Это солнце так прекрасно!

Я пропитан железной дорогой, Оглушен стуком колес, Адресован без дома и рода В неизвестности беглый вопрос. Незнакомые лица, приметы, Цепь событий сказочной былью, Я спешу за полуденным ветром, Я ночую на станциях пыльных. И летит, разрывается песней По оврагам и теням лесным Мое пьяное воздухом сердце, Что вдохнуло оторвы-весны. Позади, остается немного, Наперед, лишь туманный прибой, Я пропах железной дорогой, Километрами рельс за спиной.

Ветер развевал кудрявые, тёмные локоны идущей девушки. Деревянный ящик за спиной отдавался приятной тяжестью на плечах. Из-за меча, находящегося в ножнах, приходилось перестраиваться под другой метод ходьбы, чтобы клинок не ударялся о бедро. Два охотника достаточно быстро пришли на станцию и заказали места. Только их спутников всё не было. Танджиро хотела уже отчаяться, но тут она почувствовала до боли знакомый запах. Ноги сами вели в его сторону, разлучая учителя и ученицу. Нюх не подвёл — там стояли её друзья. Широкая, любящая улыбка появилась на обветренных губах. Тот факт, что уста были сухими, ничуть не портил красоты улыбки. — Иноске, Зеницу! Девушка бежала в объятия старых друзей. Она так по ним скучала и в тоже время очень за них боялась. Ну, а что? В их жизни каждый день на счету. Собственно, только из-за этого она и повстречала Агацуму. — Монджиро, что это за монстр? — парень в маске указывал пальцем на поезд, не хотя вырываясь из тисков крепких объятий. — Без понятия, но Убуяшики-сама назвал это поездом. Мы на нём должны встретить демона. — Демона?! Даже на поезде! Где их только нет… — Зеницу изменился без своего бога, словно потерял веру в себя. Тяжёлый отрезвляющий подзатыльник прилетел одуванчику. Он сразу перестал ныть. А с виду и не скажешь, что у этой девушки столько сил, а глаза способны сиять укором. — Успокоились и пошли в пассажирский вагон, нас ждёт Ренгоку-са… — Танджиро-тян, смотри, я могу как ты! — Хашибира набрал разгон и был готов протаранить средство передвижения. — Рёнос… — девушку опять перебили. — Стоять! У этих детей мечи! — в сторону ребят бежали полицейские, явно желающие их схватить. В это время как раз должен начать своё движение поезд. Камадо схватила друзей под руки, не обращая внимание на крики и ной, от которых она, правда, успела отвыкнуть. Сейчас было в приоритете успеть на уходящий поезд. Девушка схватилась за поручень, взбираясь по ступенькам. Иноске запрыгнул через перила, а Зеницу хватался за клетчатое хаори подруги. Хашибира без промедления скрылся за дверью, собираясь разведать обстановку. Снаружи остались ученики Столпов. Мимо поезда пробегал однообразный городок, деревья. Они покидали место отбытия. — Зеницу, как ты думаешь, нормально ли любить своего наставника? — взгляд вишнёвых глаз был направлен на уходящие вдаль рельсы. Ритмичное постукивание механического гиганта било по мальчишечьим ушам. Но он хорошо слышал смятение столь чистой души. Тяжело сказать, о чём точно задумалась девушка. То ли о чувствах, то ли о прошлом которое не вернуть. Невооружённым глазом видно, как её пробил озноб. Понятно, что ей нужно обыкновенного тепла. Она совсем запуталась. У Зеницу кольнуло сердце, когда тот заметил удручённость подруги, которую та старательно скрывала. Доброта и целеустремлённость не позволяли Танджиро полностью раскрываться перед людьми. Не каждый знал Камадо так, как её знали эти двое. Конечно, с ними ещё есть Шинобу, но она — другое дело. Она для Танджиро как старшая сестра, которой у той никогда не было. Рука парня нерешительно легла на плечо подруги. — Я считаю, что в этом нет ничего постыдного. Если ты действительно его любишь, то должна в этом признаться. Только не затягивай, а то потом может быть поздно… — у Агацумы навернулись слёзы. Говоря эти слова, он понимал, какое влияние оказывают такие чувства на состояние души. Весь юноша чувствовал себя крайне неловко. Тем более зная, что его любимый рискует жизнью вместе со своими сёстрами. А его даже не посвятили в суть миссии. Тенген не раз доказывал, что он способен на многое, но никто не знает, что произойдёт даже спустя час. Порой он хотел бы временно лишиться своего чуткого слуха, чтобы не слышать издалека расцвет новой мелодии Камадо. Раньше она напоминала спокойный треск костра. Сейчас же, из-за смятения и смешанных чувств, девушка была неукротимым пожаром. " — Было бы всё по-другому…" В ночной тишине, когда девушка уже не могла уснуть, её охватывали самые разные мысли о прошлом, будущем и о том, что могло бы быть. Возможно, все мысли Камадо останутся лишь несбыточными мечтами, но найдутся и те, кто унаследует её волю, смогут свершить то, что ей было не по силам. И, если бы она не стала охотником, то не встретила стольких прекрасных людей, с абсолютно разными взглядами на жизнь и мотивами. Самое главное, что их цель едина. Раньше Камадо лишь хотела найти средства для того, чтобы её сестра стала вновь человеком. И, видя всё бесчинство о’ни, Танджиро просто не могла закрыть на это глаза. Демоны были лишь марионетками, которые следовали указаниям прародителя. Многие из них испытывают неподдельное счастье, заканчивая своё бессмысленное существование. Даже встретив Мудзана, который внушал страх своей пугающей аурой, Танджиро уверенно заявила своё желание уничтожить этого монстра. Хотя её желание убежать от такой давящей недружелюбности было очень велико. Всё мысли медленно уходили на второй план. Душевное равновесие возвращалось с удивительной скоростью. — Зеницу, утри слёзы… — Танджиро улыбнулась разглядывая темнеющий горизонт. — Судя по твоим письмам, Узуй-сан очень дорожит тобой, как и ты его звуком. Он вернётся к тебе, я это чувствую. Голова девушки медленно повернулась влево, смотря прямо на парня. Уверенность вишнёвых глаз завораживала. Танджиро способна на многое, хотя сама не до конца понимает этого. Невозможно противиться её природному обаянию, Камадо надо только поверить в себя. Это солнце способно достучаться до самого чёрствого сердца. Этому есть простое объяснение: Танджиро чувствует то, что другим не постижимо и говорит то что видит. — Пойдём к Ренгоку-сану? Агацума смело хватается за протянутую руку и скрывается вместе с девушкой за дверью в пассажирский вагон. Множество незнакомых лиц, голосов и запахов бросаются на чувствительных ребят. Среди всего этого витает едва уловимый демонический аромат, доносившийся со всех сторон. Они были готовы к этой встрече. Зеницу услышал Кёджуро, из-за этого прошёл вперёд притягивая Танджиро следом. Чтобы не потеряться, они по прежнему держались за руки. Камадо чувствовала себя не комфортно среди стольких людей - голова шла кругом. Если бы не Агацума, она явно бы потерялась. Следующий вагон был более пустым и люди не занимали столько места. Теперь Танджиро ярко прочувствовала родной запах. - И с каких пор я считаю его родным? - охотница говорила сквозь стиснутые зубы. Но Зеницу слышал всё из-за чего с его губ слетел смешок. " - Эта территория явно занята..." - Вкусно! Вкусно! Вкусно! Столп Пламени поедал своё любимое блюдо - сладкий картофельный мисо-суп, постоянно восхищённо восклицая с набитым ртом. Танджиро взяла на заметку, что ей стоит научиться готовить данную пищу. - Ренгоку-сан, простите, что не предупредила! - истребитель согнулась в поклоне. Это была ее первая ошибка за всё время. - Полно, девочка моя, подними голову! Лучше присоединяйся! - Л-ладно. Кёджуро подносил свои палочки с едой к губам Камадо. Тем временем её щёки украшал густой румянец, но рот она таки открыла. За этой картиной наблюдали два заинтересованных парня. Хашибира подал платочек другу, понимая, что он ему ой как понадобится. - Только не плачь, Зеницу! Названный не верящим взглядом посмотрел на рядом сидящего. - Да не плачу я, Кабан! К охотникам приближался кондуктор пассажирского вагона. Его ноги кое-как волочились по проходу. Лицо было закрыто головным убром, который входил в форму. Рука потянулась к сидящим со словами: - Предъявите билеты пожалуйста! - бездушная, наигранная улыбка сияла на губах. Щёки осунулись, кожа отливала мертвецкой синевой. Под глазами пролегли тени. Он был на столько худ, что хоть сейчас сжигай. И вроде ничего не предвещало беды, но, как только мужчина пробил их билеты, ребята стали погружаться в сон. Танджиро расположилась на плече наставника, который просто сложил руки и спал сидя. Иноске и Зеницу разительно отличались от той пары. Агацума откинул голову назад, а Хашибира развалился почти на всё сидение, похрапывая. Каждому снился очень необыкновенно приятный сон, который можно сравнить лишь с мечтами.