Am I The Best You've Ever Had?

— Намылилась сбежать? — Тихо спросил он без обиняков, пока силился поймать ее блуждающий по каморке взгляд. — Я… — Застигнутая врасплох девушка поняла, что деваться некуда, и посмотрела-таки ему прямо в глаза. — Как ты… — Куртка и сумка на тебе, и, готов спорить, будь твоя воля, ты бы вежливо поблагодарила за концерт и попрощалась. Элизабет хмыкнула, мысленно удивляясь его проницательности и ругая себя за то, что не смогла потихоньку слиться. — И что же в этом такого? — Нарочито безразлично спросила она наконец. Брендон тяжело вздохнул и возвел глаза к потолку, тут же закрывая их, собираясь с мыслями. — Лиз… нам надо поговорить. — Надо ли? — Тут же отрезала она. Брендон решительно посмотрел на нее. — Мне надо поговорить с тобой. Он вдруг медленно протянул к ней руку. Девушка чуть дернулась, но тут же замерла и ждала теперь его дальнейших действий. Он заправил локон ей за ухо, украшенное массивной сережкой, нежно провел по нему, а затем мягко положил ладонь на щеку, осторожно поглаживая скулу, так, будто она могла рассыпаться от одного его опрометчивого движения. Выражение лица его было почти не видно Лиз, но она чувствовала на себе его взгляд — изучающий, испытывающий. Девушка позволила себе слабость — чуть подалась навстречу его ласковой ладони и прикрыла глаза. Брендон пытался просто наслаждаться этим мгновением близости, но ему, как наркоману, мгновенно ставшему зависимым, требовалось больше. Разум отключился, и он притянул ее к себе, прижал так резко и крепко, что она тихо ойкнула — то ли от удивления, то ли от того, что Ури переусердствовал с силой захвата. Он прошептал «прости» и чуть ослабил хватку. Понял, что ему даже не нужно, чтобы она обнимала его в ответ — ему было хорошо просто от того, что она в его руках, ее голова покоится у него на плече, она щекотно дышит ему в шею, ее тепло становится его теплом, а ее сладкий, такой знакомый аромат — черт, это ведь не парфюм, это она, — вновь заполняет его легкие. Когда же он почувствовал, как ее руки нерешительно, несмело движутся вверх и сцепляются у него за спиной, он зажмурился, не веря в реальность происходящего. Позже он еще сто раз прокрутит эту сцену у себя в голове, и именно она станет точкой отсчета, а не их поцелуй или секс. Там, стоя в кладовке отеля в Нью-Йорке, едва касаясь ее щеки и обнимая, казалось, все еще платонически, он уже изменил Саре и своим принципам, которые рассыпались в пыль в той же каморке. В этом объятии не было ничего сексуального, но в нем было больше интимного, чем можно было себе представить. Но иначе он не мог, не был бы самим собой, если бы не послушал сердце, которое повелевало его разумом. Брендон не знал, сколько времени они простояли в обнимку в этой чертовой кладовке — он потерял ему счет. Он не то что боялся нарушить этот момент, ему даже в голову это не приходило — он упивался близостью с ней и не думал ни о чем, впитывал каждую секунду, пока она не прошептала ему в шею: — Тебя потеряют. Нам надо выбираться отсюда. Увы, она была права. Зак наверняка уже начал рвать и метать, не в силах найти Брендона, и, если совсем уж честно, впору было удивляться, что он еще не вломился в кладовку в поисках него. В любом случае, он наверняка уже обыскивает каждый угол заведения и в панике названивает ему на телефон, не зная, что тот остался в гримерке. — Черт… должен признать, я не совсем продумал, как нам это сделать. — Да лааадно, — с улыбкой протянула Лиз, отлипая от него. — Ты иди первый, сперва прислушайся, есть ли кто-то в коридоре. Если будет… возьми мой телефон и соври, что тебе срочно нужно было поговорить в тишине. Девушка стянула со своего айфона красный чехол и протянула Брендону — теперь ее мобильник выглядел в точности также, как телефон музыканта. — Через несколько минут вернись за мной, когда в коридоре будет пусто. — Продолжила она. Брендон ошеломленно, даже восхищенно смотрел на нее. — Ты… — Всегда поражала тебя своей находчивостью и сообразительностью? Да, знаю. Брендон с улыбкой покачал головой, но спорить не стал. — Иди же, — она легонько пихнула его в плечо. Он уже потянулся к дверной ручке, но на полпути остановился, снова посмотрел на Лиз. — Хей, — Ури мягко взял ее за плечо — и снова ее словно током ударило. — И не думай сбегать от меня. Я не уеду из Нью-Йорка, пока мы не поговорим. — Никуда я не денусь. У тебя мой телефон, дурачина, я не хотела бы жертвовать им. Брендон улыбнулся ей и, прислушавшись и не услышав ни шагов, ни голосов, резко открыл дверь, выскользнул и тут же захлопнул ее за собой. Лиз с замиранием сердца вслушивалась в то, что происходит за дверью; к ее облегчению, тишина свидетельствовала о том, что первая часть плана прошла как по маслу. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что никому из персонала отеля на понадобится наведаться в кладовку прямо сейчас. — Ох, если бы я знала, во что ты меня втянешь, Ури… — пробурчала она. Минуты тянулись как часы еще и потому, что она знала — как только Брендон вытащит ее, им предстоит какой-то разговор, и что-то ей слабо верилось, что это будет светская беседа о погоде или последних просмотренных ими сериалах. Сердце стучало, малейшие связные мысли разбегались от нее и прятались по углам кладовки, и вместо них в голове все играли строчки из этой его новой песни. I want to complicate you Don't let me do this to myself I've got to have you closer now… Дверь распахнулась, и Лиз подскочила на месте от неожиданности. Брендон, успевший переодеться в толстовку с капюшоном, из-за чего она едва его узнала в темноте, схватил ее за руку и потянул за собой, уже не в первый раз за вечер. Девушка последовала за ним, попутно воровато оглядевшись, чтобы удостовериться, что коридор пуст. Ури молчал, все еще держа ее за руку и ведя по коридору. Лиз, явно соображающая лучше него в стрессовых ситуациях, быстро высвободила свою ладонь из его, но продолжила идти рядом. Он вопросительно, как ей показалось, посмотрел на нее. — Думай головой, — бросила она чуть более грубо, чем хотела. Пришлось объяснить: — Если нас кто-нибудь увидит, то пусть лучше просто идущими рядом, не находишь? Иди вперед, я за тобой. Уже знакомый ей коридор подходил к концу, и Лиз опасалась, что ему хватит дурости выйти прямо в холл отеля, где его скорее всего поджидали фанаты, но тут он резко свернул влево и приложил карту-ключ к индикатору у какой-то двери. Та открылась и привела их к лифту; благо, он стоял на первом этаже, и им не пришлось долго ждать. Только оказавшись в закрытом лифте вдвоем, они одновременно вздохнули с облегчением. — Неплохо сработано, — признала Лиз. — Это еще что! — Брендон достал из-за пазухи бутылку виски, которую, видимо, успел умыкнуть из гримерки. Девушка одобрительно присвистнула. — Ты голодна? Я помираю с голода, закажем ужин в номер. Лиз вдруг поняла, что, несмотря на шалившие нервы, действительно порядочно проголодалась и не прочь была бы умять пару-тройку блюд. — Звучит отлично. Они вышли из лифта на девятом этаже. Брендон выглядел немного потерянным — плохо запомнил, где его номер, и Лиз в очередной раз порадовалась пустоте коридора. Женатый фронтмен популярной группы, ведущий в свою комнату в отеле кого-то кроме своей жены, — так себе зрелище для посторонних глаз. Наконец, Ури сообразил, куда идти, и они поспешили в его номер. — Неплохо, — Лиз заглянула внутрь, попутно снимая ботинки. — Люкс? Брендон кивнул. — Мы всегда берем стандартные номера, ты же знаешь, но отель сам предоставил в благодарность за концерт. Лиз скинула косуху и удобно устроилась в мягком кресле, с удовольствием потягиваясь после пары часов на ногах. — Я в душ, — Брендон стянул с себя толстовку, а за ней и футболку. Остальное он, благо, снимал уже в ванной. — Пока выбери, что будешь есть, я быстро! Лиз с энтузиазмом вылезла из кресла, подгоняемая голодом, и заглянула в меню. Девушка быстро определилась и вспомнила, что хотела сделать звонок по работе. Не нащупав телефон в кармане и даже испугавшись на секунду, что потеряла его, она хлопнула себя по лбу и решила залезть в карман толстовки, которую музыкант скинул прямо на пол, не заморачиваясь. Оба айфона, и его, и ее, черные и одинаковой модели, оказались там. Определить свой только по виду корпуса было невозможно; Лиз нажала на кнопку «домой» и тут же поняла, что это телефон Брендона: на заставке красовался он с сам в обнимку с Сарой, и фото было частично скрыто оповещениями: 19:20 «Сара: Удачи, милый! <3» 22:32 «Сара — Пропущенный вызов» Лиз быстро положила телефон Ури обратно в карман его толстовки, стараясь унять дрожь. Ее как из ушата окатило. Как же легко и быстро она забыла о существовании Сары, и насколько же проще было бы, на напомни она о себе этими оповещениями. Брендон тем временем вышел из душа в самом лучшем расположении духа, судя по его беззаботному насвистыванию. От некогда идеальной укладки ничего не осталось, черные волосы длинными влажными прядями ниспадали на лицо парня. На нем был халат, в котором он потонул — ни высоким ростом, ни крупным телосложением он не отличался. Лиз всегда нравились парни под два метра ростом, широкоплечие, накачанные, и все ее мужчины были как на подбор именно такими. Хоть Ури, надо признать, и был привлекательным в своем роде, встань он рядом с остальными ее пассиями, смотрелся бы на их фоне достаточно комично. Этот халат был бы узок тому же Эштону в плечах, а на Брендоне свободно висел. Пока Лиз задумалась, что же в Ури такого, что заставляло ее изменять своему типажу, тот беспардонно залез в чемодан и достал оттуда пару боксеров — значит, под халатом он голый, подумалось ей. Ей вдруг стало жарко. Брендон натянул трусы прямо перед ней, не снимая халата, чтобы не светить перед ней голым задом, скинул его и залез в спортивные штаны, а затем с голым торсом уселся напротив нее в кресло и начал невозмутимо изучать меню. У него никогда не было проблемы с частичной обнаженкой — взять даже тот факт, что он полконцерта проводит без футболки — но Лиз все равно почувствовала смущение. Она сто раз видела его и полуобнаженным, и совершенно голым, но ведь теперь они были просто старыми друзьями, а еще вспоминая то, как между ними искрило чуть ли не весь вечер… Смотреть на его голый торс было чем-то запретным; даже просто сидеть вот так друг напротив друга в его номере ночью, да еще и когда он едва одет — не то окончание вечера, которое Лиз могла предугадать. «Что я вообще тут делаю?» — задалась она вопросом. — Ты выбрала? — Прервал ее размышления Ури. — Да, я буду стейк из лосося с овощами и вишневый чизкейк. — Понял, сладкоежка, — он улыбнулся и потянулся за трубкой. Брендон вежливо продиктовал ее заказ, добавил к нему пиццу пепперони, сырную тарелку и ведро со льдом от себя и не забыл попросить оставить тележку с едой за дверью, постучаться и уйти, чтобы он сам забрал еду и работнику отеля не пришлось заходить в номер. — Не подозрительно ли, что ты столько еды заказал якобы себе одному? — Стоило ему повесить трубку, спросила Лиз. Брендон пожал плечами. — Ты параноишь, Палмер. Может, я Зака позвал к себе в номер, чтобы выпить после концерта, например. — Ну-ну. Девушка поднялась на ноги. — Пока несут еду, я отойду, мне надо позвонить. Брендон вскинул голову. — Эштону? — Просто спросил он, а сам пристально следил за ее реакцией. Ему необходимо было понять, вместе ли она со своим спутником со свадьбы. — Было бы странно звонить ему, учитывая, что я сама сказала ему никогда больше не звонить и не писать мне, — сардонически усмехнулась Лиз. Лиз и правда через пару дней после их совместного похода на свадьбу Брендона и Сары рассталась с Эштоном. Навязчивый поклонник, с которым она познакомилась на съемке, где была приглашенным продюсером, и без того невероятно наскучил ей за каких-то два месяца свиданий, а после свадьбы она только и думала, что о Брендоне. Ругала себя, сердилась, даже молилась, чтобы он вышел у нее из головы, но чем больше она бежала от мыслей о нем, тем яснее он стоял перед глазами, тем чаще в голове возникали воспоминания о времени, когда они были больше, чем друзьями, тем ярче были эти образы. — Понял, — кивнул брюнет и уткнулся в все также лежавшее у него на коленях уже ненужное меню, пряча глаза, которые наверняка могли выдать его тайную радость. Лиз хмыкнула — Ури стоило бы догадаться, что она видит его насквозь и точно знает, зачем он спросил ее об адресате звонка. Не стала ему врать — пусть знает, что она свободна, и делает с этой информацией что хочет. Она подметила, как от услышанного уголки его губ чуть приподнялись и как расслабились до того напряженные обнаженные плечи, будто от облегчения, а также то, что он все же успел немного подкачаться за те годы, что она не видела его без майки. — Тебе, кстати, Сара звонила, — бросила она и, не дожидаясь его реакции, вышла из комнаты, обуреваемая горькой обидой, на которую не имела никакого права. Она направилась в соседнюю комнату, оказавшуюся просторной спальней, закрыла за собой дверь — благо, сдержалась, чтобы не хлопнуть ей в сердцах — и набрала номер ассистентки, которой ей нужно было до завтрашнего дня дать план работы на следующую неделю. Девушка нервно мерила шагами комнату. Для деловых звонков было поздно, доходило одиннадцать часов вечера, но Лиз знала, что та обычно не спит до 2 часов ночи, и потому рассчитывала услышать ее голос на том конце трубки. Тем не менее, никто не ответил, и после еще одной безуспешной попытки дозвониться Лиз написала ей смс «Перезвони, как сможешь» и уселась на большущую кровать, стараясь привести мысли в какой-никакой порядок. Пожалуй, ей на это требовалось куда больше времени, чем те жалкие 5 минут, которыми она сейчас располагала. Мысль о том, что Брендон за стенкой сейчас скорее всего воркует с женой, вызывала такое отвращение к самой себе и ситуации, в которой она оказалась, что ей хотелось выйти из этого номера немедленно и больше никогда не оставаться с Ури наедине. Проблема заключалась в том, что отвращение это она испытывала к своей собственной слабости, не позволяющей ей уйти от Брендона сейчас. Ей необходимо было услышать, что он хочет сказать ей. Она не простит себе, если покинет эту комнату, не поговорив с ним. «Так вот каково это, когда человеком повелевает сердце, а не разум, » — подумала она. Она всегда снисходительно относилась к друзьям и знакомым, которые не могли рационально поступить, когда дело касалось чувств, не слушали ее советов, а голос собственного разума был для них не больше, чем белым шумом. Они казались ей слабыми, даже глупыми, и хоть она понимала причину их действий, всегда думала «я бы ни за что так не поступила». Хаос в голове прервал телефонный звонок — мобильный в руке девушки разразился трелью стандартного эпл-рингтона, и она поспешила ответить. Разговор занял добрых 10 минут, в том числе потому, что Лиз разжевывала ассистентке всё по два раза, бессознательно стараясь отсрочить возвращение в зал к Брендону, тщетно пытаясь выиграть хоть сколько-то времени. Наконец, услышав третий по счету сладкий зевок подчиненной на том конце линии, девушка поняла, что тянуть дальше бестолку, попрощалась с ней и повесила трубку. Лиз сделала глубокий вдох, как перед прыжком с вышки, и вышла из спальни. Брендона в комнате не оказалось; звук захлопывающейся двери из прихожей испугал девушку, и она на автомате сделала шаг назад, готовая в любой момент скрыться из виду. Из прихожей показалась сначала тележка, а за ней — Ури, при виде которого Лиз должна была бы испытать облегчение, но отчего-то под ложечкой у нее засосало еще сильнее. — Быстро они, — бросила она притворно-безразлично и уселась в кресло, тут же потянувшись за приборами. — Разве? Я такой голодный, что мне это показалось вечностью. Брендон добавил заказанный ранее лед в уже приготовленные бокалы с виски. Лиз вежливо поблагодарила его, нанизала на вилку первый кусочек цуккини и так и застыла, невидящим взглядом вперившись в него, не в силах заставить себя начать есть, несмотря на то, что живот уже неприятно сводило от голода. — Брендон, что я тут делаю? — Без обиняков спросила она, переводя взгляд с несчастной дольки овоща на музыканта. Тот чуть не подавился пиццей, на которую накинулся с невиданным энтузиазмом. Кое-как прожевал все, чем набил щеки до этого, одновременно лихорадочно подбирая слова. — Думаю, ответ «ужинаешь и пьешь виски» тебя не устроит? — Он попытался выиграть время, на что девушка одарила его снисходительно-раздраженным взглядом. — Понял. — Брендон отложил остатки куска пиццы и тяжело вздохнул; Лиз положила вилку в тарелку с нетронутым блюдом. — Ты не могла хотя бы подождать, пока мы поедим? — Ты мне аппетит испортил своими сегодняшними выходками, Ури, так что я просто плачу тебе той же монетой. — Справедливо. Он молчал, не зная, как подступиться к разговору. Лиз закатила глаза. — Заканчивай кота за яйца тянуть. Давай я начну. — Она откинулась на спинку кресла, деловито уселась нога на ногу и сделала немаленький глоток из бокала под мелодичный перезвон льдинок в нем. — Либо меня унесло с двух порций виски, либо ты мне сейчас пел песню перед тысячей людей. А мы оба знаем, что меня двумя бокалами не возьмешь. — Да. — Наконец вымолвил Ури, но продолжать не спешил. Лиз глубоко вздохнула, все больше и больше раздражаясь. — Кто писал текст? — Я. — Ури, ты же понимаешь, к чему я веду. Ты сам, блин, притащил меня сюда, уверяя, что нам надо поговорить. Выкладывай. Брендон покрутил бокал в руке, медитативно следя за траекторией кубиков льда в нем, собираясь с мыслями, которые так и норовили разбежаться от его затуманенного алкоголем сознания, и наконец, подумав «к черту», позволил себе говорить то, что хотел, не думая и не подбирая слова. — Ладно. Я написал эту песню о тебе… о нас. Лиз все также с холодной серьезностью смотрела на него в ожидании. — Написал буквально за день, а сам текст и того быстрее. Я не мог перестать думать о нас, чем сильнее бежал от этих мыслей, тем сильнее они донимали меня, тем ярче я видел картинки из прошлого. Я решил, что если напишу песню, это поможет мне хоть ненадолго избавиться от них. Как ты знаешь, раньше я вообще не писал тексты песен, только музыку. — Лиз кивнула. — Впервые я написал текст от начала и до конца в 2009, когда мы с тобой… перестали общаться. Хотел выплеснуть эмоции, вылить то, что я чувствовал, во что-то более-менее осмысленное. Я мучился бессонницей по несколько ночей подряд, пока не отключался от измождения, а потом — все по новой; не знал, куда себя деть. Я не мог поговорить о таком ни с кем, кроме тебя, а такой возможности у меня больше не было, как ты понимаешь. Лиз тяжело вздохнула и поджала губы. Ей отчаянно захотелось обнять его, извиниться за то, что не смогла стать ему хотя бы нормальным другом, но её как пригвоздило к креслу. — Так уж получилось, что проще было рассказать об этом тысячам слушателей, чем кому-либо из друзей. Помню, Спенс и ребята с лейбла так удивились, что я захотел и смог написать действительно стоящий текст — до этого я максимум мог подкинуть Райану идею о строчке-другой или написать припев, не больше. Думаю, у меня до этого просто не было достаточного диапазона испытываемых мной эмоций. И, знаешь, отчасти это помогло. Я стал забывать о тебе. Последняя фраза неожиданно больно уколола Лиз — впрочем, она не имела права обижаться, ведь она и сама очень быстро оправилась от того их разрыва и даже не проронила ни слезинки, в отличие от Брендона. И все же слышать это было неприятно, и самомнение девушки было задето. Ури же на секунду завис, вспоминая тот день, когда он впервые сыграл ту песню Спенсеру. Друг тогда не стал задавать лишних вопросов, лишь многозначительно посмотрел на него, давая понять, что он знает, о ком эта песня, и похлопал Брендона по спине в знак поддержки. — Ты не подумай, — трезвым Брендон был бы куда более аккуратным со своими словами, но и сейчас до него дошло, что прозвучало это не очень красиво. — Понимаешь, в тот период мы со Спенсом были заняты восстановлением репутации после распада группы, все эти юридические проблемы с авторским правом, постоянные встречи с лейблом, интервью… мы писали альбом, да чего только не было… я начал встречаться с Сарой… Лиз, ясное дело, легче не стало от его слов. Но она все также сидела с непроницаемым выражением лица, пристально глядя на него, словно строгий препод, принимающий зачет у нерадивого студента. — …я пил. Много пил. Баловался и другими веществами… Весь прошлый тур как в тумане. Тут уж Лиз нахмурилась, и снова в ее лице читалось беспокойство и жалость. — Не из-за тебя, — поспешил заверить он, легко считав эти эмоции. — Точнее, не только из-за тебя. На мои плечи легла ответственность за наши со Спенсом карьеры, как и за карьеры всех, кто остался работать на Панику. Слишком большая ответственность для меня одного, пожалуй. Я не был готов. — Когда я… последний концерт, на котором я была, в 2010, — Лиз смягчилась и старалась подбирать слова так, чтобы нечаянно не ранить его. — Ты был… я едва узнала тебя. — Я и не помню толком, что я творил. Все как в тумане, говорю же. Когда я увидел тебя… — Брендон вздохнул. — Ну, полагаю, в тот вечер я налегал на спиртное с особенным рвением. Лиз невольно покосилась на уже почти пустой бокал в руке парня; тот перехватил ее взгляд и невесело ухмыльнулся. — Не волнуйся, сейчас я полностью контролирую себя. То уже в прошлом. Теперь только по особым поводам — ну, если не считать шота перед концертом. — Сегодня, значит, у нас есть повод? — А ты так не считаешь? Вместо ответа Лиз сдержанно улыбнулась и отхлебнула виски. — Продолжай, — попросила она. — После тура я много говорил с Сарой. Мы тогда уже жили вместе, она не могла не заметить, что я не в порядке, и уговорила меня пойти к психологу. После пары месяцев сеансов мне полегчало. — Ты до сих пор ходишь? — Тихо спросила Лиз, старательно игнорируя щемящее чувство в груди, появившееся от упоминания его жены. — Иногда, когда накатывает тревожность и накапливается стресс, но не постоянно. — Брендон задумался. — Чего-то меня унесло не в ту степь, с чего я начал? — С песни, которую ты написал обо мне в 2009. — Ах, да. Помню, песню даже хотели сделать синглом, но я был против — мысль о том, что она станет хитом и мне придется петь ее годами перед толпами людей, каждый раз думая о тебе, убивала. — Так о какой песне речь? — Trade Mistakes. Лиз кивнула, пытаясь вспомнить текст песни, но ничего, кроме пары строк из припева на ум не шло. — I'll stay awake till I trade my mistakes or they fade away? — напела девушка. Брендон, польщенный тем, что она вспомнила и это, весь просиял и одобрительно кивнул. — У тебя милый голос. Я его аж со времен школьного хора не слышал, кажется. Лиз зарделась, вспоминая свои юношеские музыкальные потуги и подтрунивания Брендона, на тот момент почти уже выпускника школы, над ними. Ури полюбовался на смущенное лицо девушки — заставить ее краснеть было делом не из легких, — и продолжил свои нелегкий рассказ. — Благо, в конце концов лейбл решил, что песня вышла слишком минорная, и синглом она все же не стала. Зато фанаты её обожают, в сет-лист прошлого тура пришлось внести ее. — Брендон взъерошил все еще влажные волосы. — Короче говоря, вот и после свадьбы я решил, что смогу выкинуть тебя из головы, если напишу еще одну песню. Конечно, перспектива увидеть тебя сегодня немного не вписывалась в мой план, но я почему-то думал, что ты не придешь. Лиз ухмыльнулась. — «Я, если честно, не думал, что ты придешь сегодня», — процитировала она первую строчку припева, на этот раз проговорив, а не пропев. Ури кивнул. — Но я решил, что если все же увижу тебя, то смогу посмотреть на тебя как на старую подругу, без неподобающего подтекста. — Он горько усмехнулся. — Черта с два. Не надо было мне звать тебя, Палмер. Нам нельзя находиться рядом, потому что это толкает меня на идиотские поступки — например, петь песню тебе перед толпой фанатов и, что хуже, нашими общими с Сарой друзьями. — Мне уйти? — Лиз знала, что он ответит, но не удержалась от колкости. Брендон покачал головой в притворном раздражении. — Не глупи. Он поднялся из кресла, чтобы налить им обоим еще по порции виски. На минуту повисло молчание, нарушаемое лишь перезвоном новых кубиков льда о бокалы. Лиз пыталась переварить шквал информации, но мозг отказывался функционировать, зато сердце билось в груди так, что трудно было дышать. — Чем ты думал вообще, когда решил петь эту песню сегодня? — У меня отключилась голова. Я виню также адреналин от выступления, но больше, конечно, тебя. — Меня?! — Возмущенно воскликнула она. — Ну, твое присутствие. Тут уж настала очередь Лиз качать головой. Она закрыла лицо руками и простонала, не в силах больше сдерживать эмоции. — Мне надо было придумать отмазку и остаться дома. — Но ты пришла, — отрезал Брендон, — а я пригласил тебя на концерт тогда, на свадьбе. А до этого мы совершенно случайно встретились дома у моих родителей на Рождество, где ты также случайно познакомилась с Сарой, и позже она пригласила тебя к нам в гости, а затем уговорила меня позвать тебя за свадьбу. — А я решила принять приглашение, хоть и до последнего думала отказаться. — Кивнула Лиз, уже понимая, к чему он ведет. — Именно. Это цепочка совпадений и случайно принятых решений, возможно, ошибочных, цепочка, которая могла разорваться на любом из звеньев, но все же осталось целой. Ты же сама всегда говорила мне, что все происходит неслучайно. — Я отошла от идей фатализма, — нахмурилась Палмер. — Сути дела не меняет. В сухом остатке… Я не мог отпустить тебя после концерта. Просто дать тебе уйти, как ты хотела, не рисковать еще сильнее, сбегая от Зака, который, кстати, меня чуть не убил, когда я вернулся в гримерку после кладовки, — на миг его губы тронула озорная ухмылка. — А я не могла не прийти с тобой сюда. — Она потупила взгляд, и почувствовала, как ее щеки снова заливает румянец. — И не спрашивай, почему. — Не буду. Я итак знаю. Девушка встретилась с ним взглядом. Он же все это время смотрел на Лиз пристально, неотрывно, не отводя взгляд ни на секунду, в отличие от нее. — Почему же, Брендон? Ури молчал. — Ну? Скажи, почему? Я и сама не знаю ответа на этот вопрос. Он вдруг поднялся из кресла и в мгновение ока оказался прямо перед ней. Сел на корточки, так, что его голова находилась напротив ее груди, оперся предплечьями о ее колени. Лиз застыла, лишь смотрела на него сверху вниз в ожидании дальнейших действий. Его огромные карие глаза смотрели на нее почти умоляюще, с каким-то благоговением. Брендон мягко взял ее лицо в свою ладонь, двигаясь осторожно, внимательно следя за ее реакцией, и все в его движениях чувствовалась решимость. Он приближался к ней медленно, давая ей сколько угодно времени, чтобы отстраниться, сбежать, но — еще одно неверное, идиотское, совершенно иррациональное решение, и она остается, не двигается, позволяет ему совершить задуманное, и даже слегка подается навстречу ему, и вот их губы встречаются. Они оба совсем забыли, каково это — целовать друг друга, и делали это будто в первый раз. На минуту весь мир перестал существовать, остались лишь они и этот номер в отеле, где их никто не мог найти и ничто не могло помешать им. Они целовались, потому что принципы и мораль не могли встать на пути у полной уверенности, такой слепой и глупой, что у них нет выбора — им надо быть как можно ближе, Брендон обязан углубить поцелуй, проникая языком в податливый рот девушки, а Лиз жизненно необходимо в ответ на это простонать ему в губы, не сдерживаясь, позабыв обо всем. Брендон переместил ладонь с ее щеки на шею, властно охватывая ее, притягивая девушку еще ближе к себе, углубляя поцелуй. Лиз чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него; мужчина глядел на нее с тем же благоговением, но теперь разбавленным желанием и даже жадностью, нетерпением. — Как же я, оказывается, скучал по тебе. Лиз уже открыла рот, чтобы ответить ему, как вдруг их прервал резкий стук в дверь…