***
Когда воодушевлённый Онода рассказывал им об этом месте, Имаизуми представлял себе что-то вроде классического старого дома, где однажды жил серийный убийца или маньяк-психопат. Паутина в каждом углу, бутафорская кровь на стенах, везде обглоданные кости, шуршащие плёнки с записью чудовищных преступлений, безумный смех в коридорах и призраки-голограммы под потолком. Имаизуми представил всё настолько живо, что без колебаний согласился, а сейчас понимает, что фантазия в сочетании с дикой самоуверенностью сыграла с ним крайне жестокую шутку. Дом с привидениями, в котором они с Наруко оказались — жуткая заброшенная лечебница, небольшая, зато высотой в три этажа. Она не нравится Имаизуми уже в вестибюле, где кромешная темнота разбавляется мигающими лампочками, забрызганными чем-то тёмным, а под ногами хрустит стекло. — Ух ты… Так мы в бывшей психушке, получается? — Наруко как ни в чём не бывало рассматривает опрокинутую инвалидную коляску, стоя возле неё с фонариком, выданным на кассе. Коляска древняя, спицы на колёсах ржавые и погнутые. — Кайф! — Выходит, так, — Имаизуми поднимает голову, всматривается в потолок. Крупные трещины, бурые потёки, дыры с отпавшей штукатуркой и штыри от висевших когда-то люстр. — Как думаешь, тут есть какая-нибудь легенда или история? — Кха-кха-кха! — громкий, выбивающийся из атмосферы смех Наруко эхом прокатывается по залу. — Наверняка есть! Как тебе вариант про сумасшедшего, который тут всех перерезал? — Слабовато как-то, — Имаизуми подходит ближе к Наруко. — Я ставлю на спятившего доктора, который продавал ор… — АААААУУУУУУУУУУУААААААААА!!! От неожиданного женского визга Имаизуми вздрагивает и едва не роняет фонарик, а Наруко нервно оборачивается. Они оба сразу направляют лучи света в сторону лестницы справа, но там пусто, а потом Имаизуми замечает, как по ступенькам с тихим стуком сыпется что-то мелкое. Он осторожно делает к ним шаг, всматривается и сжимает фонарик покрепче. — Ого, — Наруко смело приседает возле первой ступеньки и подтверждает догадку Имаизуми. — Тут зубы, шустряк, прикинь… Десятки всяких зубов… — Класс, — Имаизуми наклоняется к нему. На ступеньке и впрямь лежат явно человеческие зубы: гнилые, кривые, жёлтые, серые, большие, мелкие — целая россыпь разномастных вариантов. — Значит, тут есть и шизик-стоматолог. — Похоже на то. Испугался, шустряк? — улыбается Наруко, подмигнув, и Имаизуми чуть не даёт ему подзатыльник. Сдерживает лишь то, что они только начали, и лучше в этой лечебнице идти всё-таки вдвоём. — Так и знал. — И ничего ты не знал, — Имаизуми решительно перешагивает через горку зубов и поднимается по краю лестницы. — Пошли уже, мы до самого вечера не выйдем, если будем долго торчать на одном месте. — А то что? — Наруко, усмехнувшись, перепрыгивает на пару ступенек вперёд, оборачивается и без всяких проблем идёт спиной вперёд. — У тебя есть планы на вечер? Столик забронировал в ресторане? — Разумеется, я и номер в отеле забронировал с одной большой двуспальной кроватью, обидно будет, если не придём, — на лице Наруко мелькает растерянность, и Имаизуми вдоволь насладился бы ею, если бы вдруг не заметил за ним мелькнувшую тень. По спине тотчас пробегают мурашки. — Наруко… За тобой там… Кто-то есть… — Ой да ладно, это ты просто хочешь оставить за собой последнее слово! Я тебе так скажу, одна кровать это, конечно, хорошо… — Наруко! Имаизуми хватает его за руку и тянет на себя, когда из-за его спины вдруг вырастает огромный человек в белом изорванном халате. С его лица капает чёрная кровь, сквозь разорванную щеку видно кость, одна из глазниц пуста. Человек разевает рот и кричит — уже не визгом, как раньше, а душераздирающе, словно под пыткой, и тянет к ним изломленные руки с падающими из ран жирными личинками. — ААААААААААААААААААА!!! Имаизуми и Наруко с одинаковым ором взлетают мимо него по лестнице, бегут так быстро, что в боку начинает колоть, а пульс — зашкаливать. Они останавливаются только на втором этаже, свернув в узкий коридор; погони за ними ожидаемо никакой нет, и Имаизуми выдыхает, наклонившись и оперевшись руками о колени. Наруко рядом с ним стоит точно так же, весь растрёпанный и не на шутку перепуганный, поясная сумка сбилась у него аж на грудь. — И вовсе не страшно было, — храбрясь, тем не менее говорит он и выпрямляется. — Просто н-н-неожиданно! — Ага, и з-з-заикаешься ты тоже от неожиданности, — передразнивает его Имаизуми и осматривается. Благодаря Наруко успокоиться получается куда быстрее, чем он ожидал, хотя сердце до сих пор колотится от полученного адреналина. — Мы даже первый этаж не осмотрели, а уже оказались на втором. — Вот ты как хочешь, шустряк, а я вниз не пойду, там… там не так круто, как тут, — находится Наруко, шмыгнув носом. — Кажется, тут кабинеты врачей. Смотри, вон табличка «Терапевт»… и «Невролог»… Они обходят кабинеты по очереди — и терапевта, и невролога, и психиатра, и гематолога, и инфекциониста, и кого-то там ещё в самом конце коридора. В основном везде всё одинаковое: в каждом кабинете есть стул, стол, кушетка и шкаф, полы усеяны пожелтевшими бумагами и опрокинутыми вещами, кое-где на стенах следы вмятин, на подоконниках горшки с давно увядшими растениями, а стекла в самих окнах покрыты сетками трещин. Имаизуми рассматривает всё без особого энтузиазма, отшатывается только, когда едва не наступает в разбитую бутыль с противной, вязкой на вид жидкостью. Наруко на полном серьёзе предполагает, что там топлёный человеческий жир, и Имаизуми едва сдерживает приступ накатившей тошноты. В кабинете хирурга, самом последнем, оказывается поинтереснее. Во многом потому, что он относительно цел, но при этом… Имаизуми в нём почему-то не по себе. Настораживают и тяжёлые, покрытые пылью шторы, и порванная обивка диванчика с пустотой на месте подушек, а ещё — многочисленные постеры с подробной анатомией человека. Кости, мышцы, органы… — Ого, смотри, шустряк, — шёпотом зовёт его Наруко, стоя возле заваленного книгами письменного стола. — Ты был прав насчёт врача! Тут в записной книжке прямо цены на органы написаны, обалдеть. Знаешь, сколько стоит твоя печень? — Ну и любопытство же у тебя, — Имаизуми подходит к нему и склоняется к записной книжке тоже. Почерк на старых листах чёткий и уверенный, цифры в один ряд, наименования — в другой. — Да он тот ещё торгаш… — Значит, он убивал пациентов, а потом продавал их органы? И это их ээээ трупы сейчас ходят по больнице? — Наруко светит фонариком по страницам. — Ужасно как… — Я бы сюда на приём не пошёл, — соглашается Имаизуми, и тут оба вздрагивают от звона упавшего где-то вдали стекла. — Что это за звук? — Твоё разбитое сердечко? — пытается пошутить Наруко, но Имаизуми видит, что он тоже напрягся. — Хочешь пойти посмотреть? — Ты спрашиваешь, потому что одному страшно, да? — Ничего не… Эй, шустряк… — и Наруко, побелев, показывает пальцем за спину Имаизуми. — За тобой тут… За тобой… — Кто? — холодеет Имаизуми и сглатывает. — Мне стоит обернуться? — Нам надо бежать, — Наруко медленно пятится к двери, глядя на нечто за спиной Имаизуми. — Пока нас не прикончили и тоже не продали на органы… Приготовившись к худшему, Имаизуми резко оборачивается и сразу отступает назад, готовый бежать сломя ноги, но встречает его только пустота и затем — заливистый смех Наруко. — Кха-кха-кха, ты так легко купился! — покатывается тот в дверном проёме, и луч его фонарика круглыми зайчиками прыгает по кабинету. — Шустряк, видел бы ты своё лицо! Жалко не сфоткал! — Ах ты ж засранец мелкий! А если бы и правда?!.. Имаизуми резко замолкает, когда позади раздаётся характерный скрип пружин, и поворачивает голову. С шаткого дивана, как раз с того места, где должны были быть подушки, поднимается не замеченная ранее фигура — худая, перекошенная набок, в чёрных рваных лохмотьях. На сером лице шрамы и ошмётки кожи, нос ввалился, иссохшие губы сжаты в тонкую нить. Фигура тянет к Имаизуми скрюченные пальцы, от которых пахнет по-противному сладко, но он успевает отступить и ощутить тепло руки Наруко своей ладонью. — Б-б-бежим отсюда! — тянет его за собой Наруко, и они вылетают в коридор, бегут по нему, пока не останавливаются у перил всё той же злополучной лестницы. С неё видно, что внизу в пролёте уже никто не стоит, и всё же… — Не пойду я вниз! — А куда тогда, наверх?! Наруко спешно кивает, и они поднимаются, перемахивая через две ступеньки сразу. В очередном коридоре — уже более широком, видимо, тут палаты, — они замирают и одновременно выдыхают. Имаизуми только сейчас замечает, что всё ещё держится с Наруко за руки, и спешно отдёргивает свою. — Ты же в курсе, что это всё были актёры, да? — говорит он, лишь бы сбить возникшую неловкость. — И что не надо было так паниковать? — Я что-то вот не вижу, чтобы тебе это знание помогло, — огрызается Наруко. — Кто там в мою ладонь как клещ вцепился, а? — Вообще-то ты первый меня за неё взял! — Ничего подобного! Я просто хотел потянуть тебя за рукав, а ты… — Так, Наруко, — перебивает его с напором Имаизуми, и Наруко замолкает, обиженно сунув руки в карманы шорт. — Давай поговорим об этом потом, мы всё-таки не в школе и даже не на улице… Нам надо отсюда выбираться поскорее. Мне тут… уже не очень нравится. — Ладно, мне, если честно, тоже, — Наруко осматривается. — Это же последний этаж? Где-то тут должен быть выход? — Да, наверное… Пойдём. Тут действительно расположены палаты. Имаизуми с Наруко уже даже не заглядывают в них, заметив, что уже в первой на двух кроватях кто-то лежит. В целом коридор напоминает вестибюль: тут тоже бардак, обвалившийся потолок и содранный линолеум, о который Имаизуми то и дело спотыкается. Один раз он даже чуть не впечатывается лбом в Наруко, идущего впереди, и тот лишь помогает не упасть. — Не то чтобы я боюсь, и не то чтобы я верю в легенду этого… места, но ты не можешь не согласиться, шустряк, что тут правда как-то… стрёмно, — тихо говорит Наруко, когда при повороте они неожиданно заходят в тупик и поворачивают обратно. — Онода-кун правильно сделал, что не пошёл. — Да, согласен, — Имаизуми наступает на что-то хрустнувшее, и он сглатывает, подумав, что это могла бы быть кость или скелетик животного. — Он бы упал тут в обморок или поставил на уши всю округу. — Хорошо, что мы не такие. — Да. Они заходят в ещё один тупик, и тут Имаизуми отчётливо слышит шаги. Шаркающие, зловещие, не сулящие ничего хорошего. Он подавляет дрожь и косится на Наруко. — Ты тоже это слышишь, да? Наруко? — Как будто к нам идёт орда зомби, а мы без пистолетов и вот-вот будем сожраны… — Наруко кивает. — Каковы наши шансы найти выход? — Учитывая, что мы уже попали в несколько тупиков, то высокие, — они выглядывают из-за стены. — Твою ж… Весь коридор заполнен ходячими мертвецами. На ком-то смирительные рубашки, на ком-то болтаются халаты и пижамы, все сплошь в крови, грязи и без какой-либо части тела. Имаизуми различает среди них и огромного человека с лестницы, и фигуру в чёрном из кабинета хирурга, и ему на секунду становится действительно жутко. Справа, за спинами живых трупов, он вдруг замечает мигающую зелёную табличку «аварийный выход». — Похоже, нам придётся бежать через них вон к той двери, — шёпотом говорит Имаизуми Наруко. — Я очень надеюсь, что они не ринутся на нас, но… — Главное держаться вместе, шустряк, — кивает он. — На счёт три, да? Раз… два… На «три» они выбегают, и вся толпа мгновенно бросается им навстречу, как хищники на жертву. Имаизуми пробивается сквозь них, стараясь не думать, кто и как его касается, он снова крепко держит ладонь Наруко, чтобы не потеряться с ним, и проходит, кажется, целая вечность из давки, тошнотворной вони и клацающих звуков, прежде чем они оказываются у спасительной двери. Наруко распахивает её первым, и они стремглав бегут по лестнице вниз, не расцепляя пальцев, крепко держась друг за друга, и когда Имаизуми толкает очередную дверь, взмолившись, чтобы за ней не оказалось больше никаких ужасов… … им громко аплодируют.***
— Кха-кха-кха, ты только посмотри, какие у нас получились рожи! — Наруко протягивает Имаизуми одну из фотографий, сделанных в момент, когда они, запыхавшись, выскочили из аварийного выхода. — Никогда не видел тебя таким испуганным! — Я тебя тоже. Ты выглядишь так, будто за тобой гнались настоящие зомби, — Имаизуми улыбается. — Забавно было. — Ага, забавно. Они молчат, рассматривая фотографии. На них отчётливо видно, как они оба держатся за руки, как едва ли не переплетены их пальцы, и выглядит это… Имаизуми откашливается и смотрит на Наруко. Тот вздыхает, прячет свою фотографию в поясную сумку. — Давай скажем Оноде-куну, что мы без него не пошли, и никогда не будем об этом вспоминать. — Да, спасибо. Я и сам только что хотел это предложить. — Ой да ладно, ничего ты не хотел предлагать! Ждал только, когда я предложу, кха-кха-кха! — И ничего я не ждал! Наруко!