Звезду Надежды

      Крайне странное объявление, произнесенное плюшевым медведем, попивающим коктейль, закончилось, оставив еще больше сомнений на счет бодрствования. А теперь он стоял здесь, посреди комнаты, настаивая на поиске какого-то хлама. Многое можно было понять, однако это откровенно хамство.        — Хватит уже! — терял терпение Монокума. — Неужели так сложно осмотреть свою комнату?! У тебя же будет собственный мини-монокума.       Игнорируя крики, Хаджиме настойчиво дергала ручку. Конечно, не в их положении спорить, но это уже издевательство! Позволять помыкать собой из-за мелких глупостей и выглядеть перед врагом тряпкой она не собиралась. Пусть знает, с кем имеет дело!        — Если сломаешь, это будет нарушением правил! — не успокаивался медведь. — И хороший подарок убийце: оставить себя без замка. Мне даже не нужно будет придумывать наказание… Но это не значит, что я его не придумаю!       В это время Хината убрала цветок на пол и, забравшись на тумбу, подняла жалюзи.        — А ну стоять!

***

      Волны монотонно накатывались на берег и вновь отступали, раз за разом. Все же не стоило недооценивать силу времени, даже их приятный шорох на второй день надоел до тошноты. Хаджиме сама не знала, почему продолжала сидеть на этом пляже, при этом не испытывая от него ни малейшего удовольствия.       В конце концов, скука взяла свое, и девушка медленно побрела дальше по тропинке. Становилось ясно, что занять себя чем-нибудь просто необходимо. Еще только утро, а состояние было невыносимым. Если бы Монокума сейчас приказал вырезать из бумаги его копии и подписывать каждую вычурным автографом, у девушки не хватило бы сил возразить. Отвратительное чувство!       Так или иначе, Хината стояла около очередной полки, уходящей вглубь супермаркета, и внимательно изучала товар. Полезное занятие вернуло энергию или некое ее подобие, но это уже было гораздо лучше невесомости безделья.       Пока извилины приятно напрягались, соображая, что из этого разнообразия может пригодиться, сзади послышался звук двери, а затем шаги вдоль параллельного ряда. Все казалось естественным, но в какой-то момент шаги подозрительно стихли.       Вдруг стало до дрожи не по себе. Заполнявшая помещение тишина камнем повисла на шее. Это чувство невозможно было объяснить, но оно во всю мочь вопило об опасности, заставляя концентрировать слух. Словно в замедленной съемке, Хаджиме аккуратно переложила банку солений в левую руку и потянулась в карман юбки.       За углом прогремел скрежет пластика. Девушка судорожно обернулась. Секунды тянулись в мучительной вечности, как вдруг из-за полок с безмятежностью на лице появился Комаэда. Хината застыла в оцепенении. Контраст жути предчувствия с мирным видом юноши довел восприятие до такого диссонанса, что в мозгу чуть не случилось короткое замыкание.        — О! Здравствуй, Хаджиме! Ты тоже… — с до абсурда искренней приветливостью, произнес Нагито. — Эй! С тобой все хорошо? Ты вся бледная!       Пакеты мирно пошуршивали в руках Комаэды по дороге к коттеджам, а девушка шла рядом, не веря, что посчитала их звук столь устрашающим. Идя с пустыми руками, она немного жалела, что набрала столько всего. Хорошо, что Нагито не спрашивал, что в ее пакете — раскрывать план посторонним Хината не собиралась. Заключался он в том, чтобы запастись в комнате всем, что может срочно понадобиться: аптечкой, инструментами, даже некоторыми материалами и консервами, а так же… вещами для самообороны. Нахмурившись, Хаджиме подавила желание проверить карман.       А вот пакет Комаэды говорил сам за себя, из него торчали упаковки губок и, как минимум, три вида моющих средств. И все же несправедливо было оставлять всю уборку на одного человека. Все вместе бы в два счета управились. Неужели никто не подумал об этом? Или просто промолчал. А почему Хаджиме сама не сказала? И еще тот жребий…        — Нагито, — собралась с духом девушка, когда он уже уходил к отелю, и невольно нахмурилась, — я хочу помочь с уборкой.       «Долг ведь платежом красен».       Клочья обросшей пылью паутины свисали с высоких потолков и все равно доставали до макушек. Ей были перепачканы все стены, и даже полы поблескивали серебряными нитями. Все, что не занимала паутина, занимала пыль. Хината сделала неосторожный шаг, и в душный воздух поднялось небольшое серое облако.        — Кажется, у нас будет много работы, — посмеялся в своей манере Комаэда.       Вооружившись веником, Хаджиме решительно прошла в зал, не намеренная отступать, когда столь долгие уговоры наконец-то остались позади. Рука тут же потянулась к выключателю, потому что щедро «украшенная» люстра была зрелищем не для слабонервных.       — Я сейчас, — развернулась девушка, и ее шаги стихли за дверью. Через минуту она вернулась, протягивая другу серый платок, и такой же сама повязала на голову. — Это от пыли.        — О! Спасибо.       Казалось, это заняло вечность, но два веника постепенно очистили потолок. Затем напарники не без усилий установили лестницу, и Хината принялась за люстру. Стекляшка за стекляшкой, конструкция все больше напоминала не комок пыли, а настоящее украшение. Девушка и сама не заметила, как работа постепенно увлекла ее.       — Хорошо получается, — вдруг раздалось снизу, — как и ожидалось от Абсолютного перфекциониста. Кстати, Хаджиме, расскажешь о своем таланте?        — О, ну… Это на самом деле сложный вопрос, — неохотно протянула она, прищурившись вытирая последний ободок, и спрыгнула с лестницы. — В принципе, он такой, каким звучит. Я стараюсь делать все идеально… Хочу быть лучше, чем кто-либо. Фуф! Закончила! Теперь пол!       С этими словами, Хината по локоть закатила рукава и, пододвинув ведро, принялась выжимать тряпку для швабры. Только закончив с приготовлением, она наконец-то заметила на себе взгляд юноши и вопросительно посмотрела в ответ.        — Что ж, здорово. Но, не напрягайся так, во всем быть лучшей нельзя — уборка мой конек, — невзначай улыбнулся Комаэда, начиная мыть пол с противоположной стороны.       Хаджиме тоже сосредоточилась на работе, продолжая в своем неспешном темпе, но что-то все не давало покоя. Словно подожженный фитиль, внутри искрилась некая сила, которая с каждой минутой заставляла все круче замахиваться шваброй и энергичнее протирать пол. Когда девушка поняла, что в голове все еще звучат те слова, внутри уже полыхало пламя. Она оглянулась на Комаэду и, встретившись взглядом, вдруг заметила:       «Он… ухмыляется?»       Фитиль догорел. Размахнувшись пошире, Хината резвым рывком провела по крайней доске, затем следующей, одну за другой. Соперник тоже не отставал, явно вовлекаясь в негласное соревнование, и это только подогревало запал. Пока руки энергично работали, что отдавалось приятным жжением в мышцах, мысли проносились в сознании со скоростью бешенства, анализируя, ища, проверяя. Кто бы мог подумать, что столь интенсивный мозговой штурм будет направлен на вопросы:       «Какими мазками быстрее всего протереть пол?»       «Какое движение шваброй эффективнее тратит энергию?»       «Возможно ли, что из-за обилия пыли протирать место дважды на самом деле выгоднее? Точно! Да! Гораздо быстрее!».       Изредка поглядывая на противника, Хаджиме была полностью поглощена работой. «Одно движение — одна доска! Жадничать на ширину бесполезно! А что, если изменить площадь с квадр…»       Мысленный поток резко прервался. Швабра врезалась в угол; нога, не затормозив, скользнула на мокром; а ладони и лоб встретились со стеной.       На мгновение девушка застыла на месте. Мелкая дрожь пробирала плечи. Прикрыв глаза ладонью и опустив голову, Хаджиме затряслась в приступе негромкого, но беспощадного смеха. Самоконтролю не помогал и заразившийся Комаэда, вскоре хохот залил все помещение.        — Эй! Что за интересные вещи у вас тут происходят без меня? — хитро выглянул из-за двери Терутеру. — Воу! Хаджиме у тебя лицо такое красное!        — Хочешь помочь? — резко перебила девушка, собрав все силы на борьбу со смехом, и с грозным видом протянула ему швабру.        — Н-нет, но я бы хотел заняться готовкой…       Точно, следовало сначала убрать кухню и дать Терутеру возможность работать, но команда быстро наверстала ошибку. В мгновение ока весь отель уже был убран. Хаджиме подобрала рассыпавшиеся волосы и, быстро закрутив их в ажурный низкий венок, закрепила заколкой на затылке и открыла последнюю дальнюю дверь.        — Не думаю, что нам понадобиться кладовка, — сказал Нагито, снимая платок и расправляя рукава. — Можем сделать кое-что еще, пока полы сохнут. Вскоре телега с коврами, поскрипывая, преодолевала путь от супермаркета до коттеджей.        — Прямо, прямо… Совсем чуточку правее, — Хаджиме внимательно следила за колесами, впритык уместившимися на дорожке, которую окружала вода. Только сейчас стало ясно, насколько этот «дизайн» был непрактичным. А что, если ночью кто-то по неосторожности… — Стой, стой! Левое сейчас соскочит!        — Не позволим, — выравнивал курс Нагито, — но пакет с бумагой на всякий случай забери.       После нескольких подходов пол был почти полностью застелен отличными плотными коврами.        — Смотри, какую лампу нашел, — появился из-за двери Комаэда, держа в руках пыльный антиквариат.        — О! То, что нужно, чтобы осветить дальний угол, — отвлеклась от вымывания очередного стола Хината и вытерла лоб.        — Да, меня тоже смущает, как легло освещение. Вот теперь повеселее будет, — сказал он, умещая лампу на уже чистый стол, и начал приводить ее в порядок. — Только вот здесь абажур заклеить нужно будет.        — Я лучше схожу за иголкой, — девушка гордо поправила расшитый платок на плечах.       Вскоре она сидела на краю шезлонга, аккуратно зашивая ткань, которую еще неизвестно как умудрились разорвать. Вдруг Хаджиме почувствовала на себе чей-то недружелюбный взгляд и, подняв голову, увидела на той стороне бассейна Фуюхико. В ответ девушка тоже спокойно смотрела ему в глаза, аж пока Кузурю, цокнув, не ушел дальше к коттеджам.       Абажур был починен, столы вымыты, а время уже близилось к вечеру.        — Уверен, что не хочешь пообедать? Мы ведь работали весь день.        — Ничего, я поем позже. А ты иди и не торопись.       Слегка улыбнувшись, Хината вышла из здания. Ковыряя незнакомое блюдо, она с непривычным умиротворением наблюдала, как постепенно золотеет солнце. Но, не желая задерживаться, вскоре девушка убрала тарелку и, прихватив с собой пару сэндвичей, спустилась к старому отелю.       Нагито оказался в коридоре, а с ним был и менее приятный индивид.        — О, Хаджиме! С возвращением, — весело обернулся Комаэда.        — Вы заняты? — Хината медленно подошла, поглядывая на Терутеру.        — Да нет, уже закончили.       Девушка улыбнулась, заботливо протягивая другу еду.        — Хаджиме… ты…        — Хах… Терутеру, я все понимаю, но, боюсь, тебе лучше оставить ее в покое, — безмятежно произнес Комаэда.       Хината тут же встрепенулась, пронзая повара грозным взглядом, тем временем стараясь забить настороженностью какое-то странное чувство, что вызвали эти слова.        — А… да, — промямлил Ханамура, отдаляясь в сторону кухни, после чего девушка вздохнула с облегчением.       Протертые столы были застелены лучшими скатертями. Пусть и со второй попытки, но теперь ткань шикарно свисала до пола, а не куца обрывалась на пол пути. Полы блестели, ковры ровно укрывали зал. От горящей люстры расходились гирлянды, и вместе с ними под потолком парили десятки бумажных фруктов. Солнце уже садилось, а ребята все сидели на шезлонгах, адаптированных под стулья, колдовали с разноцветными бумажками и безустанно говорили. Изрезанные полоски превращались в гирлянды, а стопки листов — в объемные ананасы, яблоки и нечто напоминающее зеленые манго.        — Ладно, ладно! Что это еще может быть… — с улыбкой задумался Комаэда. — Отсутствие дисциплины?        — Что?! — округлив глаза, засмеялась Хината. — Я же не генерал какой-нибудь!        — Как знать… Тогда, возможно, ты не любишь ошибаться?        — Уже близко.        — Что ж, кажется, удача не на моей стороне. И что же больше всего ненавидит Абсолютный перфекционист Хаджиме Хината?        — Думаю, ложь, — спокойно ответила девушка, вырезая листья для ананаса. — Ошибки были довольно близко, ненавижу делать что-то неправильно. Но есть в ней что-то настолько противное… И это не столько, что я ненавижу, когда лгут мне. Даже не помню последний раз. Это другая ложь, которую почти невозможно раскрыть, такой обычно обманывают себя. Она как будто съедает человека, сковывает, вытягивает все счастье и, в конце концов, стирает само его «Я».       Закончив речь, Хаджиме вдруг поняла, что снова нахмурилась и ушла не в ту степь, поэтому быстро вернула взгляд на собеседника. Однако юноша спокойно слушал, не выдавая ни капли дискомфорта.        — Да, ограничивать себя фальшью… Ложь такая безнадежная вещь.        — А ты, наверное, ненавидишь отчаяние?        — Хм… Да, но в тоже время и нет. Ведь отчаяние можно использовать, чтобы породить еще большую надежду! Смотри, без него она даже не сможет существовать. Разве это не замечательно? Использовать худшее, чтобы возвыситься над ним и воплотить весь свой потенциал! — увлеченный рассуждением, Нагито с чувством развел руками. — Уверен, и ситуация, в которой мы оказались, в итоге обернется надеждой, которая затмит все невзгоды на пути к ней. Если Абсолютные объединяться, отчаяние станет лишь очередной ступенью на вашем пути!       Заворожено Хината наблюдала за движениями друга, не ожидавшая услышать подобного от столь беспечного человека. Было приятно увидеть, что впечатление оказалось ошибочным.        — Какая воодушевляющая мысль, — с искренней радостью улыбнулась она.        — Хаджиме, ты правда так думаешь? Хех… знаю, я слишком зашелся с этой идеей.        — Зачем ты так делаешь? Говоришь что-то стоящее, а потом отнекиваешься, — посерьезнела Хаджиме и даже отложила надрезанный лист. Внутри снова что-то закипало, заставляя руки подрагивать, и безудержно рвалось наружу: — Не правда, это звучало вдохновляюще! Думаю… этот оптимизм — именно то, что сейчас так необходимо всем нам. Быть пессимистом легко, но паника и уныние сделают все только хуже. Ты прав, нам нужно объединиться и бороться с преградами, прокладывать путь в будущее! На то мы и выбраны Абсолютными!       С вылившимися словами, в душе вдруг что-то засияло: таким тонким, но невероятно теплым светом. Это и есть надежда?        — Вау, вот это речь, Хаджиме! — похлопал Нагито, и в его искренней улыбке не было ни намека на издевку. — Теперь я точно вижу, как мне повезло — застать момент, когда Абсолютные преодолеют такое препятствие. Потрясающе!        — Но ты ведь тоже в их числе, — сказала Хината, убирая рабочее место, и направилась с готовыми «фруктами» к отелю.        — Я? С таким никчемным талантом? — неловко посеялся юноша. — Нет-нет! И все же я сделаю все возможное, чтобы помочь надежде засиять, как можно ярче.        — Это… очень красивая идея, — мечтательно улыбнулась Хаджиме, опустив взгляд. — О! Но все-таки что же тогда ты ненавидишь?        — Шумные места.       Девушка удивленно посмотрела на него и засмеялась:  — Да… Они худшие.