История любви

      В коттедж я заявился спустя два дня после случившегося и все это время жил в офисе. Дома было чисто и тихо. На пороге меня встретил Алтын, но я смерил его ледяным взглядом, в котором ясно читалось: «Не трогай меня» и завис в своем кабинете. Проверил все документы, камеры, не заходил ли сюда кто. Юри заходил. Взял общее фото со стола, посмотрел, поставил обратно и ушел. Интересно, о чем он думал в этот момент? А, впрочем, неважно. Если он так спокойно связался с кучкой нерадивых похитителей, то даже думать о нем не хочется. Я прекрасно понимаю, что у него могли быть какие-то положительные мотивы, но все равно злюсь.       Продолжил просматривать камеры за последние дни и заметил склейку. Видеозапись со дня похищения, вырезан момент съемки с камеры на кухне. Интересненько. Покопался, поломался — восстановил: Фельцмал открыл шкафчик на кухне, взял фарфоровое блюдце, покрутил в руках и разбил. Эм, он совсем кукушкой поехал? Зачем разбил, почему это вырезали, и кто именно вырезал?       Я решил не тянуть с этим и спустился вниз. Отабек терпеливо стоял у лестницы и не произносил ни единого слова. Я включил чайник, подошел якобы за кружкой и начал пересчитывать блюдца. Все на месте, но одно было бесспорно новым. Я взял его: — И чем же Якову не угодило это несчастное блюдце.? — Заметил, как Отабек напрягся. — Оно мне нравилось, а это не очень, — с печальным вздохом я разбил это блюдце.       Отабек вздрогнул, он знал такое мое состояние. Ледяной, безэмоциональный и непробиваемый. Он прекрасно понимал, что если я вспылю, то со мной не справится, несмотря на то, что сам спокойно положил ту троицу: — Я… я не знаю, босс. Посчитал этот поступок очень странным, поэтому и стер его, — Отабек несвойственно ему тараторил и немного подрагивал. — Разве ты не должен докладывать мне о всяких странностях, а ты зачем то утаил. Зачем? — Мне бы тоже было не по себе, если бы со мной разговаривали таким голосом, но я продолжал давить, понимая, что иначе он мне ничего не расскажет.       Отабек покраснел. Так сильно, что это было заметно даже на его смуглой коже. Для меня это значило, что он просто стыдится своих действий, а значит, не замышлял ничего плохого. — Приберись тут, — бросил я и ушел к себе в комнату. Уже мысленно его уволил. А теперь надо разобраться с каждым щеночком, который в этом участвовал. Недолго думая я отправил маил Кацуки с приглашением на ужин. И что меня поразило еще больше, он согласился и ответил просто молниеносно. Что ж, эта игра становится похожей на кошки-мышки и мышка добровольно пытается заползти в норку. Это странно, если вспомнить наш последний разговор, то и вовсе не логично.       До вечера еще есть время, и я поехал прямо в офис в Фельцману. Яков Борисович как обычно растекся по креслу и курил сигару. Что же он так долго не уходит от дел. Человек уже действительно дошел до той стадии маразма, когда считает, что лучше него никто не сделает бизнес. Жалко Милу. Такая замечательная девушка и внучка этого отвратительного человека, обидно за неё, ведь он заставит встать на его место, прикрывшись словами по типу: «семейный бизнес не должен угасать».       Он даже не удосужился поднять на меня взгляд. Настолько преисполнился в своем сознании и не понимает, с каким людьми так поступать не стоит. Я сел в кресло напротив: — Яков, дорогой мой человек, что ж ты такой неаккуратный стал? А еще пять лет назад в самом соку был. — Мы стареем, Витя: руки трясутся, блюдца бьются. Ты же поэтому приехал? — Да нет, просто хотел спросить, что за хуйню ты устроил в моем доме. — Проучить тебя хотел, чтобы ты понял ценность человеческой жизни и не убивал моих людей направо и налево, доиграешься ведь, — он глубоко затянулся и продолжил, — вот в этот раз я был добр к тебе, позволил убежать, но в следующий раз так просто не отпущу, а потом станцую на твоих костях мазурку. — Он пытается пародировать крестного отца или что?       О боже, какие угрозы. Меня это так позабавило, что я улыбнулся самой открытой скотской улыбкой из своего арсенала. — Я очень надеюсь, что мы оба доживем до этого момента, — не без намека ответил я, — а пока расскажи как у тебя дела. — Дела как всегда сияют, не так ярко, как твои зубы Витенька, но все идет прекрасно, правда одна навязчивая муха не дает мне покоя. Может ты мне что-нибудь расскажешь? — снова затянулся. — Примерно в тот момент, когда ты исчез, появился некий Дмитрий Попов. Многие даже думали, что именно он тебя прибил. Но ты живучий. Так вот эта дрянь проходу не дает. Перекрывает поставки, заставляет меня напрягаться, а я так работать не люблю. Что скажешь? Знаешь что-нибудь?       Я так сильно пытался не засмеяться, что у меня кололо под ребром, но я как сама сдержанность ответил: — Да слышал, мерзенький человек, ВАС, конечно, не переплюнуть, но он пытается. Это все что я знаю. — Следи за языком, сынок, а то новый год не скоро, а холодец будет в ближайшее время. — Прошу прощения, Яков Борисович, ни в коем случае не хотел вас задеть, — хотел, получилось. — Если это все, о чем ты хотел поговорить, будь другом потеряйся отсюда. — А расскажите, чем Плисецкий сейчас занимается? — На меня работает твой Плисецкий, ты пропал, стал ему бесполезен и он решил иметь дело с более серьезными людьми. Будь добр не лезь в это и следи за своим казахом, меня уже раздражает весь этот ваш гейский утренник.       Я усмехнулся и покинул кабинет. Вон оно как. Юрочка переметнулся. М-да, теряем самых лучших.

***

      По дороге домой я заехал в магазин и купил приличный торт, зная, как японская душа неровно дышит к сладкому. Ужин был уже почти готов. Я надел простые удобные брюки кофейного цвета и белую рубашку. Да, я все еще помню, что ему нравится, что в этом такого? Пытаясь мысленно оправдать свои действия, я сел у камина с бокалом вина и без интереса просматривал отчеты, дожидаясь гостя.       Отабек пару раз заглядывал в попытке что-то доложить, но я только кивал, даже не слушая его. Завтра буду полностью пересматривать охрану. Сделал заметку у себя в голове. Юри опаздывал уже на сорок минут, куда испарилась его пунктуальность? Когда я в очередной раз взглянул на наручные часы, в дверь постучали: — Добрый вечер, Виктор. — Привет, привет, котлетка, проходи.       За сдержанным и уверенным взглядом японца я разглядел тревогу. Боится? — Есть хочешь? — Не откажусь, спасибо.       Пока Юри присел на диван, я зашел на кухню, попросил накрыть на стол в гостиной и присоединился к гостю. — Вино, или покрепче? — Вино.       Зная, что он ответит именно так, я взял бутылку белого сухого из бара и наполнил бокал, сам же продолжил красным полусладким. — Ты действительно все это помнишь? — Кацуки смотрел на меня глазами полными удивления.       Решил промолчать. Потому что да блять, я помню все до последней мелочи, что связано с этим человеком. Я опустил взгляд и сделал глоток. — Как ты умудрился связаться с этими людьми, Юри? — решил перевести тему и действовать напролом. — Я ни с кем не связывался, так же как Отабек и Юра. Я слишком хорошо тебя знаю и скорее всего ты уже построил план, как уволить одного и убить второго, но прошу, не делай этого, ты совершишь огромную ошибку!       Японец говорил с таким напором и так сильно сжимал бокал, что еще немного и он бы лопнул. Я удивленно поднял брови: — Объяснишь? — Завтра, пожалуйста, приезжай в охранный блок Отабека, мы все тебе объясним и покажем, — с самыми добрыми и умоляющими глазами ответил Юри.       И конечно я на это повелся, надеюсь, не пожалею о своем решении. Я кивнул, и мы сели за накрытый стол. Еле поддерживая легкую беседу, а затем перешли на веранду: — Почему ты вернулся, Вить? — Спокойно, как будто готовился, спросил Юри.       Я сейчас ожидал любой вопрос, но точно не этот, он загнал меня в тупик и заставил сильно задуматься, а действительно, зачем? Почему я не мог просто провести остаток дней сидя дома и разрушая себя каждый день? Я боялся своего ответа, но решил быть честным в первую очередь перед собой: — Не смог тебя забыть, — с ледяной уверенностью ответил я, — пытался, все эти годы я пытался сбежать от самого себя и от своих воспоминаний, рушил свое сознание, загоняя себя в одинокие углы своего дома. Я действительно думал, что смогу просто отпустить свои мысли и попробовать начать все заново, но единственное, о чем я думал каждый день — это о том какую же ошибку совершил, — на одном дыхании сказал я и погрузился в свои мысли.       Неужели я действительно только что сказал о том, что так давило на меня? А где эта магия, почему камень с плеч не падает? — Это не было ошибкой и ты не представляешь, как мне жаль, что я тогда об этом не знал, — голос Юри дрогнул, — да, это был самый тяжелый день в моей жизни. Я помню, как кричал на тебя, как просил тебя прекратить, ты пытался мне что-то сказать, но я совершенно не хотел тебя слушать, — Кацуки остановился, смотрел куда то в темноту и продолжил, — а потом я винил себя за то, что позволил тебе уйти. — Юри, я понял твою боль, только после того, как убил твоих родителей, — ну вот, эта фраза прозвучала, японец дрогнул и облокотился на перила, — и именно за это я себя винил. Я прекрасно понимал, какие они ужасные люди, сколько всего плохого они сделали на наших глазах, сколько маленьких детишек лишилось жизни от их рук, но у меня не было другого выхода. Если бы тогда я этого не сделал, то они бы скрылись и продолжили делать эти отвратительные вещи. — Знаю, но тогда я знал только то, что они преступники, не знал, что именно они творили, и тогда я думал, что их можно просто отправить в тюрьму, — голос Юри срывался на крик. — Ты же понимаешь, что я сам узнал об этом в последний момент? — грубо ответил я. — Понимаю, но тогда мне никто этого не объяснял, и мне просто оставалось думать о том какой же ты жестокий ублюдок, — Юри начал заикаться от эмоций, но я боялся подойти к нему и спугнуть своими действиями. — Я винил себя каждый день, думал, что тебя убили их сообщники или ты сам лишил себя жизни, но все эти годы я надеялся, что однажды мы встретимся и сможем все выяснить. Да, ты был не прав, сам это понимаешь. Но и я не лучше, и все это время у меня не было возможности даже увидеть тебя, просто извиниться. — Тебе не за что извиняться, Юри, — мне хотелось кричать, но я заставлял держать себя в руках. — Не хочу сейчас пытаться переубедить тебя, мне важно, чтобы ты меня услышал. Мы просто бегали друг от друга все это время, потому что я не знал всей правды. Я уже давно простил тебя, но и продолжал злиться за то, что ты так исчез.       Теперь упал этот камень. Уже не сдерживая эмоций, подошел и обнял Юри. Вот в чем я нуждался. Прощение. Японец уткнулся носом в мою шею и практически не дышал. — Спасибо, что не оттолкнул меня, — я старался еще крепче обнять Юри, но уже боялся сломать ему ребра. — Спасибо за то, что ты жив, я так долго ждал тебя.