Через тернии к звездам

В девять часов вечера, вымотанные как физически, так и морально, непутевые отцы стояли на распутье. За шесть часов поисков они обошли, казалось, половину города, опросили абсолютно всех возможных свидетелей и потеряли всякую надежду. После того, как они добрались по нужному адресу и обнаружили, что квартира закрыта, они вызвали службу спасения. В течение часа дверь вскрыли, но квартира была пуста. Был выпотрошен ящик с какими-то бумагами — вероятно, письмами; несколько из их, изорванные в клочья, были разбросаны по ковру. В другой комнате в беспорядке валялись постельные принадлежности, и к батарее был привязан кусок простыни, уходящий на улицу через окно. Кто бы тут ни был, он ушел довольно креативно и явно знал, что за ним сюда придут и достанут даже из закрытой квартиры. После этого Шпак и Волнер все же обратились в полицию. Представители правопорядка заверили их, что они со своей работой справятся, и помощь им не нужна; но разве могут взволнованные родители сидеть на месте, когда их ребенок находится невесть где? Конечно, они отправились в другую часть города, отличную от той, что прочесывали полицейские. Хоть вдвоем они могли не так много, это было всяко продуктивнее, чем сидеть дома и трястись от волнения. Многие люди были случайными прохожими и не видели мальчика, но в редких случаях везло, и они подтверждали, что парнишка с пшеничными волосами пошел туда-то пару часов назад. В итоге, если эти случайные люди говорили правду, Норман должен был находиться где-то в районе набережной. Здесь следы обрывались. Они несколько раз прошли вдоль набережной вперед и назад, вглядываясь в гранитный бордюр и надеясь увидеть там сидящего в одиночестве Волнера-младшего, но находили кого угодно, только не его. Из них двоих именно Бастиан больше боялся того, что они находились в опасной близости к реке; за эти несколько часов он давно успел интерпретировать слова Нормана по телефону как предсмертное послание. Только то обстоятельство, что Аллоизий крепко держал его за руку, не давало ему кинуться в реку вслед и встретить предположительно ту же гибель, что их сын. Они вернулись к широкому пешеходному мосту через реку и переводили дух, когда Волнер заметил на мосту человека, сидевшего на перилах. Он был слишком маленьким для молодежи, которая обычно подвергала жизнь такой опасности, поэтому мужчина подошел чуть ближе, чтобы разглядеть его, и потянул за собой Аллоизия.  — Смотри, — прошептал Бастиан, — это же он… Ему захотелось броситься к ребенку немедленно и оттащить от перил, но Аллоизий крепко взял его за плечи и проговорил:  — Давай спокойнее… Любое резкое движение, и он может спрыгнуть. По мере того, как они подходили ближе, Волнер разглядывал Нормана, сидевшего, свесив ноги, на резных металлических перилах и обнимавшего основание фонаря. Солнце уже почти зашло, и уличное освещение зажглось оранжевыми огнями, поэтому в этом свете волосы Нормана казались неестественно рыжими. Когда отцы приблизились к нему на расстояние нескольких метров, он повернул голову в их сторону.  — Норман, мы… Не послушались тебя и пошли искать, — виновато развел руками Бастиан. Мальчик грустно улыбнулся и склонил голову, болтая ногами над пропастью.  — Я так и думал. Только не знаю, зачем вам это все…  — Издеваешься? — возмущенно подал голос Шпак из-за плеча мужа. — Думаешь, это очень по-взрослому сбегать из дома, где о тебе волнуются?  — Без меня в вашем доме все равно лучше… Я вас поссорил, а оказалось, что зря. Родители переглянулись в удивлении и одновременно спросили:  — В смысле?  — Я сказал, что мне мама рассказывала про… Ну, вы поняли. Я нашел дома конверт с фото и письмом, где… Где кто-то писал ей, что снял идеальный ракурс, и такие фото можно использовать для шантажа. А на фото мама с Аллоизием обнимается.  — Подожди… Твоя фамилия была Мосс, а твою маму… звали Лена Мосс? — нахмурился Шпак.  — Ага. А вы ее помните?  — Боже, я… я попросил ее больше не работать со мной, потому что… — он замялся, но под пристальным взглядом Бастиана продолжил говорить, заливаясь краской; это особенно четко было видно под светом фонаря, у которого он стоял. — Потому что она позволяла себе крайне неприличные намеки на рабочем месте! Я замужем вообще-то…  — Видимо, она хотела вымогать у вас деньги, угрожая показать фотографии жене… Только в вашем случае мужу. Меня это так разозлило… сам факт того, что мама могла о таком думать… Я все сжег, и фото, и письмо. Не хочу, чтобы вам что-то портило жизнь… Норман опять отвернулся, смотря под ноги на черную спокойную воду. По ней неторопливо гуляли блики фонарей, мелкие и похожие на рябь — от моста до водной глади было приличное расстояние.  — Простите, пожалуйста… Мне правда стыдно, что я сказал неправду. Но я тогда сам не знал.  — Норман, боже, — выдохнул Волнер, — черт с ними, с ссорами. Пойдем домой… Он подался вперед; в этот момент мальчик повернулся на перилах, чтобы перелезть обратно, но его рука, обнимавшая фонарный столб, резко соскользнула. Словно в замедленной съемке, отцы смотрели, как их сын сорвался с моста и камнем полетел вниз. Еще не раздалось плеска воды внизу, как Аллоизий бросил в руки Бастиану пиджак и очки, перемахнул через ограждение и солдатиком прыгнул следом за Норманом. Он коснулся воды всего на несколько секунд позже и почти сразу подхватил мальчика под водой. На самом деле Аллоизий никогда специально не учился плавать, но без раздумий бросился в очень даже глубокую реку спасать ребенка и довольно хорошо держался на воде — достаточно для того, чтобы доплыть на спине до набережной, держа Нормана на животе. Волнер уже был там и помог вытащить незадачливых пловцов на берег.  — Ал, ты же не умеешь плавать! — воскликнул он, когда тот надел обратно заботливо протянутые очки. — Как у тебя это вышло?  — Я… я не знаю, это как-то само получилось? — Шпак на секунду потерял ориентацию в пространстве. — Погоди, я что, правда… вытащил из воды утопающего? И сам не утонул?..  — Иногда ты меня поражаешь… Осторожно передав Нормана Бастиану, доктор попытался хоть немного отряхнуться от воды. Безуспешно, конечно же — они оба насквозь промокли. Мальчик был в полубессознательном состоянии от шока и усталости, но самое главное — живой. Волнеру до сих пор не верилось, что они действительно его нашли; от волнения он, казалось, сам сейчас потеряет сознание. А ведь полиция все еще искала Нормана Волнера по всему городу, надо сообщить им, что все кончилось хорошо… Мысли в голове перемешались, но самое главное действие вышло на первый план. Попасть домой.