***
На пороге детского дома снова было не протолкнуться. Дети от восьми до двенадцати лет столпились у крыльца, наблюдая за взрослыми-А-43, которые приехали за ребёнком, и на этот раз они выглядели очень солидно: дама в тёмно-синем платье и с аккуратной причёской и мужчина в светло-голубой рубашке. Редкие гости в последнем детском доме для лёгких танков. Малыши повзрослее старались встать впереди, чтобы их заметили первыми. Шансов на нормальную семью у таких деток уменьшались с каждым годом, ведь никто не хотел иметь дело с уже сформировавшимся характером. Маленький Васенька стоял позади всех. После трёх отказов он был не в самом лучшем своём состоянии: очень худой и закрытый от всех. Он совершенно не шёл на контакт ни со взрослыми, ни с детьми и считался гадким утёнком. Он бы и совсем не приехал, но любопытство взяло верх. Пока все лезли напролом к «светлому будущему», он молча наблюдал. — Ой, а этот мальчик что же? — воскликнула женщина, едва они встретились взглядами, — Можно с ним пообщаться? — Этот? — няня указала на Ваську, и толпа детей отступила, кидая язвительные взгляды в его сторону. — Да-да... — отозвался эхом муж. — Васька, едь-ка сюда, — злая воспитательница разговаривала басом, как мужик-шахтёр. Ослушаться её было чревато последствиями, поэтому малыш нехотя покатился навстречу. Снизу все танки вокруг казались такими огромными и страшными, что он готов был вжаться в землю. — Не бойся, мой маленький... Не бойся, — женщина потянула к нему руки, и он зажмурился, — Вот так... Он почувствовал, как его оторвали от земли и прижали к тёплому корпусу. Женщина пахла спелой вишней и сладостью. Дорогой парфюм ударил резким запахом, но Васька не отстранился. Он, наоборот, прижался к гостье, чтобы никто не мог видеть его испуганного лица. В воздухе повисло неловкое молчание. Он слышал, как сильно забилось её сердце, и почувствовал кожей её мурашки и дрожь. Она накрыла его рукой и прижала к себе посильнее... Спустя пару секунд спинки коснулась другая рука — большая и шершавая. Муж приобнял свою жену и новоиспечённого ребёнка. Женщина вертела башней из стороны в сторону, сдерживая слёзы. — Мы его забираем... Что по документам? Такое быстрое и спонтанное решение молодые родители объяснили тем, что почувствовали его своим. Да и работникам детского дома совершенно не было до них дела – у них приказ на статистику усыновлений, да и от голодного рта надо было избавляться. Поэтому уже на следующий день Васька стоял на пороге своей новой комнаты. Красивая кровать, куча игрушек, большое и светлое окно с зелёными шторками и, самое главное, за руку его держала мама... Не та настоящая мама, но почему-то эта женщина просила её так называть. — Ванечка, проезжай скорее... Смотри, сколько игрушек. Любишь игрушки, да? — она светилась от счастья и постоянно старалась прикоснуться к ребёнку: то поправляла на нём одежду, то гладила волосы, то просто держала за ручку. Она была очень доброй и любящей, только вот называла его Ваней. А «отец» всегда с улыбкой наблюдал за этим зрелищем. — Чего ты, казак? — присел он пониже, чтобы лучше видеть глаза ребёнка, — Стесняешься нас, что ли? — Я не люблю играть... — еле слышно ответил им Васька. — Вот как, — «мама» тоже улыбнулась, — А что же ты любишь? — Книжки с картинками... — ещё тише сказал он. Он боялся, что после этих слов его начнут ругать или, что ещё хуже – ударят и накажут. А вдруг запрут в кладовке на ночь? Ведь так с ним уже делали... В предыдущей семье. — Ой... Книжки? Так у нас есть книжки, — обрадовано воскликнула женщина, — Давай почитаем, если хочешь. — Давайте... — чуть громче согласился он. Это была сказка, а не жизнь. Он быстро адаптировался к новой семье. Да и не мудрено это – к нему впервые с тех пор, как он попал в детский дом, относились с теплотой и пониманием. Каждый день с ним читали, играли, учили буквы и цифры. Его ни разу не наказали даже когда он разбил кружку или когда не захотел есть манную кашу. Он очень долго не верил в то, что с ним такое могло произойти, но все факты говорили об одном – он наконец-то нашёл семью. Настоящую и любящую. В детском доме для лёгких танков было очень тяжело красивым детям, в разряд коих и входил Василий. Их брали чаще всего, но участь их незавидна – они вынуждены быть красивыми фарфоровыми куклами, нарядными вещами для статусных родителей или просто были развлечением для родителей менее статусных. Когда реальность расходилась с представлениями – то есть когда всплывали на поверхность реальные проблемы детдомовцев – их незамедлительно возвращали обратно. Вот и Ваську подобное не обошло стороной. Ведь красивая внешность совсем не клеилась с очень закрытым и тихим характером. Так его ангельские глаза стали его проклятьем... Печально, что продлился его личный рай совсем недолго. Спустя целых два месяца (это уже личный рекорд) ночью на кухне состоялся до слёз счастливый и до ужаса печальный разговор... Уложив малыша спать, женщина украдкой пробралась на кухню, где ужинал муж. Она была на удивление бледной и измученной, и это не укрылось от внимания любимого. — Есть новости... — улыбнулась она и, замешкавшись, села на стул, — Я сделала тест сегодня утром. — Ну? — мужчина заволновался, — Неужели..? — Две полоски... — на её глазах появились слёзы то ли радости, то ли тоски. Муж не знал, как реагировать на подобное. На кухне воцарилось гробовое молчание. Только часы умеренно тикали где-то под потолком, напоминая, что время не замерло на месте. Чувство безысходности накрыло обоих. — Может быть, это какая-то ошибка? — спустя минут двадцать всё же подал голос муж, — Мы четыре года пытались... Не может же быть всё вот так... Ты уверена? Она подняла взгляд, полный слёз. И прикрыла руками рот. Она сама не знала, как на это реагировать. — Сегодня я сходила к врачу... Ванечке нужно было на осмотр, ну и я заодно зашла к своему врачу... Семь недель. Говорит, что такое случается, — она всхлипнула и вытерла слёзы, — Что делать-то теперь? Мы двоих не потянем. Она заплакала навзрыд, при этом закрывая себе рот, чтобы ненароком не разбудить старшенького. Мужчина кинулся утешать и успокаивать жену, несмотря на то, что его и самого потряхивало от нервов. — Ну тише... Что-нибудь придумаем... — тихо поглаживал её плечи он. — Да ничего мы не придумаем! Кого мы обманываем? — она глубоко всхлипнула, — Сейчас на работе узнают о беременности и попрут меня, я ж неофициально... Она снова зашлась в глухих всхлипах. Муж был твёрд и непоколебим, как скала. По его лицу не пробежала ни одна слезинка. — Мы не можем упустить такой шанс. Свой ребёнок всё же! Столько лет, столько ЭКО... Да это настоящее чудо! — рассуждал он. — А как же Ванечка!? — она с ужасом смотрела в его глаза и надеялась, что он её успокоит, — Что же мы... Вернём его? — Аллочка, ну, согласись, выбора другого у нас всё равно нет. Он не так давно живёт с нами. Ещё и привыкнуть-то не успел. Считай, на летние каникулы приехал... — Ну он же не щенок, чтоб с ним так! Он нам поверил! — Хорошо, тогда что ты предлагаешь? — немного разнервничался мужчина. Женщина не знала, что ответить. Она испытывала ужасное чувство вины, но объективно понимала, что в их случае «Дал Бог зайку – даст и лужайку» совершенно не работало. С их ипотекой и кредитом место оставалось только для одного... Только ближе к утру страсти на кухне утихли. Именно там и было принято судьбоносное для Василия решение. И уже спустя пару дней маленький мальчик сидел в прихожке детского дома. — Мы обязательно вернёмся, малыш. Через три дня. Подожди нас здесь, хорошо? —женщина очень нежно и аккуратно снимала с него курточку, постоянно поглаживая маленькие хрупкие пальчики. Надо ли говорить, что он никогда их больше не видел?***
— И много опекунов было? — поинтересовалась Александра Владиславовна, делая очередную запись в тетрадочку. — Много... — он отвернулся в сторону и заметил, что слева есть ещё одна дверь. — Можешь выделить кого-то из них? — она с любопытством смотрела на него. Он не ответил – отвлёкся на свою находку и не мог оторвать от неё глаз. Дверь была открыта, был виден кусок соседней комнаты. Содержимое его и удивило: вдалеке стояла удобная кушетка, а рядом – стойка для капельницы и высокий узкий шкаф с множеством разнообразных скляночек и баночек. Но самое главное – на кушетке сидела до боли знакомая сгорбленная фигурка маленькой девочки. Она совершенно спокойно спала под капельницей, не подавая признаков жизни. Если бы не дыхание, он бы и не догадался, что она жива. Сейчас она поразительно напоминала ему старшую сестрёнку в детстве... В его памяти черты лица Зины были такими же мягкими, как и у Ники. — Ника!? — он тихо привстал с кресла и уставился на свою знакомую. Он очень боялся её разбудить или побеспокоить. — Ника? — Александра Владиславовна удивилась, но виду не подала. — Да... Она тоже лечится у вас? — он говорил шёпотом и, подкравшись к дверному проёму, стал наблюдать за маленькой спящей девочкой, словно маньяк, — Почему она вообще спит там одна? Она всё слышала? Врач медленно объехала стол и приблизилась к пациенту. Он совершенно перестал бояться её, исчезла нервная дрожь. Он даже не шарахнулся, когда она положила руку ему на плечо. Это было довольно неожиданно. И, конечно, это она тоже отметила для себя. — Нет, не переживай... Она давно спит. Она из того же детского дома, что и ты? Врач даже не смотрела в её сторону, словно её там не было. Ваське не нравилась такая халатность. — Ну да... — он хотел приблизиться к ней и обнять, но за порог Александра Владиславовна его не пустила. — Не стоит её беспокоить. Пусть отдыхает, — мягко отвела его обратно и усадила на кресло Александра Владиславовна, — Скажи, пожалуйста, кем она тебе приходится? Васька стал немного спокойнее и смелее. Он уже не зажимался и не отворачивался. Разговоры о Нике вызывали у него прилив тёплых чувств, и говорить о ней он мог часами. Хальстен этого не любил. Он постоянно пытался перевести тему, а Ника всегда убегала, стоило ему хоть на секунду отвлечься. — Это подружка моя. Она почти не говорит, но иногда приходит ко мне. Мы с ней случайно в детском доме познакомились, — с воодушевлением рассказывал он. А Александра Владиславовна всё что-то писала к себе в тетрадочку, почти конспектируя всё, что он скажет. — А как? При каких обстоятельствах это было? — А вам зачем это знать? — слегка насторожился он. — Это может помочь в её лечении... Или же в твоём, зависит от того, что ты мне расскажешь, — улыбнулась она. — От чего вы её лечите? — продолжил подозрения он. — Сейчас она под снотворным... Сказать не может ничего толком. Уснуть тоже не может. Кошмары ей снятся. Ты мог бы помочь найти причину... — Она испугалась, наверно, сильно... Она меня в первый раз увидела, когда меня в туалете били... Я в крови был... Может быть, из-за этого? — обеспокоенно смотрел он на врача. — Вполне возможно. А за что тебя били? — как будто невзначай спросила она. — Не знаю. Хотели, чтоб я подстилкой их стал. А я не хотел... Вот так и получилось. А она увидела. — Тебя, наверно, очень сильно били? Катки сломали, да? — Ну не катки, а рёбра, но да, неслабо прилетело. — По башне тоже били? —она сочувствующе покачалась и придвинулась ближе. — Ну да... Они не целились, так попадало... Васька и сам не заметил, как попался на её удочку. Она нашла к нему самый безопасный подход – через его знакомую, через то, что было для него очень важно. Знакомство прошло более-менее безболезненно благодаря такому неожиданному открытию. — А с Никой до этого момента ты не встречался, верно? — Нет... Это был первый раз... Снова кивнув, она зашуршала ручкой по бумаге... — Скажи, пожалуйста, что ты чувствовал, когда всё это происходило с тобой? — она говорила очень тихо, всё время сокращая дистанцию между ними. Они уже находились на достаточно близком расстоянии. поэтому они уже могли бы разговаривать шёпотом, если бы хотели. Александра Владиславовна тихо внутри себя радовалась, что смогла забраться за непреодолимую преграду недоверия. Пусть она ещё не до конца смогла расположить к себе парнишку, но всё же в её деле даже такие маленькие шажки были огромным достижением. — Я... — Васька опустил взгляд, — Мне было очень больно... Я не мог сопротивляться. — Это ужасно. Тебе было страшно, да? — она осторожно взяла его за руку. — Не знаю... Было противно из-за того, что я слабый... — Ты считаешь себя слабым? — она смотрела ему в глаза. — Ну да... Я не мог нормально защититься, пока не психанул... — ему было очень стыдно, судя по виду, и она это понимала. — То есть? — Ну... Я разозлился и напал на одного из них. Даже не разозлился, а, не знаю... Я даже не могу это описать... Как будто у меня что-то взорвалось внутри. Мне резко стало всё равно на себя и окружающих... — его голос задрожал, — Я одного оттолкнул... Там зеркало разбилось. Я осколком его порезал, кажется. А потом убежал. И Ника всё это видела. У неё психика повредилась из-за этого, да? Он широко распахнул глаза и пытался глубоко вдохнуть. Он снова впал в ступор, окунувшись в свои мысли с башней. Чувство вины за испорченные нервы маленькой девочки стало грызть изнутри. — Уверена, она не помнит этого в деталях, поэтому не стоит себя накручивать, — она приободряюще похлопала его по руке, — Что насчёт того парня? Он выжил? — Да... Ему зашили шею... Его, вроде, родственники забрали потом. С ним всё хорошо... В отличие от других моих жертв... Он прикусил язык. Фраза вырвалась совершенно случайно. Делиться переживаниями по этому поводу он не собирался, да и не хотел. Он очень боялся, что после этого его закроют в психушку... — И много у тебя было жертв? — Давайте без этого, пожалуйста! — резко вскрикнул он. Васька вырвал свою руку у неё и откинулся на спинку, едва не опрокинувшись назад. — Я тебя не ограничиваю, ты можешь встать и поездить по кабинету, если хочешь, — врач вернулась в своё первоначальное положение и выпрямилась, — Почему ты не хочешь об этом говорить? Тебе тяжело? — А сами-то как думаете? — он вскочил и принялся носиться по кабинету из стороны в сторону, унимая расшалившиеся нервы, — Нелегко быть уродом, который отнял столько жизней... Он отворачивался от неё, сдерживая внутренний порыв. Снова захотелось убежать и спрятаться на любимой помойке под боком у Хальстена. Да и его визит за справкой, очевидно, затянулся. Вываливать всё, что лежит на душе точно не входило в его планы, но пресловутый «мозгоправ» смог добиться своего. — Я тебе так скажу... — она снова смотрела на него, — То, что ты искренне раскаиваешься в содеянном, уже не позволяет тебе быть уродом, как ты говоришь. Скажи мне, пожалуйста, почему ты их убил? — Я... У меня не было выбора... — он всхлипнул и тут же отвернулся в угол, чтобы она не могла увидеть его слёз, — Либо они меня, либо я их... Я не мог... Я должен был Лютика найти, а потом он... На меня... Я... Он замолчал и задержал дыхание после тяжёлого всхлипа, стараясь скрыться от неё, хоть и понимал, что это бесполезно. Александра Владиславовна же спокойно поднесла стакан воды и постаралась приобнять – он не позволил. Поэтому она аккуратно взяла его за руку и молча стояла, пока его дыхание не стало ровным. — Ты бы поступил так при других обстоятельствах, если бы не стоял выбор между твоей жизнью и чужой? — её голос пробирал до мурашек. Васька помотал башней из стороны в сторону. Он никогда бы так не поступил... Никогда... Но теперь всё изменилось... Теперь он готов пойти на убийство, если того требует ситуация. Чего стоит только выживание в детском доме. Признаваться в этом он, конечно же, не собирался. — Ты сейчас чувствуешь вину за произошедшее? — она лёгкими движениями гладила его повреждённую руку. — Да... Почему я выжил, а они – нет? — он медленно разворачивался к ней, ища в глазах ответы. — Потому что вся эта ситуация произошла не по вашей вине. Это вина тех, кто всё устроил, но никак не твоя собственная, — она положила вторую руку сверху, заключая его повреждённую кисть в замок, — В смерти погибших виноваты танки, которые устроили весь этот ужас, которые заставляли вас в этом участвовать. — Лютик мог бы жить...— он вытер слёзы. — Кто такой Лютик? — Мой друг... Почти брат... Мне очень плохо без него сейчас. Он всегда меня поддерживал. Мы ещё поругались прямо перед тем, как он исчез. Я искал его, я так хотел извиниться... Я был готов на всё, чтобы его спасти, — Васька, сам того не желая, прижался к ней, ища поддержку, — Лучше бы я погиб... Он не заслужил смерти... Если бы я был быстрее или настойчивее... — Разве у тебя есть машина времени? — она не отказала ему в объятиях, — Ты не можешь вернуться в прошлое и всё исправить. К сожалению, события, которые тебя коснулись, останутся с тобой навсегда. Нужно принять их и научиться с этим жить. Васька замолчал. Такая простая мысль уже посещала его, но он запрещал себе думать об этом. На его взгляд, это было чересчур эгоистично по отношению к погибшим, вернее, убитым его руками... Однако такое умозаключение со стороны Александры Владиславовны казалось вполне логичным. — Скажи мне, пожалуйста, — продолжила она, — Что мы можем изменить или сделать для твоего друга и других погибших прямо сейчас? Подросток впал в ступор. Он никогда не думал над этим вопросом в таком ключе. Застряв в прошлом, он совсем проморгал настоящее. — Я не знаю... Они мертвы, им уже ничем не помочь. Разве что на могилках убраться... — Ну вот. Видишь, уже целый один вариант есть. Она гладила его и обнимала. Он чувствовал от неё защиту и доброту, хоть изначально искренне считал, что психиатры и психологи не могут сделать ему ничего хорошего. Постепенно он успокаивался и чувствовал, что его эмоциональное состояние приходит в относительную норму. Совсем скоро он отстранился от врача и, прежде чем сесть в кресло, залпом выпил предложенный стакан воды. Александра Владиславовна же снова села за свой стол и записала в своей тетрадке что-то известное ей одной. — Так... Думаю, на сегодня мы с тобой можем заканчивать, — она что-то неистово начала печатать на своём древнем компьютере, — У тебя есть кто-то из взрослых, с кем ты очень хорошо общаешься? — Ну... — Васька на секунду замешкался, — Да... Есть... Их двое. — Великолепно, — принтер позади неё зажужжал, и она ловко вытащила оттуда целых два листка, — Пригласи их обоих ко мне. А лучше дай им мой номер и мы с ними договоримся о встрече самостоятельно. Она протянула ему бумажку с нацарапанными чёрной ручкой цифрами. Он нехотя взял. — Зачем это? Им необязательно знать все мои диагнозы... Да и вообще, а как же медицинская тайна? — Я не стану раскрывать им всё, что ты тут говорил. Всё, что было рассказано в этом кабинете – остаётся в этом кабинете. Я хочу увидеть их и посмотреть на их поведение. Мне важно, чтобы ты был в безопасности, и чтобы у тебя была поддержка со стороны взрослых. Васька едва смог сдержать нервный смех. — О какой безопасности идёт речь? Меня в детском доме сегодня чуть не трах... Кхм... чуть надо мной не надругались толпой. Администрация бездействует, а защитить меня внутри никто не сможет, кроме меня самого. Александра Владиславовна на мгновение замерла. В целом, это было ожидаемо – лёгким танкам никогда не было места среди тяжей, а именно они составляли основную массу отказников. Лёгкие танчики всегда были в меньшинстве, ибо так был устроен мир: осиротевших ЛТ забирали родственники, если они оставались, а в детские дома попадали только круглые сироты, которых в большие лёгкие семьи практически не брали. Ну куда брать ещё и приёмышей, когда своих шестеро или пятеро? Биологически у легкачей была заложена склонность к многоплодным беременностям, что и играло с малышами злую шутку. Вот только единицы таких ребят доживали до совершеннолетия... — Прямо сейчас я не смогу сделать ничего, но я постараюсь к следующему сеансу что-нибудь придумать... Если будет совсем плохо – звони по номеру... — Хорошо, понял, — он не стал распространяться о том, что в телефоне у него не было сим-карты, всё ж такая забота была очень даже приятной . — Так... И ещё... — Она протянула ему две бумажки, распечатанные на принтере, — Это направление на медицинское обследование. Пройди, пожалуйста, до следующего сеанса. К слову, сеанс будет через неделю. Насколько я понимаю, у тебя сейчас экзамены и ты будешь готовиться, так что пока приостановим наши встречи. — А обследование-то зачем? Я, вроде, не болен... «Очень сильно в этом сомневаюсь,» — подумала про себя Александра Владиславовна, но вслух сказала только: — Лишним не будет. Тем более, на фоне психологического дискомфорта часто возникают психосоматические заболевания. Я считаю, что лучше исключить вероятность их наличия, чем пропустить этого наличия факт. Да и профилактика серьёзных заболеваний на разных стадиях требует системности. Так что жду... — На этом всё? — Васька не мог дождаться, когда, его отпустят. — Да, всё... Спасибо за то, что приехал. Буду тебя ждать... — А как же Ника? Я могу её дождаться? — внезапно вспомнил он о своей юной подруге. — Не стоит. За ней приедут ближе к вечеру. Едь отдыхать, — снова по-доброму улыбнулась она. — Ладно... Спасибо, до свидания... Со спокойной душой и огромным облегчением он выехал в коридор и помчался вниз по лестнице — в школу он всё ещё успевал. А Александра Владиславовна, мурлыкая себе под нос незатейливую мелодию из рекламы, с кучей папок в руках выехала вскоре после него и закрыла дверь кабинета на ключ. Ей предстояло долгое заполнения разнообразных бланков и историй болезни, и потом —сортировка этого добра по папкам и файликам. Всё же оставлять всю нудную работу на конец дня — не самая удачная идея.