***
Часы тянулись медленно. Огромная временная резинка, тревожная и клейкая, брала дурные мысли и образы. По кусочкам отрывала и растягивала. Денбро смотрит на мирно тикающую стрелку, тяжко вздыхая. В доме одиноко и тихо, родители уехали к местному шерифу, но Билл не уверен. Они не следят за передвижениями друг друга в последнее время. Временная жвачка всё тянется, мальчишка бродит белым призраком в собственном доме, заглядывая в комнаты, как в потемневшие окна дома, где ютятся горе и безразличие. Комната Джорджи стояла нетронутой, игрушки валялись на полу в ожидании, на столе лежала стопка рисунков, прикрытая разноцветными карандашами. Сейчас Джорджи придёт и всё будет как обычно. Все будет хорошо. Зелёная черепашка приветливо глядит с комода и Биллу хочется разрыдаться. На ощупь это окрашенные кусочки пластика, ровные и не живые. Денбро хорошо помнит день, когда младший брат впервые собрал эту черепаху.***
Был май, они гуляли до самого вечера, забрели в неизвестный район, где пахло горячими булочками, а фонари светились песчаной охрой. Мальчики присели на скамейку, когда к ним подошёл мужчина лет семидесяти, в костюме цвета лимонной корки и светло-серой шляпе. Он опирался на стройную чёрную трость, хотя походка его казалась легкой и свободной. Билл заговорил первым, хотел узнать, как добраться до дома. Джорджи же заметил, что мужчина напоминает волшебника. Незнакомец улыбнулся и спросил знает ли мальчик истории о том, как магические существа помогают путникам найти дорогу. Братишка тогда весело кивнул и спросил, знает ли незнакомец что-нибудь ещё? Тогда старик рассказал о проказливых Лепреконах, русалках с чарующими голосами, о сатирах и нимфах, о Богах, что танцуют на границах миров. Билл помнит, как братишка сжал его ладонь, когда мужчина заговорил о страшном чудовище, что питается плотью, приносит боль и разрушение. Незнакомец лишь улыбнулся, поправив шляпу, добродушно взглянув на съежившегося мальчика. «Тебе не стоит бояться. Твой старший брат его победит, это особая сила старших братьев».***
Особая сила старших братьев. В горле скреблись извинения, совсем не по-кошачьи, а как бродячие псы, громко и страшно. Билл прикрывает дверь тихо, для маленького брата, спящего на полке воспоминаний. Солнце клонится к закату, часовая стрелка всё ближе к полуночи — самое время для фрик-шоу.***
Карусели искрятся и полыхают, в нос бьет запах сахарной ваты, так сильно и сладко, что на кончиках пальцев, чувствуются кристаллики. Мимо мелькают лица, которые Билл периодически видел на улицах, хотя чувствуется, что в цирк приходит народу больше, чем живет в самом Дерри. Сегодня неудачники решают разделиться: часть на главном шоу, другая же осмотрит шатры. Денбро в числе первых. Свет выключается быстрее, чем в прошлый раз. Старые артисты в новых амплуа, напомаженные и бледные; они смеются и кружатся, колдуют. Факир достает кролика из шляпы, бородатая женщина поёт. Свет загорается и гаснет. Загорается и гаснет. Затем вновь загорается и снова гаснет. Наконец раздаётся щелчок, и тьма задерживается. Сидящий рядом с Денбро Стэн заметно нервничает. Билл тянется к его плечу, как вдруг в дальнем конце арены «моргает» свет, затем с правой стороны трибун, слева и в самом верху. Холодный синеватый луч спускается по рыжей шевелюре, загримированному лицу и красным понпонам. Пеннивайз не обращает внимания на толпу: взгляд направлен в гущу темноты, тело абсолютно неподвижно. Зал волнующе шелестит, клоун поднимает руку в белой перчатке, вновь опуская арену в тишь. Яркие глаза коротко смотрят на трибуны, и Пеннивайз вытягивает флейту прямо из воздуха. Зрители ахают, но перчатка вновь заставляет всех замолчать. Арлекин встряхивает рукав, выпуская на волю паука: он мягко скатывается на паутинной нити, перебирая кобальтовыми лапками и мирно покачиваясь. Билл замечает, как Хэнском нервно поджимает губы, Стэн сводит брови к переносице, а Майк сзади тихо матерится. Не то, чтобы кто-то из них боялся пауков, просто сами по себе арахниды доверия не вызывают и выглядят сверхъестественно. Алые губы касаются гладкого дерева, арлекин закрывает нижнее и первое отверстие флейты, нота Си. Паук вздрагивает и ниточка мелко дрожит, он раскачивается в такт мелодии, рисуя кончиками лапок неровный круг. Флейта звучит выше, и паучок скользит вверх до самой середины нити. Пеннивайз переставляет пальцы, снижая тональность, восьминогая звёздочка скатывается вниз: шерсть блестит, переливаясь от кобальтового до классического синего, перетекающего в небесный. Инструмент замолкает, паук замирает прижавшись к земле. С первым же тихим звуком, пушистые лапки перебегают и цепляются за поверхность клоунских ботинок. Билл чувствует как сердце опускается к желудку, ощущение странное, неприятное и волнительное. Денбро думает, что весь зал испытывает нечто похожее. Паук ползёт вверх по ткани костюма, огибая помпоны и рюши, клоун выглядит невозмутимым, наигрывая тянущуюся мелодию. Паучок добирается до кисти, оплетая её тонким белесым браслетом, на обрывках нот скатывается и замирает. Пеннивайз прячет его в рукаве, а деревянная флейта растворяется в воздухе. Аплодисменты оглушающе громкие и длятся почти бесконечно, голову ведёт, и воздух топорщится прозрачными пузырьками. Билл закрывает глаза, неожиданное вспоминая легенду об адской флейте, которую он слышал от Бена. Все выходят из зала покачиваясь, Майк поддерживает Стэна под руку, а Хэнском торопится встретить Марш. Уличная прохлада отрезвляет, щеки приятно холодит. Ричи невзначай накрывает замершего Эдди своей кофтой. Беверли называет циркачей «Фанатами антиквариата» — Мы спустились с холма в то место, где протекает ручей. Там они оставили свои вагончики. Бев шла спиной вперед, ловко избегая камней, и жестикулируя. — Трейлеры. Как таковыми «вагончиками» больше не пользуются. Это трейлеры. Стэн говорил спокойно, спешно поправляя рукава рубашки. — Да, ты прав. Но здесь именно «вагончики», как из девятнадцатого века, деревянные. Марш бросилась описывать их в деталях, горячо и ярко. В какой-то момент её подхватил Ричи, и сказал, что сами шатры полны «вещей старше Эддинной мамашки». — Мы должны волноваться из-за этого? Бен вопросительно взглянул на Беверли. — Не уверена. Но это точно можно записать в список странных вещей этого лета.***
Они залезают на велосипеды и Ричи громогласно объявляет «Наперегонки!» Билли остаётся позади всех. Колёса велосипедов уезжают всё дальше и дальше, Билл выжидает, пока фигуры друзей растают в дальнем свете фонарей, и лихо разворачивается по дороге обратно к цирку. Он добирается быстро, как на перемотке, оказывается прямо у входа в гримерку Пеннивайза. Алая ткань дрожит на ветру, её мягкий шелест, громче остального мира, зовет внутрь. Билл сглатывает. Ричи бы над ним посмеялся — идти к незнакомцу-циркачу в одиночку и без плана. Денбро просто идиот с тягой к самоубийству. У мальчишки ноги не гнутся, а клоун его поджидает. Уже не такой гротескный и странный без верхней части костюма и грима, но все еще цепляющий. — О, Билли, наконец-то ты здесь. Хотя, разве ты мог не прийти? Здесь же всё-таки я. У арлекина заговорщическая ухмылка и винные пятна на полупрозрачной рубашке. Денбро подмечает, что они похожи на смесь грима и крови. — Я не р-ради этого п-пришёл. Так хреново заика себя не чувствовал даже перед Бауэрсом. Тому он хотя бы мог выкрикнуть ругательство перед тем, как получит по лицу. Сейчас же достойно ответить не получалось, хотя циркач, грустно надувший губы, начинал раздражать. — Оу, не будь таким букой, Билли. Кстати, тебе понравилось шоу? Понравилось же? Пеннивайз весело глянул на мальчика, быстро избавляясь от разноцветных ботинок. — Не очень. П-пауки жуткие су-щества… Денбро хотел договорить, но циркач взглянул на него обиженно и грозно, что Билл своими словами и подавился. — Вообще-то, они милые! Ты видел их брюшко? Просто прелесть! В голове сразу нарисовалось брюшко с маленькими волосками, мальчишка поморщился про себя, но с неожиданно серьезным Пеннивайзом спорить не стал. — Я п-пришёл не за э-этим. Взгляд циркача был таким же строгим, он всматривался в глаза напротив, а затем развалился на стуле запрокинув голову назад и шумно вздыхая. — Ну-у-у, и зачем ты пришёл? Не мог мне отказать, да? Арлекин говорил громко, не поднимая запрокинутой головы. Билл нервно поджал губы, глядя на расслабленное тело. С одной стороны Денбро привлекала игривость, но с другой невыносимо раздражала. — Я-я д-думал ты расскажешь мне о… Билл отсекается, слова поперёк горла, как горькая таблетка. Зачем он сюда пришёл? Обвинить цирк в исчезновениях? На то никаких доказательств, кроме детских рассказов и пары страшилок. — Так, что ты хочешь услышать, Билли? Пеннивайз выгибает бровь, мальчишка чувствует это в тоне. Циркач заинтересован, почти, сильно. Он по-прежнему не смотрит, только вслушивается в дыхание юного гостя. Тяжелое и глубокое, Билли растерян и злится. — Пропал мой младший брат. В начале лета он вышел на улицу и больше его не видели. Голос подрагивает, но Денбро говорит без запинки. Четко и медленно. Пеннивайзу любопытно, он приподнимается со спинки стула, но заика не обращает внимания. — Я думал, что ты или кто-нибудь из труппы может знать о Джорджи. Циркач смотрит прямо на мальчишку. У Пеннивайза непроницаемое выражение лица, он только кивает а-ля «Всякое бывает, сочувствую» и выуживает сигареты из выдвижного шкафчика. Билл молчит. Обычно люди отвечали пустым сочувствием и парочкой хлопков по плечу. Тишина же оказалось самым лучшим ответом за последнее время, в ней можно было растворится, ничего не объясняя. — Хочешь встретиться в городе? Вопрос с толку сбивает, Денбро сначала кажется, что ему послышалось. — О-обычно такое п-предлагают м-маньяки. Мальчишка тушуется, но отвечать старается непринужденно. Если циркач знает что-то о Джорджи, то держится слишком спокойно и уверенно. — А когда ты пришёл сюда один-одинешенек тебя не волновало, что я маньяк? Пеннивайз выдыхает облачко дыма, усмехнувшись, и Денбро непроизвольно за ним повторяет. — Послезавтра я буду свободен. Встретимся у статуи «Пола Баньяна» Билл поднимает взгляд от остатков клоунского костюма и сталкивается прямо с глазами-кристаллами. Вторая осечка за сегодня, третья будет смертельной. — Я д-даже имени т-твоего не знаю. Арлекин смотрит внимательно, вчитывается, а в его руке тлеет сигарета. Денбро на секунду чувствует смятение. — Оу, мои манеры. Я — Роберт Грей. Роберт картинно закатывает глаза. Затягивается и подаёт ладонь для рукопожатия. — Р-родственник Дориана? Заика игнорирует приветственный жест, только посмеивается. — Не шути, Билли. Это не твоё. Если виновность циркача шла вразрез с его поведением и отсутствием доказательств, то в одном Денбро был уверен на сто процентов — все Греи мудаки. — Я п-пойду. До… — Встречи. До очень скорой встречи. От контраста черного и желтого, солнечные зайчики кружатся перед глазами. Билл неуклюже спотыкается о камни, всматриваясь в импровизированные гримерки. У Денбро навязчиво сосет под ложечкой, и он поскорее залезает на сильвер, оправдывая всё тем, что давно не ел.***
Желтый фонарь, висящий в самом углу шатра, ярчайшая точка в ночи. Окружённый пташками, он напоминал маяк для умирающих моряков. Шелест маленьких крылышек успокаивал, Грей прикрыл глаза — ресницы мелко подрагивали, фонарь с каждым упавшим тельцем издавал тихое жужжание. Роберт затушил окурок о столешницу, лениво пройдясь рукой по неровному дереву. Он удобно устроился на стуле, а губы его дрогнули в полуулыбке. Бабочки целовали свет, падали обожженные и затихшие. Жужжание и треск обволакивали пространство, под тонкой стороной век вырисовывался худощавый образ мальчишки в зелёной футболке. Махаоновые крылышки касались друг друга, потрескивая: разрисованные и розоватые, похожие на осевшую акварель. Билли-Билл. Любопытный, милый мальчик. Сломать бы ему шею и посмотреть, как он будет дергаться. Напуганный и белый, похожий на Белоснежку. Бабочек прибывало всё больше, они роились и трепетали. Среди внушительных телец, мелькнуло чуть по-меньше. Прыткое и быстрое. Уильям Денбро. Интересный экземпляр, храбрый мальчишка, потерявший младшего брата. Пеннивайз усмехается, вспоминая, как желтый смешался с красным. По крыльям ползли синие линии, коричневая шерстка отливала бронзой. Меньшая из своих собратьев, она снова и снова возвращалась, взмывая в воздух, яро терпела удары света. По бледному лицу растеклась широкая улыбка: Денбро смелый, старается, быть таковым. Пеннивайзу любопытно, что этот мальчик сделает дальше. Фонарь издал знакомое жужжание, и храбрая пташка осела на землю. Бедняжка конвульсивно двигала лапками, возя крыльями по земле и пыли. Билли. Его можно убить завтра, выманить из дома в темный уголок и… Обугленные крылья нервно возились по земле, тонкие лапки неестественно скручены, но пташка все равно вертелась и трепыхалась, стараясь взлететь. Билл-Билл. Совершенно не умеет врать, но наблюдать за ним очень забавно. С ним может быть весело. Интересный, интересный мальчишка. Грей смотрит вниз, мотылёк всполошил под собой всю землю и уже почти касается ноги. Роберт пару секунд смотрит на грязную шерсть, и поломанные, недавно синеватые крылья. Интересно, а Билли уже добрался до дома? Роберт чувствует, как мягкое тельце хрустит под обнаженной кожей ступни, оно конвульсивно вздрагивает, превращаясь в липкую и мокрую массу. Грей закуривает сигарету, под тот же стрекот крыльев. С Билли можно поиграть подольше. Сломать ему шею всегда успеется. Грей выпускает дым лениво, смакуя. Лыбиться и вытягивает длинные ноги. Крылышки всё трепещут, фонарь в углу всё также жужжит.