Дурмар

      В небольшом помещении чердака раздался стук, возвещающий о первом посетителе.       — Войдите.       Й`оль сидел в расслабленной позе, опершись на солому, полностью отдаваясь отдыху, но, услышав стук, он напрягся и приподнялся, придавая своей позе более солидный вид, после чего разрешил войти.       Шаткая деревянная дверь отворилась, прорезав воздух скрипом, и в проеме показалась сначала голова. Неуверенно она просунулась в комнату, огляделась, после чего так же неуверенно спросила:       — Можно войти?       — Да, входите.       После этого протиснулось и тело. Девушка зашла, но остановилась, не зная, куда себя деть. Бросив на нее беглый взгляд, Й`оль махнул рукой, приглашая присесть около него, и только тогда девушка двинулась с места, опустилась на пол и спустя пару секунд заговорила:       — Это правда, что Вы травник? В деревне все только об этом и говорят.       — Правда. Какое дело Вас ко мне привело?       — Дело в том, не знаю, можете ли вы мне помочь, но… У моей матери кашель. У нас тут лекаря нет, а в город идти дорого. Мы думали, оно само пройдет, но кашель продолжается уже месяц, и мы не знаем, что делать.       Со стороны могло показаться, что Й`оль слушал селянку небрежно и не обращал на нее внимания, как не обращал он его на людей вообще, но от взгляда Гриваля не укрылось, как сосредоточенно алхимик слушал все, что девушка говорила. Пусть Й`оль и был молчалив и даже нелюдим, но к работе относился со всей серьезностью.       — Не переживайте, этому делу легко помочь. У меня есть травы, которые могут облегчить кашель. Я продам их за семь агмаров.       Недолго думая, она сразу же полезла в кошель, выудила несколько звонких монет и охотно протянула их алхимику. Тот взял плату и подошел к коробу. Открыв ящички, он несколько минут в них рылся в поисках необходимых ингредиентов, после чего вернулся, держа в руках небольшой мешочек и корешок.       — А теперь послушай меня внимательно. Видишь это? — с этими словами он вытянул вперед то, что Гриваль принял за веточку.       — Это корень солодки. Его нужно будет мелко нарезать. После чего залить водой и поставить на огонь. В этом мешочке еще травы: шалфей и чабрец. Добавь их к солодке. Затем, когда все закипит, перелей в горшочек, закрой и поставь в темное место на несколько часов, а лучше на ночь. Утром добавь ложку меда и подогрей. Отдай это матери, пусть выпьет. Ей станет лучше.       Все это время крестьянка слушала затаив дыхание, внимая каждому слову, не прерывая, боясь задать лишний вопрос.       — Ты все поняла? Или объяснить еще раз?       Словно очнувшись от транса, девушка резво замотала головой.       — Нет-нет. Все поняла. Спасибо!       Все так же неуклюже она взяла из рук алхимика травы, сунула корень солодки в мешочек к чабрецу и шалфею и поторопилась к выходу. Уже у двери обернулась, снова поблагодарила и скрылась снаружи, но не прошло и пары секунд, как дверь снова отворилась, впуская грузного мужчину.       — Так это ты-то травник?       Не дожидаясь ответа, он прошел в комнату, придирчиво оглядываясь по сторонам, но, не найдя ничего занимательного, просто опустился на пол.       — Да, я травник.       Несмотря на такое развязное отношение, Й`оль и бровью не повел. С присущей ему холодностью он взглянул на мужчину: хоть покрой его одежды и не отличался от деревенской, шоссы были сильно запачканы грязью. А легкий загар, не свойственный для весны, доказывал, что мужчина был пахарем или вертоградарем.       — Раз травник, то должен и о растениях всяких знать, так?       — Так и есть. Чем могу помочь?       — Да дело у меня есть.       — Я слушаю.       Крестьянин покосился на Гриваля. Говорить при нем ему явно не хотелось, но, поняв, что тот никуда уходить не собирается, притих. Какое-то время мялся, не решаясь. Но, после того как Й`оль его уверил, что Гриваль не собирается никому ничего говорить, мужчина наконец начал.       — Ты, верно, слыхал про нашего регента?       — Нет, я пришел не отсюда, поэтому ничего о нем не знаю.       — Провинцией нашей регент Гирон заправляет. Уже как лет пять. Оброк ему нехилый платим, но это ладно. Так, окромя этого, он нас еще на барщину посылает. Работы ему разные делать. То каменщиков заставляет стены своего замка чинить, то кузнецам велит лошадей подковать. Всякие работы.       Вертоградарь бросил еще один недоверчивый взгляд на Гриваля. Обсуждать регентов было не положено, особенно в присутствии имперского солдата. За такое могли и наказать. Конечно, казнить бы его никто не стал, но вот один-два удара розгами он мог получить. Поэтому он придвинулся к Й`олю ближе, заговорщически продолжив.       — Регент-то он строгий, да и веселиться любит. Тратит румары налево да направо. То пир устроит, то охоту. Взбрело ему недавно сад разбить. Поговаривают, что он на кого-то глаз положил, а она, видите ли, сад хочет. Так он из кожи вон лезет. Я на барщину ему сажаю цветы всякие, да только все мало. А главное, взбрело этой его даме, чтобы в саду «бешеное яблоко» росло. Мы сажаем, а оно того — не растет. Он и говорит, что если кто выведет растение, тому и румар целый даст. Если у меня целый румар будет, да я и лошадь купить смогу! Но что я только не пробовал, толку нет. Вот услышал, что травник в деревне, так и решил спросить.       Й`оль дослушал, после чего нахмурился.       — Баклажан, значит. Хм…       Посетитель разочаровано прокряхтел:       — Что, не знаешь? Говорила мне жена — не ходи, а я, дурак, понадеялся.       — Не спеши. Я просто думал, что для баклажана лучше будет. Есть один способ.       Мгновенно просияв, мужчина вернулся на место.       — Ну вот. А я знал, что уж травник посоветует чего. Это жена моя — вечно ерунду городит. Ну, говори. Что делать-то?       — Один вилар и пять агмаров.       — Что? Пятнадцать агмаров? Да ты с ума сошел! Я если этот треклятый… Как его там! И выращу, то мне один румар дадут, а это всего сто агмаров, а ты пятнадцать требуешь!       Не теряя спокойствия, Й`оль вперил решительный взгляд в побагровевшее лицо.       — Ну не хочешь — как хочешь. Я продам только за один вилар и пять агмаров. За меньшее и не соглашусь.       От злости и без того красное лицо заалело еще сильнее. Кровь бурлила, но мужчина помнил, что в комнате находился и Гриваль, а лежащий рядом с ним меч действовал лучше любого успокоительного. Вертоградарь процедил что-то сквозь зубы, а затем достал несколько медных монет: одну побольше, с квадратным отверстием, и пять с круглым, поменьше, и кинул их к ногам Й`оля.       — А теперь говори!       Алхимик неспешно наклонился, собрал монеты, пересчитал, после чего так же неторопливо стал объяснять.       — Тебе понадобится рыба. Попроси у рыбаков остатки свежего улова: голову, внутренности, чешую и скелет. Измельчи это все, а потом, как будешь закапывать саженцы в землю, добавь к ним и рыбу.       — И это что, совет?!       Посетитель смотрел на Й`оля как на полоумного.       — За свои советы я ручаюсь. Сделай так и убедись. Или у тебя есть претензии?       С этими словами алхимик как бы невзначай положил руку на квилон. Мужчина, проследив за его взглядом, попятился. Претензий он явно не имел. Он бросил напоследок злобный взгляд и поспешил покинуть чердак. Как только он ушел, самопровозглашенный травник протяжно вздохнул. Гриваль тронул его за руку.       «То, что ты ему сказал… хорошо?»       — Сработает ли? Да. Как ни странно, но в чешуе и внутренностях рыб много полезного, особенно для пасленовых, к которым принадлежит баклажан. Так что если послушается моего совета, то получит свой румар. Говорю же, я в своих советах уверен.       Поговорить еще им не дали — на пороге показался новый посетитель.       Весь оставшийся день до самого вечера Й`оль был занят тем, что подбирал различного рода травы. Складывалось впечатление, что у него есть лекарство от каждой хвори. Гриваль все подмечал. Наблюдать было в высшей степени любопытно. Сам он никогда не придавал травам особого значения. В Ваморе, где он родился и вырос, были лекари. Они, без сомнения, славились своими знаниями, но к травами прибегали редко. Обычно практиковали кровопускание или другие процедуры. Теперь же, смотря на Й`оля, он понимал, как много упускал из вида и сколько не знал.       Вскоре его наблюдения прервал голос Авора, донесшийся снизу — пора было есть.       Закончив с посетителями, они спустились вниз, где их ждала горячая еда. За столом уже было людно: самое заметное место занимал сам глава дома, по бокам от него расселись дети, слишком голодные после работы. Не дожидаясь гостей, они начали набивать рот, жадно отрывая от лепешек по увесистому куску. Шавар суетилась неподалеку, расставляя миски и ложки.       Блюд было немного: кроме грубых просяных лепешек, на столе почетное место занимал горшок, от которого шел дым. Й`оль и Гриваль тоже заняли свои места. Для каждого уже была подготовлена деревянная миска, в которую вывалили ячменную кашу с брюквой. Шавар не переставала сновать и уселась за стол только после того, как налила всем немного вина.       Наконец-то началась трапеза, но она то и дело прерывалась вопросами. Авор даже не пытался скрыть любопытства, все расспрашивая, но Й`оль мастерски уходил от ответа, ограничиваясь только общими фразами. Говорить о себе он явно не хотел, а рассказывать о его познаниях в алхимии было и вовсе рискованно. Й`оль не зря был так осторожен — опасность была даже ближе, чем он мог подумать. Не успели они набить животы, как в дверь настойчиво постучали. Чтобы не отрывать главу дома от еды, открывать дверь пошла Шавар, но отворив, сразу же отскочила в сторону — на пороге стоял монах Иварского ордена.