Непотухающий огонёк

      «Этот маленький ублюдок», — подумала Сецуна, сидя у себя в комнате и глядя на фиолетовый отпечаток человеческой ладони. Пять пальцев окольцевали ее тощую руку, выглядя как крайне неудавшаяся татуировка. Женщина, застрявшая в теле маленькой девочки, в отвращении скривила губы.       С яростью ей пришлось признать, что за последние годы она словно находилась в глубоком сне. Она считала весь мир плодом ее воображения и не видела ничего плохого в том, чтобы следовать правилам. Вела себя как взрослый ребенок, слушала старших, не сильно грубила и старалась стать лучше. Она училась красиво писать, хотя знала, что никому в мире не сдался ее аккуратный почерк. Кому надо, те бы и так прочли написанное. Или, в крайнем случае, спросили бы ее и записали все самостоятельно.       Сецуна также понимала, что ее агрессивная реакция на такую мелочь, как почерк, была следствием ее полной неудовлетворенности собственной жизнью. Она терпела подобное отношение, потому что боялась. И, что самое важное, она даже не знала, чего конкретно боялась. Этот страх просто присутствовал в ее костях с самого первого вздоха в этой вселенной.       Нежелание открывать глаза имело свои последствия, такие как хамское отношение детей и того, что ее не воспринимали всерьез. Она была ребенком. В их глазах, в своих.       «Они не могут контролировать мою жизнь! Я сама решаю, что хочу или не хочу делать. Никто не имеет права помыкать мной», — бесилась Сецуна, стискивая зубы, пока не услышала щелчок в челюсти. Но, как бы она не сопротивлялась реальности, положение вещей не изменилось бы. «Но проблема в том, что они могут контролировать меня. Даже по закону». Выступили слезы, и она надавила пяткой ладони на глаза, пока не увидела разноцветные круги на черном фоне.       «Я признала себя ребенком, поэтому со мной так и обращались. И менять вещи поздно. Учитывая, что мир полон ненормальных людей, они скорее поверят, что злодей завладел моим разумом, чем в том, что все они жестоко ошибались. Более того, кто сказал, что тут нет легилиментов, тупых телепатов? Представьте, какой сюрприз их ждет в моей голове».       Почувствовав омерзительный холод на кончиках пальцев, она забралась на кровать с ногами, укутавшись в одеяло и оставив снаружи только нос, чтобы не дышать тухлым воздухом.       Женщина помнила, как впервые ощутила вещи. Гладкость кожи, шероховатость ткани, прохладу ветра на высунутом языке. Время, когда она не переставала радоваться каждому прикосновению. Сецуна с радостью прижималась к мягким игрушкам, искренне радуясь такой обыденной вещи.       Затем она поняла, что помимо счастливых моментов, есть также ужасные, например, чувство смерти, дышащей тебе в затылок. Прикосновение ее загребущей невидимой холодной руки, для которой не существовало преград. Она могла пробраться буквально куда угодно, потому что была вездесущей и неминуемой. Нигде не было безопасно.       Или нет.       Сецуна знала одно место, где она чувствовала, что никто и ничто не сможет добраться до нее. Был кто-то, буквально являющимся воплощением огня. Такой же необузданный, как и сама стихия.       Женщина могла говорить при помощи глупых образов и сравнений, но это не отменяло факта, что мужчина по имени Энджи Тодороки был сильным, если чертов рейтинг героев что-то значил.       Но именно сейчас, когда она больше всего нуждалась в нем, он сам был пострадавшим. Она не сказала бы, что Энджи был сломлен, потому что более упертого барана она еще не встречала. Почти всю жизнь бороться за первое место с человеком, который гордо носил звание Всемогущего, было храбро. Терпеть поражение и смиряться с его последствиями каждый день, — это было невероятно.       Сецуна не знала, почему он это делал, но должна была признать, что последствия были катастрофичными. А самой большой жертвой была его семья. Замученные дети, больная жена, полное одиночество.       Даже в предыдущей жизни были моменты, когда она хотела схватить телефон и написать в твиттере большими буквами: «ХОЧУ ДРУГА». Она была готова строить отношения с первым человеком, который бы хотел приложить хоть капельку усилий. Но либо она ничего не писала, либо никто не воспринимал все серьезно. И со временем она перестала ожидать чего-либо от анонимусов, спрятанных за знакомыми картинками на аватаре.       «Может, стоит самой сделать первый шаг?» — спросил ее голос в голове, чье каждое слово было пропитано в таком известном яде, как язвительность.       И, что самое ироничное, это была чистая правда.       Более того, чего ей терять? Она одна в новом мире, ее никто не знает, так почему бы не сделать сумасшедшие вещи?       Например, подойти к мужчине, не стеснявшегося ударить родных детей?       Да, Сецуна согласна, это просто потрясающий выбор.

***

      Энджи сидел на полу, с ненавистью глядя на полыхающий в его руках огонь. Он снова сошел с ума и сжег тренировочный зал полностью. Именно к обугленной стене он и прислонился, в надежде найти равновесие.       Его голова пульсировала с такой силой, что он боялся, что произойдет кровоизлияние в мозг. Он все еще слышал голоса родителей, повторявших раз за разом одно слово: провал.       Неудача, ошибка, разочарование.       Вот, чем являлся Энджи.       Проклятым вторым номером.       Неудачником.       Взгляд Шото, который тот подарил ему, все еще был свеж в памяти. Так он в свое время смотрел на своих родителей. И, посмотрите, куда его это привело. Даже если ни отец, ни мать не смогут забрать мальчика, потому что его влияние было больше, чем их, Энджи не мог остановить то, что делал. Он положил всю жизнь ради этого, поэтому если он отступит, то все было напрасно? Нет, он не мог прекратить бороться, чтобы Тодороки был Героем №1. Почти все было уничтожено, так чего ему страшиться?       Еще полтора шага, и все закончится.       Мужчина хотел было встать, чтобы пойти в душ и смыть с себя грязь и не только, как услышал топот детских ног по полу. Затем он увидел красную голову, такую же яркую, как последний слой его пламени.       — Ты больше не зол? — заговорила Сецуна, совсем не затронутая грубостью заданного вопроса.       Поскольку весь его гнев был вылит пару часов назад, он был мирным. Пока что.       Поэтому он кивнул, не сводя пристального взгляда с нехарактерно ведущей себя дочери. Насколько он может вспомнить, это был первый раз, чтобы он вспылил подобным образом с момента ее рождения. Несомненно, ее затронул весь беспорядок.       Но вместо взгляда, который он получал от каждого члена семьи, у него на коленях оказалось ее маленькое тело. Пальцы впились в черную майку, а лицо уткнулось в куда-то в район шеи. Ее макушка едва не ударила его по подбородку, поэтому он, сдержав проклятья, немедленно погасил огонь, чтобы ее волосы не сгорели. Сила внутри него взбунтовалась, не желая снова быть подавленной до такой степени, но холодные, нет, ледяные руки Сецуны заставили ее замереть.       Энджи взглянул на нее, не зная, как реагировать. Он не привык к прикосновениям, помимо необходимого минимума, чего уж говорить про объятия. Мужчина не хотел трогать девочку, потому что его причуда не раз оставляла ужасные ожоги. Но Сецуна буквально дрожала, а Энджи был горячим, подобно человеку в бреду, и он знал это.       Поэтому он положил одну ладонь ей на узкую спину, а другую под дрожащие колени. Не раз он спасал людей от обморожения, когда злодеи и монстры устраивали беспорядки зимой. И эта ситуация ничем не отличалась от действий в районах, пострадавших от природных катаклизмов.       Только это были не тысячи неизвестных ему людей, а всего лишь одна маленькая Сецуна, прилипшая к нему.       Энджи не хотел вызывать скорую, не после разразившегося хаоса.       Да, именно так. А странное чувство, которое пришло вместе с длительным прикосновением к живому и дышащему существу, ничего не значило. И ее быстро бьющееся сердце тоже не имело никакого значения.

7 апреля 2208

      Со дня пожара, произошедшего в доме Тодороки, все поменялось. В доме почти не было слышно разговоров. Все дети заперлись в себе, не решаясь вернуться в реальный мир.       Сецуна перестала улыбаться, если только не произошла по-настоящему забавная ситуация. Она также больше не любопытствовала, доставая Фуюми со своими вопросами. Девочка послушно сидела у себя в комнате, читая книги.       Никто не решился спросить, откуда она их взяла, потому что это выглядело как что-то, что принадлежало их отцу. Когда Фуюми подсмотрела, что увлекло ее сестру до такой степени, что та перестала с ними разговаривать, она увидела самую обыкновенную книгу по истории. Она не могла понять, что именно Сецуна нашла в этом, либо как она вообще достала ее, но решила ничего не говорить.       Шото последовал за Сецуной, застряв с еще более хмурым лицом. Он перестал просить помощи Нацуо с домашней работой, предпочитая самому разбираться с вопросами. С одной стороны, Фуюми не могла не порадоваться его повзрослевшему поведению, с другой стороны она скучала по его голосу. Шото также меньше проводил времени со старшей сестрой, предпочитая молчаливую компанию Сецуны. Фуюми не могла обижаться на это, но должна была признать, что контроль ускользал из-под ее пальцев.       Нацу, в отличие от своих братьев и сестер, вообще исчез с радара Фуюми. Мальчик все время проводил на улице, будь то в школе или на спортивной площадке. Он словно сделал своей целью сбежать из дому, возвращаясь только на ночь. Он перестал искать Шото, чтобы научить его новым словам, а Сецуна словно перестала существовать. Единственной причиной, почему он разговаривал, была Фуюми, и она это прекрасно знала.       И, подобно вишенке на торте, было поведение их отца. Если раньше он проводил большую часть времени на работе, сейчас он любил появляться в произвольный момент, чтобы забрать Шото на очередную тренировку, которая с каждым разом становилась все жестче. А мальчик, который раньше был против насилия, едва мог сдержать нетерпение перед очередным боем.       Изменение в Энджи было незначительным, хотела сказать Фуюми, если бы не заметила, что между ним и Сецуной происходило что-то странное. Они не говорили, не встречались, но девушка знала, что вещи были подозрительными.       Изначально она не исключила возможной тренировки, которая помогла бы развить причуду Сецуны, как это было с Тойей, но девочка не демонстрировала никакого владения огнем. Вместо этого она казалась крайне незаинтересованной, а темы героев избегала всеми возможными способами.       Как итог, Фуюми казалось, что ее семья рушится на ее глазах, разрывая любые связи самым жестоким образом. Четыре ребенка Тодороки были предоставлены самим себе.       Чего девушка не заметила, так это одной тонкой нити, натянутой между двумя людьми: Тодороки Сецуной и Тодороки Энджи. Да и как она могла это заметить, если все их взаимодействие сводилось к тайному подбрасыванию Энджи книг под дверь дочери и такому же скрытному включению кондиционера в комнате отца, прямо перед его поздним приходом с работы.       Мужчина случайно заметил, что Сецуна действительно была умной и с легкостью воспринимала большие потоки информации, прямо как говорили ее учителя в детском саду. Его первым порывом было купить ей ноутбук и подключить интернет, но вместо этого он начал давать ей свои книги, долгое время пылившиеся на полках его личной библиотеки. Энджи отметил, что он делает, только после того, как по привычке на пятый день попытался пропихнуть толстую книгу по теории происхождения причуд.       Сецуне же не составило труда понять, что Энджи было очень жарко. Она заметила, как краснело его лицо, когда ему приходилось убирать с него пламя, как он искал самое обдуваемое место в помещении и постоянно подавлял желание начать обмахиваться газетой. Поэтому Сецуна, подавив в себе уважение к чужой личной жизни, пробралась в комнату мужчины, когда тот ушел на работу. И с того дня она каждый раз пробиралась внутрь, чтобы включить кондиционер и максимально сильно охладить комнату, игнорируя свою боязнь холода.       Время пролетело быстро, никто не успел оглянуться, как уже был первый учебный день в школьном году.       День, когда Сецуна должна была отправиться в специализированную школу, спонсируемую Геройским комитетом по общественной безопасности.