Руководствоваться рассудком — в этом есть что-то неблагородное. О. Уайльд, «Портрет Дориана Грея»
День у Реймонда был хреновый. — Мне пришлось застрелить его, босс. Майкл отправил его и парней вежливо побеседовать с «одним человечком» по поводу пары нарушенных обещаний; обыкновенно подобные разговоры не выходили за рамки цивилизованных диалогов, а оружие доставалось, скорее, для эффективного убеждения, но в этот раз «человечек» оказался бесстрашным поборником справедливости, которого так возмущал подход Пирсона к распределению благ, что завершить диалог по-хорошему было трудно. Возможно, у него еще был скромный шанс отделаться только угрозами, но выражение «возвращайся к папочке Микки и наябедничай ему» было слишком неосторожным — настолько, что, когда «человечек», испугавшись приставленного под подбородок дула, отдал своим людям приказ разобраться с гостями, Реймонд словил почти героиновый кайф, нажав на послушный курок. — Твою мать, Рей. Пирсону знать об этом было, конечно, необязательно. Впрочем, он и без этого был не особенно зол — и потому, что ныне покойный партнер был ему самому неприятен, и потому, что прекрасно знал: без причины Реймонд не убивает. Тем не менее, он ругался, но тихо, едва ли не шепотом, хотя никого, кроме них, в доме не было: где-то с полудня его непрерывно мучила тупая, настойчивая головная боль, и теперь, нарезая по кабинету круги со стаканом выдержанного «ирландца» в руках, меньше всего он хотел слышать что-либо громче треска поленьев в камине. — Я отправил ребят поискать кого-нибудь нового, босс, — Смит неотрывно следил из-за стекол очков за суетливым передвижением Майкла, аккуратно сложив, будто мальчик в церковном хоре, ладони в замóк. — Я могу этим заняться, но если хотите сами… — Если честно, сейчас я хочу, чтобы ты закрыл рот. Реймонд вздрогнул, как от удара плетью, и замер, уставив на Пирсона сначала непонимающий, а после — не то раздраженный, не то вопросительный взгляд. «Это что нахер было?» — Черт, — помотал головой Майкл, через пару долгих секунд повернувшись к Рею лицом и заметив, как крепко, до побелевших костяшек тот сжал левое запястье в правой руке. — Черт, я… И тут же, резко прервавшись, шумно вздохнул и прикрыл глаза. «Идиот». — Я не это имел в виду, Реймонд. Прости. Голова целый день трещит, давление подскочило, я… — Босс, вы устали, — перебил мягко Смит, чье замешательство сразу сменилось тревогой, и, потирая горящие на коже ладоней следы от ногтей, шагнул вперед. — Лучше идите спать, а я разберусь с оставшимися бумагами, если… И тут он осекся. — Если что? Вновь открыв тяжелые веки, Майкл так посмотрел на Реймонда, что у того на лице, блядски красивом в огненном свете, отразилась почти умилительная растерянность, и так долго терзавшая боль потонула и растворилась в неистовом наслаждении видеть Реймонда Смита загнанным в угол. «Сломался, Щелкунчик?..» — Если вы разрешаете. Губы Пирсона растянулись в довольной ухмылке. «Сломался». Опустив на заваленный документами стол стакан, он медленно преодолел разделявшее их двухметровое расстояние; и если бы Смит достал пистолет и пригрозил прострелить ему голову, он бы не остановился. — Я тоже прошу разрешения, Реймонд, — почти прохрипел он, сделав последний шаг, и с какой-то хмельной, наркотической смелостью коснулся рта Рея кончиком пальца. — Можно я… «Можно», — едва ли не выпалил тот, не дослушав. «Можно» — хотел он сказать. «Можно», однако… Майкл Пирсон ни разу в жизни не слышал столь оглушительного «нельзя».Давление
26 апреля 2020 г. в 22:30