Истинный для остроухого

Под утро эльф решил позволить себе ещё одно волшебство. Впрочем, поскольку он не был связан никакими клятвами, то и отчитываться перед принцем в использовании магии не счел нужным. Ойльрих, едва шевеля губами, глядя в уже светлевшее небо, произнёс несколько слов на древне эльфийском. Не сразу, но у него получилось. Глаза эльфа стали фиолетовыми, словно два аметиста. Теперь он мог видеть ветер, благодаря волшебству, казавшийся светящимися серебряными нитями. И Ойльрих, ставший невесомым и свободным, почти таким же, как и сам ветер, оседлал одну из этих нитей и, шепча одними губами новое заклинание, понёсся на ней прочь, обратно к их прежнему месту ночлега. У Ойльриха появились некоторые идеи и догадки насчёт их дальнейшего путешествия, но он хотел проверить, увидеть, чтобы знать наверняка. Ветер, послушный его воле, нес его обратно и всё быстрее. И Ойльрих увидел. И убедился. Он даже не стал просить ветер приблизиться к земле, его эльфийские глаза и с высоты способны были разглядеть достаточно. Место их прежнего лагеря было полностью выжжено магическим огнем, да так, что в земле даже остался небольшой кратер. Ойльрих, прозрачный и невесомый, немного покружился в высоте. В воздухе ощущалась довольно сильная и грубая магия. Кто-бы не сотворил это огненное заклятие, не смог проследить их по эльфийскому волшебству и найти место их нового ночлега. На выжженной земле всё ещё можно было заметить рассеивающееся с каждой секундой, зеленоватое свечение. Больше сомнений у эльфа не оставалось. Но… рассказывать принцу он ничего не собирался, ведь тогда придётся упомянуть и то, как он смог всё это разузнать. Ойльрих улыбнулся и прошептал ещё одно заклятие на древне эльфийском. Ветер послушно понёс его вперед, теперь уже к их с принцем новому лагерю. Ойльрих вернулся, и магия рассеялась. Эльф открыл глаза, теперь уже полностью потерявшие аметистовый цвет и ставшие вновь прежними, цвета весенней листвы. Ойльрих привстал, выбрался из-под теплого эльфийского одеяла и сладко потянулся. Просыпался и принц, смешно ворочаясь с боку набок. Ойльрих не смог сдержать улыбки — должно быть непривычно после королевской постели спать здесь, на жестком и неровном речном берегу. И уж точно, ужасно неудобно. — Доброе утро, ваше высочество, — громко произнес эльф и принц вздрогнул. Он резко начал вскакивать на ноги и даже попытался схватиться за меч, но запутался в одеяле и снова свалился, неуклюже и совсем без приличествующей королевским отпрыскам грации. Да ещё и выругался, и тоже совсем не по-королевски. Ойльрих в одно мгновение пересёк пространство, отделявшее его от принца. Так быстро умели двигаться только эльфы. — Что вы, ваше высочество, — Ойльрих протянул руку, желая помочь принцу подняться. — Это всего лишь я. — Вовсе незачем так орать, эльф, — недовольно пробурчал Этьен, но от помощи не отказался. Ойльрих запретил себе думать о том, какая теплая у принца ладонь после сна, как смешно взъерошены русые волосы. Он помог принцу подняться, немного смутился, когда понял, что Этьен с ним одного роста. И ещё больше смутился от того, что Этьен оказался так близко от него, эльф даже почувствовал его дыхание на своей коже. А потому поспешно отошел на несколько шагов… На таком близком расстоянии Ойльрих не ручался за себя. — Река, — Этьен немного удивился, когда осознал, где они находятся. — Разве вчера она была здесь?! — Полагаю, ваше высочество слишком устали во время выполнения своего великого подвига, а потому и не заметили, — слукавил Ойльрих. Он ожидал новых вопросов, заданных определенно дерзким тоном, он ожидал вполне закономерной драки в конце этой беседы. — Да, возможно, ты прав, — согласился принц. — Вы, ваше высочество, — Ойльрих, по-прежнему лукаво улыбался, — ужасно вспотели вчера, во время совершения вашего непосильного подвига, и потому… — И потому ты выбрал для лагеря именно это место, эльф? — спросил Этьен и тоже улыбнулся. — Вам, ваше высочество, определенно следует искупаться, — сообщил ему улыбающийся эльф, — тогда сможете продолжить ваш подвиг… — Не воняя потом, — Этьен расхохотался. — Да и одежду вашу не мешало бы постирать, — сказал совсем осмелевший эльф. — Хорошо, — согласился принц. Ойльрих мило улыбнулся. Он собирался применить иссушающее заклятие на одежду принца, да и на свою тоже. И принцу совсем не обязательно об этом знать. Этьен неуклюже принялся раздеваться. И Ойльрих замер. Его бросило в жар, затем ужалило ознобом. Он почувствовал, как покалывает кончики пальцев от одуряющего желания прикоснуться. Нет. Не только прикоснуться. Сжать в объятиях. Впиться в губы в жадном, наглом поцелуе. А затем... — А ты, эльф? — спросил Этьен, пытавшийся справиться со шнурками на камзоле, — Будешь купаться? Злобные, жестокие, абсолютно лишенные милосердия и сострадания боги! Ойльрих опять мило улыбнулся. — Да, ваше высочество, но позже, — сказал он, как можно непринужденнее. — Сейчас я отправлюсь… порыбачить и выше по течению, здесь мы слишком шумим и распугали всю рыбу. Принц вполне удовольствовался этим объяснением, и Ойльрих отбыл восвояси. Он пошёл, не ускоряя шага. Шею сводило до боли, но он всё же сумел не оглянуться. Ойльрих ушёл, но не слишком далеко. Он разулся и нырнул в воду, достаточно прохладную, но не ледяную. Удача улыбнулась ему — Ойльрих поймал здоровую рыбину на глубине, оглушил её эльфийским заклятием и выбрался с добычей на берег. Эльф прошептал заклятие, и его одежда мгновенно стала сухой. Он даже не забыл обуться. Ойльрих пошёл обратно, вдоль берега, весело насвистывая какую-то простенькую песенку. Ойльрих тихо выругался. Этьен, абсолютно обнажённый, полоскал в реке рубашку. Все манёвры с рыбалкой оказались напрасными! И он не мог отвести взгляд от принца, худощавого, тренированного. Белоснежная кожа Этьена казалась ещё светлее на фоне тёмной воды. — Здравствуй, эльф, — принц неуклюже отжал рубашку и собрался вернуться на берег, но… поскользнулся на мокрых камнях, покрытых илом. Ойльрих метнулся вперед и схватил принца за обе руки, рубашка упала. — Эх, эльф, — укорил его Этьен и хотел было поднять рубашку. — Идите на берег, ваше высочество, — не терпящим возражений голосом сказал Ойльрих. И Этьен послушался. И даже не стал спорить. Ойльрих подхватил рубашку и полез в воду, чтобы отмыть её от ила и песка. — У дивного народа, ваше высочество, очень мало слуг, — сказал он, не прекращая полоскать рубашку, — а потому, даже особы королевской крови, вполне способны справляться с… такими мелочами. — Да, нелегко вам живется, — сказал Этьен, но не смог не улыбнуться. — Ну почему же нелегко? — Ойльрих закончил с рубашкой и вышел на берег, ловко, ни разу не поскользнувшись на камнях. Отвернувшись, Ойльрих пробормотал иссушающее заклятие, но добавил несколько Слов Власти, чтобы замедлить действие волшебства. Так Этьен точно ничего не заподозрит. Ойльрих, улыбаясь, бросил рубашку в руки принца, изо всех сил стараясь изобразить непринуждённость. — У нас есть самое главное, ваше высочество, роскошь, которую не могут позволить себе человеческие монархи, — он замолчал. Смертная красота принца сводила Ойльриха с ума, ему до одури хотелось сжать Этьена в объятьях, смять в жарких поцелуях его губы… повалить на прибрежный песок… — И что же это за роскошь, эльф? — спросил принц, совсем иначе истолковавший его молчание. — Роскошь быть хозяином своему сердцу, ваше высочество, — сказал Ойльрих, и в голосе его появилась едва заметная хрипотца. Эльф не мог отвести от принца глаз, но Этьен будто и не замечал его пристального взгляда. — Да, это действительно непозволительная роскошь для монарших особ, Ойльрих, — принц назвал его по имени, окончательно лишая остатков разума. — Мне выпала редкостная удача — полюбить Дэйдре, а не просто жениться на ней ради интересов семьи. — Да, это и вправду небывалая милость богов, ваше высочество, — согласился Ойльрих, и демоны ревности вонзили в него свои острые когти и клыки. — Иногда, в силу обстоятельств, и дивному народу приходится скрывать желания своего сердца. — Какие же это обстоятельства для тех, кто владеет магией? — Этьен усмехнулся. — Побудьте пока поближе к костру, ваше высочество, — Ойльрих ушёл от прямого ответа. — Иначе простудитесь. К его несказанной радости, Этьен не стал продолжать расспросы. Вид его худощавого тела, стройных ног с в меру тренированными мышцами и молочно белой кожи сводил эльфа с ума, но он продолжал изображать равнодушие. Ойльрих занялся чисткой рыбы. Этьен прошелся по берегу, чтобы собрать ещё сухих веток для костра. Прежде, чем начать жарить рыбу, Ойльрих прищурил глаза и посмотрел на Этьена — зеленоватое сияние над головой принца стало ещё немного бледнее, но полностью так и не исчезло. Магия его брата слабела. Этьен достаточно сносно сложил ветви и Ойльрих прошептал огненное заклинание. Их костер разгорелся с новой силой, и вскоре Ойльрих уже поджаривал рыбу на горячих камнях, совсем немного помогая себе магией.