывающая недолюдей, а особенно женщин — работала на полную катушку. В глазах инквизиции она была виновна ещё до того, как начался этот фарсовый суд.
— Сожалею, мой принц. Но оснований снять обвинения с принцессы фей Кристабель недостаточно. Однако, ввиду вашего личного ходатайства, я заменю казнь через отсечение магии на вечную её блокировку.
— Что?! — неожиданно вскрикнул Авдиес. — Такого уговора не было, господин Инквизитор! Мы дали вам вашего принца, а взамен вы обещали наказать гадкую колдунью! Да вы посмотрите, она даже не человек! Где ваши принципы?!
Инквизитор брезгливо посмотрел на визжащего Авдиеса, и в этот момент черная молния пронеслась за его спиной. Я видел, как колдун качнулся, посмотрел на свою грудь, не вполне осознавая, что произошло. Прямо из её середины тёмным жалом выпирало острие адамантового меча. Инквизитор рефлекторно издал звук, подобный приглушенному кашлю, и тонкая струйка крови засочилась из уголка его рта. Колдун упал как подкошенный. Филипп рванул квадратный амулет с шеи волшебника и, бросив на пол, раздавил каблуком сапога.
Карма за подобное преступление была мгновенной, и принц никак не мог ожидать, что именно так оборвётся его жизнь. Будто попав в чудовищную ловушку времени, тело его начало стремительно стареть. Филипп с ужасом смотрел на дряхлеющие руки, разлагающуюся кожу и кричал так, что душа выворачивалась наизнанку. Да, ему удалось застать врасплох сильнейшего волшебника Сказочного острова, использовать на нём единственное оружие, недоступное магическому Анклаву — клинок из чёрного адаманта, — но это не стало залогом его победы.
Увидев лишь горсть праха, что осталась от Филиппа, Авдиес истошно завопил, тщетно стучась в закрытые двери собора, пытаясь сбежать от кошмара, в который он попал по собственной глупости.
Между тем…
Белая, ревущая, бесформенная тень рванулась под потолок собора и расправила свои крылья похожие на выбеленные драконьи кости. Я увидел, как жадно она осматривает свои жертвы, ища ту, что хранит столь лакомый маяк — псионит. На каждого зверя есть зверь покрупнее. Филипп выпустил великое чудовище, что имело лишь один инстинкт — питаться. Браслеты не были демону помехой, более того, они были для него лакомым кусочком, как глазурь на пончиках Ганса.
Впервые за время пребывания в соборе я увидел неописуемый ужас на лице Кристабель. Она задрожала, не отрываясь смотря под потолок. Ожидая удара в любую минуту.
Повинуясь инстинктам, я бросился к алтарю.
— Дайте мне руки, госпожа! — кричал я, стараясь заглушить голодный демонический рёв. И не, дожидаясь ответа, схватил Кристабель за предплечья. Нарастающее жжение показало, что псионит заглотил наживку. Браслеты перетекли на мои руки, вгрызаясь в плоть. Боль была мучительна, но терпима, подобно ожогу от кипящего масла. И не шла ни в какое сравнение с навалившейся слабостью, что заставила меня упасть на колени рядом с феей.
Я слышал голос Белоснежки, отчаянно кричащий моё имя. Мне хотелось попросить прощения за решение, которое принял спонтанно, не посоветовавшись с ней. Понимал её страх и знал, что не мог поступить иначе. Просто потому, что это было правильно.
Нам всегда было достаточно одного взгляда, чтобы мы поняли друг друга без слов. Есть лишь единственный шанс всё исправить, и я верил, что она им воспользуется. Обернулся, лелея надежду, что план сработает, и с облегчением увидел, как черный длинный нож, вращаясь, и со свистом разрезая воздух, летит в открытую бесформенную демоническую пасть. Воздух завибрировал, пол и стены собора пришли в движение. Куски перекрытий и мозаики посыпались со стен и потолка. Фонтаном мелких осколков взорвались витражные окна. Белоснежка в два прыжка оказалась рядом, закрывая меня собой.
Острая выворачивающая боль пронзила моё тело, выгибая дугой, а травматический шок, что последовал за ней, окончательно поверг в непроглядную тьму.
***
Я очнулся, слыша, как на краю сознания гудит и гаснет магический поток. Не мой. Потому что внутри было холодно и пусто. Так, как если бы часть меня вдруг неожиданно умерла. Когда я открыл глаза, увидел заплаканное лицо Белоснежки. Она гладила меня, ощупывала везде в поисках повреждений, причитая сквозь слезы: «Прости».
«За что извиняешься...» — спрашивал её одними глазами, а на деле мог лишь хрипеть...
— Всё хорошо…
Высокая и прекрасная фигура Инквизитора стояла над нами троими, удерживая магический купол. Мы лежали на обломках собора, под ясным голубым небом. Обессиленная Кристабель держала мою ладонь. Я в ужасе отдернул руку, не желая, чтобы моя жертва была напрасной. Но поднеся ладонь к глазам, увидел лишь голое обожженное запястье. Псионитовые браслеты исчезли.
Заметив, что я очнулся, Инквизитор рассеял магическую защиту и сел рядом.
— Что вы наделали, принц Мерлин?
Я откашлялся.
— Что я наделал? Всего лишь предотвратил чудовищную ошибку, которую вы чуть было не совершили.
Лицо Инквизитора стало суровым. Волшебник явно сердился. Белоснежка, утирая мокрые щёки ладошками, с надеждой посмотрела на него.
— Ваша честь, скажите, он поправится?
Это она обо мне? Я не чувствовал себя больным, скорее калекой, у которого отняли часть него самого. Магическая сила, что наполняла меня всю мою жизнь — просто исчезла. Оставив после себя холод и пустоту. Инкивизитор тяжело вздохнул и, взяв мою руку, указал Белоснежке на следы ожогов.
— Браслет из псионита можно снять только в двух случаях. В первом — маг передаёт его другому магу, во втором — когда браслету уже нечем питаться. У принца Мерлина второй случай. Тут я бессилен, — и обратившись ко мне, волшебник продолжил.
— Анклав будет скорбеть об утраченной возможности наследника, но вы всё ещё можете занять трон. Вы совершили благородный, но глупый поступок ради низшего существа. Не велика ли плата за это, Ваше высочество? Жить простым человеком вы не умеете.
Белоснежка придвинулась ко мне, нежно обнимая. Но впервые за всё время я не почувствовал облегчения, продолжая внимать бархатному голосу Инквизитора.
— Одним могу порадовать — все ваши враги мертвы. Принц Авдиес не смог выбраться из-под обломков. И… Вижу, вашу жену мучают вопросы. Ответить на них, — это меньшее, что я могу для вас сделать.
— Почему магия Мерлина исчезла, ведь я уничтожила демона? И как такое возможно, что вы всё ещё живы? Я же собственными глазами видела вашу смерть, — недоумевала Снежка.
Неожиданно Инквизитор посмотрел на Белоснежку мягким, снисходительным взглядом.
— Я обменял свою жизнь на жизнь принца Филиппа, — просто ответил волшебник. — Считайте это самозащитой. Что до демона — когда встречаются магия и антимагия, происходит взрыв разрушительной силы. Чудовище, призванное карать виновных, умело лишь одно — поглощать силу волшебников. Адамантовый кинжал, который он вынужден был проглотить, имеет силу ему противоположную — он отражает магию. Когда принц Мерлин надел браслеты, частица адаманта, с которой он не расставался все эти годы, отреагировала на вторжение. Вы представляете себе магический взрыв в теле человека, Ваше высочество? Он и выжил-то чудом. Иногда болевой шок вполне может стать причиной смерти.
Инквизитор встал, поднимая свой серебряный посох и простирая над нами ладонь.
— На этом моя миссия закончена. Я излечу ваши раны, которые мне по силам. От имени Анклава обещаю, что принцессу фей Кристабель оставят в покое. В память о вашей жертве, принц. За вами также остается право вернуться в Кор и Голубое королевство.
Теплое мягкое сияние окутало нас. Лёгкость и покой разливались по телу, исцеляя раны. Ослепительная вспышка поглотила фигуру Инквизитора, оставив после себя едва уловимый запах озона. Я больше не смогу почувствовать что-то подобное на своих ладонях, — от этой мысли, впервые такой уверенной и неотвратимой, мне стало плохо.
Крылья принцессы Кристабель снова искрились магическим блеском. Она вежливо скрывала свою радость по случаю возвращения магических сил. Впервые мы видели её добрую и благодарную улыбку. Фея провела ладонью по моей щеке, закрывая глаза, вслушиваясь в свой внутренний мир. Белоснежка напряглась, прижимаясь ко мне. Неужели она испытала укол ревности? Неожиданно, тоже самое она проделала со Снежкой, после чего обратилась ко мне.
— Я буду вечно у тебя в долгу, принц Мерлин. Такая великая жертва достойна самой большой награды. Я верну человеческий облик твоим друзьям, когда мы вернёмся в замок. И это ещё не всё. Инквизитор не сможет подарить вам самого главного, — надежды. Магия феи иная, и я могу сделать то, что не в его власти.
В ожидании заветных слов Белоснежка глубоко вздохнула, выпрямляясь, и будто озаряясь внутренним светом.
«Ты больше не маг, но сильна твоя кровь,
И магии нету мощней, чем любовь,
Заполнишь сосуд — обретешь, что утратил,
В ином воплощенье и любящем взгляде».
Белоснежка вопросительно взглянула на меня. Я только пожал плечами. Пророчества феи иносказательны. Порой, их можно понять только когда события уже наступили. Но даже за это мы были безумно благодарны.
Когда мы вернулись в Заоблачное королевство, переволновавшиеся друзья плакали от счастья, обнимая нас. Кристабель сдержала обещание и сняла проклятие с Пино, Ноки и Кио. И хотя ребята не особо признавали, что им хотелось вернуть человеческий облик — видели бы вы, как они радовались. О том, что со мной произошло, я предпочёл умолчать. Шила в мешке не утаишь и скоро мне придётся во всём признаться, но пока я сам не свыкся с этой мыслью, рассказывать об этом невыносимо тяжело.
Отрывая от объятий друзей, Кристабель настойчиво подтолкнула меня в сторону замка. По пути она пригласила принцессу Маргарет последовать за нами. Белоснежка шла рядом, не отпуская моей руки.
— С помощью её высочества принцессы Маргарет, я хочу вручить вам последний дар. То, что поможет оставаться Мерлину таким же незаменимым членом его бесстрашного отряда, каким он был до вчерашнего дня.
По пути Кристабель рассказала о случившемся. Принцесса Маргарет, как настоящая леди, держала себя в руках, и только иногда испуганно прикрывала ладошкой рот. Когда мы вошли в каменные катакомбы Заоблачного замка и остановились перед массивной металлической дверью, я догадался, что это и есть легендарная сокровищница, что сделала Джека сказочно богатым. Кристабель не искала нужную вещь, а просто вытянув ладонь, мысленно позвала её. Из глубины наваленных мешков и сундуков выплыл строгий в своей красоте короткий лук. Черные плечи оружия, будто шрамы, украшали алые узоры. Они зловеще переливались в полумраке сокровищницы.
Когда лук оказался в руке у феи, она сняла с грифа тетивы широкое кольцо, увенчанное острым шипом.
— Надень его на большой палец, Мерлин. Когда тебе потребуется принять бой — проколи кожу и смажь кровью плечи лука.
Видя испуг Белоснежки, Кристабель пояснила.
— Это «Сангвис». Лук, созданный волшебниками, которых насильно лишили магии. Ведь на самом деле волшебная суть это то, с чем человек родился. Если, допустим, кого-то лишают руки, — он же не перестаёт быть тем, кем являлся всё это время? Так и здесь. Магии нет, но есть волшебная кровь, что всё ещё течёт по венам. Сангвис отзывается на кровь волшебников, превращаясь в мощное магическое оружие. Любая стрела, выпущенная из этого лука, наделяется сокрушительной силой, о масштабах которой я могу только догадываться.
Я с благодарностью принял оружие, поклонившись леди Маргарет и Кристабель, чувствуя, как постепенно зияющая в душе пустота начинает заполняться, вытесняя холод и страх. Моя жизнь больше никогда не будет прежней. Страница, где бесстрашный принц и волшебник Мерлин сражался с мировым злом, перевёрнута, уступая место другой истории. Я пронесу любовь и дружбу в этот новый мир, ибо только они дают мне силы жить и бороться дальше.
