Семейные узы

Авель - Папочка! – Миша взобрался на широкую кровать, когда ни один из родителей еще толком не разлепил глаза, приземлился прямо на середину стеганого ватного одеяла, повсеместно нечаянно задевая угловатыми локтями и пробуждая сонное сознание заливистым хихиканьем. Каин недовольно заворчал, когда его вытолкали с середины кровати, где он ранее и занимал место. - Миша, иди обратно в свою постель, на улице еще темно, - пробормотал брюнет, легко шлепая мальчика по макушке, когда тот попытался забраться под одеяло. – А у Санты еще похмелье… - Нана говорит, вам пора просыпаться. Нана говорит, папочка лентяй, - произнес Миша. Этан, все же немного проснувшись, почувствовал запах кофе и французских тостов, доносящийся из кухни, а также тихие голоса своей матери и Наташи. Каин застонал: - А папочка говорит, что Нана может пойти на… мммгх… - брюнет не договорил, поскольку Этан решил прервать не самые доброжелательные утренние рассуждения Каина надежным способом, внезапно обрушив ему на лицо… подушку. Раздался смех Каина, приглушенный тем самым мягким предметом, после чего Миша приподнял края пухового изделия и украдкой заглянул в лицо папочки. Этан вздохнул. Нормально выспаться не удалось - он долго не мог заснуть, волнуясь, насколько неудачно пройдет поход в церковь и Рождественское утро в общем. Перспективы были не очень радужными, поскольку Каин ложился спать весьма раздраженным, а Этан слишком переволновался, чтобы попытаться отвлечь его, да и самому отвлечься, с помощью секса. Миша стал ластиться к Этану, вытягивая того из пучины раздумий, в ответ блондин перевернулся на бок и обвил мальчика рукой, в то время как Каин протянул свою руку и переплел пальцы с пальцами мужа где-то в районе живота Миши. - Папочка… - позвал Миша, утыкаясь щекой в грудь Этана. - Ммм? – заспанный голос Каина в ответ. Ребенок засмеялся: - Другой папочка! Папочка-Авеличка… - сказал он, и Этан притянул его еще ближе к себе, желая сохранить этот момент теплоты как можно дольше. – Не раздавить! Не раздавить! – завозмущался мальчик, отталкивая от себя руку блондина, но затем снова прижимаясь. – Авеличка, а для кого Рождество? - Для тебя, солнышко, - ответил Этан, убирая прядки совершенно непослушных волос с детского личика. - Нет, одно Рождество – оно для вси-ех, - пробормотал Миша. Этан взглянул на Каина и встретился с ним взглядом, все еще немного надеясь, что Миша снова задремлет и у них будет еще несколько минут наедине. - А папочка и дядя и Таша и Нана получат Рождество? Настала очередь Каина бросать на Этана красноречивые взгляды, чему-то при этом усмехаясь. Каин ободряюще сжал ладонь Этана, лежащую на тощем боку мальчика, глядя на его темную макушку и сонное лицо. Миша снова уснул, размеренное дыхание щекотало кожу на груди блондина. Этан, в свою очередь, больше не сомкнул глаз, хотя и Каин, следуя примеру мальчика, уснул. Блондин держал их двоих – держал за руку мужчину и обнимал мальчика – и чувствовал умиротворение. Он надеялся, что остаток дня пройдет так же хорошо, как его начало, но знал, что этому не бывать. ***** У него почти получилось пережить минуты, когда все обменивались подарками, не заплакав. Миша, не поверив сперва утвердительному ответу на заданный утром вопрос, потребовал, чтобы Каин, Этан, его мать и Наташа первыми открыли свои подарки. Мальчик боялся нечаянно присвоить себе чужое Рождество, пока Каин с Наташей не объяснили ему, что здесь все совсем не так, как в колониях. Миша все еще волновался, забираясь на колени к блондину и заставляя второго отца прочитать вслух именную надпись на каждой подарочной коробке. Только после этого он открывал подарок. Мальчик пытался поделить на всех апельсин, который ему купил Каин, даже учитывая, что на кухне стояло целое блюдо апельсинов. Мать Этана фотографировала, словно одержимая – как раньше, когда блондин был младше, когда еще мнение окружающих не было настолько значимым. Каин со временем даже перестал хмуриться, позируя, балдея ото вкуса высокоградусного эггнога, который Викки заботливо продолжала ему подливать. Все на целую минуту напряженно застыли, когда зазвонил сперва мобильный женщины, а затем и Этана. Собравшиеся в квартире люди предпочли это проигнорировать, хотя каждый, кроме ребенка, точно знал, кто именно звонит. И вот, остался только один сверток – подарок Каина Мише, к тому времени все вокруг уже было усыпано небрежно порванными кусками оберточной бумаги, а на кофейном столике хаотично стояли наполовину наполненные бокалы эггнога. Миша аккуратно снимал обертку, стараясь ее не порвать. Наташа прошептала ему, что ему не нужно беспокоиться о том, чтобы сохранить ее на потом, вдруг пригодится, потому что здесь все иначе, но мальчик все равно аккуратно положил ее рядом с собой. Этан отвлекся на это, и потому сразу не обратил внимания на то, что именно было подарком Каина Мише. Она была идеально выполненной и очень красивой. Словно портрет, уменьшенное в разы олицетворение того, как, должно быть, выглядел Миша, когда был совсем маленьким - большие темные кудри и розовые щечки. Этан мягко снял мальчика с колен, избегая глядеть на нахмурившегося Каина, когда ребенок стал доставать из коробки кукольную одежду. Неуверенным шагом Этан пошел на кухню, чтобы не показать Каину, не дать ему еще что-то, что Каин сможет использовать против него. Иди в свою комнату, если собираешься реветь над этой куклой как педик. Он снял с плиты горячий шоколад, не замечая этого. Просто искал работу для рук и запаниковал, услышав, что Каин поднялся с дивана и идет следом за ним. Единственное, чего сейчас хотел Этан – спрятаться, отложить на потом то ужасное, что Каин собирается бросить ему в лицо, чем бы это ни было. На потом, когда это унижение останется только между ними, и эта пульсирующая рана в груди блондина не окажется снова открытой и разорванной прямо перед его матерью и Мишей. Каин подошел и встал за его спиной. Ничего не говоря, словно молча ожидая, когда Этан первым покажет свою слабость, как и всегда. - Ты знал? Видел мои старые фотографии? – хрипло спросил Этан, стараясь придать голосу безразличность, хотя горло сильно пересохло. Дрожащими руками помешал горячий шоколад, чтобы не нужно было смотреть Каину в глаза, чтобы можно было не видеть презрительной усмешки. Ты педик, они не дадут тебе ребенка. Была невыносимой сама мысль, что Каин может использовать Мишу против него таким образом, что он до сих пор каждым своим поступком доказывает свое лидерство и контроль над блондином. На секунду Этан прикрыл глаза, раздумывая. Сколько именно боли причинит Каин, если все-таки заберет у Миши куклу, чтобы наказать блондина за то, что он влез в их отношения с Деймосом? Или если пригрозит забрать… Или если Каин просто воспользуется возможностью и ткнет Этана лицом в его недостатки, сказав, что он – отличный отец, коим блондин не сможет стать никогда. - Твоя мама мне рассказала, - тихо ответил Каин, и в его голосе не было даже еле уловимой ноты издевательства или осуждения. Этан поднял на него свой взгляд. Каин глядел, как Миша с сосредоточенным видом переодевает куклу-пупса в пачку, как у балерин, плащ с капюшоном и пожарную каску. С обоих сторон от мальчика сидели Наташа и Викки. - У Таши был плюшевый медведь, которого она отдала нам с Деймосом, когда мы были еще мелкими. Бабушка отобрала его у Деймоса, когда ему было десять или около того, - отстраненно промолвил Каин. Казалось, что мыслями он сейчас очень далеко. – Я всегда считал, что наша бабушка и твой папа поладили бы. Этан сделал судорожный вдох, Каин подошел ближе и засунул свои ладони в задние карманы джинсов блондина: - Ты как, в порядке? – спросил он, проводя губами дорожку по его шее сзади, ниже линии волос. Этан даже не осознал, что плачет, пока большая прозрачная капля не упала на столешницу рядом с чашкой, полной горячего шоколада. Каин больше ничего не говорил, пока Этан вытирал свое лицо и старался искренне ему улыбнуться. ***** Служба проходила напряженно, неловко, а все из-за Деймоса рядом. Этан был слишком робок, чтобы сказать матери, чтобы та прекратила пытаться завести с ним беседу, слишком стеснен, чтобы сказать ей, что он пригласил двоюродного брата Каина на вчерашний обед, просто чтобы наладить отношения с Каином, слишком смущен, чтобы поведать ей, что Каин изменил ему со своим двоюродным братом. Ему оставалось лишь стоять там, пытаясь чем-нибудь занять Мишу, пока Викки обсуждала с Деймосом и Наташей православные обряды. Как только началась сама служба, Каин крепко сжал ладонь Этана за спиной Миши и слабо ему улыбнулся поверх головы мальчика. Во время службы блондин изо всех сил пытался сдерживаться, но смех так и хотел вырваться наружу, поскольку Миша изо всех сил и как можно громче пел рождественские песни, смешно путая и неправильно выговаривая слова из-за того, что стеснялся вообще петь праздничные песни на своем все еще наполовину непонятном английском. Каин же отбросил свою угрюмость вместе с желанием казаться крутым и стал так же громко выкрикивать тексты, как и Миша, поддерживая его. Хотелось кричать на друзей матери, конечно, не желающих ничего плохого на самом деле, которые после служения подошли к ней и стали распыляться о том, как добра она была, что привела с собою в церковь менее обеспеченную, колониальную семью, стали спрашивать, где она с ними познакомилась, уж не во время ли благотворительных акций, и все, как один, говорили Наташе, как красив ее сын. Этан стоял сбоку от Миши и держал того за руку, ощущая себя словно невидимым, чувствуя себя не в своей тарелке. Он пожалел даже, что позволил Мише взять с собой в церковь куклу, даже учитывая, что здесь, неподалеку, находилась похожая семья – женщина-пастор, ее жена и их дочери. Во время этих разговоров Каин просто ускользнул куда-то, оставляя Деймоса, Наташу, Этана и его мать неловко оправдываться и объяснять, откуда они друг друга знают и чей Миша ребенок. Но не то чтобы Этан повел себя намного уместнее, уводя Мишу с собой в сторону туалетов перед уходом, чтобы оправдать свой побег и избежать неловкости. Они как раз возвращались, держа друг друга за руки мокрыми ладонями, когда Этан услышал доносящийся из коридора рядом голос Каина - низкий, невнятный, но точно злой голос. Этан медленно пошел по направлению к углу коридора, отделяющему их от брюнета, хотя и не был уверен, хочет ли он знать, в чем дело. Еще не повернув за угол, он узнал голос своего отца, но поздно уже было разворачиваться. - У меня больше прав находиться здесь, чем у тебя. А теперь убирайся с моего пути, пока я не… Этан! – внезапно воскликнул его отец. В тот момент оба спорящих мужчины бросили взгляд на них – на Этана и Мишу, которые выглядели совершенно разными, совершенно непохожими вместе, совершенно в неправильном месте. Блондин попытался подобрать слова, но все же ему было нечего сказать отцу. – Кто дал ему куклу?! – разозлился его отец, со злостью глядя на куклу в руке мальчика, все так же одетую в пальто с капюшоном поверх пачки, и не двигаясь с места. - А тебе, блять, нахуй это знать? – рявкнул Каин раньше, чем Этан успел бы что-нибудь ему ответить. Миша же боязливо отошел назад и спрятался за спиной блондина. – Он не твой сын. Он не твой внук. Отец Этана оглядел брюнета с ног до головы, бросил взгляд на куклу Миши, затем снова на Каина. - Ты сделаешь из него гомика, - пренебрежительно ответил мужчина, как будто бы это было худшим, что он мог себе представить. Этану отчаянно захотелось, чтобы сейчас здесь был кто-то, за чьей спиной тоже можно было бы спрятаться. Каин сжал руки в кулаки, словно был готов к драке. Сердцебиение Этана ускорялось все сильнее, пока он глядел на него и поспешно придумывал, как им мирно выбраться отсюда, однако Каин прервал его мысли, дав его отцу ответ: - И что? Он может быть педиком, если захочет, или трахать девчонок, если захочет - мне, сука, все равно на это, - зарычал он. Этан подошел ближе и потянул Каина за рукав в попытке вытащить его отсюда, пока этот спор не стал достоянием общественности. - Каин, пойдем… - Ему только семь, - выплюнул Каин в лицо старшего мужчины, не обращая на блондина рядом внимания. – Рановато пока тебе думать о том, кого и как он трахает. - Да как ты смеешь… - Чего? Да, я, блять, смею, когда какой-то урод мне заявляет, что ему есть дело до того, с кем спит мой сын! Я, блять, смею, когда этот самый урод указывает мне, как мне поступать и не поступать с моим ребенком и моей, блять, семьей! - Этан – моя семья, а не твоя. - Больше нет. Хочешь внука, так сначала заслужи это право, потому что до этого момента отец из тебя был дерьмовый. Наш с Этаном сын может иметь любую чертову куклу, какую только захочет, так что иди-ка ты нахуй, если тебе это, блять, не нравится. Этан и его отец оба уставились на Каина, в глазах был ужас и испуг. Все оказалось на поверхности, рана открыта, кровоточит и гниет, и, как только стало казаться, что хуже уже некуда, из-за угла показались мать блондина, Деймос и Наташа, которые, как видно, их искали и, наконец, увидели. - Этан, вы с Мишей уже… Ричард, - опешила мать, застывая на месте. Деймос бросил робкий взгляд на Этана, затем на Каина, затем на незнакомого мужчину, при этом теребя пальцами рукав, как будто взглядом что-то выискивая. Он остановился, только когда Наташа положила ладонь на его предплечье. – Что ты здесь делаешь? – спросила Викки, в то время как шум за их спинами затихал и, в конце концов, исчез совсем, так как все скопление народа, что ранее находилось в здании церкви, высыпало на улицу. Отец блондина теперь глядел только на их лица – Этана и его матери, и его взгляд потеплел и стал мягче. Казалось, он стал моложе, таким, как тогда, когда еще работал в обычном правительственном офисе и ничего еще не имело такого значения, как сейчас. - Рене мне сказала, что ты будешь здесь. Я хотел извиниться. Ты и Этан все равно можете вернуться домой и там отпраздновать Рождество. Этан не знал, почему в груди до сих пор так сильно болит от осознания, что он ведь прекрасно знает, чего ожидать от отца, что он вычеркнул из жизни и Мишу, и Каина, и самого Этана. - Извинись сперва перед Этаном, - припечатала мать, подходя ближе и становясь рядом со своим внуком и своим сыном. – Я устала от этого, Ричард, устала от выборов в сенаторы, которые для тебя всегда стоят на первом месте, забывая о семье. Все было иначе, когда нам не хватало только времени с тобой и твоего внимания, но если следующие выборы для тебя куда более важны, чем внук, о котором ты мне всегда говорил, то я не хочу больше даже пытаться понять тебя. Настал тот самый момент тишины, молчания, раздумий, переоценки, все вокруг застыло в нерешительности. Этот миг растянулся меж всеми присутствующими тонкой пленкой: между Каином, Деймосом и Наташей – семьей, частью которой Этан никогда не сможет стать, и между его матерью и отцом – семьей, частью которой он никогда не был. Миша же сделал шаг, затем еще один шаг, и еще, отходя от блондина, оставляя его одного стоять меж ними. Мальчик подошел к мужчине и потянул его за рукав: - Я могу поделиться с тобой своим Рождеством, - промолвил он, протянув вверх ему свою куклу. Этан задержал дыхание, но затем его отец опустился на колени и крепко обнял Мишу. - Вы придете домой на обед? – спросил отец блондина, глядя на Этана и его мать, затем снова на Мишу, оглядывая его нежным взглядом, который ни разу не достался от него Этану. - Я позвоню тебе завтра, Ричард, день был тяжелым, - ответила мать, опережая блондина. Она мягко подтолкнула Мишу и всех остальных к выходу. Миша, которого подхватил на руки и понес прочь Каин, помахал мужчине на прощание. ***** Они не стали говорить об этом, когда вернулись домой. Деймос тихонько попрощался и ушел, хотя Наташа и просила его остаться. Этан без сил упал на диван, в нем теплилось чувство благодарности за то, что все прошло не настолько плохо, как могло бы. Он и не понял, что уснул, пока Каин не толкнул его локтем, устраиваясь рядом, держа в руке стакан виски. Брюнет молча уложил голову Этана к себе на колени, как на подушку. Миша, положив куклу рядом с собой на полу, теперь самозабвенно собирал новый конструктор, складывая какой-то замысловатый домик, а Наташа и мама Этана тихонько разговаривали на кухне. Каин, все так же держа стакан, откинулся на спинку дивана, с полуулыбкой глядя на Мишу и нежно выводя большим пальцем небольшие круги на бедре лежащего блондина. - Авель, - позвал Каин, как только блондин снова начал погружаться в дремоту, слушая, как Миша тихо говорит со своей куклой на русском языке. Этан поднял на Каина свой взгляд и был застигнут врасплох такой близостью брюнета и интимностью момента. – Я люблю тебя настолько, блять, сильно, ты даже себе не представляешь… - продолжил он. - Уже под градусом? - Только чуть-чуть. Посмотри мне в глаза. Ты – лучшее, что когда-либо со мной случалось, ты и Миша. Этан снова поднял на него смущенный взгляд, он просто не знал, что ответить после всего, через что им пришлось пройти. - Вот как… - пробормотал он еле слышно. - Счастливого Рождества, принцесса, - сказал Каин, накрывая губы блондина своими, прерывая его бесконечный поток мыслей. Было тепло и немного горько из-за привкуса виски, но так бесконечно привычно и надежно, это было как раз то, чего когда-либо смел просить у жизни Этан.