Дополнительные

      Скрипучий звук заполнил собой небольшую комнату, когда я провела острым кончиком канцелярского ножа по широкой полоске скотча, удерживающей крышку большой коробки закрытой. Раскрыв две картонные половинки, я первым делом вытащила лакированный патефон с облупленной краской на уголках и слегка помятую упаковку с виниловой пластинкой ирландской рок-группы Kodaline. Сдув небольшие крошки картона и прочий мусор с музыкального проигрывателя, я положила тонкую пластинку на проигрыватель и, плавно опустив металлическую иглу, прикрыла глаза. Постепенно растекающаяся мелодия All I Want сродни густому янтарному мёду обволакивала каждую частичку тела, погружая в состояние полного блаженного расслабления. Играющие заезженной шарманкой проблемы в голове заменились сладостными воспоминаниями и моментами настоящего и недалёкого прошлого. Стоящие на носу экзаменационная неделя и выпускной бал неприятно ущипнули где-то под рёбрами из-за неизвестности того, как всё пройдёт. Серой дымкой начали покрываться сладкие помыслы, как вдруг один за другим стали зажигаться изумрудные фонарики. Смешавшись в два головокружительных вихря, они приобрели форму двух кружков с чёрной сердцевиной.       Лёгкая, довольная улыбка скользнула по моему лицу. Опустившись спиной на пол, но придерживаясь на подрагивающих от усталости локтях, я приоткрыла один глаз. Спустя пару секунд фокусировки, мой взгляд наткнулся на раскладывающего аккуратно сложенные рубашки и брюки по полочкам платяного шкафа Майкла. Подобно шарфу пропитанная потом белая футболка свисала на шее мужчины, открывая обзор на подтянутое тело. Словно искусный художник я стала рассматривать отдельные штрихи на мольберте, вместе создающие неповторимый шедевр. При каждом поднятии руки с лёгким грузом, рельефные мышцы перекатывались под смуглой кожей. Оставшиеся капли пота на теле покрывали словно алмазной крошкой витиеватые татуировки, обрамляя тусклое пространство вокруг светлыми проблесками, когда очередной лучик солнца пробирается сквозь закрытые жалюзи. Кривой белёсый шрам в районе солнечного сплетения навевал воспоминания о романтичном свидании на берегу лесного озера, когда, сидя на дощатом, поскрипывающем при каждом ударе волны причале, Майкл вёл задушевный монолог о его любви к футболу. Этот, самый внушительный и пугающий своим происхождением шрам, он получил, упав на защитное решётчатое ограждение во время игры, тем самым распаров участок тела.       Поправив соскользнувшую с плеча тонкую бретельку майки, я вынула из кармана джинсовой юбки смятый лист бумаги. Выведенный витиеватым почерком внушительный список продуктов не вызывал особого энтузиазма, но, выпустив весь запас воздуха из лёгких, я поднялась на ноги. Затянув растрепавшуюся кучку, я накинула пушистый кардиган и пробралась через многочисленные коробки к Тернеру, обвив его торс руками и, по-детски усмехнувшись, когда он резко вздохнул, а его тело покрылось мелкой россыпью мурашек из-за минусовой температуры на подушечках моих пальцев.       — Я надеюсь, что ты умеешь пользоваться навигатором, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, не разрывая объятий, брюнет плавным движением двух пальцев провёл по моим бровям и оставил краткий поцелуй на лбу. — Потому что мне не особо хочется выискивать тебя с патрулём по улицам Кембриджа.       — Очень остроумно, мистер Тёрнер, — наклонившись к впалой ямочке между ключиц, я вдохнула солоноватый запах пота вкупе с крепкими нотками табака от недавно выкуренной сигареты. Проведя кончиком носа незамысловатую линию, я слегка прикусила тонкую кожу на ключице. Услышав сдавленное шипение и ощутив сильную хватку на правом бедре, я разомкнула два ряда зубов и, окинув быстрым взглядом, наливающееся багровым оттенком пятно, подняла по-детски невинный взгляд на преподавателя социологии. Вспомнив эту немаловажную деталь биографии мужчины, я слегка прикусила нижнюю губу. — Майкл, почему социология?       — В каком смысле? — в изумрудных глазах смешался острый коктейль чувств из плотского вожделения и обострённой заинтересованности. Окинув взглядом покрывающуюся красным закатным полотном улицу, Тернер шумно выдохнул, опалив мой и без того раскрасневшийся кончик носа разгорячённым дыханием.       — Почему ты стал преподавателем именно социологии? — услышав данный вопрос, брюнет звонко цокнул языком, буравя мнимую точку позади меня. Где-то под рёбрами начал разгораться нешуточный костёр заинтригованности и страстное желание иметь ответ на этот вопрос. Увидев мой требующий взгляд, которым я словно пыталась вытянуть крепкими лассо информацию из искрящихся изумрудов, Майкл широко улыбнулся, прикусывая резцами тонкую кожу нижней губы.       — Малышка, давай ты сейчас сходишь по магазинам, а когда придёшь, я тебе всё подробно расскажу, — накручивая на указательный палец выбившуюся прядь моих кофейных волос, мужчина стал подобен хитрому лису, сузив глаза и всё-также сияв обворожительной улыбкой. Наклонившись к моему уху, он опалил его горячим воздухом при медленном выдохе и, вызвав щекотящее чувство, едва ощутимо прикусил мочку уха, слегка оттянув её. — Даже покажу.       — Ну хорошо.       Услышав лишь очередной смешок в ответ, я с наигранным раздражением закатила глаза, отпихнув его от себя. Сняв с металлической ручки холщовую сумку, перебрав зелёноватые, значительно изношенные купюры в небольшом кошельке и убедившись в достаточном количестве, я вышла на улицу. Вечерняя прохлада вынудила тело покрыться россыпью крупных мурашек. Укутавшись по-сильнее в тёплом кардигане и вдохнув полные лёгкие свежего, слегка влажного после вчерашней непогоды воздуха, я настроила навигатор на две нужные улицы. Первый, как оказалось, гипермаркет находился в паре кварталов от дома, поэтому пройтись пешком показалось мне хорошей идеей. Всю дорогу в моей голове крутились мысли о Майкле и его любви к социологии. Он так хитро улыбнулся, услышав этот вопрос, что в моей голове сразу забила тревогу сигнализирующая лампочка о том, что он что-то задумал. Но что? Зная Майкла — всё, что угодно.       До встречи с ним я не переносила на дух практически всю социологию. Обильное количество непонятных слов, которые иногда даже прочитать с первого раза трудно, термины размером с абзацы в романе-эпопее, понятия, которые могут различаться одним словом, замудрённые формулы и графики, правовые задачи, многочисленные законы и многое другое, что моему уму не приходилось по вкусу. Единственный раздел, в котором я готова рыться часами — это психология. Научная дисциплина, изучающая закономерности возникновения, развития и функционирования психики и психической деятельности человека и групп людей. Благодаря её глубокому изучению, можно научиться распознавать истинные эмоции, черты характеры и психические проблемы лишь при взгляде на человека.       Но с одного дня, перевернувшего всю мою жизнь с ног на голову, я стала души не чаять в социологии. Знаете, мне кажется, что бы не говорил приятный каждой клетке головного мозга голос родного человека — это усваивается куда лучше, чем монотонный скрипучий полувизг мисс Бейкер. Будь то учение о бытии как таковом, социологическое мышление или нормативная экономическая теория. Все термины, которые преподавал мне Майкл отложились на долговечной полочке памяти.       Взяв металлическую тележку с режущей глаза ядовито-розовой ручкой, я сразу направилась к ближнему отделу в сопровождении бряканья пластмассовых колёсиков об напольную плитку. Бутылка красного полусладкого, пачка гречневых спагетти, две коробочки карамельного мороженого, клюквенная комбуча, свежие ягоды малины и голубики в прозрачных контейнерах, замороженная куриная грудка, упаковка заварного чая с ароматным бергамотом, многочисленные пакетики с благоухающими специями и, конечно, парочка апельсинов — набор провианта на завтрашний день. Я, была бы не я, если бы, проходя мимо отдела с журналами, не взяла свежий выпуск комиксов «Звёздные войны», которые коллекционирую на протяжении двух лет. А на сегодняшний ужин, я решила взять две пачки фунчозы быстрого приготовления под традиционным японским соусом терияки, дабы не пыхтеть над плитой поздним вечером после долгой распаковки вещей.       Оплатив покупки и усиленно поглотив почти сорвавшийся с уст благой мат, увидев цифру в чеке, я вышла на уже довольно сильно погрузившуюся в сумерки улицу. Если навигатор не решил сыграть со мной злую шутку, то следующий пункт назначения находится ровно через дорогу от меня. Сверив показания приложения, я перевернула лист со списком покупок, где было указано некое подтверждение того, что я в нужном месте. Толкнув стеклянную дверь, я слегка вздрогнула от резкого, но приятного звона дверного колокольчика. Втянув полные лёгкие воздуха, я в экстазе прикрыла глаза, наслаждаясь запахом многочисленных книг. Меланхоличная композиция из настенных колонок сливалась в сонату с шелестом листочков. Однотипные книжные шкафы из коричневого дерева, парочка стеклянных столиков и шаткие стулья в небольшой читальной зоне, отдельный стенд с канцелярскими принадлежностями местной фирмы, муляж антикварного камина, ажурные керосиновые лампы, витражные окна — каждая, казалось, обыденная деталь, соединяясь вместе, создавала неповторимую атмосферу этого книжного магазина. Простояв некоторое время в ступоре удовольствия, я подошла к миловидной женщине средних лет, стоящей за кассой.       — Здравствуйте, не подскажите, у вас есть книга Роберта Чалдини «Психология влияния»? — переминаясь с ноги на ногу, я не могла перестать улыбаться в ответ этой женщине. От неё словно исходили ласковые лучи, обвивающие в тёплое пуховое одеяло. Так и хотелось, взять в руки чашечку ароматного малинового чая, макать в него свежеиспечённое овсяное печенье и слушать, как она читает своим бархатистым мелодичным голосом одну из книг Стивена Кинга.       — Добрый вечер, юная леди. Да, конечно. Отличный выбор. Последний экземпляр остался, — достав откуда-то из тумбы книгу в твёрдой обложке, женщина завернула её в небольшой бумажный пакетик с логотипом магазина, закинув туда же его визитку и чек. Вежливо попрощавшись и ещё раз насладившись её лучезарной улыбкой, я направилась домой, быстро перебирая уставшими ногами и изредко оглядываясь по сторонам, пугаясь каждого, порой, фантомного шороха, доносящегося до слуха через мелодию в наушниках. Если кто-то выглянул в окно, то вполне мог принять меня за параноидальную дикарку, которую впервые за долгое время выпустили из дома.       — Майкл, я дома, — поставив сумку с продуктами возле стены, я устало прогнула спину до хруста косточек. Подойдя к висящему на противоположной стене зеркалу, я сняла стягивающую волосы спиральную резинку и, нежно помассировав кожу головы, прошла в гостиную.       Звенящая тишина и безмолвная темнота, нарушаемая тусклым свечением уличного фонаря за окном, зародили в квартире какую-то странную атмосферу. Вернувшись к неразобранной мной коробке, я начала поочерёдно доставать оттуда книги и заполнять ими полки стеллажного шкафа. Жанровое разнообразие вкусов Майкла не могло не поразить. Сентиментальный роман в письмах Иоганна Вольфганга Гёте, научно-фантастический роман-антиутопия Рэя Брэдбери, психологический триллер Стивена Кинга и так далее в таком ключе.       Стряхнув с рук небольшие хлопья пыли от залежавшихся книг, я, аккуратно огибая острые, едва заметные в темноте углы, добралась до спальни, попутно прихватив оставленную в прихожей новую книгу. Только я отложила на прикроватную тумбочку телефон с наушниками и чтиво, как вдруг ощутила прикосновение знакомых рук на талии. Горячее дыхание опалило открытую шею, вынудив прогнуться в пояснице и упереться филейной частью в значительно выпирающий пах мужчины. Внутри всё уже привычно начало расцветать, подобно бутону тюльпана под тёплыми утренними лучиками солнца, в предвкушении грядущего времяпровождения.       — Сара О`Нил, вы готовы к уроку на тему «Почему именно социология?» — одной рукой Майкл пробрался под атласную ткань майки, плавно сжимая грудь и перекатывая между грубыми подушечками двух пальцев затвердевший сосок. А вторую, изначально положив на уровне солнечного сплетения, Тёрнер медленно повёл вниз. — Я не слышу ответ, — достигнув остановки внизу живота, брюнет нажал на мнимую кнопку, постепенно увеличивая силу, до того, как с моих губ не сорвался первый тихий стон. Внутри меня, всё словно смешивалось в одно сплошное месиво из чувств, образуя мёртвую петлю вожделения по всем телу. — Так бы сразу.       Нежное прикосновение к оголённым ключицам и плечам вынудило меня, слегка вздрогнув, повернуть голову на девяносто градусов и встретиться кончиками носа с Тёрнером. Преподаватель нерасторопно отправил на пол тёплый кардиган. В месте каждого соприкосновения подушечек его пальцев с моей кожей словно оставались невидимые метки, проносящие шёлковыми нитями блаженный трепет к сердцу. Спустя пару ловких манипуляций белый ремень и джинсовая юбка оказались лежащими в ногах. Внутри меня пушечными выстрелами било возбуждение, подкашивая не только трезвый рассудок, но и ноги.       — Социология — это наука объективная и беспристрастная о поведении масс людей и закономерностях этого поведения. Она считается относительно молодой научной дисциплиной, которая ещё находится в процессе становления. Но главное, социология поражает вариативностью своих отраслей, — покалывающее ощущение укуса на нижней губе вкупе с поднимающимися вверх крупными ладонями, плавно огибающими контуры фигуры и забирающими с собой атласную ткань майки увеличили уровень влажности в комнате до предела. — Сейчас я разъясню тебе парочку. У меня есть личное понимание каждого из них.       Откинув верхний атрибут одежды в неизвестном направлении, мужчина одним ловким движением развернул меня к себе лицом и, слегка приподняв, уложил на холодное хлопковое постельное бельё. Привычно нависнув надо мной, он начал оставлять медленные, точечные поцелуи по всему лицу, вызывая внутри меня взрыв хлопушки блаженной эйфории.       — Социология литературы — подраздел социологии культуры, изучающий общественное производство литературы и его социальные последствия. Ты — постепенно увеличивающаяся в количестве глав, уникальная, запрещённая мне книга, я — общество. Прочитав тебя от корки до корки мои жизненные принципы сотряслись под ударом твоего очарования. Некоторые из них даже полностью изменили свой смысл, — медленно, наслаждаясь шелковистыми каштановыми локонами, я запустила ладони в волосы Тёрнера и, слегка надавив на несопротивляющегося партнёра, прикоснулась к желанным губам. Нотки апельсинового сока вкупе с сладким вкусом спелой малины одурманивали рассудок не хуже крепкого алкоголя. С характерным звуком разорвав упоительный поцелуй, Майкл опустил голову в бок, обводя кончиком носа пульсирующую венку на шее. — Моё же появление в твоей жизни изменило твой сюжет. Месяц назад ты была обычной школьницей, думающей только о поступлении в университет, грядущей взрослой жизни и мечтающей о принце на белом коне. Но сейчас, твои главы будут разворачиваться в новом, более ярком и наполненном действиями направлении.       Вновь вернувшись к моим губам, мужчина властно накинулся на них, врываясь языком в мой рот и, сплетая его с моим в какой-то страстной баталии. Обвив ногами его торс, я соединила наши пылающие телесными пожарами животы, сорвав с уст брюнета утробный рык. Ощущение, что, произнося каждое слово, он проносил его через сознание, окончательно осознавая всю действительность.       — Полемология — одно из направлений в социологии, которое занимается исследованием войн, вооружённых конфликтов и военного насилия вообще. Каждый день после встречи с тобой в моей голове происходило вооружённое сражение двух противоборствующих сторон. Одна била в тревожный колокол, что мне нельзя даже думать о тебе не в контексте ученицы. Ведь это не правильно. Ведь меня за это могут наказать. Но вторая сторона подобно предупреждающей сирене заполняла сознание твоим образом, чувствами, сила которых не сравнится с ранее испытанными мной при общении с представительницами женского пола. Каждая война заканчивается громкой победой одного и неминуемым проигрышем другого, — острый кончик языка на ареоле сорвал уже более громкий стон с саднящих губ, а словно пересчитывающая рёбра рука воспроизвела волну мурашек от кончиков пальцев до макушки. — Так и тут, сторона чувств взяла верх над трезвым рассудительным стержнем.       Нежный поцелуй на ложбинке между грудей послужил началом извилистой влажной дорожки к низу живота. От каждого прикосновения пухлых губ внутри словно взрывались воздушные шарики, постепенно оглушая звонким, подобным выстрелу звуком. Резко раздавшаяся мелодия смартфона преподавателя сорвала протяжный раздражённый стон, но резкий укус кожи внизу живота сменил окрас возмущения на противоположный.       — Социология запаха — раздел социологии, изучающий роль запахов в жизни общества. Я вновь в роли общества. Запах твоего тела не сравнить ни с чем. Он ощутим даже сквозь вылитый флакончик приторных духов. Сродни упоительному афродизиаку он захватывает мой разум, забирая пульт управления каждым моим действием под своё влияние, — включив режим в самолёте и откинув мобильный телефон обратно на тумбу, мужчина оставил краткий поцелуй возле бархатной каёмочки нижнего белья, попутно стянув его и откинув в сторону. — Также, существует интересная отрасль — социология языка, — хитрая улыбка и сверкающий вожделением взгляд из-под густых бровей пробрали до костей своей выразительностью. — Это отрасль социологии, изучающая: взаимосвязь общества и языка, его социальные функции, роль в обеспечении социального контроля. Правда, речь идёт о другом языке, но, мне кажется, сочетании обоих значений принесёт куда больше ощущений.       Слегка согнув мою правую ногу, мужчина провёл дорожку поцелуев от коленной чашечки до внутренней стороны бедра. Выпустив горячий поток воздуха на сочащее лоно, Майкл провёл продольную линию, собирая невесомые капли моего сока и задержавшись на горячей точке. Оглушительный стон словно маленький попрыгунчик скакал между тонкими стенами комнаты. Крепко сжав покрывшиеся лёгкой испариной ягодицы, Тёрнер начал круговые движения, периодически нажимая на клитор. Выгнувшись подобно тростинке на ветру в пояснице, я сжала хлопковые простыни, до боли прикусив нижнюю губу. Проникающие внутрь движения шершавого языка вкупе с будоражащим всё нутро дыханием на изнемогающее от желания лоно, надрывали тонкий голос, превращая его в тихое сипение. Взгляд покрылся мутной пеленой наслаждения, а по всему телу начинала растекаться сладостная нега, заполняя собой каждую клетку. Ощутив приближающуюся кульминацию, я начала мотать головой из стороны в сторону, изнемогая от крышесносного ощущения. Краткий поцелуй и ощущение пустоты сорвали жалобный стон, а попытка сжать ноги была прервана лёгким шлепком по бедру. Бряканье металлической пряжки, шорканье ткани джинс при снятии и вновь закрывшее тусклый свет нависшее тело вынудили приоткрыть глаза.       — Последние две отрасли, Сара. Социология искусства — это отрасль социологии, изучающая проблемы социального функционирования искусства и разнообразные формы взаимодействия искусства и общества. Каждая маленькая родинка, выступающая косточка, плавный изгиб, едва заметный шрамик, одиноко свисающий на лицо кофейный волосок, проступающая сквозь тонкую кожу венка — все они создают излюбленное мной творение искусства, концентрируя всё внимание на себе, — невесомые касание шероховатых пальцев были словно по всему телу, вынуждая приятную истому накрыть ласковым покрывалом сознание. Плавное движение продвигающегося члена внутрь меня, окончательно сорвало держащуюся на соплях крышу, а глубокое ритмичное повторение данного проникновения — артобстрел хриплых стонов экстаза. — Ну и последняя, социология музыки — научная дисциплина, изучающая различные аспекты социального бытования музыки. В моей голове есть кассета с твоим именем, включая которую я готов часами утопать в твоём звонком смехе, томных разговорах, гневных тирадах и сладостных стонах.       Встреча горящих изумрудным пламенем зениц с бушующим штормом в лазурных радужках послужила лучше каких-либо завершающих слов. Слившись в горячем, влажном поцелуе, мы продолжили заученный танец, стиль которого известен лишь нам. Такой раскрытый и детализированный ответ на вопрос даже не промелькивал в моих мыслях. И он превзошёл все ожидания. Любовь Майкла изъяснятся терминологией настолько головокружительна, что я готова слушать, как он читает учебник «Социология с азов».       Громкий стон с именем преподавателя социологии, сопровождаемый укусом за выступающую ключицу и ощущение заполненности внутри, обрамили моё лицо глупой, довольной улыбкой. Внутри меня словно всё покрылось бархатным полотном, приятно облегая каждый атом. Пока я лежала в попытках успокоить рвущееся на волю сердце, Тёрнер продефилировал до окна и, приоткрыв его, запустил свежий поток воздуха, которого так не хватало в комнате. Поправив растрепавшиеся волосы, мужчина завалился сбоку от меня и, взяв книгу с прикроватной тумбочки, притянул меня к себя на тяжело вздымающуюся грудь, оставив краткий поцелуй на влажной макушке.       — Любишь аудиокниги? — стук его сердца и прерывистое дыхание были сродни любимой колыбельной, но жажда послушать, как он читает своим хриплым, томным голосом книгу по психологии взяла верх над усталостью.       — Только с твоим голосом.