Judicatum solvi

An nescis longas regibus esse manus Разве ты не знаешь, что у царей длинные руки?

- Доброе утро! Улыбка Хибики мгновенно рассеивает странное гнетущее впечатление от этого утра. Улыбаюсь в ответ и не замечаю, как начинаю привычно болтать обо всём, что приходит в голову. Настроение повышается, наверно потому, что я неожиданно понимаю - большинство привычных вещей остались прежними, значит, и мне самому глупо вести себя как-то не так. К началу репетиции мне уже кажется, что утренние события происходили когда-то давно, ещё вчера. Обычный ритм жизни, общение с друзьями, настрой на работу увлекают и затягивают с головой - как всегда, и я чувствую себя почти счастливым, беря в руки гитару. Проверяю строй, одновременно заглядываю через плечо Дайске в разбросанные по столу нотные листы, пока Хибики за установкой выравнивает натяжение мембраны рабочего. В какой-то момент деликатное постукивание перебивается металлическим щелчком, и мы все почти одновременно поднимаем головы. Перед порогом замирает Юки-чан в шапке, маске и тёмных очках в пол-лица, за которым будто в замедленной съёмке закрывается дверь, и мне вдруг становится неуютно и как-то зябко. Дайске приветственно подымает руку, а я тут же одёргиваю себя: никто не знает и, конечно, не должен узнать, а Юки... Юки едва кивает в знак приветствия и сразу прячется в узком проёме между установкой и басовым кабинетом, загораживаясь гитарой, - сегодня он явно намерен привлекать лишнее внимание. Значит, обеспечивать легенду "всё как всегда" придётся именно мне. - Привет, Юки-чан, - бросаю короткий взгляд на часы и даже не стараюсь изобразить безразличие. - Ты в порядке? Юкино отвечает односложно и малоразборчиво, а через пару секунд я еле сдерживаюсь, чтобы не задать свой вопрос ещё раз, когда он стягивает шапку и снимает очки - веки у него опухшие. Но я так и не успеваю ничего сказать: Дайске разворачивает ко мне ноутбук с партитурой "advanced insane", и репетиция начинается. - ...Нет, стоп. Юки-чан, в 38-м четвертная пауза после ре! А я думаю, какого мы стабильно расходимся с Хибики... Давайте ещё раз с предыдущего квадрата, ок?.. - Ну хорошо, хорошо, перерисуем ритм отсюда и до повтора. Дайске-сан, сможешь перебить партитуру? Да, сейчас. Юки, помоги мне с басом... Юки?.. - Я хочу сделать тут сбивку, Хибики, у тебя пауза на сильную долю, а я... Да нормально будет, сколько раз уже так делали! Тем более, тут ритм качающийся, так что вполне стильно получится... - Как ты любишь, - смеётся Дайске, и я собираюсь что-то ему ответить, но вдруг замечаю движение за его плечом - и тут же наталкиваюсь на взгляд Юки. Короткий и неожиданный, как укол иглы, вроде бы равнодушный, но мгновенно заставивший меня забыть не только то, что я хотел сказать, но и саму причину этого желания, со странным стальным отблеском в самой глубине - хотя наверно это было всего лишь светоотражение. Он почти сразу отвёл глаза, а я остался сидеть в какой-то прострации, будто внезапно получил пощечину. И с трудом вернулся в реальность после второго оклика Хибики. Юки весь день делал так, чтоб его искали, играл в молчанку и вообще отлично справлялся с ролью человека-невидимки. Меня это раздражало, и чем дальше, тем сильнее, так что к концу репетиции мои повышенные интонации на словах "Юки-чан" заставляли оборачиваться всех, кроме него самого. Я понимал, что со стороны это, скорее всего, напоминало некую форму истерики или планомерного доставания, но полное отсутствие реакции делало меня неадекватным. Самое интересное, что на деле Юки выполнял всё, что я просил, а в паре случаев даже коротко ответил на вопросы, но внешне оставался абсолютно безучастным, а периодически проскальзывающее во взгляде страдальчески-потерянное выражение злило меня ещё больше. Эта его дурацкая манера создавать впечатление жертвы даже в тех случаях, когда виноват он сам! В семь я отставил гитару и сел за ноутбук. - Тебя не ждать? - спросил Хибики, надевая куртку. - Нет, я ещё побуду, пересмотрю партии. До завтра, - я обернулся к ребятам, и взгляд сразу приклеился к Юкино, который как раз натягивал шапку. Он явно спешил, сгрёб в охапку сумку с курткой и в пару шагов оказался у двери, намереваясь выйти вслед за Хибики. У меня в мозгу мгновенно щёлкнуло: его надо остановить. Пусть и дальше делает вид, что ничего не было, но только перед остальными. Мне же нужны ответы на мои вопросы. - Юки-чан, ты не мог бы задержаться на минуту? Он резко вздрогнул и обернулся, отступил в сторону, пропуская в двери Дайске, и взглянул на меня. Я смотрел на него безотрывно, вынуждая оставаться на месте. Не глядя закрыл ноутбук и поднялся из-за стола. Едва за Дайске закрылась дверь, я сделал шаг к Юкино, забирая со стола сумку. - Я хочу с тобой поговорить, - тоном, не терпящим возражений. И затравленный взгляд не заставит меня отступиться от цели. Сейчас видеть застывший в его глазах испуг было даже приятно. И страдания этой "жертвы", чем бы они ни были вызваны, доставляли мне какое-то садистское удовольствие, хотя предыдущее раздражение не ушло. Просто сейчас ситуацию контролировал я, а не он, и я мог позволить себе насладиться этой маленькой местью. Нужно было думать заранее, Юки-чан, к чему может привести твоя выходка. ...В этом маленьком баре было темно и сильно накурено. Я смотрел сквозь витрину на мигающие огоньки вывесок напротив, редких автомобилей и светофоров высоко в проводах и вдруг подумал, что соскучился по Нагое. По тёмным улочкам окраинных кварталов, маленьким клубам, где вечерами яблоку негде было упасть, и шумным попойкам на квартире у друга твоего случайного вчерашнего знакомого. В принципе, Токио, не считая центральных районов, не особенно отличался от больших городов других префектур. Внешне. Даже не беря во внимание большое количество иностранцев и некоторые характерные "столичные" черты, - Токио терял свою душу, свою особенную атмосферу местечковых традиций и связи с прошлым, которой дышала моя родная провинция. Здесь всё менялось слишком быстро, и я всегда сочувствовал тем, кто родился в этом городе, ведь через полгода или меньше им уже не удастся пройти по улицам своего детства, полным воспоминаний. - Что будете заказывать? - девушка с усталым взглядом незаметно подошла к нашему столику. - Чёрный чай с имбирём, - начал я, стараясь разглядеть лицо Юки, который наверняка нарочно отодвинулся в угол, прячась в самой густой тени. - Ты, Юки-чан? Он заметно вздрогнул и полез в карман за сигаретами. - Зелёный чай, пожалуйста, - произнёс еле слышно, и девушка с лёгким поклоном развернулась уходить. - Минутку. - Сам не знаю, почему я решил её остановить. Напротив блеснули глаза Юкино, я подался вперёд, вглядываясь в тени на его лице. Я как-будто ждал чего-то. Он шевельнулся, и тени сместились, меняя рисунок, как маску, создавая новый образ, не менее обманчивый, чем предыдущий. За стеклом витрины вдруг погасла огромная вывеска салона напротив, и в короткий промежуток времени до того, как освещение в баре сделали ярче, в помещении стало темнее, чем снаружи. Повисла тишина. Юки тоже подался вперёд, к размытому пятну света с улицы, и я неожиданно вдохнул сладкий терпковатый запах его парфюма и сигарет. Сильный, удушающе приторный в спёртом разогретом воздухе маленького помещения, где забыли открыть окно... Мне резко стало дурно, тяжёлое марево давило и будто сковывало движения - как беспощадная трясина его объятий прошедшей ночью. Ощущение было настолько схожим, что я с силой откинулся на спинку стула - убедиться, что я могу свободно двигаться. В этот момент бар заполнился мягким светом, и первым, за что зацепился мой взгляд, была кисть Юки, упирающаяся в край стола. Я постарался набрать в лёгкие побольше воздуха. - Шоколад. Горячий шоколад, - то ли официантке, то ли самому себе, но мне нужно было это сказать. - Ванильный, - зачем-то уточнила девушка, и у меня непроизвольно вырвался смешок. Когда она наконец ушла, я некоторое время сидел с закрытыми глазами, стараясь восстановить дыхание. Ужасно захотелось пить, но заказ ещё не принесли, и я смирился. Если бы можно было по крайней мере открыть окно... Юки курил, снова отодвинувшись в тень, и я наконец вспомнил, зачем мы здесь. Устроился на стуле поудобнее, сложил руки на столе и, выждав короткую паузу, задал вопрос, не дававший мне покоя целый день: - И зачем ты это сделал? Я не сомневался, что он поймёт, о чём речь. В конце концов, он сам за весь этот день ни на минуту не забыл того, что было прошлой ночью, за это я мог поручиться. Юки курил, почти не отнимая руку от лица, и, видимо, жалел, что из-за скудного освещения пришлось снять очки. - Мне нечего тебе ответить, - похоже, он так хотел побыстрее закончить этот разговор, что даже не тянул с ответом. Мне стало смешно. В глубине души я не сомневался, что Юкино уйдёт в глухую оборону, и был настроен вытащить из него правду, но сейчас, в странно давящей атмосфере этого бара я чувствовал себя уставшим настолько, что задача казалась слишком трудной. - Зная тебя, Юки-чан, я вообще удивляюсь, как ты не побрезговал ко мне прикасаться, - выдумывать какие-то хитрости не было сил, и я просто отбросил традиционную деликатность. - А уж чтобы так... Даже не представляю, насколько веские были у тебя причины. Кажется, он скривился на второй половине фразы. Или нахмурился, в полумраке облюбованного им угла разобрать было трудно. А когда он снова заговорил, горло перехватил спазм, и голос прозвучал сдавленно: - Так получилось. Его пальцы чуть заметно подрагивали, и я опять начал раздражаться. - Как так? - спросил я, не задумываясь. Рука Юкино дёрнулась, и он стряхнул пепел мимо пепельницы. - Айе, давай прекратим этот разговор. О да, именно эта фраза и должна была стать завершающим аккордом. Хорошо, что в этот момент принесли заказ, и моё внимание ненадолго переключилось. Чтобы не сорваться, я аккуратно пододвинул к себе чай и сделал большой глоток. В ушах оглушающим грохотом звучал пульс, и я не сразу разобрал, что за шум заставил меня резко включиться в реальность. В воздухе разлился вязкий сладкий запах, кто-то испуганно вскрикнул, а я неотрывно смотрел, как на белой салфетке расползается тёмное глянцево отблескивающее пятно. Вдруг Юки громко чертыхнулся, я вскинул глаза и успел заметить, как он резко тряхнул кистью, и с кончиков пальцев сорвались крупные тяжёлые капли. Одна из них обожгла мою руку, и меня неожиданно затошнило. В глазах потемнело, и одним сильным движением я смахнул со стола опрокинутую чашку. Снова вскрикнула официантка, и этот неприятный высокий звук разозлил меня ещё больше. Ни на секунду не усомнившись в справедливости своих реакций, я резко поднялся из-за стола, подался вперёд и почти прорычал в лицо Юкино: - Не смей ко мне больше прикасаться! Импульс был мгновенным, я ударил не глядя и увидел только, как его голова мотнулась в сторону. Развернувшись, я едва не натолкнулся на официантку, подчёркнуто осторожно отодвинул её с пути и через десяток шагов оказался на улице. Свежий холодный воздух вернул мне способность нормально дышать и, пока я добирался до дома, прояснил голову. Я настежь распахнул пресловутое окно и не раздеваясь лёг на застеленную кровать. Концентрируясь на холодной пустоте внутри, выключил мысли и постепенно расслабился, проваливаясь в сон.