Легенда-3. Найти себя

— Да ну нет! — воскликнул он разочарованно, — Не поеду никуда! Документов в школе нет. Она мне больше ничего не сделает! — Тебе не сделает, а вот мне может, — грустно улыбнулся швед, — Не подставляй меня, пожалуйста. — Да какого хера! — ещё более обиженно возмутился подросток, — Ты ей контакты, что ли, оставил?! — Конечно, я же ответственность за тебя взял. Я теперь должен за твоим здоровьем следить. И оно меня не устраивает, — пожимал плечами ПТ. — То есть обеспечивать меня ты не должен. «Мы же друзья». А мозг ебать всегда пожалуйста?! — Совершенно верно. Жизнь несправедлива, увы и ах, — тот посмеялся и хотел похлопать Ваську по корпусу, но он отстранился. — Да едь-ка ты… — вскинув ручки, тот проехал мимо, — То же мне… Папочка херов! И он вылетел из помещения, оставив Хальстена наедине с борющимися чувствами. — Ого… Вот это отношения у вас… — влез в неприятную ситуацию Алекс. Это, наверное, последний танк, кого хотелось бы видеть в этом месте в это время. Он напоминал цепную шавку, которая, узнав новость, кинется доносить её хозяину и всему ангару заодно. — Ничего страшного, — Хальстен сохранял внешнее спокойствие, а внутри молился всем богам, чтобы прилипала отстал поскорее, — Он просто сильно расстроен. — И ты позволяешь ему так с собой разговаривать?! — не мог успокоиться ЛТ. — Мы с ним друзья. А друзья способны понимать и учитывать эмоции друг друга. Поэтому глупо обижаться на эмоциональные всплески подростка-легкача. Я знаю, что он это не со зла. Алекс лишь похлопал глазами, будто перед ним был не шведский танк, а буддийский монах. Швед же счёл дальнейший диалог бесполезным и, пожелав хороших боёв, покатился восвояси. А Васька, тем временем, мчался вдоль домов и деревьев, мимо сотен лиц и чужих проблем. Наверное, ему стоило записаться на приём прежде, чем ехать туда. Но об этом он не подумал. Да и почему он должен был думать об этом? Ведь есть Хальстен, который мог бы об этом позаботиться. Он же теперь лицо, ответственное за его здоровье. От этих мыслей стало противно. В самой больнице всё ещё пахло лекарствами и безысходностью. Было мерзкое ощущение перед предстоящим разговором. И, конечно, назло всему у врачихи как раз сегодня было свободное время. Будто она его ждала. — Ну, начнём… — она старалась говорить легко и непринуждённо, но, глядя на закрытого и обиженного подростка, понимала, что на диалог его снова придётся вытаскивать силком, — Как твои дела? — Нормально, — он косо поглядывал на время, надеясь побыстрее уехать. В практике психолога ответ «Нормально» совсем не приветствовался, но в этом случае это хоть что-то. Пациент был очень тяжёлым для начинающего специалиста. — Твой друг передал тебе таблетки? — она копалась в своей тетрадочке, бегло читая строчку за строчкой. — Да, — он отвечал равнодушно. — Ты их пил? — Да. — Как ты себя чувствовал после них? — Нормально. — Точно? — Да. — В сон клонило? — Да. — Сильно? — Да. — Башня кружилась? — Да. — Терялся в пространстве? — Да. — Получается, чувствовал себя не «нормально»? — Нет. — «Нет» это ненормально или нормально? — Нормально. — Нормально это плохо или хорошо? — Это нормально. — «Нормально» в позитивном ключе или удовлетворительном? — Да какая разница-то? — из-за лекарства он чувствовал себя овощем. — Разница есть. Ты можешь говорить «Нормально», когда тебе было плохо, но стало лучше, а можешь — когда было хорошо, но стало хуже. И то, и другое попадает в разряд «нормально», но смысл будет разный. Понимаешь? — Да я уже вообще ничего не понимаю… Под конец диалога он уже потерял смысл слова «нормально», но Александра Владиславовна этого и добивалась. Ей нужно было, чтобы он говорил. И говорил открыто и честно, а не дежурными фразочками. — Так всё-таки… Как ты себя чувствовал после приёма таблеток? — Я же уже сказал, — он смотрел в потолок с нескрываемым безразличием. — В чём заключается их эффект? — продолжала допытываться она. — Я захотел спать. Мне стало на всех всё равно. Как сейчас. Зачем мне вообще успокоительное? — он перевёл взгляд на расплывающуюся фигурку врача и постарался сфокусироваться. — Угу, — она снова что-то записала, — Оно нужно, чтобы снять острую реакцию на стресс и научиться справляться со своими эмоциями в критической ситуации. — Но как мне это поможет? Я же просто ничего не чувствую… — Дозировка для тебя слишком большая. Я старалась рассчитать необходимую с учётом твоей резистентности к лекарствам, но, видимо, немного промахнулась. — Звучит как-то безалаберно с вашей стороны, — подросток не думал о том, что может её обидеть, он вообще ни о чём не думал. — Почему же? — она улыбнулась. — Так говорите, будто я подопытная крыса, на которой можно экспериментировать с дозировкой. — Вообще в медицине такое бывает. Организм у каждого индивидуален. Универсальной дозировки для любого не существует. И не всегда с первого раза получается подобрать нужную. В этом нет ничего страшного, — она вкрадчиво посмотрела ему в глаза, — И часто ты ощущаешь себя подопытной крысой? Он залез на кресло с гусеницами и расплылся на нём, как подтаявшее желе. Его даже не смущало, что он находится в кабинете врача. А она была совсем не против. Александре Владиславовне нравилось наблюдать за тем, как Васька ищет себе удобное положение. Каждое движение, каждый взгляд и шорох говорили ей о многом. — Ну… Почти всегда, — он уложил башню на руку и подлокотник, — Мне иногда кажется, что я за что-то постоянно расплачиваюсь. — За что, например? — Не знаю… Если и существует реинкарнация, то я, наверно, был кем-то просто ужасным. Маньяком каким-нибудь… Наверно, я устроил массовый террор… — Ты веришь в реинкарнацию? — она снова приняла самый нейтральный и дружелюбный вид. — Нет… Это я так… Рассуждаю… — он вздохнул, — За что-то же мне досталась такая жизнь. — А какая у тебя жизнь? — она придвинулась ближе. — Плохая… Очень плохая… У меня никого нет из родных, живу в ангаре. Я инвалид и душевнобольной. Будущего у меня нет и быть не может. Александру удивили такие откровения, но другого ожидать было бы глупо. Парень расслабился и почти засыпал в кресле. — Как-то пессимистично звучит, не находишь? — она стала смотреть в сторону второй двери, где располагалась кушетка, думая, как бы переместиться туда. — В этом мире выгодно быть пессимистом: ты либо прав, либо приятно удивлён, — он даже слегка улыбнулся, что несказанно порадовало психолога. — Давай мы с тобой переместимся в соседнюю комнату, а то ты, вижу, уже засыпаешь. На кресле, наверное, неудобно… — Ничего… Я потерплю, я привык терпеть, — рассуждал он куда-то в пространство. — Поднимайся. Будем учить тебя привыкать к комфорту, — она встала из-за стола и, легонько коснувшись его руки, повела за собой. Он послушно поехал за ней, даже не пытаясь сопротивляться. Его так сильно клонило в сон, что он переставал соображать, где вообще находится. Мягкие руки уложили его на удобную кушетку и подбили под башню подушку. — Сейчас я поставлю тебе капельницу с витаминами. Потерпи немного, — голос звучал совсем близко, но слова размывались в воздухе. Короткий укол под ключицу… Он никак не отреагировал. Ему было настолько лень двигаться, что даже панический страх не смог заставить его сделать хоть что-то. Он провалился в глубокий сон, совершенно не беспокоясь о том, что находится далеко от своей кровати. И снилась ему дорога. Длинная, извилистая, он всё ехал по ней и ехал. Было так легко и хорошо. Вокруг лишь поля и простор. Светлое голубое небо. Что-то похожее на мечту. Наверное, именно это и представляют все, когда слышат слово «свобода». Но вот поле плавно перетекло в лес… Он всё темнел и темнел, пока не стал тайгой. Страшной и дремучей. И дорога стала заваленной. Тишина и спокойствие сменились на страшные хрипы и вой. За ним кто-то гнался, и от страха он старался ехать ещё быстрее. Гусеницы вязли в болоте. Корпус стал невыносимо тяжёлым и неповоротливым. Он тонул, но боролся за свою жизнь. Тщетно. Уйдя с башней в топь, он продолжал барахтаться, пока воздух в лёгких не иссяк. Проснулся он в холодном поту и не сразу понял, где находится. Александра Владиславовна крепко держала его за руку и при этом всё что-то писала в тетрадь. — Доброе утро… — она, наконец, отвлеклась и второй рукой поправила на нём плед, — Выспался? Зрение сфокусировалось на потолке. Обычный среднестатистический потолок. Ничего уникального. Белый и пыльный. — Долго я спал? — подросток начал шевелиться и понял, что все конечности слушаются его с трудом. — Почти три часа, — она ловким движением вынула иглу из его корпуса и приложила к месту прокола спиртовую салфетку, — Очень беспокойно спал. Кошмар снился? Тот почесал башню. От сна остались только ощущения и небольшие фрагменты в памяти. — Не помню… Наверное, — Васька зевнул. — Есть необычные ощущения в корпусе? Ничего не болит? — она снова взяла тетрадь в руки. — А что-то должно болеть? Вы меня изнасиловали, что ли, пока я спал? — он улыбнулся, но, увидев, что психолог что-то пишет в тетрадь, обиженно возмутился, — Да это шутка! Шутка такая, не надо это никуда записывать! Он немного поник, почувствовав себя сумасшедшим. — Это заметки необязательно о тебе и твоём поведении. Я пишу сюда и свои мысли тоже. Я ведь учусь, мне нужно заниматься рефлексией и записывать все свои действия, — врач отвернулась к небольшому столику, где лежала куча разных бумаг. Когда она достала одну, Васька чётко увидел свою фамилию и список анализов, помеченных жирным шрифтом. Наверное, это было не очень хорошо. — Так… Скажи мне, пожалуйста, сколько раз в день ты кушаешь? Он закатил глаза. Снова началась рубрика «Любимые вопросы». — Не знаю, не считаю, — подросток хотел встать, но конечности не слушались. — Кушать хочется? — продолжала допытываться она. — Да, бывает, — Васька боролся со своим организмом. — Ешь, когда хочется? — По настроению. — Это как? — Если мне лень и не хочется готовить, то не ем, — он, наконец, встал и плавающими движениями освободился от плена одеяла. — Живот не болит после такого? — она внимательно следила за его движениями. — Да нет у меня анорексии! — вспылил подросток, — Я просто ем мало. Сейчас вообще питаюсь по расписанию в ангаре. Не сдохну с голоду уж точно. Александра Владиславовна кивнула. Пока Васька бродил по кабинету, рассматривая скляночки на полках, она расписывала дозировки разных препаратов для своего пациента. — Это прекрасно. Теперь расскажи мне про Нику, пожалуйста. Ты её видел за последнюю неделю? — Да, в детском доме и на свалке, — он возмущённо вскинул руки, — что она вообще там делает? — На свалке? — переспросила удивлённо она, — А что ты там делал? Васька закатил глаза. Он забыл, что не говорил врачу, где жил в последнее время. Новая информация могла не пойти ему на пользу. — Ну… Я там проживал так-то, — он почесал башню, — Вместе с Хальстеном мы бомжевали. Да ладно я… Нике вообще восемь лет. Она шарится постоянно во всяких местах. Это же опасно! Там притон наркоманский. А вдруг что-то случится! Хоть вы скажите ей! Меня она не слушает! Александра Владиславовна покачала башней, анализируя всё услышанное и стараясь не напугать своего пациента. — Я поговорю с ней, но ничего не обещаю. Скажи мне, ты встречался с ней вчера или сегодня? — Нет… Я был занят, поэтому нет… — он отвернулся к небольшому окну с железными решётками и немного завис. Вспомнились решётки на окнах Колизея. Его шикарная богатая комната. Серёга и Калько. На мгновение снова стало страшно, но чувство быстро улетучилось. Показалось, что вот-вот прозвучит гонг, и ему снова придется идти в атаку против таких же детей, как и он сам. Но там не будет Лютика. И Макса. И много кого не будет. Тяжёлый камень вины опустился на хрупкие плечи, придавливая гигантским грузом едва зародившееся чувство собственного достоинства. — О чём задумался? — невзначай спросила девушка, наливая ему чай. Время вокруг вернуло себе обычное течение. Он завис на несколько минут, погрузившись в свои мысли, но она не подала виду. — Да так… — он пришёл в себя и стал активным и нервным, как и всегда, — О прошлом. — И часто ты думаешь о прошлом? — она жестом пригласила его обратно на кушетку. — В последнее время очень часто… Настолько, что хочется плакать. Он сел, взял чашечку ароматного напитка и немного отхлебнул. Чай отдавал приятными мягкими нотками жасмина и малины, хоть она зачем-то добавила туда сахар. Сладость была неприятной. Он не любил такой чай, но выбора, как обычно, не было, ведь просить о чём-то эту женщину он не хотел. — А есть в твоём прошлом что-то, о чём ты не жалеешь? — врач тоже позволила себе немного расслабиться и перекусить. Всё же она сидела в кабинете без возможности выйти уже четвёртый час. Она ведь не могла бросить своего горячо любимого пациента одного. — Ну… — Васька глубоко вздохнул, — Не знаю. Он постарался вспомнить хоть один момент, которому был рад, но мысли, как назло, концентрировались только на негативе и зле. Те погибли, эти погибли… Тут его били, там насиловали. Что же тут хорошего? — Давай вот как сделаем сейчас… — она взглянула на время и поняла, что, хоть практически ничего полезного сделано не было, но задержаться ещё больше казалось неправильным, — Я дам тебе домашнее задание: тебе нужно вспомнить и записать один хороший момент в твоей жизни или то, чем ты гордишься. Потом придешь с этим ко мне. — А зачем? Что это изменит? — подросток поднял на неё полные непонимания глаза. — Попробуем найти плюсы в ситуациях. Всё же это твой опыт, который может помочь в будущем, — она слегка кивнула, прикрыв веки, и тут же её взгляд упал на небольшую бумагу на краю стола, — Чуть не забыла. Вот, возьми. Врач протянула подростку листочек с ровно написанными цифрами и адресом. Надпись «Спасательный круг» доверия не внушала. — Что это? — он с толикой любопытства осмотрел её и, сложив пополам, убрал в карман. — Это социальная организация для осиротевших лёгких танков. Если тебе будет плохо, то ты можешь туда обратиться. Они помогают в тяжёлой жизненной ситуации. Вплоть до того, что собирают деньги на лечение. А ещё у них есть отдельный приют для ЛТ. Я лично ездила туда и проверила их. Можешь приехать, даже если просто захочешь пообщаться. Они будут тебе рады. — Прямо уж рады? — съязвил он. — Не поверишь, но да, — простодушно ответила она, — Они искренне хотят помочь лёгким танкам и считают ваше угнетение несправедливым. — И почему же? — всё ещё не верил он. — Этого я не знаю. Тебе стоит лично узнать у них. Васька лишь кивнул. Он всё ещё не верил до конца. Для лёгких танков создали целую организацию Да ещё и защищающую их. Слишком хорошо, так не бывает. — Так… Ну и вот эти таблетки. По одной с утра после еды. Попрощавшись с Александрой Владиславовной, он мирно покатился к своему новому дому. В башне зрел гениальный план, который стоило привести в исполнение на следующий день. Вечер прошёл относительно спокойно, если не считать косящегося в его сторону Дани. Видимо, совместное времяпровождение было одной из фишек этого ангара, так что вымотанные танки спокойно сидели и смотрели выбранный заранее фильм. В силу возраста Ваське не было дано права принимать в выборе участия, да и не нужно было это ему. Он неважно чувствовал себя после таблеток и работы, поэтому пытался мирно спать на своём месте. Башня гудела от происходящего в его жизни. Но не было ни сил, ни возможности сбежать. Так он и уснул, ворочаясь и вздыхая. Разбудил его общий будильник в семь утра. За завтраком Эрнест объявил о начале грантового конкурса, в котором зарегистрировал свой ангар. Бойцы слушали внимательно. Некоторые, в числе которых был и подросток, всё ещё жевали куски хлеба с ветчиной и омлетом, стараясь не пропустить ни одного слова. — …нашими задачами становится увеличение количества боёв во взводах и фарм свободного опыта. По итогам недели распределю премиальные. Они будут зависеть от коэффициента трудового участия. Всем всё понятно? — Так точно! — все голоса слились воедино. Васька же понял крайне мало. Его знания закончились на слове «задачами». Все стали распределяться по парам и тройкам для дальнейшей работы, а он просто сидел в абсолютной растерянности. — Хальстен, что происходит? — одёрнул он проезжающего мимо друга. Тот, обернувшись, кинул в воздух пару невнятных фраз и исчез за широкими спинами новых совзводных. — Василий Дмитриевич, едем со мной, — выцепил его из толпы Виктор Степаныч, и подросток вынужден был подчиниться, — Я всё тебе объясню. ЛТ подумал, что это великая благодать — его, наконец, кто-то заметил да ещё и помощь решил оказать. Тяж в его глазах выглядел ангелом, что, впрочем, было недалеко от правды. Уведя подростка подальше от шума и возни — как раз к своему любимому креслу — Виктор Степаныч осторожно и спокойно принялся рассказывать молодому танку о предстоящих боях. — Играл когда-нибудь во взводе? — он снисходительно улыбнулся, когда Васька замотал отрицательно башней, — Ожидаемо. Если вкратце, то взвод — это формирование из двух или трёх игроков одного уровня, которые играют вместе. За это капают дополнительные проценты к опыту, что тебе не особо нужно, и кредитам. В нашем ангаре только две пятёрки, поэтому и будем с тобой играть в паре. — Стоп, стоп, стоп, — замахал он руками, — То есть, мы с вами будем в одном бою? Прям в одной команде? — Совершенно верно, — тот кивнул, — И ещё кое-что… Молодёжь считает это необязательным, но я в этом вопросе консервативен. Взводные должны помогать друг другу и действовать сообща. Взвод на то и взвод, чтобы работать, как механизм. Понимаешь? — Наверное, — он сделал глупое выражение лица, — Только я для вас буду бесполезен. — Почему же? ЛТ в бою обычно очень нужны, а то начинается стоячка с двух сторон. Да и иметь личного светляка в команде — крайне удобная вещь, — старичок развёл руками. — Не в моём случае. Я не самый лучший игрок, — Васька виновато опустил глаза. — Ну ничего. Москва не сразу строилась. Всё приходит с опытом, — ободряюще тот похлопал его по плечу, — Поехали, если готов. — Да… Конечно, — подросток замялся, — Только у меня одна маленькая просьба. — Так… — заинтригованно клёпанная башня повернулась в его сторону. — Мы можем откатать побыстрее? У меня есть дела, которые до вечера надо завершить, — он смущённо перетаптывался с гусеницы на гусеницу. — И долгие у тебя дела? — Не знаю… На несколько часов точно. — Тогда не проще ли сначала сделать их, а потом уже с чувством, с толком, с расстановкой приниматься за работу? — тяж деловито протёр очки и надел их повыше, — Конечно, если до обеда ты успеешь их сделать. А то я абсолютно не горю желанием не вылезать из боёв до ночи. — Я постараюсь успеть, — ЛТ немного воспрял, — Это правда вопрос жизни и смерти. — Передо мной можешь не распинаться, — Виктор Степаныч широко улыбнулся, — Мне, в любом случае, ещё половину боёв без тебя играть. У меня же контракт полный. Так что езжай по своим делам на здоровье. — Спасибо! — выпалил тот и исчез в дверях прежде, чем тяж успел ответить. — Вот же шило в заднице, — снисходительно проводил он подростка взглядом через окно, — Мне бы его энергию. Васька нёсся так быстро, как мог. Путь предстоял довольно длинный — на электричке за город, а оттуда ещё несколько километров своим ходом. Странная социальная организация располагалась далеко, и подросток не знал, хорошо это или всё-таки плохо. Ведь там свежий воздух, далеко от шумного города и не так много народу. Никто не шастает просто так, сразу можно понять, кто к тебе приехал и вызвать полицию, ведь туда приезжают только целенаправленно или же… никто не услышит твоих криков и не придёт на помощь, если организация окажется не такой добросовестной, как её описывала Александра Владиславовна… В любом случае, он должен был во всём убедиться сам, прежде чем подвергать опасности других. Да, услышав о «Спасательном круге», он подумал, что неплохо было бы переместить ребят из детского дома в это место. Звучало как отличный план. Так они были бы в безопасности, да и ему самому не пришлось бы ничем жертвовать. Оставалась лишь одна маленькая деталь — проверка на честность. Ведь не мог же он подставить их во второй раз, хотя и с первым он был не совсем согласен (даже испытывая каждый раз непреодолимое чувство стыда при оной только мысли). Как бы сильно о не отгораживался и не сопротивлялся, но жалость и сочувствие в себе он так и не смог задушить. Путь занял практически час при условии, что электричку ему пришлось ждать почти двадцать минут. Проехав в плотном потоке уставших танков, он и сам почувствовал себя стариком, едущим на дачу за урожаем. Даже несмотря на то, что сезон уборки уже закончился, танков разных мастей в тесном вагончике было предостаточно. О том, что бы сесть, не могло идти и речи. Как и о кондиционере, собственно. Несмотря на прохладу на улице, здесь царила ужаснейшая духота. Он удивлялся прыти и ловкости контролёров, способных в таком адском месиве из танков не только протиснуться, но и понять, кто из присутствующих оплатил билет, а кто едет зайцем. Когда эта долгая поездка, наконец, закончилась, остаток пути уже не казался таким трудным. Засыпанная щебнем и гравием грунтовка привела его к железным резным воротам, охватывающим приличную площадь размером с целый стадион. Свежевыкрашенная надпись «Спасательный круг» добавляла немного уюта, но вкупе с окружающим осенним лесом выглядела, скорее, пугающей, будто была частью хоррор-игры про детский лагерь. Опавшие листья и голые ветви дубов настораживали и окутывали корпус зябким предчувствием чего-то плохого. Или это его разыгравшееся воображение? В любом случае, он искренне надеялся, что территория не охраняется снайперами или собаками, которых он не любил. Едва он протиснулся в приоткрытую воротину, как услышал чей-то голос. — Добрый день, — милая молодая девушка в симпатичном бордовом берете заметила его издалека и направилась прямо к воротам, — Что-то подсказать? Она была одета в белый свитер с широкими рукавами. На вид — китаянка лет двадцати пяти, T-34-2G FT с тёмной причёской-ракушкой. Очевидно, она следила за собой, но не высыпалась и выглядела немного уставшей. Ехала медленно, тихо, едва шурша аккуратными траками по подметённой каменной дорожке. — Здравствуйте, — Васька выпрямился и развернул корпус к ней, желая, наверное, казаться старше своего возраста, — Могу я поговорить с начальством этой организации? Девушка слегка усмехнулась, прикрыв рот планшетом. Он, наконец, смог увидеть новенький гаджет последней модели в её руках, что говорило о её материальном положении. — Здесь нет начальников и подчинённых, — она умилённо смотрела на него сверху вниз, — Только опекуны и опекаемые. К слову, меня зовут Шу. Можно на «ты». Я являюсь основателем этой организации. А ты, наверное, Решилов Борис? — Нет, — он смущённо отвёл взгляд, — Я Василий… — А… Легендарный, верно? — Ну да… — он с удивлением думал, откуда в этом городе все его узнают, — Похоже, я местная знаменитость. — В каком-то смысле да. Особенно в узких кругах, — она что-то напечатала в своём планшете, — Я очень рада, что ты приехал. Мы тебя ждали. Её глаза буквально светились от счастья, когда она смотрела на него. Васька немного сдал назад, не переставая удивляться, на его взгляд, неадекватной реакции на своё присутствие. — Ч-чего? — спросил он робко, — Почему? Что я такого натворил? — Мы были поражены твоей историей, когда узнали. Сколько всего тебе пришлось пережить, — Шу жестикулировала так активно, что подросток не успевал следить за всеми её движениями, — Мы сотрудничаем с Краевой больницей, в которой ты проходил лечение, они дали нам информацию о тебе. Мы просто не могли остаться равнодушными. Что-то не так? Она прервала воодушевлённый монолог, увидев, как мрачнеет ЛТ. Кажется, услышанное стало быстро его злить. — Мне стало интересно, с какого перепугу больница передаёт конфиденциальную информацию каким-то непонятным организациям… — Ну почему же «непонятным»? — обиженно пожала плечами она, — Мы социальная организация, официально зарегистрированная и имеющая право работы с детьми и подростками. У нас есть сертификаты и лицензии, а ещё нас спонсирует правительство края. Мы также сотрудничаем с полицией и МЧС. Ты не совсем понял, наверное, чем мы занимаемся… — Судя по тому, что до меня донёс психолог, ваша организация помогает лёгким танкам в трудной жизненной ситуации и даже может брать их под опеку, — холодно рассуждал он. — Совершенно верно! — она немного повысила интонацию. — Так почему вы тогда не забрали меня? — он прищурился. — Мы сначала не смогли, потом не успели, — она выдохнула, — Дело в том, что твой бывший опекун не просто отказался от тебя. Он целенаправленно отдал тебя в определённое детское учреждение и переоформление документов заняло бы огромное количество времени. А, как только мы занялись этим, ты пропал. Мы пытались подловить тебя в больницах, диспансерах, полицейских участках и так далее, но ты неуловим, как ветер. Действительно, прими моё восхищение твоей скоростью. Это ведь уметь ещё так надо. Она по-доброму заулыбалась. Васька же опешил. То есть всё это время за ним шла охота, а он даже этого не заметил? Ему стоит быть очень внимательным и осторожным впредь. Не хватало ещё проморгать какого-нибудь сталкера-извращенца. Тем временем поднялся на улице холодный ветер. Небо заволокло тучами и вот-вот собирался хлынуть дождь, несмотря на то, что буквально десять минут назад светило солнце. Ох уж эта переменчивая прибрежная погода. Подросток озяб. Кроме плотной кофты на нём ничего не было, и это не укрылось от внимания заботливой Шу. — Замёрз? — даже получив отрицательный ответ, она дружелюбно протянула ему руку, — Поехали в дом. Я тебе чая налью. Возражения не принимаются. От неё веяло теплом и уютом, но не мог же он бездумно довериться незнакомке, зная лишь только её имя. С другой стороны, ему стоило заново научиться доверять окружающим, ведь без этого не получится адекватной коммуникации. — Хорошо, но без рук, пожалуйста… — он стыдливо спрятал кисти за спину. К его удивлению, девушка не обиделась. Или же не подала виду. — Только секунду, предупрежу Сильвию, чтобы она другого мальчика встретила, а то будет неприлично, если никто его не проводит, — она что-то быстро набрала в своём планшете и, тут же получив уведомление, переключила своё внимание вновь на ЛТ, — Отлично, а теперь поедем. Она не стала настаивать на том, чтобы держать его за руку, но и не отъезжала от него ни на метр, будто боялась, что он опять исчезнет и оставит её в тягучей неизвестности. Каменная дорожка разветвлялась и вела к небольшому скоплению зданий: четырём или пяти крупным частным домам и двухэтажному зданию. Когда они подъехали ближе, Васька смог услышать крики испуганных кур и топот каких-то крупных животных. Порыв ветра принёс запах фермы и невыносимый холод. — Здесь живут животные? — он растирал себе плечи, чтобы не показывать, как он на самом деле замёрз. — Да, у нас собственное хозяйство. Наши подопечные ухаживают за ним сами и питаются этими же продуктами. Это трудовая дисциплина. То, чего так сильно не хватает в детских домах. А здесь, — она указала на дома, — Они живут. Сами следят за порядком. Сами топят печки и могут приготовить себе поесть, если не хотят есть то, что подают в столовой. Он с интересом рассматривал, как из труб домиков вьётся дым. Эту затею он нашёл интересной. Лишь бы эти горе-организаторы не перестарались с эксплуатацией детского труда и все продукты от животных действительно полностью шли на питание детям. — А тут у нас столовая, концертный зал, кабинет врача и много всего другого, — она указала на двухэтажное здание прямо перед ними, — Здесь же гостевая комната, куда мы с тобой и направляемся сейчас. Возьмём в столовой чай и посидим там, поболтаем. Она говорила всё так легко и непринуждённо, что подросток чувствовал себя последним уродом с кислой миной, но ничего с собой поделать не мог. Уж слишком хорошо всё звучало со стороны. — И сюда может попасть каждый танк? — уточнил он с опаской. — Нет. Только лёгкие танки, — она отворила перед ним дверь, из-за чего он почувствовал себя крайне неловко, — Мы посчитали, что учреждений для всех остальных типов техники в городе достаточно, поэтому создали отдельное специально для легкачей. — Да кто «мы»?! — немного вспылил подросток, устав слушать странное обобщение. — Я и мой муж, — всё так же легко улыбнулась она, — Пока нет возможности вас познакомить, но, думаю, ничего страшного. Всё ещё впереди, верно? Она провела его по широкому коридору к мило оставленной небольшой комнатке. И хоть сам коридор явно намекал на отсутствие вкуса у дизайнера (такого количества жёлтого и зелёного цвета в интерьере он ещё не видел), сама комнатушка выглядела забавно: яркие пуфы с небольшими тёмными кофейными столиками придавали пространству живости, а длинные белые тюли из органзы создавали ощущение гостеприимства и уюта. Всё это дополнялось мягкими пастельными обоями с неумело нарисованными облачками и солнышком на стенах. Такая вот душевная детская комната. Даже зелёный ковёр, словно трава, помогал вновь окунуться в детство. Подросток неуверенно проехал вглубь, поближе к окну, из которого открывался вид на внутренний дворик. Там расположилась крупная ферма с коровником и курятником, а рядом, видимо, строился свинарник, судя по изображению хрюшки на заборе. Немного поближе к окну раскинулась детская площадка с качелями и турниками, где сидели другие лёгкие танки. Васька вгляделся. Похоже, они что-то бурно обсуждали и, если смотреть на их внешний вид, грязь на рабочей одежде и подкатанные рукава, скорее всего, недавно вернулись с сельскохозяйственных работ. Один из них, увидев стороннего наблюдателя, помахал ему рукой, и Васька, поняв, что он самым глупым образом выдал себя, робко помахал в ответ. На него обернулись все, и все до единого ему улыбнулись. Даже один из подростков без глаза и с огромным шрамом на половину лица не выглядел злым, а физиономия его казалась знакомой. — О, я смотрю, ты уже нашёл наших постояльцев, — Шу появилась незаметно с двумя кружками ароматного чёрного чая и булочками, которые догадалась поставить на «спину», чтобы всё уместить. — Странные они… Добрые какие-то, — он отвернулся от окна и плюхнулся на тёмно-синий пуф поближе к чаю. — Ну так с чего бы им быть злыми? — по-матерински тепло улыбнулась она. Весь этот тон и манера поведения Ваську слегка раздражали. Создавалось ощущение, что он маленький, и с ним пытаются сюсюкаться. Этого он не хотел, но и отказываться от преимущества, которое он мог получить, внезапно «оказавшись» взрослее предполагаемого возраста для противника, не хотел. К тому же простому взрослому никто бы не предложил чай с булочками. — Судя по виду, судьба их потрепала, — он отхлебнул вкусного чая и сморщился. Чай был омерзительно сладким. И какой изверг придумал добавлять сахар в чай? Шу же где-то откопала плед и невзначай укрыла ЛТ, чтобы он быстрее согрелся. — Это точно, — она взглянула в окно и тут же вернулась к собеседнику, — Но я очень ими горжусь! Они нашли в себе силы подняться и жить дальше. Не без помощи, конечно. Но мои ребятки большие молодцы. Она мечтательно вздохнула и придвинула лакомства поближе к гостю. Тот не стал отказываться от угощений, хоть в башне периодически проскакивали мысли о том, что его хотят усыпить или отравить. Он гнал их прочь, рассуждая логически, что убивать его сейчас незачем и это будет слишком подозрительно со стороны противника. — Неужели, ты так сильно дорожишь ими? — едва прожевав, спросил он. — Конечно! Мы за каждого боролись, чтобы забрать их сюда. Они нам, как дети. Как же я могу ими не дорожить? — она сделала глоток горячего напитка. — И сколько их у вас? — всё так же с подозрением спрашивал подросток. — Шестнадцать. Семь девочек и девять мальчиков. А что такое? — Скольких вы ещё можете принять? — перешёл, наконец, к сути Васька. Он решил довериться интуиции и поверить этой женщине и психологу. Тем более это место не выглядело, как что-то ужасное. Было похоже на секту, это да, но тут никто ни над кем не издевался. Почему-то казалось именно так. Шу выглядела безобидной и воздушной, как ангелочек. Мужа её он, конечно, не видел, но что-то подсказывало, что ушёл недалеко от своей жёнушки. В любом случае, сбежать отсюда будет проще, если близнецы примут такое решение для себя. — У нас ещё много мест, да и планируем расширяться в дальнейшем. Сейчас можем взять ещё одиннадцать подростков и четырёх малышей. А почему ты спрашиваешь? — Да есть на примете одно детское учреждение, где срочно нужно забрать троих ребят…