Истинный для остроухого

Горы Блад Фэнз не зря имели дурную славу. Узкие тропы, пролегавшие рядом с бездонными обрывами, со дна которых поднимался седой холодный туман, часто оказывались покрыты едва заметной наледью и соскользнуть вниз было проще простого. Ойльрих, к раздражению принца, начал двигаться очень медленно и, по мнению Этьена, непозволительно долго выбирал тропы для их маршрута. — Ползем, будто столетние улитки! — ворчал он. — Будете чересчур торопиться — и вовсе не увидите дракона, ваше высочество, — заверил его Ойльрих, как всегда, очень серьёзно. А на третий день пути, когда прохладное горное утро превратилось в день, Ойльрих вдруг резко остановился и Этьен чуть не врезался в его спину. — Да что ты себе позволяешь, эльф! — возмутился Этьен. — Тсс!!! — Ойльрих приложил к губам указательный палец и на мгновение замер, прислушиваясь. А потом судорожно зашептал заклинание сокращения пространства. Чары сработали как нельзя вовремя — сквозь путников полетели камни — в горах начался обвал. Когда чары рассеялись — и Ойльрих, и Этьен всё ещё оставались в горах, но уже на другой тропинке. Оглушающе ревущее эхо обвала все же достигло их ушей. — Это же жульничество, эльф! — опять возмутился принц. — Мой подвиг… Но Ойльрих снова приложил к губам указательный палец левой руки, и снова только и сказал: — Тсс!!! И опять зашептал заклятие сокращения пространства. И над ними раздался оглушающий грохот падающих каменных глыб. Но эльфийское волшебство оказалось быстрее, а потому путешественники и в этот раз не попали под каменную лавину. Ещё одна безымянная горная тропа была под их ногами. — Я немного попетлял и запутал наших преследователей, — тихо сказал Ойльрих. — Это же горы, вряд ли здесь замешана магия и преследователи, эльф, — возразил ему Этьен. — Вы ошибаетесь, ваше высочество, и эта ошибка может стоить вам жизни, — Ойльрих мило улыбнулся, но продолжил, — и они всегда точно знают, где мы находимся, — он выдержал долгую паузу, но Этьен молчал, отказываясь признать очевидное. — У вас, ваше высочество, есть некая вещь, принесенная вами из дворца, и на этой вещи заклятие следа, — сказал эльф и пристально посмотрел на помолвочное кольцо на руке Этьена. — Исключено! Дэйдре никогда бы… — Я ни в чём не обвинял вашу суженную. Вряд ли она лично могла зачаровать кольцо. У неё ведь есть точно такое же? — спросил Ойльрих. — Да, но в этом и смысл помолвочных колец, — Этьен с трудом сдерживал ярость. — Что ж, я мало разумею в обычаях людей, ваше высочество, — примирительно сказал Ойльрих, — потому прошу прощения, если ненароком оскорбил вас. — Извинения приняты, эльф. Но… впредь будь осторожней в своих суждениях. — И вы, конечно же, не собираетесь случайно потерять ваше помолвочное кольцо? — спросил эльф. — Вы вполне можете уронить его в одно из местных ущелий, ваше высочество? — У меня появился ещё один повод вызвать тебя на дуэль, эльф, — сквозь зубы ответил ему Этьен. — Увы, здесь это невозможно, — сообщил ему Ойльрих. — Да, и лишь это тебя спасет от моего меча! — Если вы свалитесь в ущелье вместе с вашим кольцом, вряд ли сможете совершить свой благородный подвиг, — продолжал ехидствовать Ойльрих. Этьен ничего не ответил. Они продолжали идти вперед. Тропа то устремлялась верх и им приходилось почти карабкаться по ней, то уходила вниз, тонула в густом тумане и тогда они начинали идти ещё медленнее и осторожнее. Когда стало смеркаться — они увидели… высокую черноволосую женщину, быстро идущую вперёд. — У меня, возможно, начинается бред, — сказал принц. — Тогда это наш общий бред, один на двоих, — сказал Ойльрих, — я тоже вижу её. Волосы и одежды женщины развевались на ветру, она не приближалась, но и не удалялась. — Нас приглашают в гости и нам, определённо следует принять приглашение, чтобы не оскорбить хозяйку, — сказал Ойльрих. Этьен благоразумно решил не задавать вопросов. Они последовали за женщиной, не пытаясь приблизиться — незнакомка явно не желала этого. И когда она исчезла, просто растворилась в тумане, путники вышли к прекрасному озеру. Горы и небо отражались в его идеальной зеркальной поверхности. — Сегодня остановимся здесь, — сказал довольный Ойльрих. — У нас есть чистая вода, а на ужин будет ещё и рыба. — Место слишком открытое, здесь мы и сами сможем стать чьим-то ужином, — возразил Этьен. — К тому же, мы ничего не знаем о намереньях… хозяйки этого места. — Моему народу позволено приходить сюда и ни одна из местных тварей не нападёт на меня. Что же до хозяйки, какую бы долгую жизнь она не прожила, вряд ли она нарушит законы гостеприимства — в древности их свято чтили. — Да, но дракон… — возразил Этьен. — Ну, согласно договору, могу прийти сюда и не один, — Ойльрих хитро улыбнулся. — Да, ваше высочество, скажите мне ещё раз, какого именно дракона просила вас убить ваша суженная? Этьен немного удивился, но повторил, и сердито, ожидая ещё какой-нибудь ехидной шутки от эльфа. — Кровожадного дракона, живущего в горах Блад Фэнз, терроризирующего местных жителей. — Кровожадного и терроризирующего, я запомнил ваши формулировки, ваше высочество, — Ойльрих опять хитро улыбнулся. Он больше ничего не сказал, принялся молча разводить костер и делал это с утроенным рвением. А принц… принц запел балладу собственного сочинения, восхваляющую красоту его прекрасной Дэйдре. Ойльрих скрежетал зубами — боги позабыли наделить принца вокальными или поэтическими дарованиями, но молчал — ради любви он был готов пойти и на такие муки. Ойльрих сложил пальцы в огненном знаке и прошептал заклятие пламени. Их маленький костер вспыхнул яркой рыжей искрой в сгустившейся темноте. Ойльрих посмотрел на темное небо, усеянное огоньками звезд, посмотрел на горы вокруг, пики которых пронзали небесный свод. И поклялся, не произнося слова вслух, что, если пророчество дуба сбудется — он обязательно научит принца петь. Звезды и горы были свидетелями его клятвы. Ойльрих достал из заплечной сумки два зачарованных эльфииских одеяла, и одно из них бросил принцу. Этьен не стал возражать. А затем Ойльрих, отвернувшись от принца разделся. Он аккуратно сложил свою простую одежду и босой, направился к воде, собираясь нырнуть. — У тебя… нет хвоста?! — спросил Этьен, не в силах скрыть абсолютно искреннего удивления. — Хвоста?! — переспросил Ойльрих. — У всей лесной нечисти обязательно должен быть хвост, об этом гласят все фолианты по демонологии, — категорично заявил Этьен. Ойльрих развернулся к нему лицом и гордо выпрямился. — Разве я похож на нечисть, ваше высочество? — насмешливо спросил он. Этьен беззастенчиво рассматривал его, поджарого, стройного, немного мускулистого. Но… поняв, что любуется эльфом, резкого отвернулся и густо покраснел. — Да, эльф, великие мудрецы прошлого ошиблись, — сухо сказал принц. — Что ж, пора заняться рыбалкой, — Ойльрих тоже немного смутился, хоть не понимал, почему. Он подошёл к краю скалы, являвшейся берегом озера, и резко нырнул, погрузившись в темную ледяную воду почти без брызг. Этьен видел, как напрягались, перекатывались под его кожей, мышцы и почувствовал сожаление от того, что эльф ушёл, пусть и ненадолго. Сначала Ойльрих выбросил рыбу, оглушенную эльфийской магией, а потом выбрался и сам, ловко вскарабкавшись на отвесный берег. Принц перестал петь. Ойльрих, как можно быстрее оделся и принялся разделывать улов. — Почему вы замолчали, ваше высочество? — спросил Ойльрих. — Тебе ведь не нравится моё пение? — вопросом на вопрос ответил принц. — Не стану скрывать, ваши вокальные данные, да и стихотворная форма оставляют желать лучшего, — сказал Ойльрих. — Но не буду возражать, если вы продолжите, ведь благородный рыцарь обязательно должен воспевать красоту своей дамы сердца, — добавил он с привычным ехидством. — И почему мне кажется, что ты опять высмеиваешь меня, эльф?! — Ну что вы, ваше высочество, я, как и прежде, абсолютно серьёзен! Ойльрих закончил чистить рыбу, разрезал её на кусочки и разложил на камнях у костра. Он вымыл руки и нож в озере и вернулся к принцу. — Если позволите, я тоже мог бы спеть о том, кто в сердце, — сказал Ойльрих. — Я не в праве возражать, — Этьен улыбнулся ему, но немного нервно. Ойльрих запел глубоким и мелодичным голосом, очень медленно и на эльфийском: Его ясные глаза — мои путеводные звезды и сияют для меня в самую беспросветную ночь, Его волосы цвета спелой пшеницы напомнят мне о теплом солнечном дне даже в холод и ненастье, Его кожа белее самого чистого снега на вершинах гор. Его дыхание приносит с собой свежесть зимнего утра. — Я не понял ни слова! Хитрец! — возмутился Этьен. — О ком ты пел?! — О том, кто в моем сердце, — невозмутимо ответил Ойльрих. — И я не обещал раскрыть в песне его имя. — Не буду настаивать, эльф, — Этьен обезоружено поднял руки в воздух и Ойльрих понял, что безумно хочет его обнять… возможно, и не только обнять. Рыба отлично прожарилась, и они принялись за ужин. Самый лучший кусок Ойльрих бросил в озеро. Из-под зеркальной водной поверхности появилось огромное черное осьминожье щупальце и на лету перехватило угощение. — Нехорошо не угостить хозяйку, позволившую мне рыбачить в своих угодьях, — объяснил Ойльрих изумлённому Этьену. — Но… — принц смотрел на круги, расходившиеся по водной глади. — Но мы видели темноволосую деву, — сказал Ойльрих, — и это тоже была она. Когда-то она была могущественным божеством. Но поклонявшиеся ей народы ушли за черту и о ней забыли. А потом изменилась и она сама. — Что помешает этому чудовищу сожрать нас?! — шепотом спросил принц, зачарованно глядя на озёрную гладь. — Мелита уже много веков не питается плотью, лишь магией этих гор, вам нечего опасаться, ваше высочество, — заверил его эльф. — Но рыба… — Всего лишь лакомство, не более. Они закончили ужинать и Ойльрих набрал в котелок озерной воды, чтобы заварить немного травяного чая. — Травы из моего родного леса, — пояснил он Этьену, — вернут нам силы и утром сможем продолжить путешествие. Чай, вопреки ожиданиям Этьена, не был горьким и уже на третьем глотке Этьен понял, что ему безумно нравится это эльфийское травяное варево. Тени у костра начали сгущаться, и будто становиться объёмными. — Берегись! — крикнул Ойльрих. И вовремя — Этьен бросил кружку и сам упал на землю. И едва успел увернуться от клацающих жвал огромного демона, выпрыгнувшего из теней. Он выхватил из ножен меч и ударил по жутким когтистым конечностям, тянувшимся к нему со всех сторон. Конечности обратились в дым. У демонов, с шипением окружавших его немедленно выросли новые лапы. Ойльрих поражал их эльфийским мечом, но на месте уничтоженных тут же появлялись новые. — К воде! — крикнул он Этьену. Принц, хоть и подумал, что эльф окончательно лишился разума, побежал к озеру и демоны последовали за ним. Он в ужасе остановился, когда огромные щупальца показались над водной гладью. Но ни одно из них не устремилось к нему. Мелиту интересовали лишь демоны. Её щупальца, быстрые и неотвратимые, обвивались вокруг них и утаскивали под воду. Спустя несколько секунд на берегу озера снова остались только Ойльрих и Этьен. — Зачем ей… — принц опять не решился произнести вслух свой вопрос. Но ответ на него получил. Из воды показалось одинокое щупальце и, вырвав меч из его рук, вновь исчезло в глубине озера. — Эй!!! — Мелите понравился ваш меч, ваше высочество, — сообщил Ойльрих. — И она забрала его себе в дар. Этьен выругался. — Чем же я теперь убью дракона?! — При необходимости, если встретим дракона, которого вы ищите, одолжу вам свой меч, — насмешливо сказал Ойльрих. Разъярённый Этьен бросился к воде. Он определенно собирался вернуть изъятое оружие. Ойльрих догнал его. Они сцепились и упали, обмениваясь ударами, на каменистый берег озера. — Пусти, эльф! — прохрипел Этьен. — Нельзя забирать дар! — Я ей ничего не дарил! — Если нырнёшь — она точно вспомнит, как есть плоть!!! Они прекратили драться и замерли. Этьен… засмеялся, зло, хрипло. Засмеялся и Ойльрих. Им ничего не оставалось, как допить остывший чай из котелка и улечься спать. — Преследователи смогли найти нас исключительно благодаря заговоренной вещи, ваше высочество, — прошептал Ойльрих, укутываясь в эльфийское одеяло. Этьен ничего не ответил. Ойльрих лёг на спину и пристально вгляделся в черное ночное небо, усыпанное мириадами золотых звёздных огоньков. — Кто-то очень не хочет, чтобы вы добрались до цели, ваше высочество, — тихо сказал эльф. Этьен, так и не сказав ни слова, снял с пальца заветное кольцо и швырнул его в озеро. Они не услышали даже плеска. — Если чувства искренны и взаимны, такое кольцо ни за что не снять с пальца влюблённого. — Замолчи, эльф!!! И Ойльрих, всё так же неотрывно глядя в звёздное небо, действительно замолчал. Больше они не разговаривали. Вскоре Этьен заснул, смешно завернувшись в эльфийское одеяло. Он проснулся от жаркого дыхания эльфа у себя над ухом. Пошевелился и с удовольствием почувствовал близость его упругого тела сквозь одеяло. — В чём именно поклялся ты своей суженной? — шепотом спросил его Ойльрих и от этого шепота Этьен почувствовал жар, огненной волной накрывавший его тело. — Что убью дракона во имя нашей любви, — ответил он так же тихо. — И это всё? — потребовал Ойльрих. — Всё, — не стал отрицать Этьен и густо покраснел. Он понял, куда клонит хитрый эльф — они с Дэйдре не клялись друг другу в… верности. Да, сейчас он мог возмутиться и… и прогнать наглеца. Но… но принц промолчал, наслаждаясь ощущением близости… остроухого красавца, его жарким дыханием на коже. — Пойдём купаться, принц, — тихо позвал его Ойльрих, и Этьен уже точно знал, что не сможет сказать нет. Они торопливо разделись, и, в беспорядке разбросав свои вещи у догорающего костра, взявшись за руки, подошли к воде. Сияла золотая, почти полная Луна и всё вокруг утопало в её молочно золотом колдовском, призрачном свете. — Здесь обрыв, — предупредил Ойльрих. — Никто точно не знает, насколько глубоко озеро. — Не волнуйся, я умею плавать, — заверил его Этьен. — А нырять? — потребовал Ойльрих. — И нырять! — Этьен начинал немного злиться. Ойльрих чуть сильнее сжал его руку, а затем отпустил и они одновременно прыгнули в воду. Сначала она показалась Этьену ледяной. Он начал погружаться в глубину и даже не сразу открыл глаза. Лунный свет был повсюду, пронизывал золотом вековую тьму. А ещё рядом был Ойльрих, выглядевший под водой ещё красивее. Он дотронулся до плеча Этьена. Его рука была на удивление теплой. И вода озера больше не казалась Этьену ледяной. Ойльрих поманил его за собой и поплыл вверх. Этьен последовал за ним. Он вынырнул и судорожно вдохнул прохладный горный воздух. — Вернёмся? Этьен хотел чтобы Ойльрих ответил утвердительно, но и надеялся, что эльф откажется. — Нет. Давай на середину. И Ойльрих, не дожидаясь его, быстро поплыл вперёд. Этьен не мог не заметить, как красиво плывёт эльф, его руки, в меру мускулистые, погружались в воду, будто в масло и практически не оставляли брызг. Этьен погрёб следом за ним, и к своему стыду, намного менее изящно. Луна, теперь находившаяся высоко в небе, сияла ещё ярче прежнего. Ойльрих доплыл до середины озера, и дожидаясь Этьена, решил немного отдохнуть, а потому перевернулся на спину, почти неподвижно распластался на водной поверхности. В золотом лунном свете его бледное эльфийское лицо было прекрасно. И Этьен залюбовался им, а потому поплыл ещё медленнее. Он забыл о драконе, о клятве, о… Дэйдре. В целом мире для него остался только Ойльрих. Он подплыл к эльфу совсем близко, но тот, всё так же глядя в небо, продолжал лежать на спине на водной глади озера так, будто это была мягчайшая перина. И теперь была очередь Этьена дотронуться до его плеча тёплой ладонью. Осторожно. Очень осторожно. — Разве можно увидеть такое небо в дворцовых чертогах? — насмешливо спросил Ойльрих. — Нет, но и демонов там тоже нет, — ответил Этьен. Ойльрих перевернулся. Теперь он был прямо перед Этьеном, и принц посмотрел ему прямо в глаза, казалось, вбиравшие в себя золотой лунный свет. — А ведь ты знал, о ком я пел сегодня, — Ойльрих не спрашивал, он утверждал. — Ты уже давно всё знаешь, хоть и предпочитаешь не видеть. — Да… но я… помолвлен, — прошептал Этьен и сам усомнился в реальности своих слов. — Это что-то меняет? — спросил Ойльрих, почти соприкасаясь своими губами с его. — Нет… Эльф не дал ему договорить и жадно впился в приоткрытый рот. Не встретил сопротивления и по-хозяйски, нагло ворвался в него горячим языком, чтобы сплестись с его, мягким и податливым. Никто и никогда не целовал так Этьена. Никто и никогда не обнимал его так, крепко и собственнически, жарко. Этьен, к своему ужасу, ответил на поцелуй эльфа. Не оттолкнул, не попытался вырваться из его объятий. Они оказались под водой и погружались всё глубже, вниз, в вековую тьму, вкраплений золота лунного света в которой становилось всё меньше. Но Этьен не думал ни о глубине, ни о гигантском спруте, жившем здесь. И если бы Ойльрих захотел убить их обоих — он не стал бы сопротивляться и с радостью принял такую смерть. Точнее, он бы не успел понять, что умирает. Этьен жадно целовался с Ойльрихом, их тела, жаркие, упругие, сплетались друг с другом, словно в борьбе. Они сжимали друг друга в объятьях так, будто хотели сломать кости. Страсть, которую оба сдерживали и скрывали всё это время, вырвалась наружу. Жарко, сладко… не замечая ничего вокруг. А потом Ойльрих разорвал их поцелуй и разжал объятья. Огромные, нечеловечески желтые глаза спрута были прямо перед ними. Но Этьен не испугался. Он мог думать лишь об Ойльрихе. Но эльф не приближался к нему. Огромные, покрытые с внутренней стороны присосками щупальца спрута, обвились вокруг них обоих и сжали. Кольца щупалец всё сужались. Этьен чувствовал прикосновения жалящих присосок. Но по-прежнему не боялся. Он ощутил древнее, холодное сознание, проникшее в его собственное, чтобы узнать самые сокровенные, самые потаенные мысли и желания. Но он знал, что Мелита найдёт там — его мечты об… Ойльрихе. Все эти разговоры, злость, высокомерность… Он скрывал правду даже от самого себя, старался не замечать её. Щупальца разжались и Ойльрих обнял его. Их губы встретились в новом жарком поцелуе. Этьен почти не заметил, что щупальца Мелиты снова обвились вокруг них. Он вдруг понял, что стал участником какого-то древнего обряда, ритуала. Ойльрих порывисто разжал объятья и, крепко схватив его за руку, устремился вверх. И тут Этьен сообразил — они находились под водой уже достаточно долго, но он не ощущает потребности вдохнуть воздух. И он, и Ойльрих… дышали водой! Но… это невозможно! Даже благодаря самой сильной магии нельзя добиться такого эффекта. Впрочем… это ведь очень древнее место… А значит, здесь возможно всё. Они вынырнули на поверхность озера почти одновременно. Этьен закашлялся. А потом вдохнул. Воздух показался ему холоднее, чем прежде. Рядом был Ойльрих, заботливо придерживавший его за плечи. — Плывём к берегу, — скомандовал эльф и его золотые в лунном свете глаза светились весельем. — Что… произошло там, внизу? — спросил Этьен, и голос его звучал неожиданно хрипло. — Узнаешь, но позже, — и Ойльрих решительно погрёб вперёд. Этьен последовал за ним. Вода вновь казалась ему холодной, и он даже был слегка обижен на Ойльриха — эльф плыл слишком быстро и не дожидался его. Ойльрих первым выбрался на отвесный каменный берег и помог Этьену. — Тебе холодно, мой принц? — спросил он и обнял Этьена. Каким же жарким показалось Этьену его тело! Каким желанным! Ойльрих прошептал слова огненного заклятия и их погасший костёр вспыхнул с новой силой.Он расстелил рядом два одеяла и увлёк на них Этьена. Принц не сопротивлялся. — Ты ничего не нарушаешь, ведь ты поклялся только убить дракона, — лукаво повторил эльф. Жар костра, жар его тела сводили Этьена с ума, и он уже не мог думать ни о каких клятвах. Ойльрих прижался к нему и Этьену было до одури приятно ощутить на себе его тяжесть. — Я люблю тебя, — прошептал ему на ухо эльф, — я полюбил тебя раньше, чем встретил. — Тот сон, Ойльрих, я… то забывал его, то вспоминал снова… это твои очередные проделки? — тихо спросил Этьен. — Я здесь абсолютно не при чем! — вполне искренне возмутился эльф. И прежде, чем Этьен успел ещё что-нибудь спросить, эльф начал жарко целовать его. В губы, затем в подбородок, в шею, в ключицы, в грудь. Ойльрих дразняще быстро облизал его соски, мгновенно сделавшиеся твёрдыми от прикосновения его жаркого влажного языка. Длинные волосы эльфа шелковым каскадом касались кожи Этьена. И принц тихо застонал. — Остановись… Мы не должны… — Мы не делаем ничего запретного… Теперь. И Этьен не сопротивлялся. Не задавал вопросов. Он весь отдался рукам и губам Ойльриха, и позволил дерзкому эльфу творить с его телом что вздумается. Ойльрих ласкал его и целовал жадно, страстно… изголодавшийся, истомившийся по близости. Никто и никогда не касался Этьена так. Всё для него было словно в первый раз. Да, он делил ложе с молоденькими фрейлинами из свиты матушки, да и столичные куртизанки не были обделены его вниманием. Но… не с кем из них он не испытывал такого сумасшедшего желания. Этьен вздрогнул, когда руки и губы эльфа коснулись его жесткого члена. — Ойльрих… не надо… — почему-то начал он умолять эльфа. — Ты не знаешь, от чего отказываешься, — прошептал Ойльрих и посмотрел ему в глаза. Этьен, хоть и был знаком с подобного рода ласками, благодаря своему предыдущему любовному опыту, стыдливо покраснел. И этот его румянец стыда на бледных щеках, ещё сильнее возбудил эльфа. Ойльрих облизал его член, каждое прикосновение горячего влажного языка вызывало у Этьена тихие сладкие стоны, он выгибался дугой, судорожно комкал, сжимал в руках одеяло. Ойльрих не спешил. Он любовался находившимся во власти любовной страсти принцем, таким прекрасным и беззащитным… принадлежавшим теперь лишь ему одному. — Ойльрих… Я… не… Больше Этьен ничего не смог сказать. Он забылся в стонах, прогнулся в спине. Ойльрих взял его плоть в жаркий и развратный рот, сразу и на всю длину. Дрожь наслаждения пробежала по всему телу Этьена. Он взглянул в звездное небо, на огненные рыжие сполохи пламени в костре… на макушку Ойльриха, тёмные волосы которого так мило растрепались. Ни одна фрейлина или куртизанка не могла сравниться с эльфом в подобных ласках. Принц тихо стонал и вздрагивал. Его светлые волосы золотом разметались по эльфийскому одеялу. Как же сладко, одуряюще томно… доводил его до оргазма Ойльрих. И вот он уже кричал в голос, содрогался, выгибался дугой и изливался семенем в жаркий, восхитительно влажный рот своего соблазнителя. И Ойльрих, не закашлявшись… проглотил… Опустошённый и счастливый, Этьен распластался на одеяле. Ойльрих достал из своей заплечной сумки маленький красивый флакон изумрудного цвета. — Это?.. — тихо спросил Этьен. — То, что ты подумал, — прошептал Ойльрих. — И ты… взял это… с собой? — тихо спросил Этьен и снова покраснел. — Я знал, зачем шёл в это путешествие, мой принц, — Ойльрих улыбнулся, на его губах и подбородке остались молочно белые следы спермы. Сейчас он походил на кота, хищного и очень довольного кота. Он вернулся к Этьену. И подарил ещё один жаркий сладкий поцелуй. Долгий и нежный. И Этьен снова начал чувствовать возбуждение. Ойльрих ласкал его, но не давал сорваться в желанное забытьё оргазма. Этьен не сопротивлялся, когда эльф перевернул его на живот, когда целовал спину влажными, горячими губами. Он вздрогнул, когда Ойльрих коснулся его упругих ягодиц. — Я никогда… — прошептал он, пунцово красный от стыда и возбуждения. — Я знаю… — услышал он шепот Ойльриха над своим ухом. — Я буду очень нежен с тобой… Этьен молчал. Он слышал, как Ойльрих откупорил флакон, почувствовал мятный травяной аромат. Почувствовал, как в него проникает влажный и скользкий палец Ойльриха. Он вздрогнул. И ещё, и ещё. А когда Ойльрих надавил на бугорок простаты внутри, Этьен застонал. И почти закричал, когда Ойльрих добавил ещё один палец. — Встань на четвереньки, — тихо приказал ему эльф. Этьен, дрожа от возбуждения, не сдерживая стонов, подчинился. — Прогнись в спине. Он снова выполнил приказ эльфа. — Пожалуйста, — словно со стороны услышал свой тихий хриплый голос. — Пожалуйста что? — переспросил его безжалостный мучитель. — Пожалуйста, возьми… меня… — прошептал он, и покраснел ещё больше. Ойльрих громко шлёпнул его по ягодице. Этьен вздрогнул и вскрикнул от неожиданности. А потом он вновь почувствовал умелые пальцы эльфа внутри себя. И забылся, потерялся в своих новых, ярких ощущениях. Он видел рыжие сполохи языков пламени в костре, он видел звездно черное небо и золотой диск Луны, он видел зеркальную поверхность озера, отражавшую небо и горные пики. И он сходил с ума от возбуждения и удовольствия. Стонал, кричал. Прогибался в спине ещё больше. — Молодец, хороший мальчик, — шептал над его ухом Ойльрих. Прядь каштановых волос эльфа приятно щекотала ему лицо. Он не возразил, не попытался вырваться, когда Ойльрих, жесткий и скользкий от масла, начал медленно входить в него. Этьен сдался… Полностью доверился своему соблазнителю. — Пожалуйста, — тихо, словно в забытьи повторял он, — пожалуйста… А потом застонал Ойльрих… когда начал двигаться внутри него, жаркого и узкого, восхитительно упругого… двигаться, стремительно наращивая темп… забывая обо всём вокруг… срываясь на крики, переходящие в хрипы… Ойльрих звонко шлепал его по разгорячённым упругим ягодицам и это возбуждало Этьена ещё сильнее. Он вскрикивал, вздрагивал и ещё сильнее прогибался в спине. Ойльрих… шумно дыша, на мгновение замер и излился в него жаркой спермой… Склонился и прижался к нему, мокрому и скользкому от пота. Этьен задрожал, тихо всхлипнул и… кончил на одеяло. Обессиленный, счастливый, он рухнул на одеяло. И с удовольствием почувствовал на себе тяжесть тела Ойльриха, его жаркое шумное дыхание на своей коже. — Я люблю тебя, принц, — хрипло прошептал эльф ему на ухо. — И я люблю тебя… Ойльрих, — сказал Этьен, тоже шепотом и провалился в сон. Уже засыпая, он почувствовал, как Ойльрих обтирает его мягким полотенцем, как накрывает вторым одеялом, как забирается под это одеяло сам и обнимает его. На рассвете, доев на завтрак остатки рыбы и не забыв поделиться с хозяйкой озера, они продолжили свой путь. — Что это был за ритуал? — тихо спросил Этьен, когда они уже шли по очередной безымянной узкой горной тропе. — Ты об озере? — переспросил улыбавшийся Ойльрих. — О чём же ещё?! — Народы, чтившие Мелиту своей покровительницей, уже давно ушли за черту, — издалека начал Ойльрих, — Мелита была для них… очень разносторонним божеством. И богиней войны, и хранительницей очага, и богиней плодородия. И Мелита могла… венчать влюблённых. Конечно, если у них действительно были искренние чувства. Ну а, если нет — она душила их своими щупальцами. — Значит… мы?! — Этьен опять густо покраснел. — Повенчаны древним божеством, а потому не сделали ничего постыдного, мой дорогой принц, — с улыбкой ответил ему Ойльрих. — Остроухий хитрец!!! А если бы она задушила меня?! — Это вряд ли, если б ты врал — я бы и без всяких божеств распознал фальшь! — Я же помолвлен с Дэйдре?! — закричал Этьен. Он сдержался и не набросился на Ойльриха с кулаками. — Да, мой принц, я прекрасно помню о твоей помолвке, — заверил его улыбающийся Ойльрих, — и не собираюсь… придавать наш союз огласке! — Это подло! Это предательство! — вскричал Этьен. — Чтобы сохранить честь, мне останется только броситься на меч!!! — Ну, зачем так мрачно, мой принц? Впрочем, у тебя уже нет меча, — Ойльрих хитро улыбнулся. — Когда закончится это путешествие, если ты захочешь, мы сможем… расторгнуть наш союз и ты будешь свободен и женишься на прекрасной Дэйдре. Если захочешь, — добавил он и снова улыбнулся. Они замолчали. Мелита, в человечьем своем обличье стояла на обломке скалы рядом с тропой и на прощание махала им рукой. Её волосы цвета воронова крыла и длинные темные одежды развивались на ветру, действительно придавая ей сходство с прекрасным тёмным цветком. Ойльрих и Этьен тоже помахали ей. — Спасибо за гостеприимство, — сказал Ойльрих, сказал тихо, но был уверен, что Мелита услышала его.