1 апреля 2208
За неделю до того, как я должна была пойти в школу, в семье произошел большой взрыв. Можно сказать, что все демоны вырвались на свободу, взломав замки, сдерживающие их. С тех пор, как жена Энджи, — неловко признавать это, но спустя время я поняла, что забыла, как зовут женщину, которая родила нас, поскольку ее имя было табу в семье, — пострадала после несчастного случая, Шото все чаще начал противостоять Старателю. Как я могу судить по доносившимся крикам из тренировочного зала, мальчик отказывался использовать свою огненную причуду, что, в свою очередь, раздражало Энджи. А так как они оба упертые бараны, то ни о каком компромиссе не может быть и речи. Их бои с каждым месяцем были громче и яростнее, пока в начале апреля Шото вовсе отказался от тренировок. И это было как ядерный взрыв. От криков Энджи стены и пол дома дрожали, его голос заглушал даже включенное на полную громкость радио на кухне. Мужчина говорил быстро, поэтому я мало что поняла из его монолога. Но, судя по побелевшим лицам Фуюми и Нацуо, в нем не было ничего хорошего. Помимо эмоционального дискомфорта, вызванного их ссорой, был нанесён и физический урон: сгорел тренажерный зал. Фуюми пришлось вызвать героев и, на всяких случай, пожарных, чтобы потушить пламя. — Зачем ты вызвала героев из-за пожара? Девочка, сидевшая между мной и Нацуо, до этого глубоко погруженная в свои мысли, ответила невпопад: — У отца очень сильная причуда, из-за этого его огонь не самый простой. Иногда требуется больше, чем просто вода из резервуара, чтобы потушить его. Я нахмурилась, не совсем понимая, что она имеет в виду. Пламя Энджи как Адеско файр или Аматерасу? И что значит «иногда»? То есть его огонь все же можно потушить водой из-под крана. Иными словами, у Энджи несколько типов пламени, которые можно вызвать в разных ситуациях. Но от чего зависит этот выбор? Откуда Фуюми знала, что простые пожарные не справятся своими силами? — У него не обычное пламя? А какое тогда? И почему? Девочка была сама не своя. Побледнела и замёрзла на месте, даже моргает редко. Я помахала ладонью перед ее лицом, но никакой реакции. Позвала по имени, без изменений. Надо бы оставить данную тему, но всем нам надо отвлечься. Тем более что велика вероятность, что в будущем от меня отмахнутся, сказав, что я слишком маленькая. Это настолько тупой аргумент, что он стал триггерным и спусковым ключом для внутренней истерики. Потому что я хочу получить свой ответ. Я бы вообще ничего вам не говорила, если бы у меня был интернет. Вас бы вообще не трогали, я была бы тише воды и ниже травы. Но нет, вместо этого я должна умирать со скуки в этом доме в японском стиле. И это происходит годами. Поэтому терпите меня и последствия своих действий! — Почему, — повторила свой вопрос, слегка подтолкнув Фуюми плечом. — Заткнись! — рявкнул Нацуо, вскочив со своего места и указав на меня пальцем. Его лицо было красным, как я подозреваю, от гнева. Волосы взлохмачены, а одежда помята. Выглядел он не очень. — Перестань задавать глупые вопросы и помолчи! Фуюми никак не остановила Нацуо, как она это обычно делала, из-за чего я пришла к логичному выводу, что ситуация — дерьмо. Всеми силами я пыталась сдержать желание наорать в ответ, причем начав со слов: «What is your fucking problem with me?!» Но матных слов на японском я не знаю, а люди тут и так на нервах. Но это не причина, чтобы срываться на мне. То, что я мелкая, и не отвечаю на агрессию, не значит, что мне, черт возьми, не обидно! Хотя нет, хватит. С меня довольно. Я терпела его истерики, делала вид, что соглашаюсь с ним и что он умнее меня, но у всего есть предел. Ему почти тринадцать, он уже не ребенок, так пусть ведет себя как надо! Вскочив на ноги, я, не оглядываясь, направилась в коридор. Лучше посижу в одиночестве в своей комнате или на ступеньках перед домом, чем ещё несколько часов терпеть это маленькое и неблагодарное дерьмо. Finite la commedia!***
Энджи всегда знал, что у него проблемы с эмоциями, а в особенности с гневом. Благодаря тому, что он родился в договорном браке между двумя сильными семьями, он с детства понимал, какое большое влияние на характер и личность имеет причуда. Чем она мощнее, тем серьезнее последствия. Его мать, подобно собственной причуде «Лава», была яростной и нетерпеливой женщиной. Отец же, недалеко ушедший от жены, любил повышать голос каждый раз, когда его игнорировали. Невозможно посчитать, сколько мебели мужчина сжег за всю жизнь. И Энджи не хотел быть похожим на них, поэтому он самостоятельно тренировался, чтобы не дать причуде взять верх над ним. В школе учат, как контролировать свои способности, чтобы те не причиняли вреда окружающим. Ключевое слово — окружающим. На этих уроках не было ни слова о собственной безопасности. Если у человека причуда могущественная, но при этом не слишком необычная, то в обществе она будет почитаться. Ее будут постоянно нахваливать, как и ее обладателя, сделав того гордым и уверенным в себе. Если же способности были невзрачными или «злодейскими», будьте готовы стать изгоями общества. Поэтому он говорил себе, что несмотря на его сильную причуду, он не лучше и не хуже других. Он тратил время на то, чтобы убедить себя в этих истинах, которые должны были быть сами собой разумеющимися. Он не хотел, чтобы причуда контролировала его жизнь. Все это Энджи осознал еще с юношества, ему не требовалось, чтобы кто-то разжевывал простые вещи. Одно время он старался держать себя в руках, не поддаваться неестественным желаниям, такими как сжечь коробку, о которую он споткнулся, или ударить одноклассника, оскорбившего его. Ему это удавалось долгое время. Он поверил, что все будет хорошо. Его причуда не станет угрозой ни для него, ни для людей вокруг. Он верил. Ровно до тех пор, пока не начались его геройские будни. Постоянный стресс на работе, нахождение на грани жизни и смерти. Это выматывало больше, чем он мог предположить в начале пути. Время, которое было выделено на отдых, приходилось тратить на встречу с родителями и иными родственниками, чьи разговоры вечно крутились вокруг одной единственной темы: как добиться сильнейшей причуды. Он хотел бы послать всех, кто считал, что их священный долг влезть в его судьбу. Но Энджи сильно зависел от влияния семьи, которая может как возвысить его, так и уничтожить в мгновение ока. Ему было уже двадцать, а к рейтингу «Топ десять героев» он так и не приблизился. Тодороки не был популярен у обывателей, он не любил и не ходил на всякие ток-шоу, не снимался в рекламе, не давал интервью на иные темы, кроме нападения злодеев. Мужчина был закрытым от общественности и масс-медиа. Он искренне считал, что если будет Героем №1, то он докажет семье, что он уже владеет сильнейшей причудой, раз она позволила ему забраться на пьедестал. Поэтому он тренировался в любую свободную минуту, сражался со злодеями в одиночку, спасал мирных жителей. Но, несмотря на все это, он все же не дотягивал до установленной планки. Шли годы, а он с трудом попал в десятку лучших героев в Японии. Энджи двадцать три, и ему нашли потенциальную жену, которая с большой вероятностью сможет родить ему детей с редкой и мощной причудой. — Тебе нужно жениться, — сказал ему отец, передавая папку с информацией о женщине. — Нам нужна ее причуда. Нам нужен Герой №1 с именем Тодороки. Ее звали Рей. Последнее, что волновало Энджи, это возможная будущая жена. Ему был неинтересен брак, а заводить отношения он считал бессмысленным. Иными словами, не сдалась ему эта Рей со слабым телом и причудой льда. И дети ему тоже не нужны. Но его никто не спрашивал. Жесткий ультиматум, угрозы и давление на самые больные точки сделали свое грязное дело. Ему пришлось устраивать с ней случайную встречу, быть галантным и звать на свидание. Время, которое он мог потратить на тренировки или патруль, он проводил с женщиной, нет, девушкой, которая только-только закончила школу. Она хотела стать воспитательницей в детском саду и любила голубые розы. Первого марта две тысячи сто восемьдесят восьмого года состоялась их свадьба. Спустя чуть более месяца у Рей обнаружили беременность. И после этого все пошло под откос.***
Нацуо, честно говоря, не любил детей. Исключением является его младший брат Шото. Он считал их раздражающими. Они требовали много внимания, становились центром вселенной. Когда он гулял с друзьями, ему приходилось терпеть младших братьев и сестер своих друзей, за которыми нужно было следить, потому что взрослые сейчас заняты. Эти маленькие монстры постоянно кричали и плакали, когда не получали то, что хотели. Дети устраивали сцену, привлекая внимание наивных взрослых, которые только и ждали, чтобы отчитать их. Нацу уже знал, чего бояться. Он знал, что будет делать Сецуна, поэтому он не даст ей время, чтобы испортить его жизнь, как те дети сделали с его друзьями. Он верил, что младшая сестра будет глупой. Что с ней не будет проблем, если сразу показать, где ее, а где его место. Но Сецуна была хитрее и умнее его, поэтому, несмотря на его усилия, она все равно привлекла к себе все внимание, став самым важным человеком в семье. И он ненавидел ее за это. Поэтому, когда он увидел, как она поворачивается к нему спиной и просто уходит, словно ничего не произошло, его чаша была переполнена. Сделав широкий шаг вперед, Нацу схватил девочку за локоть, резко дернув ее на себя. Ему надоело, что его постоянно игнорируют и ставят на второй план. Всю его жизнь он не был самым важным человеком в чьей-либо жизни, кроме его старшего брата, и ему надоело это терпеть. Ему приходилось ждать, чтобы получить что-то. Он должен был заслужить, будь то игрушка или любимое блюдо на завтрак. И увидев, как Сецуна ушла, не получив мгновенного ответа на свои дурацкие вопросы, у Нацу снесло крышу. Он хотел кричать ей в лицо, какая она эгоистка, что из-за нее мать больше не дома, что она отняла у него Шото и Фуюми, что все их проблемы были из-за нее и отца. Не будь их, у него была бы счастливая семья и нормальное детство, как у его одноклассников. Мальчик открыл рот, чтобы высказаться, но замер, наткнувшись на злой взгляд сестры. Ее карие глаза пылали, и вместо округлого лица с детским жиром, Нацуо увидел жесткое лицо отца. Всё, что он видел, было яростно горящее пламя. Он в ужасе отшатнулся от Сецуны, не заметив, как отпустил руку, на бледной коже которой было красное пятно в форме ладони и пальцев. Нацуо моргнул, и картинка поменялась, а вместо отца снова была сестра. Не было ни пламени, ни боли, только ее искривленное лицо. Он понял, что она смотрела на него с отвращением. Нацу хотел стереть это выражение лица, но он знал, что стоит ему ударить ее, как незамедлительно будет наказан. «Конечно, ведь только отцу можно нас бить», — с горечью подумал он, прежде чем услышал ненавистный высокий голос Сецуны. — Ты не будешь кричать на меня,