бруабба

Дом не издает ни звука, будто так же пуст, что и те три часа назад, когда Буччеллати расстегнул на стене молнию, пропуская свою банду вперед. Последняя песня доиграла в плеере Леоне полчаса назад, но он не обременяет себя лишними движениями, чтобы стянуть наушники. Dir En Grey - MACABRE. Возможно, если не шевелиться и ничего не говорить, этот момент отпечатается в его памяти так четко, что он сможешь воспроизвести его, стоит закрыть глаза. За виноградником медленно опускается солнце, заливая сосредоточенное лицо стоящего напротив окна Бруно теплым янтарным светом. Бруно похож на божественное откровение. Закатные лучи окружают его идеальный профиль с плотно сжатыми губами теплым золотым сиянием, так не похожим на холодное золото Джорно. Рядом с Леоне на диване развалился Миста - во сне его голова падает Леоне на плечо, но тот не возражает. День выдался настолько выматывающим, что немудрено. Фуго и Джорно притихли каждый в своем кресле. Судя по тому, насколько долго из их угла не раздаётся ничего, помимо мерного сопения , нет сомнений, что шпана отрубилась. В комнате бодрствует только Буччеллати, конечно же, беспокоящийся за Наранчу. И он сам, беспокоящийся за Буччеллати. Поддаваясь внезапному порыву, Леоне осторожно поднимается на ноги и подходит к окну, стараясь ступать бесшумно. Он нарушает совершенную в своей завершенности картину, чтобы стать ее частью. Буччеллати прижимается к нему спиной. Леоне обнимает его, одной рукой обвивая талию, а вторую опуская аккурат в вырез дизайнерского пиджака: -Ты слишком переживаешь. Он справится. -Тише, - едва слышно шепчет Бруно, устало прикрывая глаза, - не разбуди ребят, они заслужили отдых.