1825, novembre
Рассвет едва брезжит на горизонте, и Зимний дворец еще спит. Княжне всю ночь не спалось, дурные мысли в голову лезли, и поутру она решила пройти службу, чтобы избавиться от них. Дарья почти заканчивает утреннюю молитву, как в церковь бесцеремонно заходит Милорадович и отвлекает девушку. — Ваше Преосвященство, — обращается она к митрополиту Серафиму, словно прося прощения, но тот кивает и оставляет графа и княжну наедине. — Что Вам угодно, Михаил Андреевич? Уж не рано ли Вы с визитом почили? — устало и раздраженно произносит девушка, поворачиваясь к генералу. — Дарья Александровна, — тихо произносит Милорадович, а в глазах его читается холодная тоска, — Государь император… умер. Княжна теряет дар речи и прижимает ладонь ко рту, чтобы не закричать от боли прямо в церкви. Глаза моментально наполняются слезами, но девушка сдерживает себя. Она молчит, лишь задумчиво кивает, не замечая, как к алтарю подходит Николай Павлович. — Мои соболезнования, Дарья, — проговаривает дядя, обнимая племянницу за плечи. — Он не заслужил скорой кончины. — Я должна была быть с ним. Этого бы не случилось. — Не стоит винить себя. Отец гордится тобой. Но я хочу уберечь тебя от ошибки. Девушка непонимающе переводит взгляд от Николая к Милорадовичу и пытается понять, к чему они ведут. — Указ твоего отца еще не вступил в силу, а значит, законной властью ты не обладаешь. Это спровоцирует смуту, народ посчитает тебя узурпатором. — К чему вы ведете, господа? — Рассудок возвращается, и от Дарьи вновь веет холодом и романовской решительностью. — Вы должны присягнуть Константину Павловичу. Преемник отца Вашего — его младший брат. — Вы не имеете права принуждать меня, — чеканит княжна. — Сенат не станет присягать Константину. — Не Сенат решает, а гвардия, — перебивает ее Милорадович. — У меня за спиной шестьдесят тысяч гвардейских штыков. А у Сената? — Это вооруженный переворот. Не забывайте, что основа России — монархия, а не военная диктатура. Шестьдесят тысяч солдат, Михаил Андреевич? — прищуривается Дарья. — Не пытайтесь запугать меня, я не подпишу отречение. — Указ Александра Павловича не законен, — пытается возразить Николай, но девушка лишь улыбается. — Сенат утвердил завещание минувшим летом. Я полноправный правитель Российской империи, прошу меня больше не тревожить с подобными предложениями. Честь имею, господа. Княжна кланяется и царственно уходит, сдерживая себя в руках. Она не оборачивается на шепот мужчин, держит осанку и даже излюбленно не хлопает дверью. Не положено.***
Мысли в голове путаются, Дарья не может с ними совладать и направить в нужное русло. Она сидит за письменным столом и несколько часов пытается придумать начало письма Михаилу Павловичу. Она хочет пригласить дядю в Петербург, потому что как ни сейчас девушке нужна опора. Николай племянницу избегает, подстрекает жену и даже сына: любимый Сашенька стороной сестру обходит и называет «Ваше Величество». Наследница как не могла терпеть казенные обращения, так и не выносит их сейчас. А еще на девушку упало множество слухов, мол, не умер Государь, а бежал в Киев. Сплетни распространились по двору в считанные дни, а после пошли по всему Петербургу. Дарье это не нравится, и княжна просит Аракчеева разобраться. Граф ей не симпатизирует, но ему безоговорочно доверял отец, а выбор Александра дочь уважает. Первые недели царствования проходят мирно, пока до наследницы не доходит неприятное известие: в Петербурге готовится военный переворот.