***
— Эй… Ты слышишь меня? — голос возникал из ниоткуда. Черная пустота поглотила все в мире, кроме этих едва различимых слов. Их звук становился все четче и, словно нить, выводил из подобного небытию состояния. Из него до раздражения не терпелось вырваться. С усилиями разума глаза открылись, далеко не сразу разглядев, что перед ними. За мучительные секунды шум в голове стих, за черно-белыми пятнами прояснился силуэт на фоне прекрасного голубого неба и чьи-то серые глаза. «Абсолютный перфекционизм нечто большее». — Ты в порядке? — сказал склонившийся незнакомый юноша. Нужно было что-то предпринять или ответить, но мысли не собирались воедино. Блаженные пару мгновений не было ни капли тревоги — голову занимало лишь небо. Как невероятно приятно было снова находиться в сознании и видеть эту лазурь. — Эй… Ты слушаешь? «Способны ли мы изменить судьбу?» «Сможем ли избежать трагического исхода, даже когда все так безнадежно?» «Если только приложим все усилия?..» Вдруг разум будто снова сложился. Тут же волна паники заставила резко подскочить с места, но на деле вышло лишь опереться на локоть, подняв голову с песка. Песка? Воспоминания вперемешку с плывущими пятнами проносились перед глазами, отдаваясь скрежетом в голове. Казалось, она вот-вот снова отключится, но вихрь постепенно утих, оставив взгляду нереальную картину тропического пляжа и незнакомца поблизости. — Чт… Кто ты? — прищурившись, выдавила из себя девушка, как только боль в голове начала отступать. — Я Нагито Комаэда, приятно познакомиться, — посмеялся юноша. Девушка спешно обвела пляж недоумевающим взглядом, в котором читалась готовность в любой момент начать бороться за свою жизнь. Золотой песок, вода без края, абсурдно огромные листья пальм и этот улыбающийся парень. — Ты уверена, что в порядке? — дав время осмотреться, продолжил он. — В полном. Где остальные? — беспокойно поднялась Хаджиме, все еще бегая взглядом по округе. — Ушли осматривать остров… «Как ушли? И оставили меня без сознания с ним? Совсем с ума сошли?» Нагито Комаэда. Благо, опасным он не выглядел. И все же от их дикой ситуации можно было ожидать чего угодно. Академия мирового уровня… А тут без предупреждения и малейшей организованности отправили неизвестно куда! И… тот класс ведь просто развалился по стенам. Охваченная мыслями, Хината отряхивала оранжевую клетчатую юбку, что прикрывала колени. Затем, подняв широкий расшитый платок, уместила его на плечах, поправляя ворот черной блузки. Тревожный взгляд смотрел в никуда, пока раздумья метались в голове, не собираясь ни в одно логическое заключение. — Ну, не делай такое страшное лицо, — без малейшей тревоги сказал Нагито. — Идем, поищем остальных, а заодно сами осмотримся. Кстати, ты?.. — Хаджиме Хината, — уже спокойнее ответила девушка, беря в руки утонувшие в песке черные балетки, и последовала за юношей, а в голове уже складывался план. — А ты Нагито Комаэда, верно? «Скорее прояснить ситуацию, осмотреться и хорошо бы примкнуть к кому посерьезней». — Да! Абсолютный счастливчик. Не самый восхитительный талант, но все же. А каков твой талант? — Я… — потянула Хаджиме, нащупывая заколку на затылке, — Абсолютный перфекционист. Вместе с темными волосами на плечи рассыпалась добрая тонна песка.***
Доски моста одна за другой мелькали перед глазами. Хината беззвучно вздохнула, успокаивая нервы, которые закончились уже на разговоре с Гандомом и его мышами. Зато остался всего лишь один. Круговая дорога соблазняла потянуть время обходом Центрального острова, но девушка не потерпела слабости. Перед глазами нарисовался парк, а на его краю массивная светлая фигура. Хаджиме с приветливым видом направилась к однокласснику, но не успела и окликнуть его, как: — Что нужно? — недовольно обернулся он, и атмосфера потяжелела в мгновение. — О, Бьякуя, есть время представиться? — не теряя безмятежности, подошел Нагито. — Я Хаджиме Хината, приятно познакомиться, — со сдержанной улыбкой и как можно доброжелательнее поздоровалась девушка. — Мое имя Бьякуя Тогами! — важно заявил он, задрав подбородок. — Это все? Я закончил, отойди! — Что ж, Бьякуя, он… — задумчиво начал Комаэда. — Бьякуя Тогами, — негромко произнесла Хаджиме, но в ледяном спокойствии голоса звенел гнев. — Вы производите впечатление важного человека. Только… как ваша гордость позволяет опускаться до хамства? Пожалуйста, не могли бы вы проявить уважение к себе и больше не общаться со мной таким тоном. Повисло тяжелое молчание, но спустя невыносимое мгновение его нарушил звон с последовавшим видео на мониторе. Когда сообщение закончилось, Хаджиме увидела, как спина Бьякуи исчезает за выходом из парка. Спустя секунду, опираясь на попавшееся под руку дерево, Хината восстанавливала дыхание и ждала, пока сердце перестанет так колотиться, чему не помогал беззаботный смех поблизости. — Вот это бесстрашие, Хаджиме! Дерзишь Бьякуе! — Лишь прошу минимального уважения, — отмахнулась девушка, желая только остаться в покое. И все-таки после такого ряда знакомств компания добродушного Комаэды была за радость. Не такой уж он легкомысленный, как показалось, раз столько знает о каждом. Не поддается панике, без капли стеснения общается с незнакомыми людьми, даже представляет друг другу. И, нужно отдать должное, единственный, кто не оставил валяться без сознания в этом странном месте. — Нам лучше тоже поспешить на пляж. — Да, — Хината поправила платок и уже более спокойно улыбнулась, — спасибо за экскурс по классу. Я от них лично узнала меньше. Обратная дорога прошла в более расслабленной атмосфере и закончилась на пляже. Как оказалось, все уже были там. «Вторая попытка получить информацию», — вновь посерьезнев, Хаджиме внимательно следила за разговором, но быстро поняла, что ничего полезного не выяснилось. Что хуже, группа совершенно расслабилась и даже не думала продолжать поиски объяснений. Абсолютный провал. Однако с появившейся… крольчихой наконец-то пришла надежда «поговорить с менеджером». Смесь раздражения и решимости начинала закипать в венах. Руки стали немного подрагивать, но на лице Хината сохраняла спокойствие. «Открыто конфликтовать опасно», — эта мысль перевешивала недовольство. Впрочем, как и всегда… Осторожно девушка принялась выпытывать правду, но попытки быстро пресекли сами одноклассники. После чего, как бы в доказательство полной безрассудности, вся толпа (в чьем числе и Комаэда — предатель) ринулась купаться. Потеряв поддержку, Хаджиме оставалось лишь стоять под пальмой, сверля весельчаков недовольным взглядом. Но чем дольше смотрела, тем глупее казалось решение отбиться от коллектива, только потому что не все еще ясно. Непонятно — да, враждебно — вряд ли. Остальное можно выяснить позже, так к чему выбирать роль параноика? — Ладно! Я тоже к вам! — прокричала она и сразу воодушевилась, увидев зазывающие улыбки ребят. Внутри словно отпустили мертвую хватку, наконец-то освобождая какую-то невероятную и очень долгожданную радость. Хината выбежала на песок, и в ту же секунду… Надежду уничтожил страх — вязкой болью, он мгновенно пронизал сердце. Небо вдруг почернело. Следующие события промелькнули одно за другим: загадочное объявление, угасшие улыбки ребят на краю зрения, пролетающие под ногами мост и плитка парковой дороги. Вдруг, став здесь, перед статуей, вместе с остальными, Хаджиме почувствовала, что она абсолютно одна. Зазвенел смех. Из ниоткуда появился зверек, на встречу которому вышла Усами. Двое ввязались в драку столь же непонятную, как и вся ситуация, но по гадкому, пропитавшему мир чувству было безошибочно ясно — он уже победил. Театр абсурда все продолжался, но происходящее больше не достигало сердца. Информация холодно отпечатывалась в разуме, лишь изредка вызывая волны страха. Не было места ни гневу, ни ужасу, ни боли. Лед плотно сковал все, кроме возможности мыслить. Хаджиме стояла молча, прожигая врага уничтожающим взглядом. Одно за другим: смех Монокумы, писк Усами, земля содрогалась, гремел металл, выстрелы — ничего. Вдруг у самого уха свистнуло, боль пронзила край щеки, и по ней тонкой струей потекла теплая кровь. В секунду колени были готовы подкоситься. Девушка захлебнулась накрывшим с головой ужасом. Он заглушал треск рухнувшего дерева, сожаление о том, что стояла впереди, и все последовавшие угрозы. Когда дурманящий страх рассеялся, Хаджиме стояла среди остальных, не чувствуя ни единой живой души.