Наперекор судьбе

Вопреки расхожему мнению о неуклюжести полных людей, принцесса оказалась эталоном грации и смертоносности. Кроме того, Снежка явно таяла день ото дня, становясь всё стройнее и проворнее. Она схватывала всё так быстро, что я даже счёл за честь побороться с ней в спарринге на учебном оружии. Дважды меня сбивали с ног, а однажды даже зарядили кожаной булавой в голову. Она уворачивалась, неизменно держа меня на расстоянии, так что я не мог нормально приблизиться и атаковать. Зато цепь её кистеня доставала меня с завидной регулярностью. Мерлин осваивал арбалет не так быстро. Тяжелое оружие было совсем не по душе волшебнику, но в Петросе не было ничего легче, чем то, что дала ему Ред. Болты летели достаточно точно, но при этом он уйму времени тратил на перезарядку, беспрестанно грязно ругаясь. Близнецы с Гансом работали в поте лица, помогая гномам достраивать тоннель. И хотя, Пино предложил использовать взрывчатку, которую они с Кио собрали буквально на коленке, Каин строго запретил её применять. Я не мог взять в толк — почему? Но ответа не находил. Ред не покладая рук работала в кузнице. Она выходила оттуда только чтобы помочь с тренировками ребятам по мере своих сил и возможностей поврежденной ноги, а потом снова пропадала до глубокой ночи. Как то я пришел к ней и увидел перед собой замученную, уставшую девушку. Она оперлась одной рукой на верстак, а другой с видимым усилием пыталась согнуть тонкую, драгоценную пластину. Это было скорее украшение, чем часть брони. Оно переливалось магическим светом, и текло словно ртуть, оставаясь при этом твердым и несгибаемым.  — Ред, тебе нужна помощь? Девушка вздрогнула и взглянула на меня через плечо. Потом она отрицательно помотала головой, и сунула упрямую пластину в огонь. Я подошел ближе, но встретился с красноречивым взглядом. «Уходи. Не сейчас» — говорили её глаза. Я вернулся уже поздним вечером, чтобы по обыкновению проводить девушку до дома, и нашёл кузницу пустой. На следующий день Редхуд не появилась в городе, и меня охватило беспокойство. Я спрашивал знакомых гномов, что случилось с девушкой, но все как один, только пожимали плечами и отводили глаза. Друзья тоже не видели Ред, и я отправился по городу в поисках хоть каких-то зацепок. Я бродил целый день, и прошел больше половины Петроса. Возвращаться было уже поздно, и я остановился на ночлег в ближайшей маленькой гостинице, но уснуть так и не смог. Неясное чувство мучало меня. Я будто слышал тихий и протяжный вой где-то в недрах могучей горы. Хозяева гостинцы мирно спали, я же беспокойно ворочался в постели. За то время, пока мы расчищали завал, наш быт практически наладился. Мы будто забыли о том, что была и другая жизнь, там, в большом мире. Может, это было лишь моё субъективное ощущение, но я выяснил для себя, что здесь, рядом с Редхуд я мог бы остаться навсегда. И вот теперь она пропала. Я встал, оделся и вышел в душный мрак ночного города. Вой стал стихать. Он звучал всё реже и реже. Я боялся, что не успею уловить направление и потеряю ту невидимую нить, что ведёт меня. Но в скором времени мой путь привёл меня в тесный переулок. В конце неприметной улочки зиял неровный провал в скальной породе. Он был чернее ясного звездного неба. Лишь несколько символов, тускло отливающих металлическим блеском, украшали вход по бокам. Я без колебаний вступил в кромешную тьму таинственного прохода. Переход не был длинным. Довольно быстро мрак рассеялся и я бесшумно, вжимаясь в стены, проскользнул к входу. Мой рост позволял стоять с большим трудом, слегка пригибая голову. Я был собой, а значит, меня так никто и не заметил. Просто отлично! Я заглянул в пещеру, что открылась моему взору, и остолбенел. Передо мной был белый сводчатый зал. Сталактиты, слившиеся в долгом поцелуе со сталагмитами, образовывали многочисленные колонны, которые будто держали арочный свод. Кругом, сколько хватало глаз, стояли древние, полуразрушенные саркофаги. Они отливали серебристо-ртутным сиянием в свете единственного окна, что было под самым куполом на недосягаемой высоте. Полная и дразнящая, как головка сыра, луна бесстыже заглядывала в таинственную усыпальницу, как в замочную скважину. На полу, в белом сиянии, лежал невероятных размеров волк с лоснящейся черной шерстью. Он был безучастен ко всему, и только с тяжелым хрипом бережно и терпеливо лизал правую заднюю ногу. Я чуть дышал, боясь потревожить зверя. Волк был ужасен и прекрасен одновременно. Я откровенно не понимал, бежать или остаться. Стоило мне принять решение уйти, как мелкий камушек с тихим стуком покатился из-под моей ноги. Волк навострил уши и поднял голову. Он смотрел в черный провал входа своими невероятными, золотистыми глазами. Его морду в районе глаза пересекал тонкий, розовый шрам. Я задохнулся от ужаса, и в то же мгновение этот магический взгляд вернул мне моё проклятие. Я снова стал зелёным коротышкой. Зверь утробно и грозно зарычал. Я знал, что хромота не даст волку до меня добраться, и мог бы убежать, однако не стал этого делать. Медленно протягивая руку, я подходил к кругу света, где лежала моя Ред. Вне всякого сомнения, это была она. Я подошел вплотную, видя её грозные, обнаженные клыки. Всё не важно. Это её прекрасные глаза — она там, где-то внутри этой черной, как ночь шкуры, этого сильного и мускулистого тела зверя. Я коснулся своей пухлой зеленой ладошкой её морды. Волчица вздохнула и замолчала. Я продолжал трепать её черную шкуру, прижимаясь всё ближе, пока крепко не обнял. Ред положила голову мне на колени и затихла. Прошли часы, и луна скрылась в рассветной дымке. Я проснулся и увидел, что волк исчез, а в моих объятиях спит Редхуд. Волновала ли меня её тайна, что я так бесцеремонно раскрыл? И нет, и да. Неужели девушка тоже проклята? Могу ли я помочь ей? Пока эти вопросы донимали меня, Редхуд проснулась, вновь возвращая мне моё проклятие. Она посмотрела на меня с грустью и благодарностью.  — Ну, вот ты и раскрыл мой маленький секрет, любопытный коротышка — сказала она с лёгкой иронией в голосе — и поддержал меня. Спасибо. Голос Ред был низким, тёплым и бархатным. Теперь я лучше понимал её природу. И зверь, и человек. Совершенное создание, обреченное на вечное неприятие другими. Но только не мной.  — Ты прекрасна! И как ты хранишь секрет моего друга, так я буду хранить твой. Но послушай, может, я могу помочь? Тебя же определенно кто-то проклял. Сколько уже лет ты так превращаешься, и ни разу не пыталась победить этот недуг? Ред посмотрела на меня печально и провела ладонью по моей щеке.  — У тебя доброе сердце, Артур. Что бы ни произошло — ты навсегда останешься моим героем. Я пропустил комплимент мимо ушей, всё ещё ожидая ответа. Девушка тяжело вздохнула.  — Боюсь, ты ничем не можешь помочь. Сколько лет я превращаюсь? Да сколько себя помню. Я такая родилась, Артур! Это в моей природе.  — Но как такое возможно?! — я опешил, и схватил её за плечи.  — Волшебники! Эта и есть та причина, по которой мне их не за что любить. Много веков назад они ставили эксперименты над моими предками. В результате этих бесчеловечных манипуляций на свет появились ликантропы. Необратимые и смертоносные. Волшебники создали нас, но эксперимент не удался в полной мере. Превращения не получилось взять под контроль. С тех пор, в полнолуние мы превращаемся в зверей. А утром снова становимся собой. И так, каждый месяц. У меня нет агрессии на ближних, я помню, что со мной происходит, но остановить превращения не в моей власти. И ни в чьей. У меня накопились вопросы, и я понял, что сейчас единственная возможность их задать.  — Ты говоришь, что пару дней, пока луна полная, ты вынуждена превращаться. Верно? Но, что если не выходить под луну, скрыться во мраке Петроса? Ведь тогда можно спокойно жить, и не вспоминать про свой недуг. Редхуд покачала головой.  — Луна лишь облегчает превращения, делая его безболезненным. Поверь, такое уже бывало — без лунного света мои муки будут поистине адскими. И я всё равно стану волком. Но кто знает, не помутиться ли когда-нибудь моё сознание от боли? И не сделаю ли я то, о чём потом буду горько сожалеть. Она притворно клацнула зубами у моего носа, и я усмехнулся.  — Прости, если тебе больно об этом рассказывать, то я наставить не стану, но — где сейчас твои родные? Ты говорила, что тебя вырастили гномы. Редхуд пожала плечами и грустно продолжила.  — Когда волшебники поняли, что эксперимент провалился, они захотели скрыть следы своей ошибки, и объявили на нас охоту. Годами они старательно истребляли наш род, пока не осталась никого. Меня же спасли гномы. Мы замолчали глядя друг другу в глаза. Мне нестерпимо хотелось поцеловать девушку. Не ради того, чтобы снять заклятие, а просто, потому что моё сердце требовало этого. Но когда я подался вперед, Редхуд отстранилась и взяла меня за руку.  — Нам пора возвращаться. Цикл закончен. На месяц я свободна. Твои друзья, наверное, уже волнуются. Когда мы вернулись в город, то столкнулись с праведным гневом ребят. Мне даже в какой-то момент показалось, что Мерлин пустит мне в колено арбалетный болт, чтоб я подольше мучился — так сильно он злился на моё отсутствие. Ганс же тихо заметил мне на ухо, что ночь можно было провести не так бездарно, и вернуться к ним уже человеком. И теперь уже я готов был поколотить друга за наглость. Тяжелее всего было скрывать правду. Однако Редхуд виртуозно пришла ко мне на помощь, создав такую интимную интригу, что ребята постеснялись нас дальше расспрашивать. Я по глупости думал, что теперь всё наладится. Работы по завершению тоннеля почти закончены, хотя и застопорились странным образом на самом последнем этапе. Близнецы утверждали, что их перестали пускать на стройку, и они больше никак не могут повлиять на процесс. А вечером я увидел зрелище, поразившее меня до глубины души. Свет фонарей стал мягче. В Петросе наступили сумерки. Я увидел издалека, как уставшая Редхуд выходит из кузницы. Следом за ней шёл Каин. Он грубо рванул её за плечо, и что-то злобно прошептал у самого уха. Редхуд с каменным лицом одернула руку и пошла в сторону нашего дома. Каин постоял в тени домов, провожая девушку взглядом, и скрылся в противоположном направлении. Видимо, меня вновь потянуло на приключения, и вместо того, чтобы выйти ей навстречу, я затаился среди каменных скамеек и статуй. Девушка проследовала несколько кварталов, по пути озираясь, и медленно выделяя детали и тени вечерней улицы. Когда результат её удовлетворил, она села на уединенную скамью в самом темном уголке переулка. Ждать пришлось не долго. Я не поверил своим глазам, когда всё также таясь в тени домов, к ней пришёл Мерлин. Он сел рядом с ней, а я замер, пытаясь услышать хоть что-то. Всё происходило тягуче медленно. Как будто из печаталки близнецов выходило по одной картине в пять минут. Вот, она грустная, что-то рассказала ему, он помрачнел и напрягся. Вот она в мольбе сложила руки, а я всё ещё не слышу ни слова. Когда она взяла его запястье и робко провела пальцами вокруг кисти, кровавая пелена опустилась на мои глаза. Я видел, как она что-то показывала на своей руке, вновь складывала руки в молитвенном жесте, а Мерлин лишь отрицательно водил головой. Спустя некоторое время, он будто уступил её просьбам, обхватив сложенные в молитве руки, и прижал к губам. Уже через минуту он обреченно опустил голову, встал и ушёл, не проронив ни слова. Редхуд, всё ещё сидела на своей скамейке, и вид у неё был такой, будто она только что схоронила любимого друга. От двусмысленности происходящего я просто обезумел. У меня не было никаких оснований подозревать Мерлина, столь нежно любящего Белоснежку, в неверности. Однако я не мог исключить безответные чувства к нему, со стороны Редхуд. Ревность стала моей новой госпожой. Мы вернулись по домам разными дорогами. В гостиной никого не было, и я не мог выплеснуть свою злость на друзей. Неожиданно, на пороге появилась Редхуд. Я ни сколько увидел, сколько почувствовал её присутствие. Этот неуловимый и теплый запах кузницы, меха и луговых трав. Я повернулся и увидел в тусклом свете фонарей её побледневшее, решительное лицо.  — Артур, позволь мне поговорить с тобой. Наедине.