Yowapeda-сборник

В доме Аракиты тихо и уютно, несмотря на лёгкий беспорядок в виде вещей на стульях и стоящих тут и там пустых бутылок бепси. Кинджо уже привык не обращать на это внимания, а потому лениво стягивает толстовку и кидает её в общую кучу на диване. — Отлично посидели сегодня, да? — говорит он с улыбкой, поправляя очки. — Так давно не виделся с Фукутоми вне гонок, хорошо, что он заметил наши велосипеды и решил заглянуть в кафе. — Ну да, ну да. Уж чего-чего, а наблюдательности ему не занимать, — хмыкает разувающийся Мачимия, из-за позднего времени не поехавший домой тоже. — И в терминах разбирается хорошо. — Ты это о чём? — «Приручил нас», да? — вдруг оказывается прямо перед Кинджо Аракита, скрестивший руки на груди. Он очень близко, глаза прищурены, ещё и пахнет сладостями из автомата, которых наелся напоследок. — Мы тебе звери какие цирковые, а, Кин-чан? — Я ничего подобного не имел в виду, — спокойно отвечает Кинджо, усмехнувшись. — Просто вы не похожи на тех, с кем Фукутоми обычно общается, к вам нужен особый подход, и… — Подход, значит? — горячо выдыхает на ухо Кинджо Мачимия и в следующую секунду крепко обвивает его торс руками, кладёт подбородок на его плечо. Кинджо застывает, в недоумении оглядываясь на него. — Ты так уверен, что знаешь к нам подход, м? — Да-да, вот что, например, происходит сейчас, Кинджо? — Аракита делает шаг, оказавшись вплотную, цепляет подбородок Кинджо пальцами и поглаживает его, глядя в глаза. По телу Кинджо мгновенно проходит дрожь, стекает куда-то к низу живота, и это вовсе не страх. — Давай, ты же так хорошо нас выдрессировал. Что мы хотим сделать дальше, а? — Дай-ка подумать… Соблазнить меня, поцеловать и, возможно, даже трахнуть, — улыбается Кинджо, видит растерянность на лице Аракиты и расслабляется окончательно. — Вы когда придумали это всё? В машине, пока мы ехали сюда и вы шушукались на заднем сидении? Ну правда, ребят, вы такие предска… Аракита резко приподнимает его подбородок и жёстко целует, а Мачимия больно кусает в шею, отчего Кинджо охает и дёргается. Чья-то рука — скорее всего, Мачимии, — проворно опускается ниже и крепко сжимает его член через джинсы. — Всё ещё предсказуемые? — шёпотом спрашивает Аракита, отстранившись на секунду, и целует его опять, притеревшись ближе, так, что между ними не остаётся места. — Или ты давно хотел, чтобы мы тебя вот так завалили? — А вы завалили?.. Мачимия позади раздражённо рычит, поворачивает голову Кинджо вбок и целует тоже — неудобно, но так, что перед глазами вспыхивают звёзды. Аракита целуется куда хуже, видимо, не хватает опыта, и засранец Мачимия это знает. Прервав поцелуй, он смотрит на Кинджо с довольной кривой ухмылкой, облизывает влажные покрасневшие губы. — Вижу, тебе понравилось, Кинджо-сенсей, — выделяет он последнее слово, и по спине Кинджо прокатывается жар. — Или тебе нравится Кинджо-сама? — шепчет в другое ухо Аракита, запуская одну руку под его футболку, а вторую опустив на бедро. — Давай, скажи нам, как правильно. — Неж… нежнее, — сбившись, выдыхает Кинджо, когда Аракита случайно проходится острым ногтем по соску. — Пользуйся только кончиками пальцев. — Вот так? — Мачимия прижимает пару пальцев ко рту Кинджо, гладит медленно его губы, пока Кинджо не приоткрывает их, позволяя скользнуть внутрь. — Похоже, всё правильно делаю, ха… Учись, Аракита! — Тоже мне образцовый ученик, — огрызается тот, но от его взгляда — потемневшего, будто правда хищного, — у Кинджо учащается пульс. Его вообще неожиданно заводит вся обстановка: и Аракита, ласкающий его под футболкой, и Мачимия, у чьих пальцев лёгкий привкус сигарет и металла, и полумрак с ночной прохладой, идущей с открытого балкона. Кинджо с тихим стоном удовольствия откидывается на Мачимию, выгнувшись навстречу Араките, и закрывает глаза. Они, похоже, расценивают всё правильно, потому что в следующую секунду вместо пальцев Мачимии рот Кинджо накрывают сухие губы Аракиты, и жар дыхания Мачимии вновь оседает на шее. А ведь никто из них даже не пьян, думает рассеянно Кинджо. Никто из них вообще никогда не подавал намёков, что однажды всё закончится… — На кровать? — слышится хрипловатый от возбуждения голос Мачимии, и Аракита, видимо, согласившись, берёт Кинджо за руки и тянет за собой. Он так и не открывает глаза, доверившись этим двоим на все сто процентов; идёт покорно мелкими шагами; смотрит на них лишь тогда, когда слышит скрип пружин, а колени касаются мягкого края широкой постели. Аракита уже лежит на ней, оставшись в одних джинсах с расстёгнутой верхней пуговицей, и не улыбается — скалится самодовольно, пока Мачимия всё так же обнимает Кинджо со спины. — Нравится такой видок, Кинджо-сенсей? — тянет нарочито прилежно Мачимия, щёлкая пряжкой его ремня. — Или ожидал чего-то другого? — Да нет, меня всё крайне устраивает… Правда, на месте Аракиты я бы уже разделся полностью, — отвечает Кинджо, улыбнувшись, и поднимает послушно руки, позволяет Мачимии стянуть с себя футболку. Кожа сразу покрывается мурашками из-за очередного открытого окна, но поёжиться Кинджо не успевает. Мачимия без предупреждения толкает его вперёд, и он валится на кровать прямо в руки Аракиты, почти мгновенно находит его губы своими и жадно целует, поняв, что успел в какой-то мере соскучиться. Аракита ему с готовностью отвечает — валится на спину и укладывает поверх себя, водит ладонями по лопаткам, ягодицам… Кинджо ощущает, как он улыбается. Не по-волчьи, как раньше, а по-настоящему — разница так велика, что Кинджо улыбается тоже, целует глубже и притирается теснее. Он жмурится, когда Аракита одним движением стаскивает с него очки, а потом наблюдает, как тот кладёт их бережно на прикроватный столик. — Надо же, а я ожидал, что ты их бездумно швырнёшь, — шепчет Кинджо на ухо Аракиты, оставив поцелуй в висок. — Хороший мальчик… Аракита под ним крупно вздрагивает, кажется, даже на секунду рычит. Он припадает к его шее языком, лижет широко, а потом пружины снова скрипят, и Мачимия крепко обхватывает Кинджо поперёк груди, тянет на себя, заставляя встать на колени. — Вы, гляжу, уже обо мне позабыли совсем, да? — кусает он Кинджо в плечо, сразу зализывая. Мачимия тоже без футболки, и он горячий, как печка, и его стояк упирается Кинджо в поясницу. — Нехорошо, я тоже хочу быть твоим любимчиком. — У меня нет любимчиков, Мачимия… — У него один любимчик, и это я, — Аракита подбирается ближе, встаёт на колени и ведёт ладонями по бёдрам Кинджо. — Или я ошибаюсь, а, Кин-чан? — Вы собираетесь собачиться, кто из вас мой любимчик? — Кинджо проводит одной рукой по тёплой щеке Аракиты, а вторую запускает в жестковатые волосы Мачимии. — Серьёзно? — Тебе лучше ответить, — советует Мачимия, гладя его бока. — И побыстрее. — Мм, а то что? — ухмыляется Кинджо. — Не сдержитесь? Аракита кривит губы, наклоняется к нему ближе и в последний момент целует Мачимию, крепко сжав бёдра Кинджо. Их поцелуй рваный, нетерпеливый, Кинджо наблюдает за ним, как за соревнованием, и выдыхает, когда Аракита вжимается в него плотнее, соприкасается с ним голой кожей. — Чёрт… — Хорошо, а? — Аракита облизывается, ладонью гладит его уже между ног. — Ты такой возбуждённый, Кин-чан, не стыдно так нас хотеть? — А вам двоим не стыдно так медлить? — парирует Кинджо и сразу издаёт невольный стон, потому что Мачимия и Аракита одновременно толкаются в него через одежду, и от этого движения — синхронного, горячего, настойчивого, — по венам точно пускают ток. — Боже… Мачимия и Аракита больше не медлят. Они не сговариваясь зажимают Кинджо между собой, продолжая стоять на кровати, они целуют и лижут его шею, пока стягивают джинсы с бельём вниз и в две скользкие руки обхватывают член. Возбуждение плещет у Кинджо через край, когда Мачимия проталкивает колено между его ног, а Аракита оставляет укус прямо возле соска; когда они по очереди целуют его в губы и валят, наконец, животом на кровать. Аракита, оказавшись вновь под Кинджо, ехидно ухмыляется, когда раздвигает его ягодицы и Мачимия вжимается между ними своим стояком. По-прежнему через бельё, не напрямую, но от жара и осознания происходящего у Кинджо напрочь путаются все мысли. Они оба дразняще толкаются в него, царапают бёдра, оставляют влажные укусы-засосы везде, куда можно дотянуться — Аракита настолько быстро учится, что Кинджо, кажется, кончает именно в тот момент, когда они суматошно и дико целуются. Он упускает момент, когда кончают Аракита и Мачимия. Кажется, они дрочат друг другу, перехватывая инициативу, точь-в-точь как во время поцелуя, и потом просто валятся с ним рядом, тяжело дыша. Воздух густой и насыщенный, простынь на кровати сбита комком — спустя пару минут Мачимия лениво тянется в рюкзак за сигаретами, и Аракита тут же пинает его в спину со словами, что в его доме не курят. — И где мне курить тогда, волчий сын? — ворчит Мачимия незлобно, и они нехотя препираются ещё немного, пока не смотрят, наконец, на Кинджо. — Эй, ты как? — Да вот смотрю и понимаю, что Фукутоми не ошибся, и вы действительно как два диких зверя, — Кинджо улыбается и добавляет: — два моих диких зверя. — Ну и сопли же ты развёл, — фыркает Мачимия и тянется-таки за пачкой сигарет, тогда как Аракита — и это Кинджо кажется невероятно милым, — краснеет и прячет лицо в подушке.