Истинный для остроухого

Ойльрих с лёгкостью находил едва заметные тропинки среди деревьев и уверенно вёл по ним Этьена. Иногда принцу казалось, что деревья незаметно отступают, отползают на своих длинных узловатых корнях, чтобы освободить им дорогу. И Этьен прекрасно понимал, если бы не эльф, он бы давно уже сбился с пути и заблудился в этом незнакомом и оттого казавшимся враждебным, лесу. И он, хоть и не мог объяснить почему, злился на эльфа. Ойльрих шёл вперёд, не останавливаясь, не сбиваясь с темпа и не оглядываясь. День миновал за полдень, лес начал редеть и они вышли на довольно широкую и вполне ровную дорогу. — Ваше Высочество собирается пройти в этих тяжёлых доспехах весь путь? — с показным равнодушием поинтересовался Ойльрих. — На нас в любой момент могут напасть разбойники, эльф, — гордо и немного зло ответил ему Этьен. — О, ваше высочество так громыхает этими железяками, что все, на много миль вокруг, включая и разбойников, будут знать о нашем приближении. Этьен ничего не ответил, но пошёл быстрее. — Я совершаю подвиг во имя прекрасной Дэйдре и моей любви к ней, а потому не нуждаюсь в твоих дурацких советах, эльф! — огрызнулся он. — Вероятно, ваше высочество почерпнули знания о подвигах исключительно из рыцарских баллад? — ехидно спросил Ойльрих. Этьен ничего не ответил. Прошло больше часа и принц начал уставать, хоть и не сбавлял шага. Ойльрих, благодаря сверх чуткому слуху эльфов уже знал, что у него ускорилось сердцебиение. — Может быть, ваше высочество, отказываться от лошадей не было столь удачной идеей? — опять спросил эльф, — ваша Дэйдре вряд ли узнает. — Любое жульничество обесценит мой подвиг, эльф, — огрызнулся на него Этьен, но как-то не очень уверенно. — Похоже, ваше высочество наслушались слишком много баллад, — съехидничал Ойльрих. Этьен только загромыхал тяжёлыми доспехами в ответ. — Ну что ж, если повезёт, про вас тоже напишут балладу, и даже со счастливым финалом, — сказал Ойльрих нарочито громко. Этьен пошёл ещё быстрее и доспехи его загремели ещё громче. К вечеру принц буквально валился с ног от усталости. — Вы ведь не собираетесь спать в доспехах, ваше высочество? — спросил Ойльрих, когда они всё-таки остановились на привал. — Увы, эльф, — и Этьен улёгся рядом с тем местом, где Ойльрих собирался развести костёр. — У меня уже нет сил, чтобы их снять. — Да, ваше высочество, свершение подвигов преутомительнейшее занятие, — сообщил ему ехидный Ойльрих. — Эльф? — прошептал Этьен. — Да, ваше высочество? — Ойльрих, как мог, изобразил абсолютное непонимание. — Что вам угодно, ваше высочество? — Эльф, пожалуйста, — прошептал Этьен и покраснел. — Вы… что-то хотите, ваше высочество? — невинно поинтересовался Ойльрих. — Ойльрих, — прошептал принц ещё тише, — пожалуйста, помоги. Ойльрих подошёл к нему и, немного помедлив, принялся неторопливо расстёгивать ремешки и снимать тяжёлые доспехи. Когда он случайно, конечно же, случайно дотрагивался до принца, то старался ничем не выдать себя. Но… эти прикосновения, внешне совсем невинные, сводили Ойльриха с ума. — Вы не можете спать на земле, ваше высочество, — как можно спокойнее сказал эльф и достал из заплечной сумки два тончайших одеяла. — По-твоему, эльф, это сможет защитить от холода?! — И от холода, и от дождя, ваше высочество. Эльфийская магия очень сильная. — Но… во имя подвига, — попытался воспротивиться принц. — Боюсь, ваше высочество, здесь вам всё же придётся слукавить, — Ойльрих мило улыбнулся и бросил одеяло ему в руки. — Вы ведь не хотите, чтобы в балладах о ваших подвигах пели о мужских недугах?! Этьен подчинился. Завернулся в одеяло и вскоре заснул. Ойльрих развёл костёр, очертил защитный круг и укрепил его несколькими защитными эльфийскими заклинаниями. Немного подумав, он решил, что будет не лишним сотворить и охранного фантома. Спящий Этьен очаровательно выглядел в пламени костра. Ойльрих так залюбовался им, что и дышать забыл. И не удержался. Подошёл к спящему Этьену, так мило завернувшемуся в одеяло и осторожно, касаясь лишь кончиками пальцев, убрал прядь волос, упавшую на красивое, бледное лицо принца. — Эльф, — сонно прошептал Этьен и заворочался. — Спите крепко, ваше высочество, — прошептал Ойльрих и поспешно пробормотал заклятие беспамятства. Совесть слегка, но всё же куснула его — он понятия не имел, как будет взаимодействовать эльфийская магия с грубыми чарами братца Этьена. Но в одном Ойльрих был уверен твёрдо, заклятие беспамятства пригодится ему ещё не раз. Он удостоверился, что Этьен действительно крепко заснул и позже тоже улёгся, завернувшись во второе одеяло. Ойльрих с трудом, но смог не поддаться искушению лечь спать рядом с принцем. Он расположился как можно дальше от Этьена, насколько позволял очерченный вокруг костра защитный круг. Ойльрих проснулся ровно в полночь. Он лежал и вглядывался в тёмное небо, усеянное далёкими серебряными звёздами. Костёр почти догорел и Ойльрих, как можно тише, чтобы не разбудить принца, прошептал эльфийское заклинание, усиливающее пламя. Он решился взглянуть на Этьена, спавшего крепко и безмятежно. Ему очень хотелось подойти, пригладить растрепавшиеся волосы. Дотронуться до волос, а затем провести тёплой ладонью по щеке. Но… Ойльрих запретил себе вставать, запретил даже смотреть в сторону смертного красавца. Конечно, заклинание беспамятства сработает безотказно. Но нет! Уж больно это смахивает на воровство! Ойльрих хитро улыбнулся и прошептал ещё одно заклинание, сокращающее пространство. На несколько секунд у него засвистело в ушах, и звёзды над головой превратились в размытые серебристые пятна. Ойльрих с тревогой глянул на принца, но Этьен продолжал спать. Звёзды в небе вновь обрели свои привычные очертания. Утром они оба проснутся на берегу реки.